Поздравляем с днем рождения! |
|
limliza (32), Потолок)McCartney (33), igorechka (37), Wild Thing (37), Ирина (37), Glam (38), Eireen O Bary (39), Follow/the/sun (39), Salty (46), Scouse (47), Osiris (48), ДЕДУШКА (50), BuuSuuSuuSuuS (54), Олег Гладков (64), narrizon (72), Sergey S. (74) |
|
Поздравляем с годовщиной регистрации! |
|
enuff_znuff (11), lenaa (11), PtelBenzol (13), Lenka2 (13), dorfor (14), GirlWhoEatss (17), Good Old Bad Guy (18), dtikh (18), Шахин (18), светлейшая (19), SergeK (20), КРИСТИ (20), Rosco (20), Dasha (20), Чаплин (21), fearless (21), Manderly (22) |
|
|
|
rbd
|
|
Уотерс - ходячий памятник самому себе. Без этого несгибаемого характера не было бы супергруппы "Пинк Флойд". Характер этот - антипод Маккартни: хотите принимаете, хотите нет - ему пофиг, несмотря на то, что на внешние оценки реагирует нервно. Мнения своего не скрывает и не приглаживает, включая политику, часто понимая оригинальность как противоречие мнению большинства: меньшинство поэтому часто видит в нем "полезного идиота". Сочинять что-то новое уже достойно не может - альбом 17-го года это показал. Но вкладывать в создаваемое душу - это осталось: перепев "Dark Side" поэтому лучшее, что он в принципе мог бы сейчас записать, вдохнув новую жизнь в материал, качество которого испортить нельзя. Мне очень понравилось. К будущим мемуарам имею большой интерес: в его авторстве, очевидно, это не продукт "чего изволите". Ну и молодая жена совершенно не портит общего впечатления.
(Мои мысли по поводу в тезисной форме).
|
|
|
|
2mishana:
>слащаво и скучно, по пенсионерски.
ну. значит, "пробой диэлектрика" у тебя еще не наступил. У меня тоже, кстати, не сразу случился. Теперь вдохновляет. Особенно Lift Me.
но чуть лучще >альбомов группы , согласен , они безобразны.
Первый - сборник брака прошлых лет, новый хит Стэнли не потянул.
Второй - попытка спонтанно "оторваться" и сделать что-то новое, забойное. Опять не вытянули - годы, видимо, уже не те, чтобы организовать "великий прорыв". Но заслуживает поощрения хотя бы сама попытка.
|
|
|
|
2mishana:
>да ну их..f Стэнли в 80- х похож на женю белоусова >и володьку кузьмина внешне
Ну я не парикмахер вообще-то, чтобы от этого заморачиваться. И лучше сольника Стэнли Live To Win в этом веке от KISS Family, имхо, ничего не было, включая оба альбома "материнской" группы. А первые мемуары Пола очень рекомендую к прочтению. Как и текст выше:) |
|
|
|
Однако мы все были в восторге от работы с Бобом Эзрином. Он продюсировал все классические альбомы Элиса Купера и записал новаторскую пластинку с Лу Ридом. Судя по всему, он был музыкальным гением. В то время он также был большим любителем кокаина. Я никогда не видел столько кокаина в одном месте. Я не говорю о граммах — это было больше похоже на пакеты, набитые сахаром, которые раскладывались пирамидками на микшерной доске. Интересно, что Джин и Пол ни словом не обмолвились о проблеме Боба с наркотиками. Они оба были в основном антинаркотиками, и если Эйс или я накачаемся наркотиками, начнется настоящий ад. В мемуарах Джина он утверждает, что когда он увидел всю эту кока-колу на консоли, он подумал, что это Sweet'N Low, и положил ее в свой кофе, но пить не стал. Должно быть, он думал, что лезвие бритвы - это мешалка, а зеркало - для того, чтобы любоваться собой. Пол сразу же засунул свой нос в задницу Эзрина, и не успели мы оглянуться, как Боб был у Пола дома и писал с ним песни. Сами песни на самом деле были довольно замечательными, такие как “God of Thunder” и “Flaming Youth”. Что мне не понравилось, так это то, что они приходили в студию и говорили мне, как играть песню. Это было не предложение и не сотрудничество, это было “Вот как ты это делаешь”. Конечно, я взбунтовался. Затем Эзрин наливал горку кокаина и использовал ее, чтобы вознаградить меня за то, что я делал это по-его. Так что, если кокаин должен был стать нашим общим местом, я хотел подняться на его уровень и делать то же самое, что и он, но это было невозможно. У Эзрина был нюх, как у трубкозуба, и я никогда не мог угнаться за ним, как бы сильно ни старался. Эзрин действительно водил нас всех в школу. Однажды он слушал, как мы играем, и зашел в студию из комнаты с консолями. “Какого хрена ты делаешь?” он закричал на Джина. “Я играю”, - сказал Джин. “Ты даже, блядь, не в настроении. Разве ты не знаешь, как настроить свою гитару?” Он продолжил показывать Джину, как идеально настроить бас. Джин был крупным, пугающим мужчиной, но я видел, как Боб расправился с ним и вырезал ему новую задницу. И Джин просто взял это. Боб сделал то же самое со мной. Я пытался сыграть песню, и Боб взорвался. “Ты не можешь сыграть этот ритм?” - закричал он. “Отдай мне эти гребаные палки”. Он сел за мои барабаны и сыграл ритм, и как только он показал мне, и я понял теорию этого, это было несложно. Но ему пришлось выставить меня придурком, чтобы научить этому меня. Мы все многому у него научились. Это было похоже на пребывание в музыкальном летнем лагере. Он принес классную доску, на нем была маленькая шапочка, а на шее у него был свисток, в который он дул, когда мы облажались. “Ладно, отдыхающие, положите свои инструменты, мы идем в школу”. И он писал на доске и учил нас основам теории музыки. Все это время он был без сознания от кокаина. Работа с Эзрином была самым тяжелым опытом в моей жизни. Для меня музыка - это все, что связано с эмоциями и отношением. Когда вы берете в руки эти палочки, вы должны это чувствовать, иначе вы просто тикаете и тикаете — вы механические часы. Большинство великих игроков играли не по правилам, они играли от всего сердца. Но это было по-другому. Эзрин на самом деле написал для меня каждую партию ударных и придумал очень замысловатую игру на барабанах, которая даже не была в моем музыкальном стиле. Я был Чарли Уоттсом из "мяса с картошкой", парнем из "Мотауна". Эзрин требовал сложности, поэтому я очень быстро расстроился из-за того, что не давал Бобу того, чего он хотел. Плюс я перерезал себе горло, нюхая удар Боба. Наверное, я мог бы просто сказать: “Боб, я не хочу делать никакого задува. Я здесь облажался”. Но я думал, что смогу сделать задув и вырезать его на барабанах. Я не мог. Мое время было выбрано совершенно правильно. После того, как Боб засунул себе в нос кучу дутья, это, вероятно, звучало еще хуже, чем было на самом деле. Итак, Боб соорудил для меня коробку с клик-треком, которую он назвал Cat Box. Он обмотал его серебристой металлической лентой и нарисовал на нем мое лицо с моим макияжем, и он брал куриную ножку и ударял по коробке, чтобы держать меня в такт. Я слышал его щелчок в наушниках, пока записывал. Я бы подыгрывал этому, но внезапно я слышал дополнительный ритм, и меня сбивало с толку, и я останавливал запись. “Подожди минутку. Ты просто сменил ритм”, - сказал бы я. “С этой коробкой что-то не так”. “Нет, с коробкой все в порядке”, - слышал я, как он говорил из комнаты управления. Там ничего не было. Он просто издевался надо мной, играл в интеллектуальные игры. Как будто это было недостаточно сложно сделать само по себе. В тот момент я начал по-настоящему ненавидеть Боба. Но, как и в большинстве вещей, которые делал Боб, у него была скрытая цель. Через некоторое время Эзрин понял, что у меня вспыльчивый характер, и начал подталкивать меня достаточно сильно, чтобы я начал вымещать свой гнев на барабанах. Я видел, как он истерически смеялся, и я бил по этим барабанам сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Я просто представил лицо Эзрина на этих барабанах и ударил по ним так сильно, что это прозвучало мерзко и злобно, чего он и добивался все время. Это было мучительно больно, но результат был гениальным. Ты слушаешь эти песни на Destroyer и думаешь: “Черт возьми, эти барабаны потрясающие”. Но чтобы попасть туда, я прошел через ад, как и все остальные. Как говаривал Джин: “Если у Питера плохой день, то ни у кого не будет хорошего дня”. Какими бы болезненными ни были эти сеансы для меня, для Эйса они были вдвойне тяжелыми. Эйс плохо реагировал на жесткую любовь Боба. Как только вы уберете барабаны и добавите бас-гитару и ритм-гитару, задача ведущего гитариста - завершить картину. А потом ты оказываешься там, наверху, голый, ты сам по себе. Эйс, как и я, любил играть на ощупь. Брат Эйса был гитаристом с классическим образованием, но Эйс ненавидел его заученную игру. Эйс любил спонтанность, но у Эзрина были на него другие планы. Мне не удалось стать свидетелем споров Эйса с Эзрином, потому что в ту минуту, когда мои барабанные треки были закончены, я ушел оттуда. С чего бы мне хотеть оставаться здесь и слушать, как Эйс выкручивается в течение следующих пяти часов, когда я мог бы пойти домой и повеселиться или пойти в клуб? Эйс много пил и веселился со своими друзьями, и он начал пропускать сеансы. Однажды он даже сказал Эзрину, что не может записываться, потому что у него была предыдущая договоренность поиграть в карты со своими приятелями. Эзрину это не слишком понравилось, и он позвонил одному из своих лучших сессионных парней, Дику Вагнеру, который пришел, записал песни и ушел. Непревзойденный профессионал. Вагнер никогда не получал похвалы, но это он играет в таких песнях, как “Beth” и “Sweet Pain”. Эйс был в ярости от того, что его заменили, и считал, что Джин и Пол были предателями. |
|
|
|
2PFC:
>Сочная коллекция >Globe 23 October 2023.
Додумались. Скромно (по сравнению с гробами и презервативами), но со вкусом.
