Поздравляем с днем рождения! |
|
MacCy Walrus (30), Crystal Ship (34), Wolfy (35), GRINCHI (36), Vagant (36), buches (38), natalia (40), And my bird can sing (42), Apple Scruff (46), Lucifer Sam (48), Akella (49), Baltimore Oriole (49), karla (55), Wladimir I (64), Sasha McCarov (65), visitor (65) |
|
Поздравляем с годовщиной регистрации! |
|
Wildstyle (8), Юрий Осташков (11), Winston OBoogie (11), М62 (11), Noel (14), Purpleshade (15), Audrey (15), mormur (16), Dr. Robert (16), tommy-kun (16), drwind (16), stoned (17), Велла (18), Gotha (19), F#min (19), Луиза (19), Son (21), Umka (21), ДБ (21), Edd (22) |
|
|
|
rbd
|
|
Примерно через пять месяцев после этого начали закрадываться некоторые сомнения в том, что мы делали. Каждый раз, когда мы просили Джека спеть с нами, у него находилось какое-нибудь оправдание. И у нас началась каютная лихорадка. Мы все хотели выйти, выступить и опробовать материал, который мы писали и репетировали. Плюс мы начали расспрашивать, кем на самом деле был этот парень Джек. Каждый раз, когда они с Кэти приезжали к дому, они ездили на другой роскошной машине. И они уходили в свою комнату, на двери которой был огромный висячий замок. К тому же не нужно было быть нейрохирургом, чтобы понять, что они оба большую часть времени сидели на метамфетамине. Мы хотели встретиться с Джеком лицом к лицу, сказать ему, что хотим уйти оттуда, но боялись поднимать эту тему. Однажды, как раз перед тем, как Джек и Кэти должны были выйти, мы все покурили немного травки, и Пепи решил, что он собирается поговорить с Джеком. В тот вечер мы все сидели за обеденным столом. Мы с Пепи, Кевином и Питером были под кайфом от травки и хихикали, но Джек и Кэти были под кайфом от спида. “Послушай, Джек”, - внезапно сказала Пепи. “Мы начинаем уставать от этого дерьма. Мы пришли сюда, чтобы сделать это, но все, что мы делаем, - это репетируем в подвале. Мы хотим выбраться отсюда и поиграть”. За столом сразу же воцарилась тишина. Пепи еще немного рассказал о том, как мы просто собирались уходить. Джек просто сидел и смотрел на Пепи. «Действительно?» наконец он сказал. А потом он поднял свой стакан и швырнул его в Пепи, попав ему прямо в лоб. Стекло разбилось, и у Пепи потекла обильная кровь. “Кто-нибудь еще хочет мне что-то сказать?” Джек уставился на Кевина, Питера и меня. Мы были в полном шоке. Я никогда не забуду его пронзительные, странные глаза. “Эй, чувак, это было не круто”, - сумел возразить я. “Заткнись на хрен”, - рявкнул он на меня. “Ты, блядь, никуда не пойдешь. Вот так все и будет. По-моему или ни за что.” Мы вчетвером перепугались. Джек и Кэти удалились в свою запертую комнату, а когда они вышли, на Кэти был парик и наряд, делавший ее похожей на пятидесятилетнюю женщину, а у Джека были усы, которые делали его совершенно другим. “Вы, ребята, просто оставайтесь здесь и играйте”, - сказал он, а затем они ушли. Я позвонил Лидии и сказал: “Мы собираемся убираться отсюда. Мой приятель рассказал мне о концерте в Кеннебанкпорте, штат Мэн. Мы могли бы быть домашней группой для этого братства, и они будут платить нам зарплату. Мы будем жить в задней части бара, они будут нас кормить. Мы просто должны убираться отсюда — этот парень Джек опасен”. Мы улизнули, арендовали грузовик, загрузили его, сорвались с места и поехали в Мэн. Мы думали: “Вау, мы свободны, мы сбежали от этого гребаного парня, спасибо тебе, Иисус! Это последний раз, когда мы когда-либо увидим Джека”. Примерно в середине лета мы как-то вечером играли, и я посмотрел на публику, а там за столиком сидели Джек и Кэти. Мы все стали белыми, как привидения. Я помню, как Пепи сказал: “Срань господня, он в зале”. Я не знал, что сказать. Наверное, это было худшее, что мы когда-либо играли, все было не в тональности, и вы могли слышать, как наши голоса дрожали, когда мы пели. Когда мы закончили, подошел официант и сказал: “Вон там за столиком парень, который хочет угостить вас выпивкой”. Итак, мы подошли к столу, сели, и Джек сказал: “Вас, ребята, не было дома, когда мы вернулись. В чем дело?” Я сказал: “Ну, ты ударил Пепи стаканом. Мы были там уже четыре или пять месяцев, работая с тобой, ты никогда по-настоящему не пел с нами, ты сказал, что поможешь нам заключить контракт на запись. Мы написали все эти новые песни, мы хотели опробовать их на публике”. Я продолжал и продолжал. “Ну, теперь не волнуйся, все изменилось”, - сказал Джек. “Я собираюсь петь в группе, я заключил с нами сделку, мы собираемся поехать в Детройт и сделать нашу первую запись”. У него снова все было хорошо и розово. “Когда ты заканчиваешь здесь?” - спросил Джек. “Еще пара недель”, - сказал я. “Хорошо, я вернусь с Кэти, и мы поможем тебе отвезти вещи обратно на Лонг-Айленд. Я хочу, чтобы ты познакомился с некоторыми из моих новых продюсеров”. Он записал это. Поэтому мы решили попробовать еще раз. Мы вернулись в дом на Лонг-Айленде, и как только мы загрузили все обратно, он посмотрел на нас и сказал: “Знаете что? Теперь ты, блядь, никуда не можешь пойти. Ты думаешь, что мог бы трахнуть Джека О'Брайена и сбежать отсюда?” Весь его характер изменился. На следующий день, после того как Джек и Кэти ушли, мы взломали замок и вошли в их комнату. Мы хотели точно знать, с кем имеем дело. Первое, что мы увидели, была эта большая машина, похожая на поддельный печатный станок. Наши подозрения подтвердились, когда мы открыли ящик стола и увидели стопки купюр крупного достоинства, склеенных скотчем и засунутых в пакеты. Затем мы открыли другой ящик, и там были стопки чековых книжек, на каждой из которых стояло разное имя — мистер Джерри Джонс, мистер и миссис К. Лоутон и так далее. Мы открыли шкаф, и там были парики, фальшивые бороды, фальшивые усы, одежда стариков и косметика. Затем мы открыли еще один ящик и нашли его арсенал. У него было шесть винтовок "Винчестер", до хрена 38-го, 45-го и 9-миллиметрового калибров. В ту ночь Джек и Кэти вернулись. Когда они увидели, что мы вломились в их комнату, Джек вернулся со взведенным винчестером. “Сегодня все вы, ублюдки, будете спать вместе на гребаном полу в гостиной. Вот что я тебе скажу, у меня даже есть кое-что, чтобы убедиться, что ты не уйдешь”. А потом он вошел в комнату и вышел с двумя большими доберман-пинчерами. У меня есть страх перед собаками, поэтому я сразу же начал дрожать и сходить с ума. Пепи такой: “Ты должен расслабиться”. “Пошел ты, посмотри на этих гребаных собак”, - сказал я. Представьте, что я чувствовал, съежившись на полу гостиной, когда возбужденный маньяк прямо из "Файлов правосудия" щелкал своим винчестером, когда он ходил вокруг, а его большие, злобные доберманы кружили вокруг своей добычи. Время от времени Кэти присоединялась к сцене, и даже у нее был пистолет 38-го калибра в кармане блузки. Теперь я был убежден, что они просто собирались порезать нас, похоронить на заднем дворе и украсть наше оборудование. Я полагал, что они уже делали это раньше с другими ничего не подозревающими амбициозными группами.
