Живопись музыкантов — тема отдельного исследования. Даже МакКартни на старости лет оказался художником. Каждый уважающий себя музыкант стремится хоть что-то когда-либо изобразить. Величайшие композиторы нашего времени торжественно и регулярно изгонялись из художественных колледжей. Вспомните Ронни Вуда, Дэвида Бирна, Эрика Клэптона, Джонни Леннона — да что Леннон, даже акварельки Мэрилина Мэнсона уже яростно толкаются в разных аукциончиках! Боуи — немного другое. О себе он говорит: "Ни в музыке, ни в искусстве у меня нет настоящего собственного стиля, техники или способа творчества. Я просто скольжу около того или иного стиля, либо повинуясь волне эйфории, либо из-за подавленного состояния, расщепляющего мой разум. Это все часто скрепляется вместе до крови жестоким намерением создать на каком-то месте нечто, чего там не было раньше". Несмотря на такую вот скромность, выставки скульптуры и живописи авторства Боуи пользовались довольно-таки объективным успехом. Наверное, не только потому, что их автор — классный музыкант (старческие стихи Пола МакКартни, например, мне не очень понравились). В 96-м Дэвид принял участие в проекте "Маски", выставив там свою собственную, робко озаглавив ее "Художник-Певец-Композитор-Актер" ("…а я еще и вышивать могу… и на машинке"…). На лбу объекта было начертано число 666 и написано: "Твоя милая мордашка отправится в АД!!!". Тогда же он участвовал в проекте "Вехи", где 26 музыкантов с благотворительной целью выставляли свои творения. В их числе были Йоко Оно, Боно, Лу Рид, Кейт Буш и вездесущий Пол МакКартни. Каждый должен был выставить что-то, что, по его мнению, представляет собой определенную "веху" в истории музыки. Работа Боуи называется "Триптих с Братьями Уолкерами" и представляет из себя причудливо переплетенные рентгеновские снимки и фотографии (на каждой написано "Дэвид Боуи, 1996), подсвеченные изнутри. В этом же году Дэвид получил приглашение сварганить инсталляцию для Нью-Йоркской "Галереи современного искусства". Инсталляция мэтра состояла из четырех частей, которые назывались: "1. Дерек, тут для тебя есть немножко идей касательно Театра Без Насилия. 2. Дереку это могло понравиться. 3. Дерек мог это видеть. 4. Дерек мог это сделать". Кто такой Дерек — неизвестно. Но каждый хотел оказаться на его месте. Также Боуи часто появлялся на выставках и биеннале, посвященных компьютерной графике и новейшему медиа-искусству, выставлял там какие-то разноцветные глаза. Несколько своих гравюр он как-то впихнул в выставку "Новые экспрессионисты", тем самым как-то намекнув на наличие у себя какого-то стиля (в принципе, экспрессионизм ему подходит больше всего — посмотрите на "Берлинского ребеночка", притаившегося у лесенки). Помимо всего этого, у Дэвида было несколько "сольных" выставок, в том числе и благотворительных, в пользу всяческих детишек. Самая успешная выставка живописи прошла в 96-м году в Швейцарии. Одна из самых знаменитых этнических серий Боуи, которую он обогащал в период с 75-го по 95-й, называется "Афро-языческое" и насчитывает несколько десятков мрачно-галлюциногенных полотен, намешавших в себя кучу несостыкующихся стилей — как будто их рисовали разные художники, которые, тем не менее, частенько выпивали вместе. Все эти картины были первой выставкой Боуи, проходившей, естественно, в Англии. "Ну да, я стал рок-звездой, но я точно также мог стать и художником. Я и раньше хотел себя выразить в искусстве, но мне показалось, что известным художником мне не стать, ну, я и ушел в музыку". Интересно, он ни о чем не жалеет?
Re: David Bowie Автор:Клим.Дата: 09.07.04 17:00:58
Недавно ему предложили роль Фрэнка Синатры. Наверное, он согласится, потому что всегда играл только тех людей, которые как-либо повлияли на его жизнь (в молодости Дэвид часто заявлял о том, что Синатра — один из его духовных учителей). В 2001 году вышел комедийный фильм (про моду, между прочим) Бена Стиллера "Zoolander", где Боуи снимается в главной роли. Фильм повествует о судьбе несостоявшегося модельера и являет в себе еще одну радость в виде Милы Йовович. Началось же это увлечение кино еще в 70-х, когда Дэвид снялся в фантастическом фильме "Человек, который упал на землю", дав другим повод себя идентифицировать со спивающимся от горя космическим пришельцем. Роэг (режиссер) сильно рисковал, снимая тогда ужасного наркомана Боуи, который толком-то и играть, как думалось, не умел. Позже выяснилось, что парень играет практически профессионально (он даже почти перестал нюхать кокаин!) — наверное, сказалось детское увлечение НЛО и прочими "чужими". Похожая тема развивалась в автобиографически-концертном фильме "Зигги Стардаст и пауки с Марса". Он сыграл главную роль в фильме "Просто Жиголо", а в разгар глэмовой эпохи побывал не менее глэмовым вампиром в фильме "Голод" (прикиньте, приходит к вам ночью сам Боуи и кусает за шейку!). Одна из его лучших (пусть и не масштабных) ролей — Понтий Пилат в "Последнем Искушении Христа". Еще было много эпизодических появлений, каждое из которых иногда просто потрясает (скажем, смотрите вы спокойненько культовенький японский фильм "Счастливого Рождества, мистер Лоуренс" — и тут Дэвид Боуи, откуда ни возьмись, как появится! И весь оставшийся фильм вы уже не следите за сюжетом, а напряженно думаете — Боуи это или нет, пока не замелькают трудноразличимые титры на фоне уже знакомой музыки). На более серьезное увлечение Боуи киношными делами (серьезными, европейскими) повлияло то время, которое он жил в Берлине в 70-х. Берлин тогда был городом, где все начиналось. Кино, живопись, Рейнгарт, Брехт, Вендерс… группа KRAFTWERK… Казалось, что эмоционально-духовный центр всей прогрессивной Европы был именно здесь, туда съезжались все, кому не лень — Лу Рид, Игги Поп… Дэвид чувствовал какое-то исцеление, его переполняло собственное бытие, он терялся в своих же рамках и творил самого себя, почти подумывая об актерской карьере. "Лабиринт" считается одним из величайших фильмов с его участием. Он вышел в 86-м году под началом тогда уже зверски популярного Джорджа Лукаса — а сценарий был написан одним из участников гениальной наркотически-комедийной банды "Монти Пайтон". Наверное, поэтому сюжет фильма крутится между доброй сказкой про маленькую девочку и злых гоблинов — и сюрреалистическим бредом с предельно серьезными интонациями. Боуи, кстати, еще и написал больше половины саундтрека (пусть мы тут и договаривались стоически молчать про музыку). Позже, в 96-м, он сыграл Энди Уорхола в фильме "Basquiat" (о молодом поп-артовском художнике и его разрушительных взаимоотношениях как с собственной славой, так и с Энди Уорхолом, который в исполнении Боуи больше похож на того самого Энди Уорхола, которым мы его представляем. Во всяком случае, из всех киношных Уорхолов этот был самым настоящим). Тем не менее, Дэвид всегда избегал голливудских идеек, стараясь засвечиваться только в независимом кино. "Вообще я старался не встречаться с Голливудом, бежал от него, как от чумы, — говорил он. — Одна маленькая роль для Scorsese (Понтий Пилат) принесла мне больше удовлетворения, чем роль какого-нибудь перспективного голливудского Джеймса Бонда. Единственный голливудский фильм, наверное, который я как бы принял, был "Zoolander", потому что он был слишком веселым, чтобы его пропустить." Но в 98-м году Боуи снимается в достаточно "голливудском" по содержанию гангстерском фильме "Еverybody Loves Sunshine" вместе с драм-н-бэйс легендой Goldie. Можно догадаться, что его кумиры — Том Тыквер, Даррен Аронофский и Дэвид Линч. Касательно последнего (не считая опять же чудесного саундтрека к "Шоссе в никуда") — Дэвид даже ненадолго мелькнул в "Твин Пиксе" — мелочь, а приятно. Возможно, скоро мы увидим Дэвида в очередной роли очередного "человека не из этого мира".
Re: David Bowie Автор:Клим.Дата: 09.07.04 17:00:23
Журналист: "Что является вашим девизом?". Дэвид Боуи: "ЧТО?" является моим девизом!".
Говорят, что Боуи был (и до сих пор является) первым музыкантом эпохи постмодернизма. Мол, именно он стер границы между музыкой и искусством, уничтожив концепцию альбомно-концертного однообразия и трансформировав банальные ролевые игры во что-то еще (наверняка все его лица эклектично висят в гостиной, как коллекция трофейных новозеландских скальпов). Именно он уничтожил понятие об авторе как о неизменной личности, ассоциирующейся с сочиненным им произведением — все, что он сочинил, это он сам. Но о том, кем является он сам, Боуи до сих пор молчит. Его музыка просто являлась в нужное время и жила сама по себе, это была некая внеземная и жестко-диффузная форма бытия, которая называлась "музыка Дэвида Боуи", пусть Боуи существовал отдельно от нее, изредка выполняя роль медиума или роженицы — кому как удобнее. Фиг его знает, может он в самом деле пришелец с Марса. Потому что на самом деле — глыба, глыбища, что-то невероятное — и глаза, кстати, разные и нечеловеческие.