Она встала на четвереньки, и я трахнул ее сзади, и я смотрел в зеркало, наблюдая, как я трахаю себя. Насколько это было отвратительно? Я пришел, вышел и сказал ей, что у меня болит голова. Итак, она оделась, и я вышвырнул ее вон. Вы должны понять, в каком нереальном мире мы жили. Нигде не было границ, особенно после того, как мы начали делать это масштабно. Никто никогда не говорил "нет". Это было больше похоже на: “Вот. Сколько ты хочешь? Сколько вам нужно? Нужны женщины? Сегодня вечером к нам придут шестеро, без проблем. Все, что ты захочешь. Ты хочешь красивый Феррари? Завтра мы припаркуем его перед отелем.” Это было слишком для меня, я буду первым, кто это признает. Слишком опьяняюще. Со временем я понял, что я был товаром, приносящим миллионы долларов другим людям, поэтому было важно, чтобы я был счастлив, и мне давали все, что я хотел. Я просто потерял из-за этого рассудок и потерял самоуважение. Это было не то, чем я был на самом деле. Мне следовало бы знать лучше. Я был единственным, у кого дома была жена. Но я изменял Лидии до и после того, как мы поженились. Там, где я вырос, у всех были подружки на стороне. Мой дедушка был большим бабником. Должно быть, это было заложено в моей ДНК. Но я знаю, что Лидия никогда не осознавала масштабов упадка на дороге. Еще одна причина, по которой я никогда не был удовлетворен сексуально с Лидией, заключалась в сексуальном образовании, которым я наслаждался в дороге. Я был не самым знающим парнем, когда дело касалось секса. Потом мы отправились в путь, и я начал встречаться с женщинами со всего мира, которые знали, что они делают. Когда мы наконец отправились в турне по Европе, это был сексуальный шведский стол. Однажды ночью я трахал француженку, на следующий день немку, на следующей неделе итальянку, а после нее шведку. Поэтому, когда я вернулся домой, секса с Лидией было недостаточно. Как она могла сравнивать? Я мог бы месяцами не видеться с Лидией. Я бы начал скучать по ней, и я действительно очень ее любил, поэтому я бы взял ее с собой в дорогу, если бы у нас была пара свободных дней. Она бы вышла, и мы бы устроили бал, но она никогда бы ничего не узнала о других моих подвигах. То, что происходит на дороге, остается на дороге. Другие парни и команда всегда прикрывали мою задницу. Через три дня я говорил ей, что у нас впереди несколько тяжелых концертов и ей следует идти домой, и она была не против. Позже, когда мы начали выступать в более крутых местах, таких как Европа и Токио, она захотела чаще выходить в свет, и я не возражал против этого, потому что я не был так одержим сексом, как Джин. Если я получу секс, отлично, но это не было приоритетом номер один. Музыка всегда была приоритетом. Эйс и Пол тоже так думали. Джин мог получить все, что хотел, после шоу, но ничто не могло помешать музыке. Как только шоу заканчивалось, вечеринка возобновлялась. Несмотря на все это безумие и разврат, я каким-то образом держался за свою религию. Каждую ночь в дороге, перед тем как лечь спать, я молился. Среди всей этой грязи и декаданса у меня всегда был этот маленький момент перед тем, как я закрыл глаза. Моя религия была действительно важна для меня, потому что я знал, что ее основа была хорошей, слова были хорошими, правила были хорошими. Мне нужна была такая хватка, потому что остальные трое парней были сумасшедшими, дорожный менеджер был сумасшедшим, наш менеджер был сумасшедшим, владелец звукозаписывающей компании был сумасшедшим. С кем я мог бы поговорить о своих настоящих чувствах и своей духовности? Никто из них вообще не был религиозен. Я не мог сесть ни с кем из них и сказать: “Я думаю, что я немного потерял контроль из-за выпивки, наркотиков и цыпочек. Ты можешь мне с этим помочь?” Днем было негде утолить эту тоску, поэтому я ждал, пока не лягу в постель и не погаснет свет. Даже если бы рядом со мной в постели были две или три цыпочки, я бы совершил акт раскаяния. Но я все равно чувствовал себя плохо. Так что я позвонил своей матери. В Бруклине могло быть уже два часа ночи, но она ответила. “Ма. Это я. У меня не так уж хорошо получается. Я совершаю плохие поступки, сплю со многими женщинами”, - сказал бы я. “Ты молишься Богу?” - спрашивала она. “Да, но я не знаю, работает ли это”, - сказал бы я. “Постарайся быть хорошим мальчиком, Джорджи”, - умоляла она. Мне казалось, что я падаю в змеиную яму. Но просто услышав ее голос, я успокоился и снова почувствовал себя нормальным. Я снова был Джорджи Крискуолой, по крайней мере, на какое-то время.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Мы были в одной из студий Record Plant в Нью-Йорке, спорили о чем-то глупом, как мы часто делали, когда из ниоткуда в комнату вбежал Боб Эзрин, наш продюсер. На нем была футболка с надписью "ВРЕМЯ - ДЕНЬГИ", и в глазах у него был безумный взгляд. К тому же у него был металлический огнетушитель. “Вы, хуесосы, скоро узнаете, что это значит”, - сказал он, имея в виду слоган на своей рубашке. “Ты не собираешься тратить гребаное время, которое мы платим за споры о том, что ты будешь есть, или когда ты получишь какую-нибудь киску, или в чем еще, блядь, заключаются твои проблемы, потому что ты даже не можешь настроить свои собственные инструменты. Я собираюсь показать тебе, как ценно время”. Он начал разбрызгивать содержимое этого огнетушителя по всему полу студии, по всей стене, по всем нашим инструментам, по всем нашим усилителям, даже по нам самим. Мы были шокированы и выбежали из студии в комнату с консолями, наблюдая, как он маниакально распыляет по комнате. Затем он вернулся в комнату управления и сел за большую доску, на прикрепленной к ней металлической пластине было выгравировано его имя. Он был таким могущественным продюсером. “Теперь, кто тратит впустую деньги и время?” он спросил. Эзрин, казалось, был не в своем уме. Возможно, огромная гора кокаина, громоздившаяся на доске, как маленькая гора, имела какое-то отношение к этой вспышке гнева. “Сколько времени нам потребуется, чтобы вернуться в студию?” - спросил Джин. “На самом деле мне все равно”, - ответил Эзрин. Это был первый день работы с Чудо-мальчиком Бобом Эзрином. И это было даже не самое худшее. После выхода нашего прорывного альбома Alive мы, наконец, решили прислушаться к людям, которые продолжали говорить нам, что наша музыка должна быть более утонченной, больше похожей на the Who и Led Zeppelin. Я всегда думал, что наша сила в нашей необузданности и энергии, бьющей через край. KISS всегда были отличной трехаккордовой дрочильной группой, лучшей трехаккордовой группой в истории. Я мог понять желание перемен: мне становилось довольно скучно играть один и тот же ритм бум-ба, бум-ба, бум-ба, бум-бум-ба, песню за песней. Но, как любил говорить Джин, “Если что-то не сломалось, не чини это”. И все же теперь мы собирались это исправить после того, как добились нашего первого крупного успеха. |
|
|
|
Эйс всегда брал с собой в дорогу бинокль. Он поднимался на крыши отелей, где мы останавливались, оглядывался вокруг и пытался найти, на что можно подрочить. Однажды он неделю оставался без улова, и это сводило его с ума, поэтому он просматривал старый Плейбой и нашел обложку, где эта горячая цыпочка сидела на подоконнике. У нее были огромные старые сиськи, а ее ноги были раздвинуты достаточно широко, чтобы можно было видеть только бахрому волос на ее киске. Эйсу показалось, что это выглядит настолько реально, что он достал обложку и прикрепил ее к дальней стене своего гостиничного номера. Затем он отошел в другой конец комнаты, посмотрел на это в бинокль и дрочил. Он сказал мне, что центральная повязка хороша для целой недели дрочки. Но из всех парней в группе Джин, должно быть, был самым помешанным на сексе. Он был борцом за равные возможности. В одном туре он действительно трахнул нашего шестидесятилетнего водителя лимузина. Он трахнул двух сестер. В Атланте он трахнул женщину-полицейского. Я зашел в его комнату, чтобы кое-что взять, но было темно, и я нащупал пистолет, свисающий со спинки кровати. “Питер?” - сказал Джин. “Да”, - ответил я. “Здесь, в постели со мной, есть кое-кто очень важный. На твоем месте я бы вышел из комнаты.” Я сделал это. Джин приглашал меня к себе в комнату, и я не мог поверить, какие собаки у него там были. Но он расхаживал, как Валентино, в белом халате и с белым полотенцем для лица на шее, как будто это был аскот. На нем все еще была половина макияжа, и от него воняло, потому что он все еще не принял душ после шоу, и он предлагал мне какой-нибудь десерт. Он заказывал по четыре подноса со всеми десертами, которые были в отеле. “Дай Питеру увидеть твою киску”. “Я не хочу видеть ее киску”, - протестовал я. “Я просто хочу гребаный десерт”. В комнате просто чувствовался запах секса, некоторые из этих киск пахли так отвратительно, но ему это нравилось. “Ммммм, горячая еда сегодня вечером”, - улыбался он. Я уходил и думал: что случилось с тем милым еврейским мальчиком, которого я впервые встретил? Что заставило этого человека сорваться? Киска была героином Джина. “Мне все равно, пахнет ли это, мне все равно, кроваво ли это, мне все равно, есть ли на нем прыщи, мне все равно, что с него свисает, главное, чтобы оно было мокрым, и я могу кончить”. Это была его мантра. В отличие от Эйса, Джин никогда не дрочил. На самом деле, он сказал мне, что ни разу в жизни не мастурбировал, что это абсолютный позор, если тебе приходится дрочить, когда в мире есть женщины. Вначале мы были на Глубоком