|
|
|
|
Но лучшим был ночной клуб Стива Пола "Сцена". Все мы, молодые музыканты, тусовались бы там, в арахисовой галерее, и ждали, когда все звезды придут и сыграют джем. Однажды вечером я пошел туда с Джерри и увидел, как Хендрикс джемует с Бадди Майлзом и Джонни Винтером. Мои гребаные яйца ударились об пол. Однажды вечером Дженис Джоплин вошла с Джимом Моррисоном после того, как они отыграли двойной счет в "Филлморе", и Дженис достала из сумки бутылку Southern Comfort и продолжала доливать бурбон в стакан, который заказала. В другой раз Стиву Полу удалось заполучить в свои руки предварительную копию белого альбома The Beatles. Когда я впервые увидел The Beatles на шоу Эда Салливана, я не был от них без ума. Тогда я любил Камни. Но потом я по-настоящему увлекся "Битлз" и их текстами, и они изменили мою жизнь. Я начал носить прическу сержанта Пеппера, отрастил усы, как у Пола Маккартни, а потом вошел в образ Леннона, весь в белом, в белых кроссовках, с длинными прямыми волосами и очками в проволочной оправе. Ожидание нового альбома "Битлз" было похоже на ожидание подарка от богов. Они заперли дверь в полночь, и Стив Пол вышел и сказал: “Заткнитесь все на хрен”. Во всем ночном клубе было слышно, как падает булавка. И он прокрутил этот альбом от первой до четвертой стороны насквозь, и это было так, как будто Бог говорил через эти динамики. Мы приняли эти песни за закон. Мы бы тоже создавали свою собственную музыку, неофициально. Каждое воскресенье мы встречались у фонтана в Центральном парке, и там люди джемовали с гитарами и бонго, люди говорили о музыке и политике, ходили по заведениям. Все это подтолкнуло нас к желанию делать больше оригиналов. К тому времени мы с Пепи сошлись с гитаристом по имени Кевин Риз и басистом по имени Питер Шандис, и мы основали группу под названием Nautilus. Пепи и я были лучшими музыкантами в группе; мы поддерживали прочный фундамент. Я не был фронтменом, но я спел большинство наших песен. Кевин был наполовину черным, наполовину белым с зелеными глазами. Он был великолепен. Он не мог играть так здорово, но он напомнил мне молодого Хендрикса, и у него было великолепное сценическое присутствие. В те дни казалось, что то, как ты выглядишь, почти так же важно, как и то, как ты играешь. И он выглядел великолепно. И Питер Шандис тоже. Он жил в Деревне, и это само по себе впечатляло. Он был настоящим ребенком ненасильственной любви хиппи, с одной из тех стрижек типа Byrds с челкой. Отличный имидж, не такой уж отличный басист. Итак, мы играли в том же клубном ритме, только с более тяжелым звучанием, основанным на британском вторжении. Мы выступали по всему Восточному побережью, но одной из наших опор был клуб на Сорок второй улице и Третьей авеню под названием the Headliner. Однажды днем осенью 1969 года мы репетировали там, и этот парень вошел в сопровождении сногсшибательной красотки. Ему было за тридцать, блондин с редеющими волосами, но крепкого телосложения, парень весом в двести фунтов. У него был бульдожий вид, как будто он был парнем, с которым не хотелось пересекаться. Его девушка была немного моложе, огненно-рыжая, с великолепным лицом и сногсшибательным телом. Он представил ее как Кэти и сказал, что его зовут Джек О'Брайен, что было странно, потому что он выглядел примерно таким же ирландцем, как и я. Но что нас сразу же покорило, так это то, что он сказал, что является близким другом Боба Сегера, чья группа the Bob Seger System только что выпустила свой первый хит. Он помогал продюсировать альбом и был близок со всеми музыкальными деятелями детройтской сцены, сказал он нам. Сейчас он и его девушка жили в Нью-Йорке, и он хотел присоединиться к группе, возможно, управлять ими, как Брайан Эпштейн делал с the Beatles, или, может быть, даже петь с ними, поскольку он тоже был певцом. Он сказал, что слышал, как мы играли, и ему понравилось то, что он услышал. Поэтому, угостив нас выпивкой, он пригласил группу в свой пентхаус, чтобы продолжить дискуссию. Я бросил один взгляд на его кольцо с огромным бриллиантом, его золотой "Ролекс" и золотые украшения, а также на еще больший камень Кэти, и я понял, что он настоящий. Это было переходное соединение, в котором мы так отчаянно нуждались. Мы проследовали за ним мимо швейцара к его квартире. Выглянув из больших панорамных окон, мы увидели захватывающий вид на городской пейзаж. И мы впитывали все, что он говорил. “Я собираюсь заключить с вами сделку, ребята, вы великолепны”, - с энтузиазмом заявил он. “Прежде всего, мы должны достать тебе приличную систему ПА. Потом мы поедем к нам на Лонг-Айленд, и вы, ребята, сможете спрятаться там, писать и репетировать. Я буду периодически выходить и посижу с тобой. Мы устроим шоу вместе и заключим сделку. И не волнуйся, я за все заплачу.” Несколько дней спустя Джек позвонил и сказал нам, чтобы мы взяли фургон U-Haul. Мы встретились с ним, и он сказал нам ехать на какую-то стоянку, где заставил нас снять номерные знаки с двух машин и поставить один из них на наш фургон. Каким бы крутым я ни был, я никогда в жизни не делал ничего подобного. Это должно было послужить нам подсказкой, что Джек не тот, за кого себя выдает. Затем он заставил нас остановить фургон перед музыкальным магазином Мэнни на Сорок восьмой улице, где Кэти сидела в лимузине и ждала нас. И Джек, и Кэти в тот день были в париках, и это показалось нам немного странным, но мы не придали этому особого значения. И мы, конечно, не придали этому значения, когда двое парней, работавших в Manny's, вытащили эту замечательную акустическую систему Altec Lansing и помогли нам установить ее в фургон. Потом Джек дал нам какие-то таблетки, которые были как ускорители, так и снотворные одновременно. После того, как мы доставили ПА на склад отца Пепи, я почувствовал себя так странно, что подумал, что умру. Я потерпел крупную аварию, но у меня все еще было это затяжное чувство, что что-то было действительно странным. Мы взяли все наше оборудование, включая орган Пепи B-3 Hammond, мой набор барабанов, два больших усилителя, несколько больших фендеров и акустическую систему, и поехали в дом Джека на Лонг-Айленде. Это был не особняк ни при каких обстоятельствах, но дом был достаточно милым, и у него был большой подвал, где мы разместили наши вещи. Мы начали работать над песнями, и Джек приезжал каждые выходные, подкидывал нам немного денег и слушал материал. “Что у тебя есть?” он говорил, и мы играли ему песни. “Это довольно хорошо”, - улыбнулся он. Мы продолжали просить его посидеть и спеть, но он продолжал отталкивать нас. “Мне не хочется этого делать в эти выходные, у меня сегодня болит горло. В следующий раз”, - говорил он. “Но продолжай практиковаться. Мне нравится то, что я слышу”. Затем он снял немного наличных со своей пачки и бросил ее на стол. Это продолжалось месяцы за месяцами. Тогда я встречался с Лидией, и она время от времени приходила в гости, но мы были поглощены нашей музыкой. Это был наш большой прорыв, и мы, конечно же, не собирались все испортить.