Когда сказали, что у него выходит альбом, испугалась. Думала, не "потяну". Что крыша? Крыша — предмет заменимый, она улетит, придут другие люди, сваяют новую крышу, зеленее прежнего, с петушками и маковками. А вот птичку жалко — ту самую маленькую птичку, которая подкатывает к горлу всякий раз, когда вы слышите музыку, подобную музыке Боуи — кажется, что она в любую секунду выплеснется из вас солнечным потоком крови и перьев — и уже нечего искать, разве что взять посох и пойти куда глаза глядят. К счастью, это оказался не альбом (мы еще от "Hours" не отошли, не отогрелись) в полном смысле слова — "All Saints" является всего лишь сборником инструментальных вещей Боуи, очень разных, за весь период его творчества (одна из вещиц называется "Варшава", кстати). Разная, но почти ангельская музыка. Почти тишина. В принципе, нельзя сказать, что Дэвид затих. Он увлечен своим собственным радио. Записал кавер любимой группы своего детства THE WHO (песенку "Pictures Of Lily") для трибьют-диска под названием "Substitute — The Songs Of THE WHO". Но это не дает повода еще раз поговорить о музыке Боуи — скорей, напрашивается вывод: THE WHO — класснейшая группа, легенда и миф, а посвящение им только сейчас выпустили, ужас. Поэтому сегодняшней вечерней сказкой будет Дэвид Боуи как нечто, помимо музыки. Музыка была раньше, многие об этом писали (мы тоже, покопайтесь в подшивочках за осень 99-го, может, что и заметите!) — на этот раз музыку будем просто слушать (все равно ничего нового про этот монументализм не сказать!), запивая ее рассказом про Дэви Джонса, пробующего себя во всяческих других арт-ипостасях — не менее, кстати, значимых.
Однако сам Роджер не очень надеялся на то, что музыка сможет стать делом его жизни. Подойдя к этому вопросу с практической стороны, посоветовавшись с родителями и знакомыми, он решил, что наиболее верным выбором для него будет профессия зубного врача. Отправившись в Лондон с немаленькой пачкой родительских денег (да, образование там платное...), Тэйлор без труда поступил в London Hospital Medical College, где, немного поучившись, получил диплом бакалавра в области биологии. Это была первая и последняя ступенька на пути к заветному желанию — стать высокооплачиваемым и уважаемым зубным врачом. Дальше события стали развиваться по несколько другому сценарию, не предвиденному ни самим Роджером, ни его родителями. В 1968 году на какой–то из досок объявлений Тэйлор разглядел одно забавное объявление, поразившее его своей лаконичностью. Гласило оно примерно вот как: "Требуется барабанщик вроде Джинджера Бейкера". (Если кто–то не знает, Ginger Baker — один из самых виртуозных и несомненно самый быстрый барабанщик в рок–музыке.) Не испытывая никаких комплексов по поводу Джинджера Бейкера (правильная самооценка и тут его не подвела), Роджер решил откликнуться на объявление, данное, как, наверное, хорошо знают поклонники QUEEN, гитаристом Брайеном Мэем. Так появилась на свет группа SMILE, к 1971 году, с добавлением в состав Джона Дикона и Фредди Меркьюри (тогда еще Бульсары), превратившаяся в QUEEN. То, что впоследствии произошло с этой группой, всем хорошо известно — ее настигла мировая известность. Немалую роль в достижении этой известности сыграл и Роджер. С самого первого года основания команды он регулярно писал песни, многие из которых впоследствии становились хитами. Так, за 20 лет существования группы он сочинил около двадцати композиций, среди которых такие знаменитые вещи, как "A Kind Of Magic", "Radio Ga Ga" или "IТm In Love With My Car". (Кстати, по поводу любви к автомобилям — Тэйлор самым первым в группе купил себе "Феррари"). Также Роджер стал первым участником группы, начавшим сольную карьеру. Свой первый сингл вне QUEEN "I Wanna Testify" он выпустил еще в 1977 году, а его первый альбом "Fun In Space" вышел в 1981–м. Обе попытки вряд ли можно назвать удачными — ни сингл, ни альбом не пользовались большой популярностью (сингл даже вообще не смог попасть в чарты), а британская музкритика изрядно поиздевалась над творениями Тэйлора, не признав за ними никаких художественных достоинств. Впрочем, это его ничуть не расстроило, и в 1984 году последовал второй сольный альбом "Strange Frontier", составленный из песен, написанных в основном Бобом Диланом, Брюсом Спрингстином и SPENCER DAVIS GROUP. На этот раз слушатели не оставили работу Тэйлора незамеченной — "Strange Frontier" попал на 30–е место в британском хит–параде. Во второй половине 80–х группа QUEEN несколько поумерила свою творческую и концертную активность, в связи с чем у ее участников стали появляться длительные, зачастую многомесячные "каникулы". Будучи по натуре очень деятельным человеком, Роджер вместо того, чтобы, как остальные участники группы, отправляться отдыхать куда–нибудь на Гавайи, все свободное время посвящал музыке. В августе 1987 года он основал собственную группу THE CROSS, вместе с которой за четыре года ее существования исколесил с концертами всю Европу. Мало того, у Роджера хватало времени и на продюсерскую работу, и на участие в совместных проектах. Так, известно, что в качестве барабанщика он выступил на альбомах Гэри Ньюмана, Роджера Долтри, ШейкинТ Стивенса, а кроме того обеспечил бэк–вокал для одного из альбомов группы KANSAS. Третий по счету и первый после смерти Фредди Меркьюри и распада QUEEN альбом Роджера Тэйлора "Happiness?" отразил радикальную перемену в его мировоззрении. Роджер изменился не только внешне (буквально за год из вечно молодого, беззаботного "мальчика–блондина с голубыми глазами" он превратился в почти седого старика), — полностью изменилось и его отношение к окружающему миру. Мрачный, политически и социально озабоченный альбом с музыкой, совершенно не похожей на все то, что Тэйлор писал в QUEEN или THE CROSS, был по достоинству оценен значительной частью фанатов QUEEN. В 1998 году, после 4–летнего перерыва, к огромной радости своих многочисленных поклонников Роджер выпустил новый альбом, носящий название "Electric Fire". Рецензию на него вы сможете прочитать в рубрике обзор новинок.
Дискография THE CROSS: "Shove It" (1988); "Mad, Bad And Dangerous To Know" (1990); "Blue Rock" (1991)
Удивительно, но факт — во всем мире слушательский интерес к творчеству группы QUEEN и ее бывших участников с годами не только не падает, но, напротив, стремительно растет. Не теряя своих старых соратников, армия "куиноманов" постоянно рекрутирует в свои ряды тысячи юных неофитов. Последнее подтверждение тому — неожиданный рекорд, поставленный в конце сентября бывшим барабанщиком QUEEN Роджером Тэйлором. Его концерт, транслировавшийся с веб–сайта "CyberBarn", посмотрели более 595 тысяч пользователей компьютерной сети Интернет. Результат "скромного барабанщика" Тэйлора не может не поражать.
В этой статье, приуроченной к выходу последнего сольного альбома Роджера Тэйлора "Electric Fire", мы хотели бы познакомить читателей с некоторыми интересными фактами из его творческой биографии, обращая основное внимание на наименее известные из них. Роджер Меддоус Тэйлор (Roger Meddows Taylor) родился 26 июля 1949 года в небольшом британском городке Кингс Линн, графство Норфолк. Когда через несколько лет его семья переехала в графство Корнуолл, Роджер, будучи еще совсем маленьким ребенком, проявил недюжинные музыкальные способности — научился играть на гавайской гитаре и даже стал участником детской скиффл–команды. Войдя в тинейджерский возраст, Тэйлор был вынужден уделять значительную часть своего времени школьному хору (это было обязательным условием для получения какой–то стипендии). Тем не менее подобные занятия не прошли даром — Роджер приобрел кое–какие вокальные навыки, что впоследствии ему очень пригодилось. Тогда же маленький Роджер произвел некоторую переоценку своих способностей в области гитарного мастерства, в результате чего пересел за ударную установку. К 1964 году, то есть к 15 годам, он был уже местной знаменитостью. Приобретя солидный исполнительский опыт в множестве различных корнуэльских команд с веселыми названиями вроде BUBBLINGOVER BOYS или COUSIN JACKS, Роджер в конце концов стал лидером собственной группы THE REACTIONS. Интересно, что во время всех концертов ударная установка выносилась на передний край сцены, так, чтобы поклонники и поклонницы Роджера имели возможность в полной мере оценить его "ударную" технику. Вообще–то о его тогдашних способностях трудно что–то говорить, так как информации и записей с того времени осталось совсем немного. Тем не менее очень легко сделать предположение о том, какими были по крайней мере амбиции 15–летнего барабанщика. Дело в том, что в одном из своих недавних интервью Роджер признался, что старался тогда играть как ...Митч Митчелл, то есть как тот самый ударник–виртуоз, работавший с Джими Хендриксом. Вот откуда пошли исполнительские класс и качество, изначально присущие группе QUEEN! Кстати, сидя за установкой, Тэйлор еще и пел, будучи основным вокалистом группы... Такое необычное сочетание плюс хорошая (видимо) музыка сделали из THE REACTIONS самую популярную группу в Корнуолле. В 1966 году команда Роджера, несмотря на жестокую конкуренцию, завоевала главный приз в конкурсе молодых исполнителей, организованном властями графства. На следующий день все местные газеты писали о большом будущем, которое может ожидать THE REACTIONS. В общем–то, отчасти они были правы.