Юге и жаловались на отсутствие привлекательных женщин. Мы договорились пообедать вместе, и Эйс, Пол и я спускались вниз, когда дверь Джина открылась, и он вышел с трехсотфунтовой фермершей, одетой в комбинезон. Ее запах чувствовался в коридоре, от нее так сильно воняло навозом. Но Джин улыбался от уха до уха, как будто у него под рукой была Мэрилин Монро. Джин был так поглощен получением пизды, что задокументировал каждое свое завоевание на полароидах. Затем он аккуратно вставлял их в переплетенные тома, на каждом из которых стояла дата. Ты открыл его, и все, что ты увидел, было урвать, урвать, урвать. Две цыпочки трахают друг друга. Иногда просто влагалище. Иногда просто задница. Иногда все тело, если девушка была настоящей малышкой. Все это происходило не только с группой. Когда Шон был нашим дорожным менеджером, мы были в отеле в Детройте, и он оставил свою дверь приоткрытой. Я проходил мимо и заглянул внутрь, а у него на кровати танцевали и прыгали вверх-вниз по меньшей мере пять голых парней. о, боже. Я просто продолжал идти: я даже не хотел представлять, что там происходило. Если мы веселились вовсю, команда, особенно когда она состояла из байкерской банды the Renegades, выставляла нас никем. Однажды ночью я зашел к ним в номер в "Холидей Инн" и был потрясен. Парни-байкеры не устраивают вечеринки, как рок-парни. Они были действительно жесткими, трахали цыпочек в задницу бутылками из-под шампанского, приковывая их к кровати наручниками. Один большой парень дрочил на лицо девушки. Я увидел, что у девушки идет кровь из носа, и начал кричать, что мы должны вызвать врача. Но один из парней просто пожал плечами и сказал, что он выпустил линию очищающего средства Bab-O и заставил ее понюхать его. «Что? Ты мог бы убить ее!” Я запротестовал. “У нее кровь из носа, нас могут арестовать”. “Ах, я, блядь, выброшу ее на обочину дороги. Какое это имеет значение?” Он пожал плечами. Некоторые из этих парней были действительно сумасшедшими. Но я любил их. Но в равной степени было трудно поверить, насколько грязными и противными были эти девушки. Ты мог поехать в любой город страны, познакомиться с девушкой на одну ночь, и она сделала бы все, что ты всегда хотел сделать в своей жизни. Я связывал женщин, завязывал им глаза, клал в них бананы. Ничего страшного. Одна девушка вывела меня из себя, потому что сказала, что собирается выйти замуж на этой неделе, но она хотела почувствовать себя рок-звездой, прежде чем сделать решительный шаг. Она привела с собой подружку, и мы вытащили ее из курятника. “Я действительно хочу переспать с тобой”, - сказала она мне. “Я смотрю на твою фотографию последние пару лет и думаю, что ты действительно симпатичный, и у меня просто возникло желание переспать с тобой, прежде чем я выйду замуж”. Она была гораздо более дикой, чем я думал. Она просто не могла остановиться, в любой позе. Она хотела заполучить все это, чтобы навсегда запомнить ту ночь. Каждый раз, когда с ее парнем случалась неприятность, она всегда могла вспомнить время, проведенное со мной. Я встречал много девушек, которые вместе с нами воплощали мечты или фантазии, и я мог это понять. Это было именно то, что я чувствовал к Playboy Playmates. Но когда она ушла той ночью, я почувствовал, что, хотя она еще не вышла замуж, я каким-то образом нарушил святость брака и что то, что я сделал, было неправильно. Самыми странными цыпочками были те, кто хотел трахнуть меня с моим макияжем. У Джина не было проблем с их размещением, но опять же, я бы тоже не хотел спать с ним, если бы он не был накрашен. Но я никогда по-настоящему не хотел сниматься в роли Человека-кошки. Я встречал много цыпочек с моим макияжем, которые хотели, чтобы я их трахнул. Однажды ночью я был с красивой девятнадцатилетней девушкой, которая была в моем макияже. Ее мать помогла сшить ей наряд, точно такой же, как у меня, из спандекса. У нее даже были уложены волосы, как у меня. Она сказала: “Я всегда фантазировала о тебе. Ты мог бы накраситься, и мы были бы как две кошки, делающие это”. Я сказал: “Нет, нет, ты оставь это, и я обо всем позабочусь”. Я положил ее на кровать, и мое лицо смотрело на меня в ответ, за исключением того, что она была обнажена. Красивое тело. На ней даже были мои запонки и кожаные перчатки, которые я носил. Я смотрел на нее, и мне стало не по себе, поэтому я попросил ее перевернуться. “О, ты хочешь сделать это сзади?” - спросила она. |
|
|
|
Примерно через три года после начала гастролей мы приводили в отель после концерта так много девушек, что поумнели и сняли для них огромный номер в отеле. Мы называли это курятником и заполняли его добровольными “цыплятами”. Мы знали, что когда вернемся в отель после концерта, нас будет ждать целый зал, иногда с пятьюдесятью девушками. Я знал, каких девушек выбрал, но часто выбор Джина оказывался лучше моего, или мне могла больше понравиться одна из тех, кого выбрал Эйс. Все они были общими, независимо от того, сколько их у вас было. Мы спешили с шоу, снимали грим и прыгали в душ, за исключением Джина. Он просто надел свою одежду поверх грязи. Половина его макияжа все еще была на нем; ему не терпелось поскорее добежать до комнаты. После душа я надевал какую-нибудь классную рок-одежду: по крайней мере, я думал, что она классная, атласные рубашки с большими рукавами-шарами и несколько расклешенных брюк, чем больше колокольчики, тем лучше. Я расчесывал волосы, надевал темные очки и шел прямиком в Курятник. Конечно, Джин был там первым. Он все еще был отчасти в своем характере, и его глаза метались по комнате, и он облизывал губы и говорил: “Мне нужна горячая еда”. Я бы осмотрелся, взял парочку и отнес их в свою комнату. Может быть, позже я бы вернулся, а может быть, и нет. Однако, конечно же, я смотрел в конец коридора, и Джин снова входил, а затем выходил еще с двумя. Гребаные пять утра, я снова слышал кого-то в коридоре, и я выглядывал, а Джин снова входил, потом снова выходил. Что за бизнес, рок-н-ролл. Но даже комната, полная пятидесяти девушек, через некоторое время наскучила, поэтому мы придумали несколько глупых игр, в которые мы играли. Когда мы только начали выступать хедлайнерами, мы гастролировали с Rush. Джин и Пол были более сдержанными, но мы с Эйсом действительно стали с ними хорошими друзьями. Они были старыми добрыми канадскими парнями, которые любили курить травку и пить скотч, по-настоящему приземленными парнями. И они придумали персонажа, которого назвали Мешком. Один из них надевал ему на голову большой коричневый бумажный пакет. Затем они нарисовали на пакете лицо и вырезали отверстия для глаз, чтобы, если тот, кто был под пакетом, курил сигарету, дым выходил из одного из глаз. Это выглядело очень жутко. Сумка была очень грубой и противной по отношению к женщинам. Поэтому мы приглашали его на вечеринку только для того, чтобы вызвать хаос и анархию. Он приходил и начинал оскорблять женщин, которые там были, называя их шлюхами и потаскухами. Затем я придумал компенсирующего персонажа по имени Розовая фея. Лидия прислала мне пару розовых пижам "Доктор Дентон", таких, которые прикрывают ноги и имеют клапан сзади на заднице. Я влезал в них, надевал розовый берет, делал безумный макияж и изображал гея. Сумка ходила по комнате, оскорбляя девочек, а Розовая Фея подпрыгивала и говорила что-то вроде: “О, ради всего святого, эта не так уж плоха. Посмотри на ее сиськи.” И я разрывал на ней блузку. “Я не знаю. Они не такие уж большие”, - говорилось в Пакете. ”Давай посмотрим пару побольше". Поэтому я брал девушку с еще большими сиськами, доставал их и спрашивал: “Как насчет вот этих?” И я бросал цыпочку на сумку, а он лапал девушку и говорил: “Не-а, она нехорошая”, - и бросал ее на пол. Мы играли в эти отвратительные коварные игры только по той причине, что могли. Однажды ночью мы были в каком-то отеле в Джорджии, и мы с Эйсом по-настоящему избили одну девушку, а потом обмазали ее майонезом, кетчупом и горчицей, оставшимися со стола гостеприимства. Мы бросили ей в волосы мясное ассорти и голой выволокли ее в коридор, нажали на кнопку лифта, бросили ее в него и отправили вниз, в вестибюль. Когда она приехала, поднялся огромный переполох. Люди сходили с ума, увидев эту голую девушку в вестибюле с размазанным по телу тунцом, с лица свисает яичный салат, на одной груди кетчуп, на другой луковый соус. Наверное, у меня было больше всего оргий с Эйсом. Эйс был просто диким. Он определенно ходил в обе стороны, вверх и вниз по улице. Он брал с собой в дорогу своего лучшего друга Бобби и всегда целовался с ним, целовал в губы, и они хватали друг друга за члены. Я задавался вопросом, прошли ли они когда-нибудь весь путь. Однажды ночью я был с милой Конни из Литл-Рока, которая была легендарной поклонницей, лучшим в мире мастером минета. Каждый музыкант знал о Милой Конни. Grand Funk Railroad даже включили ее в свою самую известную песню “Мы американская группа”. Она бы сделала всю команду, а затем и группу. У нее была всасывающая способность промышленного пылесоса. Она была так хороша, что, когда она закончит с тобой, у тебя будут дрожать ноги. Итак, однажды ночью она была под одеялом на моей кровати, занимаясь со мной своим ремеслом, когда Эйс вбежал в мою комнату. Эйсу стало скучно, и он буквально разгромил всю свою комнату. Администрация отеля узнала об этом, поэтому он спрятался в моем номере, в то время как наш дорожный менеджер Фрэнки “признался” менеджеру отеля, что Эйс разрушил номер, потому