|
|
|
|
Re: Что новенького! (обсуждение "лицензионных дисков") Автор: rbd Дата: 21.06.23 19:18:53 | Перейти в тему |
|
|
|
2Kvarz:
..Считаю что это из за современного >производства болванок или из за изменений процесса >самой записи (штамп или копир или скорость или >прожиг или что то типа подобного не в курсе) или >того и другого вместе.
P.S. Мэтра с выходом! |
|
|
|
Re: Моя личная музыкальная коллекция. Автор: rbd Дата: 21.06.23 17:00:35 | Перейти в тему |
|
|
|
2sergey ROLLING STONES:
>Добрый день честно не чем не могу помочь.
Все понятно, спасибо. Утешает старый коллекционерский принцип в исполнении Никулина: "Такой же, только без крыльев, есть? Нет? Будем искать". |
|
|
|
Re: Моя личная музыкальная коллекция. Автор: rbd Дата: 21.06.23 11:02:54 | Перейти в тему |
|
|
|
2sergey ROLLING STONES:
>Кому интересно делаем ставки. В продаже много всего.
Осталось собрать несколько cd Rolling Stones из коллекции CD-Мaximum, но пока нету на мешке по разумным ценам. Либо есть, но некомплект, со "съеденными" плакатами. |
|
|
|
2realife:
>Вы упустили из вида в моем комментарии слово >МУЗЫКАЛЬНЫЙ вклад. Он практически равнозначный >в Dark Side у всех троих. А Уотерса больше в кредитах, >потому что, он автор всех текстов. Он принес идею, >группа её одобрела и постановила назначить его >"главным поэтом" альбома. А вот над аранжировкой >музыки, например, Гилмор и Райт больше работали.
Идея не сводится только к текстам. Это еще и мелодия, которую нужно сочинить, и запоминающийся рифф (как в Money, например), что первичнее и ценнее аранжировок: при провальных основных идеях и хорошие аранжировки не спасут, а вот при отличных основных идеях и средние аранжировки сгодятся. Сказанное не умаляет сделанного остальными участниками группы, особенно Райтом, который вложился в альбом "второй скрипкой" (имхо): оно пытается расставить правильные пропорции в общем МУЗЫКАЛЬНОМ вкладе.
>Пел в основном Дэвид. Этот альбом, как раз, очень >хороший показатель, что в группе каждый смог проявить >свои лучшие и сильные стороны. Ещё никто одеяло >на себя не тянул. Может, именно поэтому "Луна" >и стала самой популярной пластинкой группы?!
Правильно, когда все вовлечены в процесс и конструктивно взаимодействуют, результат оказывается наилучшим. Но творчество, по моим наблюдениям, редко оказывается "в равных долях", особенно при числе участников больше двух: например, если Леннон с Маккартни еще как-то договорятся, то остальные неминуемо будут оттеснены на второй план. Истинный талант еще и упорно стремится к самореализации, и если таких талантов окажется рядом слишком много, то они либо разбегутся, либо начнут подавлять друг друга, борясь за свободу своего творчества. Сильнейшие победят, остальные будут уходить в сольные проекты - что мы и видели у PF. |
|
|
|
2realife:
>Опять старую шарманку завели... Есть же история >группы, никакого "предводительства" до 1976 года >не было. Был равноценный музыкальный вклад троих >музыкантов.
Специально открыл авторский список Dark Side Of the Moon посмотреть: фамилия Уотерса упоминается 6 раз исключительно на первых позициях, Гилмора и Райта - по 4 раза, на первых позициях - 3 и 0 раз соответственно. И еще остались сомнения в том, кто был "первой скрипкой" ? И в том, что равноценного вклада на самом выдающемся альбоме не было? "Предводительство" же не надо понимать буквально, "административно-командным" образом: речь о "главной движущей силе" группы.
.. так >он и раньше говорил, что Флойд это он.
Вот это уже болтовня, бахвальство, преувеличение.
>А как быть с тройной "платиной" Гилморовских >альбомов Пинк Флойд, которые по сути, его сольники. >Это же ещё из "тех времён" продажи. Их можно сравнивать >с Роджеровским "серебром"?
Нельзя сравнивать. Название "PF" осталось за Гилмором, а это неравная маркетинговая позиция в сравнении с сольным Уотерсом.
|
|
|
|
2VadLit:
>2rbd: >>Речь же про вклад в творчество группы. >И каким измерителем этот вклад измерять? Сочинительство музыки и текстов.
>2rbd: >>Rattle That Lock, кстати, золотым стал в Англии >>Ну и что? >Ну и всё. Уотерс может похвастаться такими успехами?
Уотерс творчески сдал в сольном творчестве, не продвинувшись дальше воспроизведения идей "Стены". А потом вообще дело сочинительства альбомов практически забросил, и, потеряв композиторскую форму, деградировал до самоповторного 2017-го.