Игги на сегодняшний день Сейчас он все-таки музыкант. В 1999-м вышел его альбом "Avenue B". Такой же проникновенно-лиричный, но очень уж странный. Первая песня называется "Наци герлфренд", где под акустические переборы Игги очень лирично поет: "I wanna fuck her on the floor". Это в его-то 50 с копейками. На самом деле в процессе написания альбома Игги, по своим словам, очень много думал о жизни и хорошо питался (любимая еда — хлеб, вымоченный в оливковом масле — какая гадость!), потому что был очень уж худеньким, и многие не понимали, как он умудряется все так же живо носиться по сцене. Наверное, этим альбомом Игги хотел опровергнуть самый грязный миф о самом себе — "то, что я полный безумец. Я ведь уже очень давно не такой". Как всегда, в память о 60-х, на альбоме был жутко кислотный кавер тогдашней классики "Shakin' All Over". После тихого успеха альбома Игги выпускает очередной live — "Sister Midnight", записанный еще при Боуи, в 77-м году. Кстати, музыкант продолжал общаться с Боуи, отчего тупые американские журналисты писали, плюясь хрустящими штампами: "Что, казалось бы, общего у этих двоих? Один — хамелеон из Лондона (Боуи), который тщательно культивирует свою ледяную неприступность. Второй — дикий панк из Мотор-Сити (Поп), ползающий по битому стеклу". Все это, конечно, вранье — Игги по стеклу уже не ползает (он сейчас все больше по мелочам: то со сцены упадет, то гитаристу майку подожжет), а недоступный Боуи недавно открыл радиостанцию для детишек. Потом Игги засел в студии, намереваясь записывать что-то из серии "прощай, молодость" в стиле хард-рок. Он чувствовал себя просто обязанным это сделать. Конечно, было бы прикольнее, если бы он пригласил хотя бы одного Эштона, но Игги рассудил, что записывать альбом в стиле STOOGES надо с какими-нибудь другими музыкантами, потому что все-таки это альбом Игги Попа. "Beat 'Em Up" вышел этим летом и, кажется, порадовал и его создателя, и фанатов. Сам же Игги, выпустив агрессию, чувствует себя миролюбиво и живет праведно-аскетической жизнью: "Если я куда-то и выезжаю, то только когда встречаюсь с отцом. В основном мне нравится быть около моря. Я люблю смотреть на облака, просто кататься где-нибудь. У меня есть подержанный автомобиль, удобненький такой "кадди". Мне нравится ездить в нем и слушать музыку. Или просто где-нибудь ужинать. Мне нравится ходить в супермаркет и покупать еду. У меня есть библиотека, но я не читаю много, мне больше нравится играть с книгами… Остальное время я работаю". На темы о воссоединении STOOGES он говорит много, но отрицательно. Хотя известно, что недавно Игги созванивался с Роном и про что-то долго вопил ему в трубку. Речь об этом иногда заходит, но идей никаких нет. Равно как и конкретных планов на будущее, которых Игги никогда и не строил — жил себе и жил, радовался солнышку, грустил, когда одиноко, и громко орал, когда радостно. "Найду себе какую-нибудь очередную малолетку и буду продолжать работать", — отвечает он на вопрос, чем он будет заниматься через 10 лет. Хоть что-то в этом мире стабильно. И хватит искать причины его популярности: "Больше всего я знаменит, потому что я Игги Поп. Это моя самая отличительная черта".
Когда Игги увидел, что диски продаются не так шумно, как он себе это представлял, то позвонил Боуи и предложил ему в очередной раз распространить на него, Игги, свою неземную харизматичность. Боуи сжалился и спродюсировал альбом "Blah Blah Blah" — и это, естественно, был хит! Даже тогдашние альбомы экспериментирующего Дэвида распродавались не так ажиотажно. По словам Игги, "бла-бла-бла" — это вежливый способ сказать "да пошел ты". Альбомчик в самом деле грубоватый, но очень милый, весь какой-то светящийся. Пусть и похожий на альбомы Боуи (причем почему-то больше всего на альбом 99-го года — сравните "Shades" и "Tuesday's Child"). "Real Wild Child" стала хит-синглом, а заодно кодовой газетной кличкой музыканта. Благодаря Боуи, к Игги вернулась какая-то творческая неуемность — он начал выпускать шедевры. Один за другим. В 89-м он выпускает "металлический" "Instinct" со Стивом Джонсом из SEX PISTOLS. В начале 90-х Игги подписывает контракт с Virgin и его карьера начинает двигаться вверх. Первый же альбом "Brick By Brick" (1990) стал чем-то вроде возрождения — из Игги поперла совершенно новая музыка, эмоциональная, балладная и дикая. Самое главное и непонятное — спокойная. Добрая. "Демоны" были, но в текстах, мелодиях и экспрессии. Еще лучше оказался альбом 1993-го года "American Caesar" (на гитаре в нем играл Larry Mullins из U2) — 17 песен, и ни одной лишней. Все концептуально связано, прекрасная звукорежиссура, акустические гитарки, спокойная мудрость вместо надоевшего максимализма. Это была хорошая, модная, скептическая и очень качественная музыка. На нем есть даже рок-н-ролльный кавер "Louie Louie" — веселуха, как на цыганской свадьбе! Баллады же Игги, кстати, жутко нетрадиционные, поскольку лишены пафоса. Они холодны и мертвенно-пустотны. От них хочется спрятать голову в тумбочку или тихонечко умереть. Ими альбом набит под завязку. Если вы выдержите леденящую "Jealousy", то слегка подогреетесь солнечной "It's Our Love", рассыпающейся по глазам (до нее, согласно концепции, будет песня "Hate", злая и безысходная). Но если вы человек эмоциональный, "Fuckin' Alone" вас добьет. "Fuckin'" в данном контексте — это не глагол, а прилагательное. То есть, человек СТРАШНО одинок, зверски одинок, дьявольски одинок — параноидальная истерика, засасывающая пустота, черная дыра зрачка, депрессия обеспечена (если начинать слушать Игги, то лучше именно с этого альбома, так как в нем он жутко искренний и божественно впечатляющий). В 96-м выходит не менее замечательный "Naughty Little Doggie", очень необычный и мудрый. Чем-то похожий на последние работы Яна Андерсона и JETHRO TULL ("Shoeshine Girl"). Иногда даже можно спутать — вокал тоже похож. Альбом был не совсем рок-н-ролльным, нежным и очень трогательным. Прослеживались даже какие-то фолковые штуки. Это была поп-музыка, конечно, но очень стильная. ("Innocent World", "To Belong" — слов нет!!!). В 1996-м выходит еще один "живой альбом" Игги — "Best Of…Live". Игги Как Не Музыкант Надо добавить, что мистер Поп проявил себя не только в музыкальной сфере. Игги оказался настоящим сокровищем как эпизодический актер. Давняя дружба с еще одним рок-н-ролльным придурком (на этот раз от кинематографа) Джонни Деппом укреплялась совместным взаимопроникновением в творчество друг друга. То Депп в иггином клипе зубом блеснет, то Игги в одном фильме с ним появится. Правда, все время он играл каких-то ублюдков: то плохих парней в миленьком молодежном фильме-мюзикле "Плакса" (там у Джонни молодого слезка на щеке вытатуирована), то какого-то фрика, сидящего у костра в Джармушевском "Мертвеце". Еще он снимался в культовом панк-фильме "Сид и Нэнси" (понятно, о ком?), "Вороне" и даже "Городе ангелов". Помимо всего этого, Игги написал предисловие к книжке Ника Кента "Dark Stuff". В общем, на все горазд, хитрец… Хотя на самом деле Игги Как Не Музыкант — это уже Джим Остерберг. Так что на эту тему лучше не будем.
Возвращение От наркотиков его спас опять же Боуи. Под давлением его неземной ауры Игги немножко пришел в себя, уехал на какие-то гольфовые поля, чтобы погонять мячик и подумать. Было два варианта — сдаться властям (употребление, хранение и прочее) или пойти подлечиться. Подумав, пошел сдаваться в клинику для наркоманов (по совместительству это была еще и психушка, естественно), что повлияло не столько на состояние здоровья, сколько на творчество — музыка стала еще более самодеструктивной. До этого худенький и иссушенный всяческими диетами и кислотами Игги устраивал на сцене бешеные перформансы, вгоняя народ в транс. Он меланхолично разрезал себе кожу на груди осколками бутылок (ну вот мы и разобрались, кто это первым придумал, а то: Мэнсон, Мэнсон…), сам себе выбивал зубы микрофоном, искренне стараясь протолкнуть его поглубже в глотку. Светская жизнь его проходила в радостно-коматозном состоянии — представьте ситуацию: очередная послеконцертная вечеринка, на нее является Игги, достает пакет с наркотой, сжирает его и отключается практически намертво, выпустив изо рта лужицу зеленоватой слюны. Через полчаса он приходит в себя, бодро поднимается, накидывает пальто и, бормоча что-то вроде: "Хорошая вечеринка, спасибо, чуваки, клево, и эти ваши таблетки тоже классные", удаляется. Про все это, придя в себя, он написал cамокритический и бешеный альбом "Idiot". Достоевского читал, наверное. "Идиот" получился мрачно-электронным и очень болезненным (такую патологическую музыку тогда никто не делал) и стал особо актуальным к концу 90-х (честно, кажется, что похожего звучания пробовали добиться ранние британские SUEDE!!!): царапающийся звук, героиновый шик, глэмовый пессимизм, спокойные извращения… Хитом стала мрачно-наркоманская "Nightclubbin'". На самом деле альбом перенасыщен замечательными песнями и кажется сочиненным именно сейчас. "Dum Dum Boys" — полный бред. "Mass Production" — протяжная и торжественная психоделика: был бы Моррисон жив, не такое ли писал бы? Следующим альбомом был "Lust For Life". После его выхода стало ясно, что для избавления от наркотиков Игги заодно пришлось уйти от панковского экстаза STOOGES и обратиться к своему "я", злобно замусорив его всяческими экспериментами… Несмотря на какие-то совершенно ненужные пафосные глупости в духе Боуи и раннего Элиса Купера (который под Заппой творил), альбом очень агрессивный, эмоциональный и талантливый. В самом деле, это очень умная, прикольная, мелодичная и страшно необычная музыка, наводящая ассоциации с группами 90-х PULP, SUEDE, даже PIXIES. Но тут уже было немножко робкого панка: "Some Weird Sin" была явным признаком того, что Игги хотел создавать свою собственную агрессивность, не вспоминая об агрессивности STOOGES. Медитативную и надрывную "Passenger" лично я считаю одной из лучших песен Игги (вы ее явно слушали, там такое грустно-раздолбайское "ла-ла-ла-ла" в припеве) — кстати, Мэрилин Мэнсон именно на ее основе создал свою "Rock Is Dead" — сам признавался! "Lust For Life" идеально вошло в "Trainspotting", попав на его саундтрек (1996). Что характерно, "Passenger" вышел на второй, дополнительной части саундтрека. Потом Игги выпускает "живой" альбом "TV Eye" (1978) и обнаруживает себя долгожданной звездой. …Итак, что мы видим? Замечательная, классическая для рок-н-ролла перемена — запаршивевший Игги вдруг становится бодрым и розовым, улыбается здоровыми зубами и ездит по миру с концертами. Тем не менее, панки, тогда уже начавшие завоевывать Англию, считают его своим "крестным отцом" и чуть ли не возводят ему памятники. Но, как ни странно, после двух гениальных альбомов Игги немного притих. Считается, что диски, которые Игги записывал в 80-х, особыми сюрпризами не отличаются. Радовались бы, что каждый год — по альбому. В 79-м выходит "New Values", где на гитаре играл STOOGES из оригинального состава, Джеймс Вильямсон. Альбом получился очень ритм-энд-блюзовым и похожим на какие-то старые диски "роллингов". Впрочем, в нем есть красивая и ласковая баллада про ангела, да еще глючная песенка "African Man" с дурацкими словами про джунгли, львов и тигров, могущая потянуть на прямое оскорбление африканской нации. Следующие альбомы "Soldier" (1980), "Party" (1981) и "Zombie Birdhouse" (1982) в самом деле ничем оригинальным не выделяются. По отдельности они, возможно, интересны, потому что ни на что не похожи (все-таки музыка Игги оставалась жутко нестандартной), но в контексте Игги казались самоповтором. Случались изредка жутко веселые песни вроде ска-латинской бешеной "Loco Mosquitto", вызывающей истерику. Похожее веселенькое ска с дудками было в "Happy Man" (вообще, "Party" пусть и дурацкий, но безумно веселый альбом. Наверное, самый веселый альбом Игги за всю его карьеру. Если интересно — послушайте, там дудочки всякие, каверы THE PLATTERS, рок-н-ролл чистый такой). На "Zombie Birdhouse" были очень красивые истерические баллады вроде "Plafonic", но в таком же духе играли STRANGLERS, причем играли явно лучше.
