Любимые стихи

А.А. Ахматова


Безвольно пощады просят

Глаза. Что мне делать с ними,

Когда при мне произносят

Короткое, звонкое имя?

Иду по тропинке в поле

Вдоль серых сложенных бревен.

Здесь легкий ветер на воле

По-весеннему свеж, неровен.

И томное сердце слышит

Тайную весть о дальнем.

Я знаю: он жив, он дышит,

От смеет быть не печальным.

1912

2ssw2ssw:

>А.А. Ахматова

Это просто, это ясно,
Это всякому понятно,
Ты меня совсем не любишь,
Не полюбишь никогда.
Для чего же так тянуться
Мне к чужому человеку,
Для чего же каждый вечер
Мне молиться за тебя?
Для чего же, бросив друга
И кудрявого ребенка,
Бросив город мой любимый
И родную сторону,
Черной нищенкой скитаюсь
По столице иноземной?
О, как весело мне думать,
Что тебя увижу я!

2Katarina:
.
Убит наповал! :)
.
ssw2ssw :)

2ssw2ssw:

>2Katarina:
>.
>Убит наповал! :)

Аналогично!

Что от тебя требуется?
Написать заявление,
а к заявлению приложить автобиографию.

Независимо от продолжительности жизни
автобиография должна быть краткой.

Следует сжато изложить факты.
Пейзажи заменить адресами,
смутные воспоминания точными датами.

От всей любви оставить только законный брак,
из детей - только тех, кто ухитрился родиться.

Кто знает тебя - важнее, чем те, кого знаешь ты.
Если уж поездки - то только за границу.
Членство - в чем, но не почему.
Награды - без "за что".

Пиши так, словно сам с собой ни разу словом не обмолвился
и всегда сам себя обходил за версту.

Обойди молчанием кошек, собак и птиц,
памятные пустяки, сновидения и друзей.

Надлежит указать скорее цену, чем ценность,
название, а не содержание.
Скорее номер ботинок, чем то, куда идет
то, что из тебя вышло.

Плюс фотография с открытыми ушами.
Главное - форма ушей, а не то, что они слышат.

А что они слышат?
Грохот машин, пережевывающих бумагу.

(С) Вслава Шимборска

А.Н. Вертинский
.
Пред ликом Родины

Мне в этой жизни очень мало надо.
И те года, что мне осталось жить,
Я бы хотел задумчивой лампадой
Пред ликом Родины торжественно светить.

Пусть огонек мой еле освещает
Ее лицо бессмертной красоты.
Но он горит, он благостно сияет
И в мировую ночь свой тихий луч роняет,
Смягчая нежно - строгие черты.

О, Родина моя! В своей простой шинели
В пудовых сапогах, сынов своих любя,
Ты поднялась сквозь бури и метели,
Спасая мир, не веривший в тебя!

И ты спасла их. На века. Навеки.
С востока хлынул свет! Опять идут к звезде
Замученные горем человеки,
Опять в слезах поклонятся тебе!

И будет мне великою наградой
И радостно и драгоценно знать,
Что в эти дни тишайшею лампадой
Я мог пред ликом Родины сиять!

1946

В одежде цвета горечи и яда
Рассудок мой холодным мертвецом
Плывет по Темзе вверх лицом.

Над ним - мостов тяжелые громады,
Вагонов лязг по рельсам эстакады
И колыханье сумрачных теней
От парусов скользящих кораблей.

Его сгубила жажда все объять
И на скрижали черного гранита
Резцом неизгладимым начертать
Ту истину, что от людей сокрыта.

Его коварно отравил
Горячечный, обманный пыл
И полное безумной страсти
Стремленье к огненной, высокой власти.
Перенатянутая тетива
Оборвалась почти у самой цели,
Когда, казалось, крылья торжества
Уже над ним победно шелестели.
Он сам себя сгубил - тщетой
Надежд, бесплодной маетой
Испепеляющих желаний
И бесконечных разочарований.

Вот он плывет по траурным волнам,
Минуя строй унылых стен кирпичных,
Минуя окна корпусов фабричных,
Где царствует железный гром и гам.