Гилморовский же Rattle... попсоват, однако. Хотя я согласен, что на современном этапе Гилмор работает интереснее (не слушал, правда, его "ковидовских посиделок", поверил мэтру, что хлам).
Но, заметь, я опять же про вклад в "Пинк Флойд" говорил, а это дело прошлое, к сольным успехам на современном этапе прямого отношения не имеет.
|
|
|
|
2Макс Жолобов:
>Так он и был. Без Гилмора, с Барретом на гитаре.
Это был первый впечатляющий успех. Барретт тоже доказал, что он мог быть "первой скрипкой". Группы, добившейся успеха "с нуля". Под "предводительством" Роджера группа развила успех. А вот под руководством Гилмора ее успехи были скромнее.. |
|
|
|
2VadLit:
//Это тоже >самое что утверждать что Битлз это Леннон.
Нет, я про "первую скрипку" говорил.
Что-то >сольники Уотерса даже сотой доли популярности >Пинк Флойд не набирают.
Так и Гилмора если с "золотыми" PF сравнивать. Точные доли, правда, не считал.
Куда девается первая скрипка >без остальных? Остальные более заменяемы.
2Camillo: Согласен, что Гилмор, как и Лорд, "вторая скрипка" своей группы.
>А Rattle That Lock, кстати, золотым стал в Англии Ну и что? Все равно гилморовский "Пинк Флойд" до альбомов 73-79 не "дотягивается". Речь же про вклад в творчество группы. |
|
|
|
2VadLit:
...Но делать из него единственного автора >всего флойдовского наследия не стоит, это не так.
Не стоит и забывать, что без его роли "первой скрипки" "Пинк Флойд" бы не было. Как Deep Purple без Блэкмора. Не пробились бы. |
|
|
|
2ledzep:
> Все эти неочаровательные черты характера >и воспитания Уотерса >ни в коем случае нельзя этого умалчивать >вылились во своё время в эти чудесные аљбомы пинкфлоя.
Вот это точно. Такой характер стал предпосылкой, которая умножилась на талант, труд и удачу в таких размерах, что альбомы "Пинк Флойд" стали культивироваться, как искусство высшей пробы. Но лично я о том, как непросто "быть по натуре Уотерсом". Насколько это можно себе представить. |
|
|
|
Мои 5 имхо-копеек на тему. 1. Уотерс - глубоко ранимый и закомплексованный человек, продукт воспитания одинокой матери. (Гилмору в этом отношении до него далеко, он лучше контролирует себя, не так безудержно рвется к лидерству.) 2. Поэтому для Уотерса в том, что он говорит и делает, за немногими исключениями, крайне важно противопоставлять себя мнению остальных, рассматриваемых им как "большинство", как "стадо". 3. Отсюда он часто выглядит "неадекватом" для одних и "полезным идиотом" для других.
Выводы: 1. С такой психикой жить крайне тяжело, можно посочувствовать и ему, и окружающим. 2. За "базар" и поведение отвечать приходится в любом случае. 3. Культовая фигура Уотерса заставляет с ним считаться и многое прощать. |
|
|
|
И если бы Лидия узнала о Линде, она могла бы убить меня. Пока я встречался с Лидией, я тайком уходил повеселиться с маленькой хитрой блондинкой, чья мать владела похоронным бюро. Линде было всего шестнадцать, на два года младше Лидии, и я был от нее без ума. Я забирал Лидию домой, а затем тайком отправлялся в похоронное бюро, где мы с Линдой целовались в гробах, странно, но это правда. Когда я не сбегал тайком повидаться с Линдой, я сбегал тайком повидаться с Джерри Ноланом. Родители Лидии жили всего в нескольких кварталах от Джерри в Квинсе. После свидания я обычно говорил Лидии, что иду домой, а потом шел к Джерри домой. Мы оба хотели быть знаменитыми и знали, что имидж - это все, поэтому мы сидели перед лампой для загара, а затем делали себе маски для лица с кремами и лосьонами, которые были у Джерри. Джерри ходил в школу парикмахеров и подстригал мои волосы бритвой. Мы выглядели как два альфонса! Когда я встретил Лидию, я все еще играл с Барракудами. Но это довольно быстро надоедало. Мы все еще играли такие инструменталы, как “Tequila” и “Wipeout”, а также немного Motown и немного Beatles и Stones. Я настаивал на том, чтобы сыграть Прокола Харума или Хендрикса. Но Карлос был старше, ему было двадцать четыре или около того, и у него просто не было такого чувства. Ему нравился Motown, но он не был настолько без ума от британских групп вторжения. Примерно в то же время я пошел посмотреть на группу моего друга Джоуи Лученти, и у него был парень по имени Пепи Дженнералли, который играл на отвратительном органе Фарфиса. Пепи был привлекательным блондином с голубыми глазами, притягивающим итальянских цыпочек. Он тоже не был счастлив в своей группе, поэтому присоединился к Barracudas, и мы вдвоем доминировали в группе. В конце концов Карлос ушел, и мы взяли Джоуи Лученти на гитару, моего друга Анджело Оппера на бас-гитаре и парня по имени Томми Вентимилья на саксофоне. Мы начали заниматься британской музыкой вместе с Motown и назвали себя the Sounds of Soul. Мы играли по всему городу. Труди Хеллерс, "Ночная сова", "Кафе что?", "Пурпурный лук". Мы работали постоянно, играя по месяцу в каждом клубе. Через некоторое время мы все надели одинаковые двубортные костюмы и галстуки и выглядели шикарно. У нас даже были концерты за городом. В далеком 1967 году было удивительно, сколько ненависти и презрения можно было вызвать, просто нося длинные волосы и одеваясь как Джими Хендрикс. Но мне было все равно. Я все время хотел выглядеть как звезда. Джерри называл это “профилированием”. Мы сидели в его квартире, прикидывая, что надеть, чтобы люди пялились на нас. Мы были полными нонконформистами, полными бунтарями. В некотором смысле, мы только что перешли в другую банду. Я выходил из своей квартиры в фиолетовой атласной рубашке, золотых брюках и бархатном пиджаке и шел пешком к метро. Всю дорогу пуэрториканцы свистели мне вслед и называли меня пута, что означает шлюха, или пако, что означало гей. Они издавали звуки поцелуев и говорили: “Пако, Пако, соси мой член, детка”. Но мне было все равно. Я был крут, насколько это касалось меня. Когда я вернулся домой, это была совсем другая история. Мои родители переехали в Грин-Пойнт и жили над баром. Я снова жил с ними, и у меня была классная комната. Я покрасил потолок в черный цвет и нарисовал на нем звезды, чтобы он выглядел как галактика. Мои мама и папа даже выращивали для меня травку у себя на крыше — вот какие они были классные. (Конечно, когда я наконец сказал им, что это зеленое растение с листьями, которое они с таким удовольствием выращивали, было в горшке, они взбесились.) Мой папа встречал меня у метро в четыре утра, когда я возвращался со своих концертов в Деревне, и помогал мне с моими барабанами. Нам приходилось толкать барабаны пятнадцать кварталов, и польские пьяницы, выходившие из баров, высмеивали меня. Если бы у меня не было концерта, если бы я просто тусовался в клубе в Деревне, они преследовали бы меня всю дорогу домой, а если бы догнали, то толкали бы меня, дергали за волосы, вытаскивали складной нож и угрожали отрезать их. Раньше я думал, ты, ублюдок, пятью годами раньше я бы, блядь, сломал тебе колени битой. Но теперь я хотел быть рок-звездой, поэтому мне пришлось это вытерпеть. Я даже получил это дерьмо на дороге. Однажды в северной части штата Нью-Йорк играли Sounds of Soul, и мы проголодались. Мы заехали на стоянку грузовиков, и они послали меня за едой. Я сел, заказал несколько гамбургеров, и эти два здоровенных дальнобойщика сели по обе стороны от меня. Один из них наклонился к другому и сказал: “Держу пари, я мог бы ударить его так сильно, что мой кулак мог бы пробить ему мозги”. Затем другой парень описал, какие пытки он со мной сотворит. Они начали называть меня Златовласка, и я испугался и выбежал за дверь. И они побежали за мной. Томми был за рулем, и он увидел, как я бегу к фургону с этими двумя огромными дальнобойщиками, наступающими мне на пятки, поэтому он начал убегать. Тем временем Пепи открыл заднюю дверь фургона, и как только я догнал его, он схватил меня и втащил внутрь. Мы развернулись и показали этим двум засранцам средний палец. "Звукам души" пришел конец, когда наш саксофонист Томми был призван в армию и отправился во Вьетнам. Мы были опустошены, но продолжали жить. Мы хотели играть больше оригиналов, поэтому сменили название на the Brotherhood и начали включать в наш сет несколько оригиналов. Это не слишком хорошо сочеталось с клубами верхнего города. “Что, черт возьми, это было за дерьмо?” - врывался к нам владелец после шоу. “Я говорил вам, ребята, что хочу послушать ”Зеленый бубен"." И тогда нас уволили бы. Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой год был прекрасным временем для того, чтобы стать музыкантом. Вы могли увидеть, как величайшие группы мира играют в Ист-Виллидж в Филлмор-Ист Билла Грэхема и в театре Андерсона в соседнем квартале. Я никогда не забуду, как сидел на балконе отеля "Филлмор" и смотрел на самолет Джефферсона. Я видел там премьеру "Кто" Томми. Я видел Хендрикса, the Doors, Савоя Брауна, Артура Брауна, Ван Моррисона. Клетки моего мозга просто взорвались бы, услышав все эти замечательные вещи.
|
|
|
|
Крупа был моим кумиром. Встретиться с ним было моей мечтой, и теперь у меня появился шанс открыться ему! Для меня он был золотым стандартом, величайшим барабанщиком в мире, более великим, чем Бадди Рич, более великим, чем Джо Морелло, более великим, чем Луи Беллсон. Я, должно быть, сто раз смотрел его биографический фильм "История Джина Крупы". Раньше я приходил домой, зачесывал назад волосы и пытался двигаться, как он. Я начал выступление и смог увидеть его вблизи. Он был одним из самых приятных джентльменов, которых вы когда-либо хотели бы встретить, но вы могли бы сказать, что он не был счастлив на данном этапе своей жизни. Это был не тот Крупа, который играл с биг-бэндом Бенни Гудмана, даже не тот Крупа, у которого была своя собственная группа из сорока человек. Его арестовали за марихуану, за хранение двух косяков, в сороковых годах, и он потратил большую часть своих денег, борясь с обвинением, но все равно должен был отсидеть три месяца. Это отняло у него много сил. Затем эра свинга сошла на нет, но он все еще преуспевал в период бибопа. Так что теперь ему было пятьдесят два, но выглядел он на шестьдесят два. Его волосы поседели, и он казался немного сломленным. Я помню, как однажды вечером проходил мимо его гримерной, а он сидел перед зеркалом, курил и пил из бутылки скотча J&B, медленно надевая галстук-бабочку, потому что он всегда носил смокинг. Это был навязчивый, меланхоличный образ - видеть моего героя таким. Как могучие могли пасть. Но я все еще благоговел перед Джином. Должно быть, я был занозой в его заднице, рассказывая ему, как я боготворил землю, по которой он ходил, но он всегда был сердечен. Он показал мне несколько приемов игры на барабанах и всегда подбадривал меня. “Ты справился, малыш”, - говорил он. “Когда-нибудь ты мог бы стать кем-нибудь”. Мое сердце забилось сильнее, когда я услышал это из его уст. Это было все, что мне нужно было услышать. Примерно в середине этого концерта я столкнулся лицом к лицу со своей матерью. Тогда я учился на втором курсе средней школы. “Я хочу бросить школу. Я хочу играть в группе, и я обещаю тебе, что у меня это получится”, - сказал я. “Тебе не обязательно рассказывать мне всю историю целиком”, - сказала она. У нее действительно не было проблем с тем, что я не возвращался в школу. Она знала, что я ненавидел это. Она знала, что, играя в клубах, я буду держаться подальше от улиц. И она вспомнила обещание, которое я дал ей однажды, когда мы проходили мимо Мэдисон-сквер-Гарден: “Ма, когда-нибудь