Естественно, к середине концерта хлипкие штанишки порвались в самых интересных местах, отчего Игги разочарованно удалился за сцену, на ходу стягивая с себя лохмотья и матерясь. Через минуту он вернулся с каким-то вуалевым полотенцем, небрежно замотанным вокруг талии — ничего другого не нашлось. Среди зрителей, как назло, была дочка местного начальника полиции. Бедная невинная идиотка побежала куда глаза глядят и начала вопить, что на сцене — голый человек. Отец девочки вспылил, собрал толпу товарищей и пошел "мочить" Игги. К счастью, старичок-секьюрити (вот такие тогда были старички) выполз на сцену и предупредил Игги о скоростном начале сезона охоты на игуан… Группа сидела в гримерке и нервно курила, ожидая полиции. "Мы ничего не сделали плохого! И мы это знали, — вспоминали они. — Но все равно было страшно!". Тут в гримерку ворвалась толпа вооруженных копов и начала орать: "Где Игги?". "Извините, сэр, мы не знаем, сэр, — промямлил барабанщик. — Вот только что был здесь — ан, уж и нет его. Ушел, наверное, куда…." Копы посовещались и выдали: "Пока мы его не найдем, вы все объявляетесь арестованными!". Для любого молодого человека тех времен — да еще с полными карманами марихуаны — это звучало как приговор. К счастью, в гримерку вбежал еще один страж порядка и сказал, что все в порядке, Игги был выловлен в момент перебежки из каких-то кустов в автомобиль. Из каталажки его вызволяли родители. Обрадованный творческими успехами Игги тут же подсел на героин (видимо, очень тесное общение с "вельветовской" Нико начало сказываться), чтобы не терять свою связь со временем (такое время было). После этого группа распалась и музыканты ее поуходили в разнообразных направлениях. В основном, все дороги тоже вели к героину, так что все они шли, в общем-то, одним путем. Поэтому вторая, обновленная версия STOOGES целых два года не могла подписать контракт, а Игги безуспешно пытался слезть с героина, потому что связь со временем начала слишком интенсивно сдавливать его тоненькую шейку. Спас Боуи. Когда Игги решил, что надо что-то ДЕЛАТЬ (он просто вел себя как дурак, на самом деле он неплохо соображал), он двинулся в Нью-Йорк. Там проживал Дэвид Боуи. Тогда он был Зигги Звездной Пылью и источал милосердие и доброжелательность. Впрочем, на человека он тоже был мало похож — Рон вспоминает, что когда музыканты находились в студии Боуи, он так и не врубался в реальность всего происходящего. Понимая, что его присутствие на альбоме спасет молодую игуану от вымирания, Боуи спродюсировал диск "Raw Power" (музыканты пробовали продюсировать его сами — вышла ерунда, и они позвали Дэвида) — получился прозрачно-истерический глэм-панк, замешанный на классическом блюзе и американском фолке. Чтобы этого достичь, над Игги приходилось издеваться — Боуи практически заставлял его сутками сидеть в студии и записывать песни, записывать песни, играть, играть, мать твою, пить молоко и играть… Сразу появились какие-то компании и менеджеры, новый контракт и серия концертов. Сам альбом оказался весьма приличным, пусть его и считали провалом, мол, Боуи испохабил девственную чистоту STOOGES своей неподъемной гениальностью. Зря. Про STOOGES еще долго вспоминали. В конце 70-х все уважающие себя панки ориентировались на их саунд, почти все считали себя обязанными перепеть что-нибудь из STOOGES. Такие группы, как SONIC YOUTH и MUDONEY на основе наследия этой (уже культовой, естественно!) группы создали совершенно новое ответвление насквозь альтернативного рока. Гитарист PEARL JAM честно признается, что его герой — Рон Эштон (сам Рон по этому поводу сказал: "Этот чувак на лет 10 меня младше. Он миллионер, а у меня на счету каких-то сто долларов. Конечно, классно, что он меня помнит, но, черт побери, я же в том же самом стиле играю лучше! Я играю круче чем ты, приятель! Но у меня не было возможностей, у меня не было шанса!"). Развалились же они из-за того, что Боуи не воспринимал группу как четырех личностей, направив все силы на то, чтобы сделать Звездой одного Игги, в котором он якобы видел большое будущее. Остальных музыкантов он попросту не замечал. Естественно, что Игги постепенно стал той самой звездой, а музыканты ушли своей дорогой (Рон стал снимать фильмы, например), и о них помнят только преданные фэны STOOGES. Братья Эштоны честно говорят, что не воспринимают соло-альбомы Игги и жалуются, что на самом деле он никогда и не был их настоящим другом. Но когда Рон говорит об Игги, он по-прежнему называет его Джимом…
Дебют у ребят состоялся аккурат в Хэллоуин — уже тогда на сцене Игги (который ни на чем играть толком не умел, даже на барабанах к тому времени уже разучился) вообразил себя Джимом Моррисоном и довольно умело перерабатывал этот образ в своем сознании, выдумывая новые сценические глюки и накачиваясь разноцветными пилюльками. В 67-м с группой подписала контракт Electra (видите, и тут Моррисон), благодаря чему мы сейчас ее и слушаем. Дебютный альбом STOOGES (69-й год) продюсировал Джон Кейл из тех же VELVET UNDERGROUND. Диск продавался никудышно, отчего группа озверела и начала творить на сцене такое… что следующий альбом "Fun House" стал хитом — монотонная музыка, в духе раннего Лу Рида, с примесью того, в чем позже будут копаться SEX PISTOLS, с демонической скромностью в духе KINKS и дикостью WHO — жесткий бит, грязная полуразложившаяся гитара — табулатуры и аккордов не разобрать, плюс развязный, почти моррисоновский вокал. Если дебютный альбом группы был довольно попсовым, то этот был немного фанковым и приджазованным (в том смысле, в котором понимал и имел джаз Фрэнк Заппа). Знаковой осталась песня "1970" — экстатический гимн с безумным и авангардным саксофонным соло (тогда группа присмотрела себе саксофониста Стива МакКэя), и предсмертными воплями а-ля DOORS "The End". "LA Blues" — из любви к Джону Колтрэйну, именно этой песней ребята хотели показать свои оригинальные корни. Они понимали, что рок-н-ролл должен быть грязным и блестящим. Энергетика же у STOOGES была такая, что даже теперь самый избалованный эмтивишный меломан рискует оцарапаться. Что-то подобное пробовали изображать ROLLING STONES, но их испортило влияние "битлов" — все, что они тогда делали, неосознанно было либо в противовес чистеньким ливерпульцам, либо чтобы быть как они ("Их сатанинские величества" как ответ на "Сержанта Пеппера"?). STOOGES же были независимыми, психоделическими, вульгарными пофигистами. Все, что они хотели сделать — это добиться уникального звучания и не быть ни на кого похожими. Им было совершенно до лампочки, под кого следует подстраиваться и кого надо затмевать — в мэйнстрим они так и не вошли, но народ от них был в экстазе: они были слишком странными, чтобы любить их открыто, и слишком милыми, чтобы ненавидеть их тайно. Когда все тащились от калифорнийской блюз-сцены, эти психи слушали раннего Фрэнка Заппу, Рави Шанкара и духовую музыку тибетских монахов. "Любую странную музыку. Электронную, необычную. Григорианские хоралы, например. У Игги была пластинка, он был от нее в восторге. Мы брали эту григорианскую и буддистскую музыку, добавляли туда чего-то от STONES и BEATLES, и смотрели, что получится. Потом добавляли свое безумие и личный опыт. Ведь когда ты не умеешь играть, ты не ограничен стилем. Почти все УЧАТСЯ играть на каком-то примере, по каким-то шаблонам. А когда твой разум открыт, неведение есть благо, и из тебя исходит в самом деле интересная музыка!" — вспоминал Рон на старости лет. Размытое звучание гитар, примитивные барабанные партии и истерические Иггины вопли вызывали благоговение. Поначалу группе было даже сложно перестроиться с импровизационного формата и записать для "электры" альбом, состоящий из песен и риффов. Из якобы неумелого стиля группы вышел знаменитый постулат о "трех аккордах" и прочие панковские клише поведения. Игги размазывал по себе кровь, сырое мясо и ореховое масло, прыгал со сцены в толпу (говорят, что это он изобрел stage-diving), тушил об себя сигареты, был периодически арестовываем за непристойное поведение на сцене и глотал транквилизаторы. Для современников он был чем-то вроде клоуна, шок-рокера по-нашему. В то время, как музыканты группы понемногу учились играть (в процессе концертов), Игги занимался самодеструкцией и совершенствовал свое сценическое безумие. От его шуток гитарист так смеялся, что забывал аккорды. Одна из историй подобного рода практически повторяет инцидент с DOORS в Майами, когда Джимми якобы демонстрировал всего себя без остатка. На одном из концертов Игги был облачен в обтягивающие штаны из винила. Паренек, естественно, много двигался — то сальто, то шпагат, то stage-diving.