что он только что получил известие о смерти его жены. Фрэнки полностью извинился и предложил возместить ущерб, и они купились на эту историю. Хуже всего было то, что нам пришлось спустить все наши наркотики в унитаз. Потом у нас закончились наркотики. Итак, Эйс был в моей комнате и нырнул под одеяло к Конни. Что он там делал внизу, я не знаю, и мне все равно, но в конце концов он вынырнул подышать свежим воздухом. “Ты больной ублюдок”, - сказал я, и Эйс просто пожал плечами. На самом деле он не был бисексуалом, ищущим острых ощущений — он явно предпочитал цыпочек парням, — но для него это не имело большого значения. Если парень попадал туда, он не отступал от этого. У нас было так много совместных оргий. Однажды мы были в комнате с десятью обнаженными женщинами. Я не знал, кто с кем что делает. Все, что я помню, это то, что мы с Эйсом оказались лежащими на полу в ванной рядом друг с другом, выкуривая сигарету, в то время как наши члены сосали пять пар девушек, каждая по очереди. Несмотря на все это действо, Эйсу тоже нравилось дрочить. Он любил бинокли и телескопы. Он сказал, что в хорошую ночь ему удалось увидеть свою родную планету Яндель с помощью телескопа. Но биноклем было удобно пользоваться, если вы жили в городе. Вы могли бы поймать что-то действительно горячее, заглядывая в окна других людей, и вы могли бы дрочить на это. Что делало это особенно захватывающим, так это то, что они не знали, что вы наблюдаете за ними. “Ты, блядь, получишь величайший оргазм”, - поклялся он мне. |
|
|
|
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
С первого дня мы поняли, что секс был главной частью рок-н’ролла. Иногда нам даже не нужно было ничего делать, чтобы пользоваться этими привилегиями. Нас забронировали в отеле Sahara в Вегасе, открывающемся для Jefferson Starship. Когда мы пришли на концерт, менеджер заведения отвел нас в сторону и спросил, не хотим ли мы каких-нибудь девушек. Как ты мог сказать "нет"? Итак, он повел нас на одно из шоу в отеле, и мы сидели в зале. На сцене, должно быть, было по меньшей мере двадцать пять красивых танцовщиц. Я был как ребенок в кондитерской. “Сколько мы можем получить?” Я спросил. “Столько, сколько ты захочешь”, - ответил он. “И они придут в мою комнату?” Я спросил. ”Доставлено прямо к вашей двери". Он улыбнулся. В тот момент мне показалось, что одной достаточно, поэтому я выбрал симпатичную рыжую. Джин выбрал блондинку, которая впоследствии стала звездой Плейбоя. Годы спустя я увидел ее голой в коридоре отеля, сидящей верхом на Джине на спине, пока он шлепал ее по заднице. Я провел чудесную ночь со своей рыжей. Так мило, что много-много лет спустя, когда мы вернулись в Вегас, я спросил о ней. Барменша рассказала мне, что она выпрыгнула с одного из верхних этажей отеля, потому что ее так угнетал образ жизни в Вегасе. Я подумал про себя, без шуток. Ты там, наверху, пытаешься заработать деньги, танцуя, а какой-то мудак в зале показывает пальцем и говорит: “Я хочу трахнуть эту”. И эта бедная девушка уходит с работы, а какой-то парень говорит: “Ты не можешь уйти. Ты должна подняться в комнату 675 и отсосать член этому парню”. Я бы тоже покончил с собой. Но нам даже не пришлось проходить через такую сложную процедуру, чтобы заполучить цыплят. Сразу после того, как мы отправились в путь, мы поняли, что независимо от того, в каком городе мы выступали, даже в средней Америке, всегда найдется большая группа девушек, которые мечтают трахнуться с рок-звездой. Промоутер обычно впускал десять из них, потому что он все равно их знал, и он ставил их прямо перед сценой, и вы могли почувствовать вибрации: вы просто знали, что они чертовски сильно хотели вас. В звуке барабанов есть что-то очень первобытное. Всякий раз, когда я переходил к продолжительному соло на барабанах, вы могли просто видеть, как цыпочки гипнотически танцуют под эти ритмы, теряя всякую самозабвенность. Это еще и энергетическая штука. Женщины реагируют на мужчин, которые находятся на сцене, командуя всем залом. Нам даже не нужно было присутствовать, чтобы вызвать такой отклик. Мы регулярно получали почту в офисе от девушек, которые присылали свои волосы из киски, прикрепленные скотчем к фотографии, на которой они лежали, распластавшись и обнаженные. “Я надеюсь, тебе нравится этот запах. Позвони мне, когда приедешь в Кливленд, и ты сможешь испытать это на себе”. Часто вечером, когда я играл, я видел цыпочку в зале, и каким-то образом, среди всех этих тысяч людей, мы общались друг с другом. Я бы сказал своему роуди: “В десятом ряду, пятом от прохода, есть цыпочка. Иди и приведи ее ко мне”. Я бы играл и смотрел, как он выходит, разговаривает с ней, поворачивается и подает мне высокий знак. Мы все использовали наших телохранителей, чтобы выйти в аудиторию, как хищники, за тем, чего мы хотели. Я проверял пять или шесть девушек, которые мне нравились, и Джин говорил своему парню: “Возьми эти десять”. Эйс сказал бы: “Возьми этих троих”. Это действительно был сюрреалистический мир на дороге. Вы вошли в вестибюль отеля, а там вас ждали двадцать девушек. Еще до того, как ты накрасишься, ты мог бы схватить цыпочку, отвести ее в гримерку и потрахаться. Однажды у меня в комнате было четыре голые женщины. Я больше не знал, куда деть руки и лицо — просто повсюду было так много сисек. Джин был еврейским ребенком, у которого никогда в жизни не было столько пезд — с чего бы ему хотеть вернуться домой в пустую квартиру и не услышать, какой он замечательный? И хотя я была единственным, кто был женат, я тоже не хотел возвращаться домой. Мне понравилось такое обслуживание в номерах. Оглядываясь назад, я понимаю, что именно с этого начались многие проблемы, потому что нас подталкивали к тому, чтобы мы никогда не сходили с дороги, что было проблемой Aerosmith. Я нахожу, что все, что в избытке, опасно. Вечно оставаться в разъездах и каждый день слышать, как ты великолепно выглядишь, какой ты крутой и насколько ты величайшее существо на планете, - это опасное дерьмо. Я полагаю, что это само по себе наркотик. И все мои ребята были зависимы от этого наркотика. Несмотря на то, что у нас были все девушки, которых мы хотели, никто из нас на самом деле не хотел, чтобы они оставались на всю ночь постоянно. Иногда мне просто хотелось трахнуться, а потом вытащить их наружу. Я не хотел, чтобы они спали со мной; я хотел просыпаться утром в одиночестве. Телефон мог зазвонить, это могла быть моя жена, или она могла просто войти в дверь в любую минуту: это могло случиться много раз. Иногда, когда я позволял девушке остаться на ночь, я просыпался утром и думал: “Черт возьми! О Боже, о чем я думал?” и я звонил своему телохранителю и говорил: “Слушай, зайди сюда и избавься от этой гребаной девки”. Так что раздавался стук в дверь, и она вскакивала, и я открывал дверь, и это было будь это Рози или Большой Джон, они бы спросили: “Что, черт возьми, здесь происходит?” Я бы сказал: ”Я не знаю, чувак, я только что проснулся“. Джон бы сказал: ”Здесь есть телки?“ и я бы сказал: ”Да“. Тогда Джон бы закричал: "Надевай свою гребаную одежду и убирайся нахуй отсюда, у нас есть нужно успеть на самолет.” Я бы извинился: “Эй, что я могу тебе сказать? Он тот человек, когда он говорит идти, ты должен идти”. Иногда они просто не хотели уходить. Однажды мы веселились в гостиничном номере и сказали этой девушке, что она должна убираться. Она согласилась, но попросила разрешения воспользоваться ванной. Следующее, что мы узнали, она пробыла там десять минут. Я надеялся, что у нее не было передозировки. Через час Джон выломал дверь, и она была прикована наручниками к гребаному туалету. “Я не уйду”, - сказала она вызывающе. “О, да? Ты уходишь”, - сказал он и начал тянуть ее за руку так сильно, что я подумала, что он собирается ее оторвать. “Джон, нас собираются арестовать за жестокое обращение с этой девушкой”, - сказал я. “Она должна позволить себе избавиться от них”. Но она не захотела, поэтому мы вызвали копов, и они приехали, воспользовались отмычкой, сняли наручники и арестовали ее. Затем они надели на нее те же наручники и увели ее. |
|
|
|