я сыграю в этом зале”, - поклялся я. Мой отец тоже согласился с этим. Он ненавидел раздражение из-за того, что я выходил поздно ночью, не зная, где нахожусь, особенно когда я возвращался домой с запахом дешевого вина и настроем. Но у моей бабушки ничего этого не было. “Не волнуйся, я собираюсь сделать это со своей музыкой”, - сказал я ей. “Чушь собачья! Найди работу! Подстричься! Закончить школу. Я не хочу слышать об этих барабанах”, - разглагольствовала она. “Ты спятил. Найди настоящую мужскую работу, стань полицейским или пожарным”. Но теперь пути назад не было. Я почувствовал вкус ночной жизни в городе. Я брал домой приличную сумму мелочи, достаточную, чтобы купить свой первый хромированный малый барабан. Теперь я мог бы раздобыть несколько классных ниток. И я встречался с девушками, которые обращали на меня внимание, когда я был на этой сцене. Наконец-то никто не придирался ко мне. Мне не нужно было бороться, чтобы привлечь к себе внимание. Я получал любовь через музыку, и это был единственный путь.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ Я попробовал Бродвей, но после того, как концерт в "Метрополе" закончился, я вернулся в King's Lounge в северном Уильямсбурге, играя для мальчиков с кольцами на мизинцах. Однажды вечером во время перерыва ко мне подошел парень. “Я хочу, чтобы мой племянник посидел и поиграл”, - сказал он. Тогда я был дерзким ребенком. У меня была прическа "Битлз", и я был одет в черный жилет с галстуком в горошек, белую рубашку, узкие брюки и ботинки "Битлз". “Никто не играет на моих барабанах”, - отмахнулся я от парня. Он бросил пятидесятидолларовую купюру на мой бас-барабан. “Ребенок будет сидеть”, - твердо сказал он. А потом он одарил меня взглядом, который мог убить. “Без проблем”, - кротко сказал я и положил купюру в карман. Это было мучительно - играть в мафиозном заведении. Я почти ожидал увидеть бомбу, влетевшую в окно. Каждый раз, когда дверь открывалась и кто-то входил, я боялся, что это может быть парень, который собирается вытащить автомат из-под куртки и просто выровнять косяк. Но однажды ночью летом 1966 года кто-то особенный вошел в эти двери. Она была крошечным созданием с длинными, шелковистыми, красивыми черными волосами и действительно милым личиком. Я бы хотел ухватиться за это, сразу же подумал я. Так что я был весь в ней. Мы разговаривали между каждым перерывом, и она сказала мне, что ее зовут Лидия Дилеонардо, милая итальянская девушка. На следующий день было четвертое июля, поэтому я пригласил ее поехать со мной на Кони-Айленд. Мы добрались до пляжа, и я старался быть очень хладнокровным. Я закурил сигарету, пепел попал мне в глаз, и я почувствовал себя идиотом. Но как только я уложил ее на песок, я был полностью поглощен этим. Мы целовались как сумасшедшие. Я не думаю, что это была любовь с первого взгляда, но мы продолжали встречаться. Она приезжала по выходным и смотрела, как я играю. Мы ходили в кино и тусовались. В конце концов я попросил ее успокоиться. Почему бы и нет? Она была действительно умной, ходила в школу на бухгалтерию. Там, в Бруклине, если вы собирались привести девушку домой к маме и папе, вам нужна была итальянка, или ирландка, или даже хорошая еврейская девушка. А Лидия для меня была Белла Донна, Мать Мария. Настоящая красавица. Мои родители любили ее. Ее родители - это совсем другая история. Они были настоящими итальянцами с Сицилии. У них было трое сыновей и Лидия. Однажды вечером она привела меня домой на воскресный ужин, чтобы познакомиться с ними, и это было прямо из "Угадай, кто придет на ужин?" Вся семья собралась за столом, на котором было изобилие еды. Ее отец сидел во главе стола, перед ним стоял галлон домашнего вина. Ее мама, папа и ее братья продолжали оглядывать меня с ног до головы. И они видели тощего ребенка с волосами до груди, и им ни капельки не нравилась эта картина. С таким же успехом я мог бы быть черным или геем. Я был врагом. Они презирали все, что символизировали мои длинные волосы. Что еще хуже, я хотел быть музыкантом — не дантистом, не автомехаником, даже не сантехником. В их глазах я был бездельником. Но нам было все равно. После того, как мы начали встречаться, мы впервые занялись сексом в спальне мамы Джерри Нолана. Потом иногда Лидия прогуливала школу и приходила в дом моей бабушки, и мы занимались любовью днем. Тогда нам приходилось держать все в секрете, потому что, если бы ее семья узнала, они убили бы нас обоих.
|
|
|
|
2VadLit:
>Вообще выбор спутницы жизни это ещё хуже чем >меломания, каким то логическим критериям вообще >не поддаётся.
Есть один критерий, но для V.I.P.-мужиков, не для "простых смертных": подозрительно часто их спутницы жизни или отдельной ее части оказываются гораздо моложе и намного красивее, как в обсуждаемом случае. Вспоминаю еще фото "Роллинг Стоунз" с женами, где Ширли Уоттс заметно "выпадала" из "топ-модельного" ряда остальных жен... Короче, как в анекдоте: "клевая, Фурманов, наука логика. Ты любишь сушеную рыбу? Значит, ты - ...дун". |
|
|
|
По-моему тоже, вполне себе "зачетная" негри.. - тьфу, виноват - афрокреолочка (или как там правильно). Не знаю насчет постели, но в глазах такая детская, вдохновляющая радость подарку.. Говорят, человек в жизни должен, по возможности, испробовать все. Отсюда вопрос: интересно, кто же у него на девятом десятке будет?
Относительно же "старой и некрасивой" жены Гилмора, которая "всего-то" на 16 лет его моложе, могу заметить, что: 1) главное - все равно, душевные отношения; 2) писательница и поэтесса наверняка ближе по интеллекту музыканту из "Пинк Флойд"; 3) по критерию "молодость жены" большинству мужиков все равно остается лишь "завидовать молча" обоим маэстро.