Если бы Игги Попа не было, рок-н-ролл, наверное, был бы для нас еще большим мифом. Нам, бедным, и так ничего реального не осталось — красивые сказки про полночные телевизоры, вылетающие из окон отеля, волосы длинно-жемчужные и шаманизм. Только мы в это все равно не верим: может, оно и было, но того места, где оно было, никогда не существовало. Те, кто дожили до наших времен и, наверное, могут доказать, что Хендрикс в самом деле был обычным человеком, Брайан Джонс пил водку таким же в точности горлом, что и у нас всех, а Моррисона тоже кусали комары, сами мифологизировались и покрылись алмазной пылью. Боуи и МакКартни вам ничего не расскажут, они просто посмотрят вам в глаза своими бездонно-всепоглощающими окнами и сторожевыми башнями — и все, вы, можно сказать, труп. В духовном смысле — спать не сможете, питаться через трубочку будете. С Игги гораздо проще — он свой, родной, домашний. Старый, правда, исхудавший и угрюмый. Но — жил тогда, все помнит, да еще, скорей всего, был первым панком. Тот факт, что Игги жив до сих пор (страшно подумать — альбом выпустил), конечно, портит идеальную рок-н-ролльную картину. Но, честно говоря, эта испорченная картина гораздо веселее и красочнее той, что могла бы висеть на вашей стеночке среди мертвых и дьявольски красивых рокеров. Испорченность всегда была основной Вещью Игги. Наверное, поэтому его многие недооценивали. Те, кто слушал "тяжелый рок" и кощунственно смешивал DEEP PURPLE с LED ZEPPELIN, считали его чуть ли не клоуном — так, дитятко развлекается, несерьезно. Хиппи и панки слишком злостно ограничивали себя своими же рамками, к тому же их время прошло настолько стремительно, что им некогда было определять, что это за музыка и кому ее полагается воспринимать. Неудивительно, что именно на нигилиста Игги "клюнул" славянский режиссер Эмир Кустурица, посчитав музыканта способным к вокальному воплощению народных сербских мелодий (фильм "Arizona Dream", давший широким массам песенки Горана Бреговича "In The Death Car" и "TV Screen") — было в Игги что-то диковатое, немэйнстримовое, антиамериканское. Именно с подачи его хрипло-пропитого вокала Балканские мотивы были безболезненно восприняты американским сознанием. …Он все время забегал вперед. То, что он записывал в 79-м году, идеально вписалось в трэшевую химическую эстетику Уэлшевского "Трэйнспоттинга". То, что делали STOOGES в 60-е, не смогли повторить ни одни самые превонючие панки 80-х (про SONIC YOUTH я молчу, они не были панками). Если Игги менялся — то органично и естественно: его последняя работа выполнена в стилистике ранних STOOGES с вкраплениями хардкора и хэви-метала — и это звучит не так мумифицированно, как страдальческие потуги Элиса Купера изобразить что-то в духе Трента Резнора. Таких, как он, немного. Наверное, их только двое — Дэвид Боуи и Лу Рид. Во-первых, все они друзья, во-вторых, музыка у них немножко похожа. То Лу для Игги что-нибудь напишет в альбом, то Боуи учит его не принимать наркотики. Все трое в определенном смысле опережали свое время и меняли имидж раз в полгода. Но раз уж речь идет об Игги, оставим в покое его братков и займемся препарированием игуан, аккуратненько разматывая кишечные ленты десятилетий и облизывая колючий хребет изголодавшимся по грязной рок-н-ролльщине языком. STOOGES James Jewel Osterberg (написание фамилии почему-то зверски варьируется), то есть Джим, родился в Детройте, но стопроцентным американцем не был — его мама была англичанкой. Маленький Игги (в середине 60-х он решил, что его теперь будут называть Игуаной, потому что Игуанами называлась первая приютившая его группа) играл в школьных группах на барабанах. Успеха, естественно, не было — а Игги, похоже, именно этого и добивался, потому что самоуверенно бросил родной город и учебу в университете и уехал в Чикаго, чтобы радоваться жизни с другом-музыкантом Сэмом Лэем. (Сэм тогда уже успел поиграть в HOWLIN' WOLF). В Чикаго паренек становится Iggy Stooge и, новорожденный, возвращается на родину. Группу, которую Игги намеревался вести за собой по тернистому пути к славе, назвали первоначально THE PSYCHEDELIC STOOGES, но вовремя решили, что это слишком кичево и не прикольно — тогда все были психоделическими. В группе играл Ron Asheton (до этого он играл по подростковым клубам на гитаре, в силу подходящей внешности притворяясь Брайаном Джонсом), на барабанах стучал его брат Скотт.
Что, однако, ситуацию не спасло: к 1971 году THE STOOGES как ансамбль скончались. Певец отправился во Флориду играть в гольф. И вот тут-то в его жизни появился человек, понимавший его от и до: Дэвид Боуи (David Bowie). Англичанин убедил Игги возродить коллектив. Боуи связал его со своим менеджментом и вызвался продюсировать новый диск, подспудно желая сделать вокалиста звездой, а прочих музыкантов отодвинуть на задний план. Первая часть замысла удалась: в 1972-м квартет собрался вновь, разве что Рон переключился на бас, а гитаристом стал Джеймс Уильямсон (James Williamson). Вторая часть провалилась - дружба для Игги была делом святым. Новый состав в 1973-м родил "Raw Power", пластинку, подобно предыдущим ухнувшую в никуда. В 1974 году группа спросом уже не пользовалась, хотя и "светилась" в прессе благодаря проделкам обдолбанного лидера, полосовавшего себе грудь битым стеклом и нырявшего в толпу поклонников. Коллеги, за исключением пианиста Скотта Терстона (Scott Thurston), сочувствия не выказывали. Второй распад был неминуем.
Через два года пришел панк, и THE STOOGES подняли на щит, переиздавая их записи по сей день; начало было положено концертником "Metallic KO" (1976).
С больным Попом остались разве что Боуи и Уильямсон. Игги сознавал, что болен, но пытался не обращать внимания. Карьера рушилась. Поначалу предложений поступало множество, певец отверг их все, даже такое заманчивое, как приглашение клавишника THE DOORS Рея Манзарека (Ray Manzarek) - чувствуете, что могло получиться, согласись Остерберг сотрудничать? Но вокалист опоздал на три часа, и все пропало. В 1975-м он скромным тиражом выпустил свой первый сольник "I Got Right" и попытался выступать. Не вышло, не получалось. После того, как его арестовала лос-анджелесская полиция, вопрос стал ребром: кутузка или принудительное лечение. Игги выбрал второе.
Он понимал, что должен порвать все связи с прошлой жизнью. Исключение было сделано только для Боуи. Дэвид же помогал слегка подлечившемуся приятелю как только мог. Сначала взял Попа на гастроли, раскручивавшие альбом 1976-го "Station To Station", затем предложил свои услуги в качестве продюсера. Джим сдался. Весь материал программы "The Idiot" (1977) был написан совместно певцом и Боуи, сыгравшим на клавишных и ударных, третьим участником записи был гитарист и соавтор Дэвида Карлос Аломар (Carlos Alomar). Диску откровенно не хватало студжевского буйства. Все начало становиться на свои места в том же году после выхода "Lust For Life" (заглавная композиция плюс "Nightclubbing" с "The Idiot" известны многим по фильму "Trainspotting"), сыгранного уже при участии собственных музыкантов Попа. Таким образом, тепло принявшая "нового" Игги публика была подготовлена к концертному альбому "T.V. Eye Live", появившемуся в 1978-м, но записанному годом ранее.
И тут Остербергу подгадил Пресли (Elvis Presley). Король скончался в 1977 году, и фирма RCA, на которую работал Игги, бодро приступила к переизданию пластинок Элвиса, "забывая" допечатывать тиражи альбомов Попа. Про него начали забывать. В 1978-м на незначительном лейбле Bomp вышел очередной диск певца "Kill City", затем ему удалось подписать контракт с концерном Arista. Этой компании Поп подарил три программы: "New Values" (1979), "Soldier" (1980) и "Party" (1981). В их создании принимали участие старые приятели Уильямсон и Терстон, а также Глен Мэтлок (Glen Matlock) из уже распавшихся SEX PISTOLS и Айвен Крол из группы приятельницы Игги Патти Смит (Ivan Kral & Patti Smith). Особым успехом новые творения не пользовались. Посему певец решил слегка позабавиться и поэкспериментировать с нью-уэйв, для чего на запись "Zombie Birdhouse" пригласил участников BLONDIE Криса Стайна и Клема Берка, а также отличного гитариста и клавишника Роба ДюПрея (Chris Stein, Clem Burke & Rob DuPrey). Популярности это, однако, ему не прибавило.
"Второе дыхание" открылось после четырехлетнего перерыва. Диск "Blah Blah Blah" (1986) в коммерческом отношении был лучшим со времен "The Idiot" и принес автору добравшийся в Англии до 10-го места хит "Real Wild Child". На пластинке отметился еще один участник PISTOLS - Стив Джонс (Steve Jones). Больше хитов Игги не рождал, но звезды в его записях появлялись - да еще какие! К примеру, "Instinct" (1988) продюсировал известный авангардист Билл Лэсуэлл (Bill Laswell), на "Brick By Brick" (1990) - первом плоде нового контракта, на этот раз с Virgin - играла половина GUNS N' ROSES: Слэш, Дафф МакКаган и Кенни Аронофф (Slash, Duff McKagan & Kenny Aronoff), а на "Little Caesar" (1993) барабанил Ларри Маллен (Larry Mullen) из U2. Про Лизу Джермано и Хенри Роллинза (Lisa Germano & Henry Rollins) и говорить нечего.
Крепкие пластинки дали хорошую базу для удачного сборника "Nude & Rude: The Best Of Iggy Pop" (1996), а программа того же года "Naughty Little Doggie" вообще рекламировалась как творение классика. На укрепление положительного имиджа работал даже очередной роман ветерана; на этот раз его избранницей стала Крисси Хайнд (Chrissie Hynde) из THE PRETENDERS.
Сегодня мистер Игуана вполне доволен жизнью. Оно и понятно: хвост - он всегда отрастает заново. И лучшее свидетельство этому - свежий диск Игги Попа "Avenue B".