Вдоль длинных набережных грязных,
Пакгаузов однообразных
И фонарей над зыбкою водой
С их тянущейся пряжей золотой,
Вдоль жутких верфей, где торчат скелеты
Еще неоснащенных кораблей
И к бледным небесам воздеты
Распятья голых рей...

В померкших перлах, в потускневшей черни,
В пурпурово-горящий час вечерний
Рассудок мой холодным мертвецом
Плывет по Темзе вверх лицом.

Плывет, бесповоротно канув
В пучину мрака и туманов,
Под приглушенный похоронный звон,
Стон, доносящийся со всех сторон.

Он уплывает, темнотой объятый,
Навеки оставляя за собой
Огромный город жизни непочатой, -
Чтобы уснуть и обрести покой
Там, в склепе ночи, в бездне непроглядной,
Где вал вскипает, горек и свинцов,
Где вечность поглощает беспощадно
Всех мертвецов!

Э.Верхарн

Безумье, скаредность, и алчность, и разврат
И душу нам гнетут, и тело разъедают;
Нас угрызения, как пытка, услаждают,
Как насекомые, и жалят и язвят.

Упорен в нас порок, раскаянье - притворно;
За все сторицею себе воздать спеша,
Опять путем греха, смеясь, скользит душа,
Слезами трусости омыв свой путь позорный.

И Демон Трисмегист, баюкая мечту,
На мягком ложе зла наш разум усыпляет;
Он волю, золото души, испепеляет,
И, как столбы паров, бросает в пустоту;

Сам Дьявол нас влечет сетями преступленья
И, смело шествуя среди зловонной тьмы,
Мы к Аду близимся, но даже в бездне мы
Без дрожи ужаса хватаем наслажденья;

Как грудь, поблекшую от грязных ласк, грызет
В вертепе нищенском иной гуляка праздный,
Мы новых сладостей и новой тайны грязной
Ища, сжимаем плоть, как перезрелый плод;

У нас в мозгу кишит рой демонов безумный.
Как бесконечный клуб змеящихся червей;
Вдохнет ли воздух грудь - уж Смерть клокочет в ней
Вливаясь в легкие струей незримо-шумной.

До сей поры кинжал, огонь и горький яд
Еще не вывели багрового узора;
Как по канве, по дням бессилья и позора,
Наш дух растлением до сей поры объят!

Средь чудищ лающих, рыкающих, свистящих
Средь обезьян, пантер, голодных псов и змей,
Средь хищных коршунов, в зверинце всех страстей
Одно ужасней всех: в нем жестов нет грозящих

Нет криков яростных, но странно слиты в нем
Все исступления, безумства, искушенья;
Оно весь мир отдаст, смеясь, на разрушенье.
Оно поглотит мир одним своим зевком!

То - Скука! - облаком своей houka одета
Она, тоскуя, ждет, чтоб эшафот возник.
Скажи, читатель-лжец, мой брат и мой двойник
Ты знал чудовище утонченное это?!

Ш.Бодлер

В.Степанцов
.
Царь

На двадцать пятом лете жизни
один блондинчик-симпатяга
свисал, мусоля сигарету,
с балкона ресторана "Прага".

Внезапно пол под ним качнулся
и задрожала балюстрада,
и он услышал гулкий шёпот:
"Ты царь Шумера и Аккада".

Он глянул вниз туманным взором
на человеческое стадо.
"Я царь Шумера и Аккада.
Я царь Шумера и Аккада".

На потных лицах жриц Астарты
пылала яркая помада.
Ступал по пиршественной зале
он, царь Шумера и Аккада.

Смахнув какой-то толстой даме
на платье рюмку лимонада,
он улыбнулся чуть смущённо,
"Я царь Шумера и Аккада".

И думал он, покуда в спину
ему неслось "Лечиться надо!":
"Я царь Шумера и Аккада.
Я царь Шумера и Аккада".

Сквозь вавилонское кишенье
московских бестолковых улиц,
чертя по ветру пиктограммы,
он шествовал, слегка сутулясь.

Его машина чуть не сбила
у Александровского сада.
Он выругался по-касситски.
"Я царь Шумера и Аккада.

Я Шаррукен, я сын эфира,
я человек из ниоткуда", -
сказал - и снова окунулся
в поток издёрганного люда.