Для сравнения. Одного знакомого, которому сейчас за 70, выставила жена (кстати, ровесница и вторая по счету). В гости принимает, чай ставит, но жить под одной крышей и иметь дела (про ЭТО дело, разумеется, сказать не могу) больше не хочет. Растерянность человека при этом надо видеть. "Что мне делать теперь - не пойму", говорит: "заново жениться, вроде бы, поздно уже, а умирать - вроде бы, рано..." Понятно, что пример Уотерса ему не руководство. |
|
|
|
Я уволился с работы в мясной лавке и летом устроился в бар моего дяди Джорджа. Это был кошмар. Мне было восемнадцать лет, и когда я пришел на открытие в семь утра, там уже выстроились в очередь посетители бара, чтобы выпить перед уходом на работу. Одного из этих парней трясло так сильно, что он просил меня налить ему выпить, затем он снимал галстук, брал тонкий конец галстука и завязывал его вокруг запястья, затем надевал галстук на шею и использовал галстук, чтобы поднести стакан ко рту. К третьей порции ему становилось лучше, дрожь проходила, и он говорил: “Ладно, мне пора на работу”. Он был там каждое гребаное утро. Однажды пришел чернокожий парень и немного выпил. Затем он сказал: “Я не собираюсь тебе платить”. “Тебе лучше, блядь, заплатить мне”, - сказал я и вытащил мачете, которое мой дядя держал за стойкой. Поэтому он вытащил пистолет. “О, да, пошел ты”, - сказал он и ушел. Я уронил нож и описался в штаны. Мне не хотелось работать в баре, и я действительно не собирался становиться зубным механиком. Музыка все еще была у меня в крови, и я впитывал ее при каждом удобном случае. Я бы ходил на большие пасхальные воскресные концерты в Бруклинской академии музыки в центре города. Мюррей Кей был тогда большим знаменитым диджеем, и он был ведущим шоу. Примерно за 3,50 доллара вы увидите пятнадцать выступлений, одно за другим, просто постоянную музыку. У вас были Джен и Дин с калифорнийским звуком, затем Дионн Уорвик и такие женские группы, как the Crystals, the Ronettes и the Shangri-Las, поющие “Лидера стаи”. Я любил Смоки Робинсона и "Чудеса". Я видел, как маленький Стиви Уандер со своей губной гармошкой исполнял “Fingers Pt.1”, один из первых больших хитов Motown. И эти замечательные группы просто полностью вытащили вас из депрессии Бруклина, банд, драк и болезней. Они просто ухватились за твою душу, и она воспарила, и это было прекрасно. Джерри Нолан был моим партнером по преступлению в этих музыкальных экспедициях. Он был отпрыском ирландской армии. Пару лет мы вместе ходили в школу, а потом он исчезал на год или около того и жил на Филиппинах, а потом возвращался, немного более закаленный, чем я, после всех своих путешествий. Когда он был рядом, мы были неразлучны. В глубине души мы оба хотели быть барабанщиками и когда-нибудь прославиться. Отец Джерри зарабатывал деньги, поэтому у него всегда была хорошая одежда, намного лучше моей. Он водил меня по магазинам и делал мне прическу. Он был очень ярким и харизматичным, и мой отец думал, что он похож на Джина Крупу — что он величайший барабанщик на планете. Он говорил ”Джерри это“ и ”Джерри то". Я так ревновал, что он думал, что Джерри лучше меня. Нашей первой любовью был джаз. Мы наряжались в наши костюмы-тройки, зачесывали волосы назад и отправлялись в Деревенский авангард, чтобы увидеть таких людей, как Брубек, Мингус и Монк. Но потом, когда наша музыкальная палитра расширилась и на сцену вышел Motown, мы попали в the Temptations и the Four Tops. А потом Фил Спектор сразил меня наповал. Когда я услышал “Будь моей малышкой”, мои яйца ударились об пол. Звук, который он получал на барабанах, был невероятным по сравнению с любой записанной джазовой игрой на барабанах. Через некоторое время мы начали тусоваться в парке Вашингтон-сквер в Деревне. Теперь вместо костюмов люди носили толстовки с отрезанными рукавами и брюки-чинос с сандалиями. Мы ходили в кофейни, и вы видели входящего Боба Дилана или Джоан Баэз. Я познакомился с Любящей Ложечкой, и мы сидели и играли с ними в кафе "Ночная сова". Деревня была тем местом, где нужно было быть. Вот тут-то мы и поняли, что Вьетнам - неподходящее место для жизни. Люди уезжали за тысячи миль от дома, чтобы умереть в каких-то джунглях. Для чего? Мы были достаточно сообразительны, чтобы не поддаться на эту войну. Поэтому, когда Джерри и я получили наши уведомления о призыве, то письмо, которое начиналось с “Приветствий”, мы были ошеломлены. “Давай предположим, что мы геи”, - предложил я. “Допустим, мы наркоманы”, - возразил он. “Они никогда не возьмут нас”. Итак, мы воткнули иглы себе в руки, проделав отверстия в венах, и явились на медосмотр на Уайтхолл-стрит. Джерри, будучи армейским сопляком, имел связи, и он был единственным сыном в семье, поэтому сразу же попал в трудную ситуацию. Но я застрял. Итак, я записался и увидел, как армия сокращается. “Ты гей?” он спросил меня. “Абсолютно”, - сказал я. “У вас есть какие-нибудь проблемы с ношением оружия?” он спросил. “Нет. Если бы у меня был пистолет, я бы застрелил капитана, прежде чем перевалил через какой-нибудь холм”. Я был полон бравады, но в конце концов меня уволили со службы из-за плоскостопия. Пока я изучал музыкальные сцены города, я познакомился с группой в Уильямсбурге. "Барракуды" обычно репетировали в подвале здания, которым владели родители лидера группы. Его звали Карлос Канкель, и ему был около двадцати одного года. Карлос и его друг Алан Розен оба играли на гитаре, и у них был саксофонист, а брат Карлоса играл на барабанах. Мне было всего около семнадцати, но я часто стоял снаружи и слушал, как они тренируются. Однажды я познакомился с Карлосом, и он сказал мне, что его брат только что женился и уходит из группы. “Спускайся и поиграй с нами”, - сказал он мне. Я жил примерно в пятнадцати кварталах от них, так что моя мать помогла мне отнести мои барабаны в подвал. Она ждала снаружи на улице, пока я проходил прослушивание, и, наконец, я вышел. “Ма, я получил работу!” Я сказал. Нашей первой работой была бар-мицва. Мне пришлось надеть ермолку на голову и играть “Хава Нагила”. Нам заплатили двадцать пять долларов, и мы должны были поесть. Это было здорово, мой первый профессиональный концерт. Конечно, я отдавал маме половину своего заработка. После этого мы играли в барах, на свадьбах, во всем. В конце концов мы получили постоянную работу в местном мафиозном притоне под названием King's Lounge. Парни приходили с кольцами на мизинцах. “Как у тебя дела?” они бы сказали, и у каждого из них была своя девушка с большими сиськами. Карлос и не подозревал об этом, но именно благодаря ему я в конце концов решил, что собираюсь сделать музыку своей карьерой. Однажды вечером мы с ним пошли посмотреть, как Джоуи Греко и The In Crowd играют в "Метрополе", на углу Бродвея и Пятьдесят восьмой улицы. "Метрополь" был одним из самых популярных мест для прослушивания музыки в городе. В передней части заведения был длинный бар с зеркалом от пола до потолка за ним и эстрадой, где выступали как группы, так и эти девушки из go-go. Музыка звучала без остановки с утра до вечера, и огромная толпа собиралась снаружи на тротуаре, чтобы понаблюдать за девушками и послушать группы. Когда мы добрались туда, я разговаривал с Джоуи, которого знал по Деревне. Он сказал мне, что его барабанщик сломал ногу, и спросил, не заменю ли я его на этом концерте, который должен был продлиться все лето. Меня даже не волновали 125 долларов в неделю, которые я мог бы зарабатывать. Я был в восторге, потому что Джин Крупа играл там в то же время.