А те были очень разными и странными людьми. Болезненный Александер, близкий друг Игги, всегда носился с разными идеями: то он по примеру Хендрикса (Jimi Hendrix) поджигал свой бас, чуть не сжигая его дотла и гася пламя всем телом, облаченным в одолженную у Остерберга рубаху, то психоделически размалевывал иггину гавайскую гитару, накладывая краску поверх звукоснимателей и - естественно! - губя инструмент. Впрочем, последнее пошло на пользу: Остерберг больше не сидел, а стоял на сцене. Ронни и Скотти же были попросту малолетними хулиганами - как-то раз они на целую четверть забросили школу, дабы совершить хадж в Ливерпуль и попытаться увидеть своих кумиров. (Надеюсь, понятно, о ком речь?). Привязанность к "траве" не прибавляла юным рокерам нормальности. "Для понту" Джим начал курить - при его-то астме! - сначала сигареты, потом марихуану, потом... Но об этом потом.
"Подсадил" THE STOOGES на "кайф" некто по имени Джон Адамс (John Adams), сначала подмогший им материально в приобретении аппаратуры, а позже ставший техником коллектива. Бывший наркоман, доморощенный философ и отъявленный картежник, Джон чувствовал потенциал команды, которую все ненавидели за грубость, но постоянно приглашали поиграть. Шум на их концертах - первый состоялся в октябре 1967-го - был тот еще: гавайская гитара, плюс "примоченный" бас (тогда дисторшн еще не получил широкого распространения, а ставить его на бас вообще мало кто докумекивал), плюс дикий барабанщик! Частенько выступления квартета прерывались полицией, что не удивительно, если учесть, что их шоу не выдержал даже менеджер основных конкурентов THE STOOGES, их земляков МС5. Впрочем, МС5 хорошо относились к команде Игги - в то время как завистники развешивали по городу плакаты с надписью "Come see Iggy, he shits green", что лишь возбуждало интерес. И не только это. Рон частенько напяливал на сцене фашистский мундир, Игги как раз наоборот - в 1968-м он был арестован за публичное обнажение...
Представители фирмы Elektra, в "обойме" которой "сияли" THE DOORS, появились в Детройте, чтобы заключить контракт с МС5, но, увидев THE STOOGES, решили: одна команда хорошо, но две - лучше. Так Джим, Рон, Дэйв и Скотт стали профессионалами. И, став профессионалами, начали сочинять. Первый альбом, названный так же, как и группа, вышел в 1969-м и только через двадцать лет, по словам Остерберга, окупил затраченные на его запись средства. Странно. Спродюсированный Джоном Кейлом диск очень и очень приятен, даже сегодня. Эдакая оригинальная смесь STONES, THE DOORS и UNDERGROUND с голосом Игги, звучащим зачастую точь-в-точь, как джаггеровский. Сейчас это классика: "1969", "I Wanna Be Your Dog", "No Fun". Последняя вещица пелась многими, и не только SEX PISTOLS. Да, THE STOOGES с их грязным звучанием, поведением на сцене и нигилизмом на самом деле были крестными отцами панк-рока. Но мысли Студжа, в ту пору ставшего Попом (с чего бы?), и Рона уходили дальше, что очевидно (или ушеслышно) в десятиминутной шаманской саге "We Will Fall".
Второй альбом не заставил себя ждать и вышел в 1970 году. Сделанный по образу и подобию первого, "Fun House" (так команда прозвала свое обиталище) повторил его коммерческий неуспех. И это при том, что в нем было много от блюза и джаза. Удивительно то, что, несмотря на провал, возлагавшиеся на коллектив надежды были столь велики, что продюсер диска Дон Галуччи и вице-президент Elektra Билл Харви (Don Galucci & Bill Harvey) лично вылетели первым классом из Нью-Йорка в Энн-Арбор с целью послушать THE STOOGES еще раз и решить, дать ли им еще один шанс. Не дали. И поделом. Благодаря Адамсу музыканты уже давно сидели на жестких наркотиках; доходило до того, что гонорары им частично выплачивались в "товаре". Кстати, даже будучи в нормальном состоянии, мистер Остерберг не отказал себе в удовольствии в течение пяти часов продержать боссов в напряжении: те все никак не решались изложить коллективу свое решение.
И это в то время, когда Джеймс более всего нуждался в деньгах: еще в колледже (да-да, учился паря!) он познакомился с девушкой, на которой спустя пару лет, в 1970-м, и женился. Все чин чином: положительная еврейская девица Венди Вайсберг (Wendy Weisberg) вышла замуж за предположительно настолько же неотрицательного еврейского юношу. Знала бы она, чем занимается суженый! Деньги у богатого тестя брать было некстати - официально певец и сам зарабатывал неплохо, имея дом, машину и все, что полагается звезде малой величины. Венди была поклонницей Игги. И не только Игги - именно в ее квартире Поп впервые услышал "Heroin" Лу Рида (Lou Reed). Свадьба состоялась перед студжевской фермой, тем самым Fun House: присутствовали родители жениха; предки невесты, разумеется, не были в восторге от выбора дочери. Коллеги Джима перед церемонией чинно восседали на крыльце, обсуждая, продержится ли брак хотя бы полгода. Не продержался. Безмерно счастливый Игги уже через пару дней стал раздумывать: с одной стороны, красивая и умная жена - вещь хорошая, с другой - она не любила коллег мужа, терпеть не могла его привычку спать днем и сочинять ночью и - более того! - убеждала его бросить наркотики. Это было слишком, несмотря на то, что благодаря свадьбе фото Попа украсило обложки 16 журналов.
Наступление на Америку началось в сентябре 1999 года, когда за океаном был наконец-то выпущен "Proud Like A God" (т. е. спустя почти 2 года после его европейского релиза!). И это была настоящая бомба! Вот что говорила тогда об этом Сандра: "Не думайте, что первый успех вскружил нам головы. Да, мы сейчас также популярны в Америке, как и RAMMSTEIN. Но для того, чтобы наша группа стала "супер", нужно еще много работать. Мы практически не бываем дома, и все время торчим на студии. Мы хотим, чтобы наш следующий альбом был бы еще успешнее. Я очень хорошо усвоила урок номер один в шоу-бизнесе - после первого хита практически всегда следует провал, и новоявленной звезде приходиться искать новую работу. И тогда прощай остров, лимузин и телохранители. Но мы не хотим, чтобы с нами такое произошло. Мы не будем, как некоторые, стоять на улице с табличкой в руках: "Помогите, пожалуйста. Мы жертвы музыкальной индустрии!". И в этом вы все скоро убедитесь". Убедиться в этом всем пришлось в марте 2000 года, когда увидел свет первый сингл, выпущенный в поддержку нового полнометражного альбома. Им стал "Big In Japan" - суперхит, ничуть не менее мощный, чем "Lords Of The Boards". А 2-го мая 2000 года на прилавки европейских музыкальных магазинов попал и второй полноценный диск GUANO APES "Don't Give Me Names". Вслед ему были выпущены пара синглов, не без помощи которых он быстро получил статус "золотого", а сама группа была объявлена "лучшей германской командой" на церемонии вручения призов MTV "Europe Music Awards 2000". В конце октября 2000 года выходит одноименное с последним альбомом DVD, на котором представлена целая куча очень интересного материала: концерт в Амстердаме, полный аудио-альбом, ремастированный в самом передовом формате AC3 5.1., слайд-шоу из более чем 100 фотографий, все официальные видеоклипы группы, плюс небольшие интервью с музыкантами и всяческие тусовочные съемки. Последним на сегодняшний день европейским релизом GUANO APES стал сингл "Doedel Up", а в апреле 2001 года наконец-то вышел в Америке диск "Don't Give Me Names". Первую половину этого года группа проводила попеременно то в студии, работая над новым материалом, то на концертах, активно гастролируя по миру. И один из этих концертов состоится 26 мая 2001 года в Москве!
И он (в смысле - успех) не заставил себя долго ждать. С выпуском дебютного альбома "Proud Like A God", ставшего "самым удачным англоязычным дебютом всех времен в Германии", шумные бундесы попали на верхние строчки европейских и американских чартов, где оставались там больше года. Конечно, во многом успех группе принес включенный в альбом суперхит "Lords Of The Boards", ставший официальным гимном европейского чемпионата по сноуборду. "Это единственная работа, которую мы сделали по заказу, - рассказывает фройлен Нэйсик. - Это была очень интересная работа. У нас было три версии песни, которые постоянно браковал тупой менеджер с лейбла Snowboarder Cult Band. Для них все это было слишком экстремально. Но разве сноуборд не экстремальный спорт? И мы сделали песню, которая напоминает мне звук отбойного молотка. Я все зубы себе стесала, когда орала "Lords Of The Boards". На студии мы постоянно ругались с продюсером, которого очень раздражало наше поведение и неорганизованность. Но мы не привыкли работать под такими жестким контролем, когда все просчитано, и ты не можешь и шагу сделать без разрешения. Но, с другой стороны, это пошло нам на пользу: наша группа нуждалась в небольшой лекции. И теперь мы знаем, что такое профессиональная работа". Следующим музыкальным экспериментом группы стал сингл "Don't You Turn Your Back On Me", который был написан знакомым Граллы. "Мы сначала очень сомневались: стоит ли делать эту песню, ведь мы привыкли исполнять только собственные вещи. Но потом мы немного поработали над аранжировкой, и она получилось в духе GUANO APES", - вспоминает Сандра. Однако группа привлекает внимание прессы не только своей музыкой, а в первую очередь наличием в своем составе вокалистки. "Мне очень неприятно наблюдать за тем, что большее внимание уделяется моей персоне, - говорит солистка. - Наша группа состоит из четырех настоящих и интересных личностей. Я всегда настаиваю на том, чтобы мы все вместе давали интервью, хотя большинство репортеров хотят говорить только со мной. При этом многие из них только и делают, что обсуждают мою внешность, говоря, что я плоская и не такая симпатичная, как Ширли Мэнсон. Что ж, спасибо за комплимент. Но знаете, мне на это наплевать! Я считаю, что совершенно бесполезно сравнивать меня с Ширли, Гвен Стефани или Ниной Хаген. Я сама по себе личность! Я не секс-символ и никогда не желала им быть. Я бы не хотела видеть свою рожу в каком-нибудь "женском" журнале, рассказывающем о десяти секретах красоты Сандры Нэйсик. Мне кажется, что это ужасно! Хотя многие почему-то рассматривают певиц в первую очередь как секс-бомб. Но GUANO APES стали знаменитыми не с помощью моих больших сисек, а потому, что мы талантливы и знаем, чего хотим. Вот так!" И в этом есть доля правды, ибо GUANO APES достигли очень многого практически без промоушна модных журналов и радиостанций. "Нам приходили предложения от немецких и американских радиостанций, но нам не хочется, чтобы наши песни звучали наряду с этим коммерческим дерьмом, - продолжает Нэйсик. - Мы тоже являемся, в некоторой степени, коммерческим проектом, но для меня термин "коммерческая музыка" относится только к дурацким танцевальным группам, которых просто нельзя отличить друг от друга. Этим группам не принадлежит их творчество, и они работают по четко заданным коммерческим формулам. Это не может быть правдивой музыкой. Ведь всю творческую работу можно сравнить с рождением ребенка: каждый из нас вкладывает в рождающуюся песню все свои чувства и под конец наступает всеобщий оргазм! Каждая наша песня - это как маленький ребенок, которого родили четыре человека".