Они бы все время смеялись над Эйсом и мной и смотрели на нас свысока. Эйс был просто клоуном, космическим курсантом, а я был закоренелым итальянским неграмотным. Они устраивали соревнования по правописанию — по их словам, чтобы скоротать время, но они знали, что это раздражало меня, потому что я не был таким грамотным, как они. Мы все это знали, так зачем же это делать, если ты собираешься навредить одному из своих приятелей, одному из участников твоей группы? Джин сказал бы: “Эйс, пиши по буквам ”затруднительное положение"". Эйс ответил бы: “Пошел ты, ты создаешь затруднительное положение”. Тогда Пол спрашивал: “Питер?” И я бы сказал: “Ты знаешь, что я плохо пишу по буквам, так что ты должен напоминать мне об этом? Вы не думаете, что это больно, ублюдки?” И они говорили: “Питер, это всего лишь игра”. Это была игра. Игра "Давай-трахнем-мозг-Питера". Единственный известный мне способ ответить на них - это быть жестоким. И мой собственный монстр выходил наружу, и я угрожал причинить им боль. Это все, что было у меня в арсенале. У меня не было слов, чтобы описать их. У меня не было образования, чтобы противостоять им. Но я знал, как надрать задницу. Они были искусными манипуляторами. Эйс и я - нет. Джин теперь признает, что если бы они с Полом захотели что-то сделать, а мы с Эйсом - нет, они бы “эмоционально избили” нас. Таким образом, мы были эмоционально разбиты, слишком нестабильны, чтобы помогать принимать решения, которые влияли на нашу жизнь, и их тактика гестапо была оправдана, чтобы привести нас в соответствие с тем, что они считали правильным для группы. Когда Джин был добр ко мне и обращался со мной как с равным, не было ничего, чего бы я не сделал для него. В Джине была и приятная сторона. Лидия обычно упаковывала для меня "Рингдинги", "Твинки" и "Дьявольские собаки", чтобы я брал их с собой в дорогу. А Джин большой любитель сладкого. Много раз после шоу я приглашал Джина в свою комнату, и мы сидели там с квартой молока и несколькими Твинки или Рингдингами и вместе смотрели мультфильмы. Он был единственным парнем, которого я знал, кто пил молоко с кубиками льда! Но когда он затеял эту гребаную силовую игру с Полом, мне пришлось прибегнуть к своей уличной браваде. Если бы они попытались раздавить меня бульдозером или помыкать мной, я бы набросился на них Питером Крискуолой. “Сделай это еще раз, и я разобью стол о твою гребаную голову”, - угрожал я. Я строил из себя крутого парня, но в глубине души был мягкотелым. Меня легко обидеть, если ты знаешь как, и я обычно даю людям знать как — это всегда было моей проблемой. Когда я позволю кому-нибудь приблизиться ко мне, я расскажу им обо всех своих делах, обо всех своих проблемах, обо всей истории моей жизни. И это определенно плохо - открываться людям, которые достаточно макиавеллистичны, чтобы использовать эту информацию против вас и нажимать на ваши кнопки. Поэтому всякий раз, когда я проявлял свою чувствительную сторону, Джин и Пол были рядом, чтобы ударить в самое сердце, которое я только что обнажил. Под гримом мы все действительно знали друг друга. Но где-то на этом пути, когда мы стали более популярными, мы потеряли наши компасы. Великолепное путешествие стало просто работой, а затем кошмаром как для Эйса, так и для меня. Миф о раннем KISS состоял в том, что внутри группы было две группы. Была группа Джина и Пола: здравомыслящие, прямые, уравновешенные участники, которые избегали выпивки и наркотиков и которые продвигали группу вперед своей деловой хваткой. Затем была группа "Питер и Эйс", дикие и безумно творческие в музыкальном плане ребята. У нас были бы деловые встречи, и я, в своей обычной грубой манере, попытался развенчать этот миф. На самом деле я был трезв на этих собраниях и продолжал объяснять, что у императоров не было одежды. “Я пью и принимаю наркотики, Эйс пьет и принимает наркотики, Билл пьет и принимает наркотики, Шон пьет и принимает наркотики, так что, естественно, путь Джина и Пола - правильный путь? Один из этих долбоебов сидит здесь на протяжении всей встречи, рисуя огромные, анатомически правильные члены. Этот другой долбоеб, все, о чем он может думать, это убраться отсюда нахуй и потрахаться. И их путь - это шоссе, по которому мы все должны двигаться? Как будто мы оказались на этой дороге не потому, что мы с Эйсом были плохими мальчиками? Я так сыт по горло вами, лицемерными ублюдками”. Таково было состояние нашего союза, когда Alive стали золотым, а затем платиновым и привел нас к славе. Как только мы наконец выпустили альбом, который действительно отражал величие наших живых выступлений, стены рухнули, и стадионы открылись для нас. По уважительной причине. Насколько я мог судить, мы были лучшим шоу на этой гребаной планете. Моя группа отдала бы вам все до последнего пенни из стоимости вашего билета. У нас был парень, пожирающий огонь, парень, левитирующий в воздух, гитара, стреляющая ракетами, и фронтмен, не уступающий лучшим из них. Это был буквально рок-н-ролльный цирк. А кто мог устоять перед цирком? В середине тура Alive нам сообщили, что мы будем богаты сверх наших мечтаний. Все, чего я когда-либо хотел, - это золотая пластинка у меня на стене и хорошая жизнь. Может быть, раздам пару автографов, когда пойду ужинать с Лидией. Я понятия не имел, что мы станем больше, чем сама жизнь. Я был взволнован за Билла. Мы подписали новый контракт с "Касабланкой" и получили единовременную выплату в качестве аванса. Билл потратил так много времени и усилий, максимально используя свою карту Amex, чтобы сделать нас звездами, что не мог платить за аренду и был вынужден полагаться на друзей, чтобы поесть. И теперь он сидел в своем кабинете, уставившись на чек от Нила на 2 миллиона долларов. Одним из первых, что сделал Билл, был переезд из офисов, которые он годами делил с некоторыми деловыми партнерами, и аренда великолепного нового офиса за семьдесят тысяч в месяц. Потом он сказал Лидии и мне переехать на Манхэттен. Нашей мечтой всегда было жить в особняке в городе, поэтому однажды Шон повез Лидию на лимузине, и они нашли симпатичный маленький особняк на Тридцатой улице, с винтовой лестницей и камином. Мы повесили этот первый золотой альбом над камином в гостиной. Потом я вышел и купил себе шоколадно-коричневый "Камаро". Со своей стороны, Лидия была в восторге. Она тоже заплатила свои взносы, проработав все эти годы в "Аберкромби и Фитч", оплачивая все счета. Теперь она могла уволиться с работы. КИССмания только начиналась. У нас вышел наш первый хит-сингл Alive ”Rock and Roll All Nite". Мы играли рок-н-ролл всю ночь и веселились каждый день в течение многих, многих последующих лет. И это чуть не убило меня. |
|
|
|
Примерно через месяц после Cadillac мы председательствовали на официальном открытии KISS Army, которая стала величайшим фан-клубом в истории рок-н-ролла. Вся концепция KISS Army была сформирована в начале 1975 года, когда два подростка из Терре-Хот, штат Индиана, Билл Старки и Джей Эванс, начали убеждать программного директора местной радиостанции WVTS включить музыку KISS. Программный директор снова и снова отшивал их, говоря, что KISS - это “группа педиков”, пока двое ребят не начали рассылать письма с угрозами взорвать станцию и фактически пикетировали станцию, утверждая, что представляют армию KISS. К июлю WVTS добавила KISS в свой плейлист и продолжала ссылаться на KISS Army за запрос об этом. Каким-то образом Алан Миллер, которого мы прозвали “Маленький Билл”, потому что он одевался идентично Биллу Аукойну, пронюхал об этом и с его гениальным талантом к рекламе решил, что мы должны пойти в Terre Haute и вручить Старки, который был самопровозглашенным генералом Армии KISS, мемориальную доску на сцене. Он также координировал рекламу перед шоу, и Старки со своим приятелем Эвансом каждую ночь звонили в WVTS, чтобы раскрутить шоу. И благодаря этим двум ребятам нам удалось распродать новую арену на двадцать одну тысячу мест, чего не смогли сделать даже Aerosmith. Поэтому, когда мы добрались до Терре-Хот, с нами обращались как с высокопоставленными гостями. Местная армейская база предоставила нам джип для сопровождения из аэропорта в центр города, где они устроили грандиозный парад: армия ПОЦЕЛУЕВ встречает армию США. Опять же, Аукойн намного опередил нас в этом. “Вы генералы, и ваша армия нуждается в вас”, - поучал он нас. “Ты должен пойти туда и показать детям, что ты действительно любишь их, что ты веришь в то, во что верят они”. Из-за этого скромного происхождения армия КИСС распространилась как лесной пожар. Что просто свидетельствует о преданности наших фанатов. Армия КИСС. Кто когда-нибудь слышал об армии Led Zeppelin или армии Rolling Stones? Это было какое-то серьезное преклонение. И время было выбрано правильно. Мы только что исполнили им национальный гимн с песней “Рок-н-ролл всю ночь”. Мы начали заканчивать с этой песней и разбрасывать тысячи фунтов конфетти и воздушных шаров по всей аудитории. Мы превратили наше шоу в великолепно хаотичную вечеринку. Вскоре мы уже не могли остановиться в отеле без того, чтобы туда не вторглась армия КИСС. Они массово штурмовали отель в своих самодельных костюмах и гриме, сидели в вестибюле и снова и снова скандировали названия песен: “Пожарная часть! Пожарная часть!” “Черный бриллиант! Черный бриллиант!” Затем они начинали скандировать наши индивидуальные имена. Конечно, администрация отеля отнеслась к этому не слишком благосклонно, и полицию вызывали каждую ночь. Через несколько минут копы разгоняли толпу, и персонал предъявлял нам счет за уборку. Я чувствовал, как меняется течение. Я помню, как однажды вечером мы открывались для доктора Джона. Мы ждали продолжения, когда Мак — это его настоящее имя — вошел в нашу гримерную. Он только что пережил кучу дерьма: один из его автобусов попал в аварию, и кое-что из его гардероба было испорчено. “Эй, смотри”, - сказал он на своем глубоком новоорлеанском наречии. “Вы, ребята, не обязаны открывать для меня. Я начну первым, потому что вот что я тебе скажу: я не идиот. Эти люди здесь не для того, чтобы увидеть меня. Это не блюзовая публика, у них на лицах боевая раскраска. Так что позвольте мне сейчас привести туда своих парней, и мы сделаем свое дело. Удачи”. И он изменил порядок и сначала пошел дальше, а потом ушел. Он был действительно классным котом. Джин стал фактическим лидером группы, потому что он давал большинство интервью. Благодаря тому, что он плевался кровью и пожирал огонь, он стал визуальным центром группы и был самым фотографируемым. Все мы, особенно Пол, начинали возмущаться доминированием Джина. Они даже встретились по этому поводу с Биллом, и Джин спокойно сказал Полу, что Пол должен быть более напористым, а не то, что Джин должен что-то смягчать. Джин был прав, но затем Пол начал регулярно выступать перед Джином на сцене. Как