|
|
|
|
Но заниматься сексом само по себе было далеко не так романтично. Мой дядя Джордж сделал мне мой первый минет. Мне было около тринадцати, когда он пришел однажды ночью. Он был при деньгах. “Мне нужно спуститься в бар”, - сказал он. “Почему бы тебе не пойти со мной, и я принесу тебе колу и немного картофельных чипсов”. Мне всегда нравилось бывать в гостях у моего дяди в его баре, так что я пошел. Мой дядя тусовался со своими друзьями в конце бара, а я сидел в соседней кабинке, потому что несовершеннолетним было запрещено сидеть в баре. Прямо за углом, в конце бара, находились ванные комнаты и большая телефонная будка, а затем кухня. Я сидел за столиком и наблюдал, как один за другим друзья моего дяди возвращались на кухню. Мне было интересно, что они там делали. Потом ко мне подошел мой дядя. “Ты хочешь попробовать что-то, что ты никогда не забудешь? Но ты не можешь сказать своей маме или няне!” “Конечно, дядя Джордж”, - сказал я. Все его друзья смеялись, получая от этого удовольствие. Один парень сказал: “Пошли парня внутрь, сломай ему вишенку”. Поэтому дядя сказал мне вернуться в телефонную будку. В кабинке сидела грязная блондинка лет сорока с чем-то, худая, несколько привлекательная. Я был напуган до смерти. Я никогда не был с девушкой, не говоря уже о взрослой женщине. Она усадила меня в кабинку, встала на колени и стянула с меня маленькие жокейские шорты, и мне отсосали мой член впервые в жизни. Это не заняло много времени, поверь мне. Когда я вернулся в бар, я был белым как снег, а мужчины были в истерике. Я начал регулярно делать минет несколько лет спустя, когда работал в мясной лавке. Три мясника были настоящими похотливыми итальянскими парнями. У них были обложки "Плейбоя", расклеенные по всем стенам задней комнаты магазина. Это был первый раз, когда я увидел фотомодель с большими сиськами и отличной задницей. У меня дома ничего подобного не было, поэтому я всегда находил предлог, чтобы пойти в заднюю комнату и дрочить, рассматривая эти фотографии, одним глазом поглядывая на дверь, чтобы меня не застукали. Каждую пятницу вечером, после того как они прибирались и готовились к большой субботней суете, они приводили девку, чтобы она отсосала им в задней ванной. Многие из этих женщин приходили, как это ни печально, за едой. Я помню одну, у которой были дети, и ее муж только что ушел от нее, и они давали ей две огромные хозяйственные сумки, полные мяса, за то, что она их надула. Это было настоящее образование, этот маленький магазинчик. Однажды в пятницу вечером один из парней подошел ко мне. “Мы собираемся переспать с тобой”. Я подумал, что это было довольно круто. У меня был минет, но я никогда не терял свою вишенку. “Иди в ванную через десять минут, и она будет ждать тебя”. Я подождал, а потом вошел, и там сидела чернокожая женщина лет тридцати с чем-то. Она была привлекательной, но немного коренастой, с огромными сиськами. “Привет, милый”, - сказала она. “Я знаю, ты немного нервничаешь, но все будет хорошо. Садись.” Я сел на сиденье унитаза, окаменев. Она села на меня сверху, вынула мой член и попыталась засунуть его в себя, но его там даже не было. Оно исчезло. Все, о чем я могу думать, это то, что там была большая черная голая женщина, сидевшая сверху на этом тощем маленьком итальянском мальчике. Я не мог этого сделать, но она просто рассмеялась и сказала: “Не волнуйся об этом, милый. Я собираюсь пойти туда и сказать им, что ты был лучшим, чувак. Ты посрамил их”. И она это сделала. В конце концов я потерял девственность с соседской девушкой и завоевал немало из них на диванах нашего светского клуба. Но я потерял свою настоящую девственность с первой девушкой, которую полюбил, а не просто фантазировал о ней, как та медсестра. Ее звали Денисия, и она жила этажом ниже от моего друга Джерри Нолана. Она была наполовину испанкой, наполовину ирландкой, высокой, стройной голубоглазой блондинкой. Я был сражен с того момента, как положил на нее свои семнадцатилетние глаза. Когда я встретил ее, я был довольно диким, ходил с Джерри по общественным клубам, дурачился, но я думал, что это было по-настоящему. Это была любовь. Я никогда не забуду тот первый раз, когда мы переспали вместе. Моя бабушка работала, поэтому я сказал Денисии, чтобы она в тот день прогуляла школу и пришла ко мне. О, Боже мой, это было захватывающе. Я не воспользовался защитой, как идиот. Мы не думали об этом, мы просто сделали это. Я действительно увлекся этим, и в ту минуту, когда я это сделал, я кончил. Но я был молод, так что, бум, он выскочил обратно, и эта чертова штука не хотела оставаться внизу. Мы проделали это еще пару раз. Я чувствовал, что это был священный трах, а не просто перепихон с какой-то черной шлюхой, которая пришла за бараньими отбивными. Это было разрушение брака. И я хотел жениться. Каким бы бунтарем и изгоем я ни был, я все еще верил в то, что в семейной жизни есть стабильность. Ты женишься, у тебя будут дети, ты купишь дом на Лонг-Айленде. Мне внушили эти идеи. Итак, после того, как я пару лет встречался с Денисией, я начал думать, что я не собираюсь быть рок-звездой, и мне следует найти хорошую работу и вести жизнь за белым забором. И это была та девушка, с которой можно было это сделать. Поэтому я пошел в ломбард и купил обручальное кольцо за 150 долларов. Теперь мы были помолвлены. Моя мать была в восторге: она была без ума от Денисии. Моя сестра Нэнси - не так сильно. Денисия на самом деле подралась с моей сестрой, и моя сестра избила ее до полусмерти. В конце концов, я просто обманывал себя насчет брака. Я был слишком молода, чтобы жениться и остепениться. И я не был добр к Денисии. Иногда я становился по-настоящему противным и обращался с ней как с дерьмом. Я думал, что я мистер Крутой. Но в конце концов она нашла более крутого парня, байкера, и вернула мне мое кольцо. Я был раздавлен. Я провел все лето, плача в спальне моей бабушки. Мне потребовались годы, чтобы забыть ее. Тогда я был так сбит с толку. Я ходил в среднюю профессиональную школу в центре Бруклина под названием Джордж Вестингауз. Война во Вьетнаме разгоралась, и все говорили мне, что я должен иметь профессию, например, электрика или сантехника. Итак, я поступил в Вестингауз и каким-то образом начал изучать зубоврачебную механику. Это казалось легким курсом, и мне понравилось, что вы должны были носить длинные белые халаты докторского типа. |
|
|
|
2PFC:
...Рокер KISS рассказал, >как однажды продал кусочек своей жевательной резинки >почти за 200 000 фунтов стерлингов на благотворительном >аукционе, прежде чем вручить свежепожеванный кусочек Сюзанне...
Надо бы ей попросить: "Лучше наличкой, пожалуйста!" А вообще кто бы сомневался в искусстве басиста впаривать народу презервативы, гробы и отходы творчества в сейфах..
|
|
|