...Началось все пять лет назад в немецком городе Геттингене, где Сандра Нэйсик работала в пабе своей родительницы и разливала пиво посетителям. И так бы и осталась она простой бюргершей, если бы в один прекрасный день в "пивнушку" не заглянули трое молодых людей. После часового пивного бдения компания начала "голосить", да при том так задушевно, что Сандра не выдержала и присоединилась ко всеобщему пению. Луженая глотка вкупе с субтильным телосложением девушки так поразили ребят, что они моментально пригласили ее петь в их только что организованной группе. Так родились GUANO APES, куда помимо Сандры вошли бывший банковский клерк, а ныне барабанщик Дэнис Пощватта, и два студента - басист Стефан Уде и гитарист Хеннинг Рюменепп. Кому пришло в голову дать группе такое "зоологическое" название - уже никто не помнит, доподлинно известно только то, что "крещение" коллектива произошло на одной из студенческих вечеринок, где ребята исполнили свою первую песню. Вскоре Сандра все реже и реже стала появляться за барной стойкой, проводя все время на заброшенной птичьей ферме, где происходят репетиции GUANO APES. Первый концерт группы состоялся в школьном кафетерии. Выступление было настолько удачным, что растроганный хозяин, поднявший в этот день на собравшихся в забегаловке студентах неплохие деньги, в знак благодарности преподнес музыкантам целый ящик пива. Несколько месяцев группа выступала по маленьким клубам самостоятельно, пока не попалась на глаза своему будущему менеджеру Бьерну Гралле. У Граллы оказался хорошо подвешенный язык, и за год команда дала более 100 концертов, удачно контрастируя с выбранными под рыночным микроскопом мальчишескими группами и альтернативными "скороспелками". Но статуса местных звезд оказалось музыкантам маловато. Они мечтали о блестящей карьере в Штатах, миллионных тиражах и платиновых дисках. И когда в конце 1997 года был накоплен достаточный материал для первого альбома, Бьерн Гралла проводит первые переговоры с записывающими компаниями в Нью-Йорке, каждый раз приговаривая, что это "самая крутая вещь в Германии". Результат не заставил себя долго ждать, и уже в середине марта команда летит в Техас на крупный музыкальный фестиваль, на котором GUANO APES сразу же предложили подписать контракт. Это было большим успехом группы, так как американцы не особенно жалуют немецкий рок в любом его проявлении. Исключением в этом правиле являются только SCORPIONS и RAMMSTEIN. Но дни хард-рокеров уже давно прошли, а номинация "Grammy" для RAMMSTEIN совсем еще не означает золотого прорыва, даже когда это "помогает открыть одну или сразу две двери", как признался сам Гралла. Однако на американском фестивале он был в восторге и в каждом интервью повторял: "В Техасе был настоящий ТРИУМФ!". К тому времени музыканты уже уяснили, что завоевывание Америки - это не школьная поездка на картофельное поле. "Здесь нужно больше работать, чем в Германии, но в большей степени все же рассчитывать на его Величество Случай, - говорит Сандра. - В Штатах мнение диктуют не каких-нибудь два музыкальных канала, и шоу-бизнес здесь концентрируется не в двух больших городах, как это происходит в Германии, где достаточно провести два достойных концерта, чтобы стать национальным достоянием. Здесь ты можешь просто забыть про двухнедельные туры. В Америке необходимо минимум шесть недель, чтобы добиться хоть какого-то успеха".
Неудивительно, что на запись нового альбома он потратил аж восемь лет и как всегда на половине пути отметился очередным саундтреком ("Jungle Fever"). Видно и слышно, что Стиви было время подумать и додумать. Слабые треки все еще прощупываются, но уже лучше. Вновь появляется тяга к разностильности (соул-поп "Make Sure You're Sure", техно-поп Chemical Love" и даже хип-хоп "Each Others Throat"), чувствуется энтузиазм и поиск нового звучания. А на бэк-вокале вновь Сайрита.
А дальше "гуд-бай, Америка!" и добро пожаловать в Гану, африканскую страну, куда Уандер давно хотел эмигрировать, но пока не решился. Атмосфера умиротворения и близости к природе всегда питали его вдохновение, так что, когда он на полтора месяца слетал туда в 1993 году, эффект был ошеломляющим - поправленное чистым воздухом здоровье и 40 новых песен, которые оказались в памяти его компьютера по приезде в Детройт. Альбом "Conversation Peace" получился эдаким монолитным строением в стиле социоромантики, где все принадлежит перу Уандера (а за его спиной массивная музыкальная поддержка), бэк-вокалистки (включая его дочь Аишу), притом, что на большинстве инструментов все-таки играет он сам. Он шутит с мелодиями, пытается не потерять романтичности в 45 лет ("For Your Love", "Edge Of Eternity"), но его главные слова носят социальный подтекст ("Rain Your Love Down", "My Love Is With You"), хотя его трудно обвинить в пессимизме.
Стиви явно вновь нашел себя в мире музыки, снова стал расти, и этот рост ярко продемонстрировал концертный двойник "Natural Wonder", для которого он переписал около тридцати своих лучших песен часто в сопровождении симфонического оркестра, дополнив список совсем свежими композициями ("Kiss Lonely Goodbye", римейк песни Боба Марли "Redemption Song", "Stay Gold") из саундтреков с его участием. Потом были ничем не примечательный альбом лучших вещей "Song Review" без единой новой песни, участие в благотворительном проекте Лучано Паваротти "Pavarotti & Friends", неожиданный коллаборейт с тинейджерской поп-соул-группой 98 DEGREES (композиция "True To Your Heart" вошла в саундтрек к диснеевскому полнометражному мультфильму "Mulan") и вот теперь бокс-сет на четырех дисках, охватывающий всю замечательную карьеру Уандера.
Мы вновь вынуждены томиться в ожидании новой работы слишком долго. Что это будет и когда она появится в продаже, тоже загадка. Не думаю, что это будет что-то традиционное для Уандера. В последние годы он много раз заявлял, что назад дороги нет и что его должны оценить новые поколения. На протяжении своей долгой карьеры он неизменно оставлял после себя музыкальные произведения, которые характеризовали эпоху. В 60-х это была "Uptight", в 70-х - "Superstition", в 80-х "I Just Call To Say I Love You", в 90-х годах - не знаю еще, скорее всего "Kiss Lonely Goodbye". Быть может, в новом веке и тысячелетии он больше не будет соул-мистером Стиви Уандером, которого все мы хорошо знаем. Он как-то признался, что не прочь написать мюзикл, записать джазовый и госпельный альбом.
Дискография 1962 "A Tribute To Uncle Ray" 1963 "Jazz Soul Of Little Stevie Wonder" 1963 "Recorded Live - The Twelve-Year Old Genius" 1963 "With A Song In My Heart" 1964 "Stevie At The Beach" 1966 "Uptight" 1966 "Down To Earth" 1967 "I Was Made To Love Her" 1967 "Someday At Christmas" 1968 "Greatest Hits" 1968 "For Once In My Life" 1968 "Eivets Rednow Featuring Alfie" (под псевдонимом Eivets Rednow) 1969 "My Cherie Amour" 1970 "Live In Person" 1970 "Stevie Wonder Live" 1970 "Signed, Sealed And Delivered" 1971 "Where I'm Coming From" 1971 "Greatest Hits Vol. 2" 1972 "Music Of My Mind" 1972 "Talking Book" 1973 "Innervisions" 1974 "Fulfillingness' First Finale" 1976 "Songs In The Key Of Life" 1977 "Looking Back" (известный также как Anthology) 1979 "Journey Through The Secret Life Of Plants" (саундтрек) 1980 "Hotter Than July" 1982 "Original Musiquarium Vol. 1" 1984 "The Woman In Red" (саундтрек) 1985 "In Square Circle" 1985 "Love Songs - 20 Classic Hits" 1987 "Characters" 1991 "Jungle Fever" (саундтрек) 1994 "Motown Legends: I Was Made To Love Her - Uptight" 1995 "Conversation Peace" 1995 "Natural Wonder" 1996 "Song Review" 1998 "Songs In The Key Of Life" (видеосборник) 1999 "Ballad Collection" 1999 "At The Close Of A Century " (4CD box-set)
Уандер продолжал топтаться на месте и все больше затягивать релизы свежих работ. Альбом с рабочим названием "People Moving Human Play" должен был появиться в 1983 году. Вместо этого у него вышел еще один ретроспективный двойник "Original Musiquarium Vol. 1" (лучшие песни 1971-1982 годов), содержавший четыре новые песни среднего уровня, и новый саундтрек к картине "Woman In Red", еще один попсово-коммерческий проект, в джунглях которого родилась его знаменитая баллада "I Just Call To Say I Love You". Как это ни парадоксально выглядит, но эта вещь в компании с "Part-Time Lover" из следующего альбома "In Square Circle" в большинстве случаев признаются нашими современниками, как лучшие и самые примечательные композиции из богатой песенной коллекции Уандера. Действительно, "I Just Call To Say I Love You" шесть недель лидировала в английском хит-параде и до сих пор входит в десятку самых продажных синглов Британии, а "Part-Time Lover" - пожалуй, самый известный танцевальный хит маэстро и тоже имеет в своем активе феноменальное достижение - в 1985 году он одновременно возглавлял хит-парад "Биллборда" по четырем разделам (поп, ритм-энд-блюз, современная взрослая и танцевальная музыка), но, по общему мнению, люди просто забыли, каким он был хотя бы десятилетием раньше, и в этом виноват был сам Стиви!