По хитрованским переулкам,
уйдя в себя, он брел устало,
пока Мардук его не вывел
на площадь Курского вокзала.

Он у кассирши смуглоликой
спросил плацкарту до Багдада.
"Вы, часом, не с луны свалились?"
"Я царь Шумера и Аккада.

Возможно, я дитя Суена,
Луны возлюбленное чадо.
Но это - миф. Одно лишь верно:
я царь Шумера и Аккада".

Была весна. На Спасской башне
пробило полвторого ночи.
Огнём бенгальским загорелись
её агатовые очи.

От глаз его темно-зелёных
она не отводила взгляда,
выписывая два билета
в страну Шумера и Аккада.

Александр Скиба

- Для чего я на свете живу...

- Для чего я на свете живу,
То есть жил, формулируя строго? -
На финальном своём рандеву
Я спрошу наконец-то у Бога. -

Я был добрым, не свят был едва,
Я не крал, был не чужд состраданья.
Ну и что? Вообще, какова
Цель наличья меня в мирозданьи?

Суетился я, как таракан,
Хлеб свой в поте лица пожирая.
И к чему этот весь балаган
С бестелесною вечностью рая?..

Да! - зачем придаётся мне плоть,
Раз её все равно отнимают?..
И почешет затылок Господь:
- А действительно. Хрен её знает...

Слова не мои, но очень простые и верные:
.
Можно рядом жить, каждый день встречаться.
Только вот чужим навсегда остаться.
Можно жить вдали, но когда вам туго,
И за сотни миль чувствовать друг друга.
.
ssw2ssw :)

Мы однажды вместе с Васей,
Отдыхали на турбазе.
Я из Волги не вылазил,
Я с утрашки долбанул.
Что нам рифы, что нам мели!
Отдыхали, как хотели.
Возмужали, загорели,
Вот только Вася утонул.
Через полчаса с турбазы,
Притащили водолаза.
Разбудили, но не сразу.
Он глаза открыл, икнул,
И "Тройного" влил в аорту.
Сразу видно - парень тертый,
Спец, отличник, мастер спорта,
Вот только тоже утонул.
Прибежал директор базы:
Не видали водолаза?
Все духи украл, зараза.
Всю похмелку умыкнул.
Эх, найду, кричит, и в катер.
И с разбегу дернул стартер.
И умчался на фарватер.
Где, конечно, утонул.
Ставлю рубль - ставьте стольник -
Здесь бермудский треугольник.
За покойником покойник.
Я как крикну: "Караул!".
Из кустов, в одном погоне,
Весь в ремнях и в самогоне
Прибежал полковник Пронин.
Ну, этот сразу утонул.
А потом тонули ходко:
Врач и повар с пьяной теткой,
Рыбнадзор (тот вместе с лодкой).
Ну а к вечеру вообще:
Два директора завода,
Все туристы с парохода,
И, главно, канули как в воду,
Ни привета, ни вещей.
К ночи сторож появился.
Тот совсем не удивился.
Говорит - "ты че, сбесился?
Глянь на Волгу - вон она.
Там, намедни, посередке.
Потонула баржа с водкой.
Может, сплаваем в охотку?"
И нырнул. И тишина.

Юрий Кукин.
+ 07.07.11 RIP

Комната музыки

Гонят нахлестом темные воды
Злые кораблики где-то в Татарии,
Там днем и ночью плывут пароходы,
Где же «Булгария»? Нету «Булгарии».
Детским сандаликом, маленьким грузиком,
Выплеснет, может, как мелкие семечки,
Вечно останутся в комнате музыки
Бывшие мальчики, бывшие девочки.
Только б с ума не сойти водолазам
Все-таки люди, не куклы, не роботы,
Смотрят на них немигающим глазом
Дети погибшие в музыки комнате.
Траурный вторник пройдет в понимании,
Стул зашатает кого-то мордатого,
А водолазы исполнят задание,
Дети погибшие, дети крылатые...
И в перманентной погоне за вздохами,
Корреспонденты отлают, как Тузики...
И всем по прежнему станет все по хую,
В том числе дети из комнаты музыки…

Александр Гутин 12.07.2011

2Алкей:
То, что я должен сказать

Александр Вертинский

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.