только он это сделает, Джин исчезнет. Пол мог бы таким образом лишить его внимания. По мере того как мы становились все более популярными, был создан новый монстр. У Пола всегда были проблемы с формированием собственной личности. Что бы ни было у кого-то другого, будь то машина или, в конечном счете, дом, Пол купил бы то же самое для себя. Но теперь, когда мы привлекали большую аудиторию, а Пол больше выступал на публике, он стал центром внимания. Он получал больше писем от цыпочек. Все больше людей начали пользоваться его косметикой. И это дошло до того, что он просто влюбился в себя. Но Пол никогда бы не стал открыто заявлять о своей власти. Он был крупным игроком в игре, кукловодом. Он позволил бы Джину выразить словами свои чувства и желания. Внезапно это стало тем, чего Пол хотел, Пол получал. Он был мастером интеллектуальных игр. Я думаю, это то, что для вас сделают четыре часа в день разговоров с вашим психоаналитиком. Хуже всего, однако, было, когда Джин и Пол работали в тандеме, чтобы утвердить свою власть надо мной и Эйсом. Они всегда утверждают, что поощряли нас с Эйсом вносить свой вклад в песни или петь, но они ясно дали понять, что в группе существовала настоящая иерархическая структура: Пол был ведущим вокалистом, Джин - вторым, и они напишут большую часть материала. Через некоторое время они бросили нам кость, и каждый из нас получил по песне на альбоме. Но Джин по сей день утверждает, что двери всегда были открыты для нас с Эйсом, но мы просто не справлялись. Мы доставили — они просто не приняли. Я все еще писал со Стэном Пенриджем, но независимо от того, что я им предлагал, это не подходило для той конкретной записи. Даже их сотрудничество в конце концов подошло к концу. Я всегда считал, что писать с партнером - это лучший способ писать. И ранний материал КИСС Джина и Пола был фантастическим. Но потом взыграло эго, и они расстались как писатели, и песни просто не были так хороши. Пол начал сотрудничать с другими писателями, такими как Десмонд Чайлд, и он написал песни лучше, чем Джин. Как барабанщику, мне было гораздо веселее играть песни Пола, чем Джина. Написание песен и их выбор были лишь одним из проявлений силы, которой Джин и Пол, казалось, всегда хотели обладать. По мере того как росла их власть, соответственно росло и их эго. Их эго заставляло их быть уверенными, что они полностью контролируют себя. Вот почему они вдвоем по-настоящему никогда не накуривались. Джин испугался, что он потеряет контроль и сделает что-нибудь неловкое. Пол рано выкурил немного марихуаны и взял несколько белых кроссов, которые он использовал, чтобы тайком пронести на дорогу, но он также не хотел терять самообладание. |
|
|
|
Но у меня не было ничего общего с Эйсом, когда дело доходило до эксцентричности. В какой-то момент Эйс начал декламировать анекдоты на маленький магнитофон. Затем он подходил ко мне, говорил: “Эй, Кэт, послушай это”, воспроизводил шутку, подпевая ей губами, а затем разражался смехом. Он перешел от этого к маленькой коробке для смеха. Мы были в самолете или в машине, и вдруг вы слышали этот истерический смех, доносящийся из ложи, и Эйс тут же присоединялся к нему. Прежде чем он что-нибудь съест, Эйс должен был понюхать это, чтобы убедиться, что он не получит пищевого отравления. Генерал даже прозвал его шеф-поваром. Я помню, как однажды Лидия спросила его об этом и отметила, что мы никогда не нюхали нашу еду перед едой и у нас никогда не было пищевого отравления. “Вини во всем босса-нову”, - Эйс просто пожал плечами. Он всегда придумывал такие нелогичные фразы, как “тринадцать за дюжину”. Половину времени ты понятия не имел, о чем, черт возьми, говорил Эйс. Позже, когда мы заработали гораздо больше денег, Эйс начал снимать домашние фильмы. К этому времени мы наняли юриста и бизнес-менеджеров, которые все были евреями. Эйс приглашал всех нас к себе домой на вечеринку, а затем показывал эти домашние видео, которые он и его приятель Бобби сделали. Мы сидели вокруг телевизора, и вдруг в комнату входил Эйс, одетый в полную форму СС с красной свастикой, шляпой и "Люгером". “Вы посмотрите мой фильм”, - говорил он, а затем показывал эти фильмы с Эйсом и его друзьями в нацистской форме, пытающими других друзей, которые были одеты как евреи в концентрационном лагере. Я наблюдал, а потом посмотрел на наших менеджеров и Пола Маршалла, нашего адвоката, и они просто выглядели потрясенными. И все с этим мирились. К тому времени он зарабатывал для них столько денег, что они собирались сказать? В сентябре 1975 года наша жизнь изменилась навсегда. Именно тогда наконец-то был выпущен наш концертный альбом Alive. Это было сумасшедшее время для нас. Мы трижды безуспешно пытались передать живость и непосредственность группы на записи. На гастролях мы были громко звучащей хэви-метал-группой, но на альбомах мы звучали такими маленькими. Поэтому, когда Эдди Крамер согласился поехать в тур с двумя грузовиками, чтобы записать нас, мы были в восторге. Были и финансовые соображения. Записать концертный альбом было намного дешевле, чем новый студийный. Мы все еще ждали заявления о выплате роялти из Касабланки. Нил заложил свой дом, чтобы удержать свою компанию на плаву, потому что он разорвал свои дистрибьюторские связи с Warner Bros. Записи. Наши юристы подали в суд на Нила из-за невыплаченных гонораров, и это становилось невыносимым. Дело дошло до того, что, вернувшись в Нью-Йорк, Билл полагался на друзей, которые по очереди приглашали его куда-нибудь поужинать. Alive изменил все это. Хотя это звучало так, как будто было записано за один вечер в Cobo Hall в Детройте, на самом деле мы записали кучу концертов. Затем Крамер вернулся в Нью-Йорк и начал отбирать лучшие выступления. Выбор лучших барабанных треков был первым шагом. Как только у вас будет барабанная дорожка, вы сможете подсластить все остальное. Если бы вам пришлось бросить новую зацепку, вы могли бы. Добавьте немного баса, добавьте немного ритм-гитары, все возможно. В конце концов, мы оставили только мои барабанные треки, мой вокал и рэп Пола в перерывах между песнями. Все остальное было воссоздано в студии. Перезапись была необходимостью, а не какой-то уловкой. Каждая группа, которая когда-либо выпускала концертный альбом, делает это. Когда вы записываетесь вживую, всегда есть утечка, если только вам не повезет. Иногда гитары выходили из строя, или вы пели не в той тональности. Я всегда поднимался на октаву выше, когда пел “Black Diamond” вживую, потому что был так взволнован. Наконец-то мне удалось услышать одно из моих барабанных соло на пластинке. Мое соло на “100 000 Years” было пугающим, если я сам так скажу. Это, наверное, лучшее соло на ударных, которое я когда-либо исполнял. Я использовал молотки и отбойные молотки, чтобы придать ему более прохладное, необычное, глубокое, почти космическое звучание. Мы отправились в путь, как только вышел Alive. Примерно через месяц после начала тура мы добились одного из величайших рекламных переворотов всех времен. Все это произошло на год назад. В 1974 году "Кадиллак Викингс", футбольная команда средней школы Кадиллака в Кадиллаке, штат Мичиган, проиграла свои первые две игры в сезоне. Главный тренер решил включить рок-музыку перед игрой, чтобы подкачать игроков. Помощник тренера, Джим Нефф, решил воспроизвести наши альбомы. Естественно, команда выиграла семь матчей подряд. Нефф связался с Аланом Миллером, который работал на Билла, и после года переговоров мы договорились сделать остановку в нашем туре и сыграть концерт по случаю возвращения домой в школьном спортзале. Мы не могли поверить своим глазам, когда в тот день добрались до Кадиллака. Это было похоже на жизнь в мире КИСС. В нашем составе были все — даже политики и люди, которые работали за прилавками в местном "Макдоналдсе". Мы катались на большой платформе во время парада возвращения домой по улице, которая была переименована в бульвар КИСС. Мэр дал нам ключ от города. Мы сфотографировались с футбольной командой. В перерыве я вышел на футбольное поле и сыграл вместе с барабанным корпусом “Рок-н-ролл всю ночь”. У нас был бал. И мы взяли с собой значительное количество представителей прессы, которые превратили это в международную историю. Поскольку Билл знал, что у этой истории есть серьезные основания, он прочитал нам лекцию перед тем, как мы ушли. У меня было такое чувство, что он в основном разговаривал с Джином. “Будь по-настоящему крут, когда будешь там”, - посоветовал он. “Не спи с женой мэра, не спи с его дочерью. Держись подальше от дочери начальника полиции.” Я все еще думаю, что Джин кого-то трахнул, но он был очень сдержан. Через два дня мы вылетели со стадиона на армейском вертолете и сбросили на футбольное поле тысячи листовок с надписью "КИСС ЛЮБИТ ТЕБЯ". Конечно, викинги выиграли ту игру возвращения домой. |
|
|
|
Re: Новость "Мик Джаггер заявил, что его детям не нужны $500 млн от каталога Rolling Stones" Автор: rbd Дата: 29.09.23 07:36:30 | Перейти в тему |
|
|
|
2Beat4:
>В этом же интервью на вопрос, когда вы собираетесь >написать мемуары, Мик ответил, что не собирается >их писать и вообще об этом не думает...
Он и раньше озвучивал эту позицию. Я только всерьез ее не принимал, потому что с деятелями шоу-бизнеса всегда непонятно - они это всерьез или просто интерес публики подогревают. Но теперь, похоже, всерьез, потому что после 80-ти, по моим наблюдениям, тяга к интенсивной мозговой работе у людей обычно пропадает.