Он не переставал разочаровывать. Альбом "In Square Circle" абсолютно не оправдывал пяти лет ожидания. Не помог и авторский союз с талантливой Дионн Уоруик. Казалось, Уандер позабыл секрет своего волшебства и беспомощно копировал себя, делая упор на уже порядком приевшееся синтезаторное звучание. В 1987 году с диском "Characters" он, как один из лучших ударников планеты и ученик легендарного мотауновского чудо-барабанщика Бенни Бенджамина, зачем-то увлекся драм-машиной, хотя и без этого был в неплохой форме и мог снабдить народ новым зарядом своего классического фанка и балладного романтизма ("With Each Beat Of My Heart", "Free" и "Skeletons" не лишены очарования). Но слушать, а главное понимать и принимать Уандера становилось все сложнее, и поэтому не он уже писал законы в музыкальной конституции 80-х, а тот же живчик Майкл Джексон, с которым Стиви записал "Get It" и "Just Good Friends". Впрочем, Уандер и сам это чувствовал и стал больше уделять времени благотворительным проектам (USA FOR AFRICA), кампании против распространения СПИД (чем вообще никто среди черных не занимался в то время) и писать и продюсировать для других (Пол МакКартни "Ebony And Ivory", Элтон Джон, EURYTHMICS, Гэри Берд).
Теперь несколько слов о личной жизни Стиви. Как я уже говорил, страшный недуг никогда не мешал Уандеру на любовном фронте. Здесь он был ненасытен, но, как ни странно, женился в очень раннем по американским стандартам возрасте. 14 сентября 1970 года Стиви взял в жены коллегу по лейблу, талантливую певицу и поэтессу Сайриту Райт (Syreeta Wright). Через полгода после свадьбы они переехали из Детройта в Нью-Йорк и поселились в роскошных апартаментах суперсовременного отеля Говарда Джонсона в Манхеттене, где в результате их совместных усилий были написаны такие вещи, как "Signed Sealed Delivered (I'm Yours)", "Believe (When I Fall In Love It Will Be Forever)", "Blame It To The Sun" и два сольника Сайриты. Все было прекрасно, не считая двух вроде бы несущественных проблем: его ненасытного сексуального аппетита, достойного пояса верности, и ее вполне резонной суперревнивости. В общем, однажды Сайрита поймала Стиви в постели с другой у себя дома, хлопнула дверью и подала на развод. Долгое время они поддерживали дружеские отношения, а он некоторое время очень переживал, да так больше ни разу не женился, хотя и имел двух детей от своей подружки Иоланды Симмонс (Yolanda Simmons), которой, кстати, посвящена "Isn't She Lovely".
Итак, с 1976 года Уандер вновь работал на престиж Motown, но уже без Сесила и Маргулеффа и потихоньку превращался в музыкального пастыря ("Have A Talk With God", "Black Man" - стандартный пример бессмысленных причитаний). И даже в таких признанных фаворитах в дискографии маэстро, как двойной альбом "Songs In The Key Of Life", наряду с очень сильными композициями ("Isn't She Lovely", "Golden Lady", "Summersoft", "Knocks Me Off My Feet"), которые стали лицом целого десятилетия, и веселым жизнеутверждающим посвящением его джазовому кумиру Дьюку Эллингтону в "Sir Duke", нет-нет, а проскакивали непростительно серые поверхностные вещи ("I Am Singing", "If it's Magic"), недостойные быть частью золотой серии из пяти альбомов, которую завершал этот диск. Кстати, здесь можно было услышать песню ("Pastime Paradise"), из которой рэппер Кулио (Coolio) выстрогал свой знаменитый хит "Gangsta's Paradise", и длинноформатные композиции за пять минут, так не характерные на мотауновской тусовки.
Горькое разочарование
В принципе, этот источник популярных в народе записей не должен был иссякнуть еще как минимум несколько лет, но Уандер почему-то залег на дно и лишь через три года закончил работу над гигантским саундтреком к документальной картине "The Secret Life Of Plants", так никогда и не появившейся на большом экране. Этот по большей части инструментальный двойник ("Journey Through The Secret Life Of Plants") представлял собой любопытную для конца 70-х попытку со стороны Уандера написать цельную поп-симфонию с мультикультурными тенденциями ("Voyage To India") и не был обласкан критиками. Стиви вновь экспериментировал, и это, безусловно, заслуживало уважения, но в Motown на первый план всегда ставился коммерческий успех. Поэтому второму великому слепому (после Паниковского) пришлось спешным порядком записывать в следующем году новый лонгплэй "Hotter Than July", который частично вернул ему старые позиции с бесподобными мелодиями и хуками ("Lately", "Did I Hear You Say You Love Me" и "As If You Read My Mind" с вокалом Сайриты), но явился лишь повторением пройденного. Мы его помним разве что по лучезарному рэгги "Master Blaster (Jamming)" и по трибьюту Мартину Лютеру Кингу "Happy Birthday", сопровождавшемуся общественной кампанией за придание дню рождения легендарного борца за права темнокожего населения статуса государственного праздника (что и случилось в 1986 году).
Теперь его мысли устремлены в будущее соул-музыки, и он ищет техническое воплощение тех не вполне ясных идей, которые крутятся в его голове. В их реальном воплощении в жизнь уставшему Уандеру помогают двое из Нью-Йорка - Малколм Сесил и Роберт Маргулефф из группы TONTO'S EXPANDING HEAD BAND, только что выпустившей полуреволюционный лонгплэй "Zero Time", и ранние модели простейших синтезаторов (те, что были до "Moog"), такие, как, например, экстравагантно названный агрегат "Switched On Bach" Вальтера (сейчас уже пять лет как Уэнди) Карлос. Так как Стиви имел дело со множеством музыкальных инструментов, ему очень понравилась идея соединить их всех в одном. Но он не верил, что такое возможно, и попросил продемонстрировать ему действие их "Муга". После последнего аккорда Уандер назвал этот инструмент чудом техники и горько признал, что ему никогда не справиться с таким огромным количеством клавиш и переключателей одновременно.
Но любопытство взяло верх, и с помощью нью-йоркцев Стиви вновь оказался одним из первых там, где практически не касались руки черного человека. Он не пожалел четверть своего миллиона, чтобы купить студийное время в "Electric Ladyland", работал как муравей, спал по четыре часа в сутки, и через год в их каталоге было 35 полностью законченных вещи и еще 200 начатых (в различной стадии работы).
Опуская подробности содержимого переходного альбома "Where I'm Coming From", ассимилировавшего все его прошлые стилистические влияния (от BEATLES до ритм-энд-блюза), план записи которого летал в мыслях Уандера еще до того, как он съездил в Нью-Йорк, хочется отметить, что четыре последовавших за ним работы ознаменовали едва ли не самый плодотворный и апофеозный момент в его карьере, когда Стиви Уандер "узаконил" применение синтезаторов в черной музыке и, что самое главное, очеловечил синтетические звуки, заставив их выражать эмоции не хуже гитары или саксофона.
Стиви впервые по-настоящему не боялся блуждать по стилям в поисках звучания нового десятилетия, хотя и очевидно, что в "Music Of My Mind" синтезатор для него еще является новомодной игрушкой, но он все-таки сохранил свою знаменитую спонтанность. Другое дело в "Talking Book" и "Innervisions", где все полифонично и полиритмично (от рэгги до классики) и доработано до совершенства. Плюс подкреплено первоклассными хитами ("You Are The Sunshine Of My Life", "Superstition", "You And I", "Blame It On The Sun", "Higher Ground", "Jesus Children Of America", "Golden Lady", "All In Love Is Fair") и плюс много новых трезвых политических и духовных проблем и смелых воззрений ("Big Brother", "Living For The City", "You Haven't Done Nothin'"). В 1972 году Уандер открывает концерты находящихся в зените славы "роллингов", и это здорово помогает ему на пути к белой аудитории и европейскому признанию, в отличие от тех нелепых попыток Motown просунуть его в популярные среди белых телесериалы в середине 60-х.
В его следующем альбоме "Fulfillingness' First Finale" также все выверено и сфокусировано на деталях, но эту работу я бы даже поставил повыше двух предыдущих, так как при единой концепции поступательного развития третий альбом был облачен в прозрачную фольгу симпатичной такой вселенской грусти. И не будем все-таки забывать, что во время его записи Уандер попал в страшнейшую автомобильную аварию, после которой четыре дня его не могли вывести из комы, а на голове после операции остались множественные шрамы. Об этом балансировании на грани жизни и смерти в альбоме есть специальная композиция "It Ain't No Use". Не зря же Стиви отхватил аж по четыре "Грэмми" за этот диск и за "Innervisions"!..
Нужно сказать, что все эти годы без Motown Уандер вел тайные переговоры со многими мэйджор-лейблами Америки, и в 1976 году его старый друг Горди не стал больше испытывать судьбу и ждать, пока у него из-под носа уведут, как им искренне казалось, ими же взращенного гения. Стиви заключил беспрецедентный по тем временам 7-летний контракт на сумму 13 миллионов долларов. Это сообщение потрясло Америку, но Горди сразу же заявил, что работа со Стиви безусловно стоит этих огромных по тем временам денег. Примечательно, что и дальше Уандер имел какую-то необыкновенную власть над Бэрри, причем Горди даже советовался со своим протеже, когда дважды в начале 80-х пытался продать по частям свою компанию. В обоих случаях Стиви был категорически против, и эту его позицию очень точно характеризуют слова, которыми он наградил Motown и которыми объяснил причину своего возвращения туда: "Я остаюсь с Motown, потому что, на мой взгляд, это единственная выжившая, проверенная временем компания в звукозаписывающей индустрии, у которой темнокожий владелец. Это жизненно важно, что в Motown эмоционально стабильный внутренний климат, сильный дух и экономическое благосостояние...".