Осторожные зрители молча кутались в шубы,
И какая-то женщина с искаженным лицом
Целовала покойника в посиневшие губы
И швырнула в священника обручальным кольцом.

Закидали их елками, замесили их грязью
И пошли по домам, под шумок толковать,
Что пора положить бы конец безобразию,
Что и так уже скоро мы начнем голодать.

Но никто не додумался просто стать на колени
И сказать этим мальчикам, что в бездарной стране
Даже светлые подвиги - это только ступени
В бесконечные пропасти к недоступной весне!

Я не знаю, зачем и кому это нужно,
Кто послал их на смерть недрожавшей рукой,
Только так беспощадно, так зло и ненужно
Опустили их в вечный покой.

1917

В прогалины меж туч прокалывались звезды.
Молочной полосой мерцал огонь Стожар.
Слезоточил июль. И поджигали грозы
Решетку нищих крыш сараев и кошар.

Я сторожил овец. И свечку к изголовью
Лепил и книжку брал. Но делалось темней,—
Как в книге Бытия, закапанные кровью,
Казалось, почернев, листы слипались в ней.

В пахучий полумрак — с желтинкою огарка
Я осторожно шел... Шуршащий клок сенца
Одним касаньем губ брала, пугаясь, ярка,
И дергала из рук суягная овца.

Овечьих черных лиц печальные цепочки,
Свеченье бледных глаз, прекрасных и пустых,
Тягучий запах сна, подсохшие комочки
И жилковатый свет разрядов грозовых.

...Овечий древний мир все глуше, деревянней,
Но кротость и тепло Земля еще несет...
Я гладил их бока. Трещал все окаянней
Навес. И холод плыл с клубящихся высот...

Наутро — чад пространств был желтый, мутноватый,
Как жир на остриях пастушеских ножей...
А равнодушный бог в земле солоноватой
Мешает кости коз, овец и сторожей.

© В.Трофимов

Александр Вертинский

Иная песня

Скоро день начнется и конец ночам
И душа вернется к милым берегам,
Птицей, что устала петь в чужом краю,
И, вернувшись, вдруг узнала Родину свою.

Много спел я песен, сказок и баллад,
Только был невесел их печальный лад.
И не будет в мире песни той звончей,
Что спою теперь я милой Родине своей!

И настанет время, и прикажет мать
Всунуть ногу в стремя иль винтовку взять
Я не затоскую, слезы не пролью, а совсем иную песню запою.
А моя винтовка или пулемет - верьте песню пропоет.

Перед этой песней враг не устоит
Всем давно известно, как она звучит.
И за все ошибки расплачусь я ей.
Жизнь отдам с улыбкой Родине своей.

1943

Александр Вертинский

ВРАГУ

Я презираю вас спокойно и светло,
Мой бедный враг с потухшими глазами.
Вы тень моя. Я к Вам привык с годами
Алмазом слов моих, я огранил стекло.

И в жизни Вашей - зеркало души
Я отражаюсь злой карикатурой
Я, как Шекспир разыгранный "халтурой"
В провинции, в театрике, в глуши.

Вы - худший из моих учеников
И если я бунтарь и поджигатель
То Вы - доносчик на меня, предатель.
Бездарнейший из всех моих врагов.

Вам ничего Европа не дала
И Вы - все тот же Гамлет в нафталине
И все еще трезвоните доныне
В картоне е свои колокола,

Дырявый плащ - чужих ролей и фраз
Фальшивых, вычурных и лицемерных
Вы взяли напрокат в Российских костюмерных
И привезли с собой - Европе напоказ.

Он не прикроет Вашей наготы.
И никого, увы, пленить не может
А Вас еще по-прежнему тревожит
И мнение толпы, и чувство "красоты"

И даже Ваших маленьких ролей
Вы никогда как следует, не знали
И по тетрадке что-то бормотали,
Надеясь на меня - суфлера Ваших дней.

Но пьеса кончена. Увы, успеха нет!
И публика спешит надеть калоши.
Суфлер ушел. А был суфлер хороший.
Подумайте о нем, на склоне Ваших лет.

Париж. 1934

Песни Киплинга

Новелла Матвеева

Ты похлопывал гиен дружески по спинам,
Родственным пожатием жало кобры жал,
Трогал солнце и луну потным карабином,
Словно прихоти твоей мир принадлежал.