И еще один момент: личность сэра Мика. Опыт чтения разных мемуаров подсказывает мне, что от людей, привыкших "работать на публику" искренних, "обнажающих душу" мемуаров не дождешься: будет что-то похожее на писания Оззи Осборна или Джина Симмонса, но никак не Тони Айомми, Пола Стэнли или, хотя бы, "сэра" Кейта. (В этой связи рекомендую также мемуары Питера Крисса, машинный перевод которых продолжаю выкладывать в теме про Кисс). Поэтому может быть и к лучшему, что Джаггер и Маккартни отказываются от бизнес-проекта "байки для народа о моей жизни". |
|
|
|
Re: Новость "Мик Джаггер заявил, что его детям не нужны $500 млн от каталога Rolling Stones" Автор: rbd Дата: 28.09.23 19:42:14 | Перейти в тему |
|
|
|
Мемуары бы лучше написал. А каталогом и без него распорядятся - хоть дети, хоть кто. |
|
|
|
Мы пришли в студию в первую неделю февраля 1975 года. Первым исполнительным решением, которое Нил принял как продюсер, было взять с собой фунт травки. Вы не могли бы войти в эту комнату, не получив контактного кайфа. Во время этих сеансов у меня кружилась голова 24/7. Джин и Пол даже не осознавали, что они были под кайфом. Джин заказывал четыре дюжины пончиков и постоянно поглощал их. На самом деле вы же не хотите записывать целый альбом, накачанный травкой. Все мы, особенно Нил, слышали вещи, которых просто, блядь, не было на пленке. Я отчетливо помню, как играл на нескольких нарезках и думал про себя: “Господи, я облажался”. Но мы ничего не могли с этим поделать. Что мы собирались сделать, сказать президенту нашей звукозаписывающей компании, чтобы он перестал курить косяки? В очередной раз я подумал, что песни были хорошими. Я полагал, что пока материал на должном уровне, все будет хорошо, но этого не произошло. Это вышло дерьмово. Но мнения о музыке очень субъективны. Многие наши фанаты позже говорили мне, что Dressed to Kill был нашим лучшим альбомом. На нем, безусловно, была одна из наших лучших песен за всю историю. Нил убеждал нас написать гимн, и Пол придумал “Рок-н-ролл всю ночь”. Вы можете услышать это сегодня практически на любом спортивном мероприятии в мире. Мне пришлось спеть песню Эйса “Getaway”, потому что Эйс все еще был слишком застенчив, чтобы петь. И я все еще немного стеснялся навязывать свои песни другим парням. Несмотря на то, что мы, казалось, привлекали очень преданных фанатов, мы все еще дрались на разогреве. В мае мы играли в кампусе Северного университета Огайо, и после шоу один из преподавателей увидел, как мы прогуливаемся по кампусу. Она решила, что мы, как правило, студенты колледжа на мели, поэтому выдала всем нам талоны на обед. У студенческого совета даже не было денег на то, чтобы снять нам номер в гостинице, поэтому в ту ночь мы спали в общежитии. Я остался с двумя сумасшедшими учеными, которые синтезировали свой собственный ЛСД. Они хотели, чтобы я отключился, но довольствовались тем, что не спали всю ночь и курили со мной травку. В середине мая мы решили записать наше живое шоу. Мы выбрали Cobo Hall, место проведения в Детройте. Мы уже играли в Кобо раньше, и это был отличный зал, плюс промоутер был очень щедр на взрывы. В каком-то смысле Детройт был очень похож на Нью-Йорк. Они либо любили тебя, либо полностью ненавидели. Если они тебя ненавидели, ты был трупом. Они бы забросали тебя листьями салата, помидорами, яйцами, чем угодно. Но Детройту понравился KISS, и они взяли нас под свое крыло, особенно женщин. Это было идеальное место для записи вживую, и мы распродали заведение, и толпа сошла с ума. Во многих отношениях Детройт превратил кучку зеленых ребят в мужчин, и мы всегда будем в долгу перед этим городом. К июню мы вернулись на Западное побережье. После того, как мы отыграли одно шоу с Билли Престоном и забрызгали его сцену кровью и мусором, нас выгнали из его тура. Проблема была в том, что Билл почти исчерпал свою кредитную карту, поэтому он не мог позволить себе отвезти нас обратно в Нью-Йорк. Итак, план состоял в том, чтобы мы зарегистрировались в дешевом отеле в районе залива и перегруппировались, а затем отправились в другой тур. Мы оказались в гостинице "Бродяга", которая находилась прямо в центре самого веселого района Сан-Франциско. Мы были совершенно подавлены. Мы действительно начали думать, что этот цирк закончился, и мы просто будем болтаться там, пока не сможем вернуться в Нью-Йорк, поджав хвосты. Я решил, что сейчас самое время стать сильным. Я переключился в режим выживания. Если все должно было закончиться, тогда давайте уйдем с улыбкой. По иронии судьбы, именно я, тот, кто обычно был самым подавленным из депрессивных, взял на себя смелость подбодрить группу. У Эйса и Джина была комната на втором этаже, а мы с Полом делили комнату внизу. В каждой комнате была кухня. В тот первый вечер я сказал Полу: “Давай сделаем что-нибудь классное. Давайте откроем ресторан. Мы можем назвать это Гей-кухней, и мы будем шеф-поварами-геями, приготовим еду и пригласим парней на ужин”. “Это здорово, чувак”, - сказал Пол. “Я составлю меню”. И он составил это прекрасное меню, полное веселых двусмысленностей, где каждый пункт меню соответствует другому парню в группе или в команде. Там было: Гребешки большого шарика высокого Пола Особенный большой член Слика Мика Омлеты-спойлеры А в качестве козыря в рукаве, почему бы не попробовать бургер в шкафу? Кто-нибудь ест для души? Попробуйте Джуниорс Блэк Оук в банке — вам понравится. Итальянская кухня? Возьми кровавую, но сытную пиццу Джино. Невелико, но сытно. Вышеперечисленные блюда входят в меню "Повар дня": С этим вам не справиться, дети. Цены в зависимости от размера. Я должен был отдать его Полу. Мы всегда подшучивали над ним по поводу его женственности, но здесь он был со мной и создавал этот маленький театр. Мы были на мели, но мой дедушка Джордж, петушиный мастер, жил неподалеку и очень хотел нам помочь. Он и его седьмая жена принесли нам пакеты с хот-догами, яйцами, фасолью, рисом-а-Рони и макаронами с сыром. Итак, мы приготовили это на скорую руку, а потом я поднялся в комнату Эйса и Джина. “Ужин будет подан ровно в шесть вечера внизу, в веселой кухне”, - прошепелявил я. Им это нравилось. Они вдвоем причесались, надели красивые рубашки на пуговицах и спустились вниз. Я поприветствовал их у двери, усадил за стол, который мы накрыли клетчатой скатертью, и дал им нарисованные от руки меню. Когда мы подавали еду и садились есть вместе с ними, мы никогда не ломали характер. Джин и Эйс хохотали до упаду. Мы держали Гей-кухню открытой в течение шести дней, пока мы там застряли, и к тому времени Билл забронировал нам место для другого хедлайнера, и мы снова отправились в путь. Но мы все еще были в стиле совершенного нищенства. Джин украл покрывало из искусственной кожи из нашего отеля в Вегасе и использовал его в каждом отеле, в котором мы регистрировались. Полу было хуже. Он регулярно воровал и запасал туалетную бумагу и приносил ее домой, когда тур заканчивался. Он даже взял с собой свою грязную одежду в начале тура, чтобы мы заплатили за его стирку. Я тоже не был невинным. Я позаботился о том, чтобы в рюкзаке группы было побольше скотча, и к концу тура у меня оставалось около семи бутылок Johnnie Walker, которые я мог взять с собой домой. У меня тоже были свои маленькие странности, когда дело касалось сна. У меня должны были быть свои подушки, поэтому Лидия сделала специальную спортивную сумку, чтобы носить их в ней. А моя мама вышила Микки и Минни Маус на наволочках. |
|
|
|
Я записал действительно хорошее соло. Но после того, как мои барабанные треки были закончены, я никогда не оставался в студии, так что, конечно, они просто вырезали соло. И я не уволился. На самом деле, я был относительно счастлив. Мы остановились в Sunset Marquis, настоящем рок-н-ролльном отеле в Западном Голливуде. Когда запись была закончена, мы с Полом прыгнули с балкона нашего второго этажа в бассейн. Даже Джин запрыгнул внутрь, одетый в свои огромные ботинки монстра и тяжелую кожу. Эйс не принимал участия. Он приходил в себя после того, как однажды ночью напился и ехал по одному и тому же кварталу на Голливудских холмах, все быстрее и быстрее, пока не завернул на взятой напрокат машине за телефонный столб. Я помню, как сидел на своем балконе в отеле и снова и снова прокручивал кассету с "Горячее ада". Было так здорово иметь за плечами два альбома. И, несмотря на наши случайные разногласия, нам все равно было весело находиться рядом друг с другом. Мы заставляли бы друг друга смеяться часами. Мы все были такими разными людьми, но нас объединяла одна цель. Мы гастролировали в поддержку альбома с октября 1974 по февраль 1975 года. Мы все еще работали над нашим живым шоу, и иногда на дороге возникали ухабы. Тогда одним из наших фирменных приемов было заставить мои барабанные палочки взорваться. Нил был большим поклонником магии, и ему нравилась бумага-вспышка, поэтому мы разработали специальные палочки, которые были полыми и сделаны из белой меди. Мы упаковали палочки в бумагу для вспышки и вставили переключатель зажигания, чтобы в конце шоу у меня был приятный финал, когда я выпускал огненные шары над аудиторией. Однако, если не считать взрывающихся барабанных палочек, на тот момент в нашей карьере у нас не было большой огневой мощи. Шон соорудил пару флэш-кастрюль, но на этом все. В конце концов, у нас было достаточно дерьма, чтобы взорвать стадион. Если ты ступил не в то место на этой сцене не в ту ночь, ты был мертв. Я никогда не доверял этому дерьму. Все эти поджигатели были чокнутыми. Они бы держали в руках динамит, и изо рта у них свисала бы зажженная сигарета. Мне было достаточно трудно контролировать свои маленькие барабанные палочки. Иногда один срабатывал, а другой - нет. Иногда они просто выходили из себя и выходили на переднюю часть сцены. В других случаях они давали осечку и возвращались назад. Несколько недель спустя у нас произошел гораздо худший несчастный случай. Мы были в Спринг-Филде, штат Иллинойс, играли в арсенал Национальной гвардии из всех мест. Наш роуди Муси, действительно милый, крупный итальянский парень, был ответственен за загрузку моих взрывающихся палочек. Мы были в гримерке, накладывали макияж, когда внезапно услышали громкое “БУМ!” “Что, черт возьми, это было?” Я сказал. Внезапно Муси вбежал в комнату с оторванной половиной руки. Повсюду была кровь, и оттуда вытекала белая, соленая жидкость. Это было похоже на фильм Квентина Тарантино. Позже мы узнали, что в одной из палочек скопился неиспользованный порох, и он использовал отвертку, чтобы соскрести его, когда он воспламенился и взорвал его руку. Я схватил полотенце и обернул его вокруг его руки. “Мы должны отменить шоу. Мне нужно ехать в больницу с Муси, - сказал я. Остальные ребята отговорили меня от этого. Они были правы. Это было аншлаговое шоу, и мы не могли подвести этих фанатов. Я не мог