Кроткий глобус по щеке потрепав заранее,
Ты, как столб заявочный, в землю вбив приклад,
Свил поэзии гнездо в той смертельной ране,
Что рукою зажимал рядовой солдат.

Песня - шагом, шагом, под британским флагом.
Навстречу - пальма пыльная плыла издалека;
Меж листами - кровь заката, словно к ране там прижата
С растопыренными пальцами рука.

Брось! Не думай, Томми, о родимом доме;
Бей в барабан! Бей в барабан!
Эй, Томми, не грусти!
Слава - слева, слава - справа,
Впереди и сзади - слава,
И забытая могила - посреди...

Но, прихрамывая, шел Томми безучастный,
Без улыбки, без души, по земле чужой,
И смутили Томми слух музыкой прекрасной,
Чтоб с улыбкой умирал, убивал - с душой.

И взлетела рядом с пулей, со снарядом
Песенка: о добрых кобрах, о дневных нетопырях,
Об акулах благодарных, о казармах светозарных
И о радужных холерных лагерях.

Сколько, сколько силы в этой песне было!
Сколько жизни...в честь могилы! Сколько истины - для лжи!
(Постижим и непостижен, удержал - так отпусти же,
Отпусти нас или крепче привяжи!)

Песня! Все на свете дышит песней;
Ветер, гомон гонга, говор Ганга, мерный шаг слона...
Да не спеть нам ни единой, ни единой - лебединой,
Ибо в песню вся планета впряжена.

...Ноги черные сложив, как горелый крендель,
На земле сидит факир - заклинатель змей.
Встала кобра как цветок, и на пестрой флейте
Песню скорби и любви он играет ей.

Точно бусы в три ряда, у него на шее
Спит гремучая змея; зло приглохло в ней.
Властью песни быть людьми могут даже змеи,
Властью песни из людей можно делать змей.

...Так прощай, могучий дар, напрасно жгучий!
Уходи! Э, нет! Останься! Слушай! Что наделал ты? -
Ты, Нанесший без опаски нестареющие краски
На изъеденные временем холсты!

с) Новелла Матвеева

Мигают лампочки модема
Одной из зарубежных фирм.
Хранит секрет ночной эфир:
Кто там – милашка или демон?

Модельной внешности блондинка
(Есть фото в профиль и анфас)
Торит потоком нежных фраз
В сети к душе его тропинку.

Экранные немые фразы.
Не в силах сердце оценить,
Насколько искренни они.
Скептически настроен разум:

А вдруг за ярким женским фото
В соседнем здании сидит
Седой с бородкой эрудит –
Его коллега по работе.

Обман иль правда – вот дилемма,
Царит душевный неуют,
Но тайн чужих не выдают,
Мигая, лампочки модема.


Виктор Гусак,Проза.ру

Константэн Григорьев (ОКМ)

ИДИТЕ В ШОПИНГ

"На Ульяне вы видите кожаные брюки от Гуччи за 2240 долларов, кожаный пиджак от Гуччи за 2590 долларов и кожаные шлепанцы от Гуччи за 2507 долларов."
(Из журнала "ОМ")

Я открываю и листаю
Престижный глянцевый журнал.
Сижу и недоумеваю,
Как будто в мир иной попал.
Эх, человек я невезучий —
Почти что гол, почти что бос:
Нет у меня вещей от Гуччи,
Костюмов марки Хьюго Босс.
Хоть, правда, мне по барабану
Что за парфюм, чем он хорош:
Не отличу Пако Рабанна
От этого, от Гай Ларош.
Оделись клево? Поздравляю.
Отлично пахнете? Ура.
Но ведь и вы, и я ведь знаю,
Какая это мишура.
Да, вы — богаче, да — вы круче,
Но мне вам хочется сказать:
— Да на хер мне все ваши Гуччи,
И Хьюго Боссы, вашу мать?
Вам вынули мозги, ребята,
И вставили заместо них
Слова с рекламного плаката
Товаров, якобы крутых.
Назло всем этим бредням вашим
Престижным быть я не хочу.
Душусь одеколоном "Саша"
И долго, злобно хохочу…