дождаться окончания шоу, чтобы проверить, как там Муси. Он перенес срочную операцию, и они смогли спасти его руку, но она больше никогда не функционировала должным образом. Мы оплатили его счета, и Билл бросил ему несколько баксов и заставил подписать отказ, чтобы на нас не подали в суд. В том туре мы закончили тем, что играли в Детройте в мой день рождения. После шоу они устроили мне приятную вечеринку, которая, казалось, была посвящена наркотикам. У меня есть вся эта наркотическая атрибутика вроде ложек для кока-колы, флаконов и трубочек для гашиша. И наша отличная дорожная команда, байкеры-ренегаты, приготовили немного Элис Б. Пирожные "Токлас", приготовленные с гашишем и травой. Дорожная команда знала это, Пол, Эйс и я знали это, но Джин понятия не имел. Это был человек, который ни разу в жизни не накуривался. Но он любил сладости! Итак, Джин проглотил около шести пирожных и ушел с вечеринки с женщиной-рок-журналистом. Позже той ночью в моей комнате зазвонил телефон. “Питер, это Джин. Я не знаю, что со мной происходит. Мои руки сжимаются, и мое лицо не помещается в зеркале”. Джин был вне себя, поэтому позвонил мне. Я был тем парнем, который знал все о наркотиках, верно? Мне пришлось сдержаться, чтобы не рассмеяться. “Джин, ты ел что-нибудь из тех пирожных на вечеринке?” “Да, у меня их было около шести”, - сказал он. “Ну, они были накачаны травкой”, - сказал я ему. “Ты просто под кайфом. С тобой эта девушка. Займись с ней сексом, и ты совсем забудешь о размере своей головы”. Через несколько минут телефон зазвонил снова. “Это не проходит. Становится все хуже, ” забеспокоился Джин. У меня не хватило духу сказать ему, что кайф от употребления марихуаны длится намного дольше, чем от ее курения. “Ты борешься с этим. Перестань бороться и просто наслаждайся кайфом”, - сказал я. “О Боже, у меня сейчас будет передозировка”. “У тебя не будет передозировки. Ты не собираешься умирать. Просто повеселись с этой цыпочкой”. “Но ее лицо начинает таять”. Я думаю, это прошло, потому что в ту ночь он больше не звонил. Я увидел его в вестибюле на следующее утро, и он выглядел дрожащим. “Я никогда в жизни больше не съем брауни”, - сказал он. Тем временем был выпущен "Горячее ада", но он провалился. Наши живые выступления были динамичными, но мы все еще не придумали, как запечатлеть этот звук на виниле. И я все еще не понимал, почему мы использовали таких отстойных продюсеров, как Кернер и Уайз, когда мы могли бы использовать Эдди Крамера. Но вскоре это стало спорным вопросом. Касабланка вообще не платила нам никаких гонораров, и Билл в основном финансировал наши гастроли с помощью своей карты American Express. После того, как Hotter Than Hell исчезли, у нас была встреча с Кернером и Вайзом, группой, а также Биллом и Джойс. Кернер и Уайз сказали нам, что у них есть серьезное предложение от другого лейбла взять группу с собой в качестве продюсеров для записи нашего следующего альбома. Вероятно, они не знали, что Джойс встречается с Нилом, поэтому на следующий день Нил узнал об этом, уволил Кернера и Уайза и решил, что собирается продюсировать следующий альбом. Никто не смог запечатлеть наш звук, но великий Богарт смог бы. Так вот, я люблю Нила, но он никогда в своей жизни ничего не производил. В молодости у него был один незначительный хит в качестве певца, но это не делает тебя продюсером. Тем не менее, он был главой звукозаписывающей компании и решил, что нам нужно вернуться к нашим корням и записываться не только в Нью-Йорке, но и в Electric Lady, так что я был в полном восторге. |
|
|
|
Далеко не полный перечень лучших альбомов. И не следовало бы, имхо, мешать концертники со студийниками. Также я не согласен с распространенной точкой зрения на то, что Elder - плохой альбом, поддерживаемой высказываниями самих участников группы и низкими продажами. Это просто очень нехарактерная для КИСС пластинка, такая же, как Eye II Eye у Scorpions или Host у Paradise Lost, противоречащая духу группы, можно сказать. Вероятно, Симмонс в детстве насмотрелся много американских фильмов 40-х и 50-х, поэтому старомодная музыка в симфоническом звучании внутри у него долго сидела и искала выход, пока провал Elder всех не отрезвил.
|
|
|
|
Гастролировать без остановки было опасно для меня, потому что Человек-кошка жил очень дикой жизнью. Он употреблял много наркотиков, пил много выпивки, получал много пизд. На самом деле я хотел время от времени избавляться от него и снова быть просто Питером Крискуолой. Человек-кошка убивал меня. Но Джин и Пол любили дорогу. Они были бы счастливы находиться там 365 дней в году. Однажды Эйс сказал: “Вам, ребята, все равно, потому что никому нет дела до вас двоих. У тебя нет друзей, так что ты на самом деле не хочешь оставаться дома, потому что ты не будешь знать, что, черт возьми, с собой делать”. Эйс был прав. Джин и Пол были трудоголиками. Я этого не отрицаю. Но Питер Крискуола верил, что есть время для семьи, есть время для Бога и время дать гребаному мозгу отдохнуть от этого фальшивого мира, в котором мы жили. Итак, в тот первый год мы заключили сделку с Джином и Полом. Мы всегда были бы дома на Рождество. Мы бы играли в День благодарения, мы бы играли в канун Нового года. Но не Рождество. Мне нужно было увидеть рождественскую елку. Я хотел пойти домой и понюхать падуб, напиться с друзьями в местном баре. Мы хотели одну неделю в году проводить с нашими семьями. Мы многому научились в том первом туре, многому о себе и многому о нашей аудитории. Сначала наша аудитория была почти на 100 процентов мужской. Мы обычно шутили: “Где, черт возьми, девчонки?” Но мы получили очень интересную часть мужского населения. Мы рисовали металлистов, ренегатов, толстого парня, который сидел в конце класса, вместе с тощим парнем, которого дразнили. Наши фанаты были аутсайдерами, теми, кому не место. Все они были, по-своему, изгоями. Но когда они приходили домой, накладывали наш грим, записывали альбом KISS и отрабатывали свои сценические движения перед зеркалом, они становились Джином Симмонсом, Полом Стэнли, Эйсом Фрели или Питером Криссом. Они убегали в Мир KISS, и это было для них очень священным местом. Конечно же, они начали надевать грим и костюмы на шоу, и в зале можно было увидеть многих Питеров Криссов, многих Джинов Симмонсов, Полов Стэнли и Эйсов Фрели. Мы приняли этих неудачников и дали им дом. Я никогда не забуду, как впервые увидел фаната, пришедшего за кулисы в полном костюме Человека-кошки и гриме. Он подошел ко мне, попросил автограф, а потом сказал: “Привет, Питер, как я выгляжу?” “Ты выглядишь чертовски круто, чувак”, - ответил я.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Когда я пришел в себя после того, как потерял сознание, я несколько секунд не понимал, где нахожусь. Все, что я знал, это то, что обнаженная женщина, на которой была голова барана, давала мне пощечину, пока я развалился в огромном кресле, достойном короля. Я посмотрел в угол комнаты и увидел, что парень трахает цыпочку раком, а ее сиськи подпрыгивают в радостном унисоне. Рядом с ними два парня отсасывали друг у друга. Я что, подействовал на кислоту? Я чувствовал себя так, словно попал в странный фильм, нечто среднее между "Сном в летнюю ночь" и "Сатириконом". Когда я посмотрел в другую сторону, я почувствовал некоторое облегчение, узнав Эйса, который трахал какую-то цыпочку в углу. Потом я вспомнил. Мы снимали обложку для нашего второго альбома с великим фотографом Норманом Сиффом. Сифф нанял двадцать женщин и двадцать мужчин, чтобы они окружили нас какой-то сложной средневековой готической картиной. Чтобы смазать сцену, на съемочной площадке было много шампанского, скотча, виски, рома, называйте как хотите. Возможно, это из-за виски у меня была временная амнезия. Конечно, все это спиртное подпитывало то, что стало больше похоже на оргию, чем на фотосессию. Но как бы я ни был пьян, Пол был еще более пьян, что было редкостью для парня, который был так озабочен потерей хладнокровия. Он лежал полуголый на бархатной кровати, не оказывая никакого сопротивления полудюжине девушек и парней, которые жужжали вокруг него, как пчелы, привлеченные медом. Вот почему Джин сделал свой ход. Если бы один член вошел в беззащитный рот Пола или в его задницу, там было бы еще семь членов, кишащих вокруг. Итак, Джин ворвался, схватил Пола и вынес его из Ада Данте. Он посадил его на заднее сиденье нашей арендованной машины и запер двери. Добро пожаловать в Лос-Анджелес. Мы приехали на Запад, чтобы записать наш второй альбом, всего в двух шагах от офиса Casablanca Records. Мы были в восторге от того, что оказались в Голливуде. Что могло не понравиться? Мы привыкли к асфальтовым джунглям с высокими зданиями. Здесь мы увидели красиво озелененные дома, в которых жили кинозвезды. Погода была хорошей каждый день. О, и там были девушки, бесконечное, нескончаемое множество красивых девушек. Мы снова работали с Кенни Кернером и Ричи Уайз, и студия была прекрасной, и атмосфера казалась великолепной, но Джин особенно просто не мог смириться с непринужденным отношением Лос-Анджелеса. Если нам нужно было что-то починить в студии, мы хотели, чтобы это было исправлено немедленно. Джин считал всех в Лос-Анджелесе идиотами. “Они слишком долго остаются на солнце”, - обычно насмехался он. Мы были группой гипертрофированных нью-йоркских трудоголиков, которые просто хотели запечатлеть наше звучание, а затем вернуться в турне. Кроме того, в Лос-Анджелесе для нас с Эйсом было слишком много соблазнов. Я думал, что у нас есть куча действительно хороших песен, но опять же звук просто не улавливался. Сеансы казались несвежими. С этими парнями все было по-старому, только в другой комнате, на другом побережье. На самом деле я не настаивал на том, чтобы какая-либо из моих песен вошла в альбом. Я знал, что они не собирались исполнять ни одну из них: это просто были не те песни, которые мы делали. Но я действительно настаивал на том, чтобы спеть на пластинке. Пол написал песню “Mainline”, которая идеально подходила мне, но записывать ее было мучительно. Пол буквально стоял перед моим гребаным лицом, заставляя меня петь это слово в слово и ноту в ноту так, как он хотел, что немного сдерживает ваш творческий потенциал. В свои лучшие дни он не мог превзойти меня. У него не было души. Эйс написал две песни для альбома, но у него не хватило уверенности спеть ни одну из них. Джин и Пол могли быть довольно пугающими, и Эйс много раз говорил мне, что они заставляли его чувствовать себя неадекватным. Но Эйс всегда настаивал на том, чтобы я пел его песни, чтобы я мог хоть немного оказаться в центре внимания. Поэтому я спел “Странные пути”. Я также подумал, что расширенное соло на ударных как раз подходит для этой песни. Конечно, Джин и Пол этого не услышали. “Почему вы, ребята, всегда правы, а я всегда неправ?” Я запротестовал. “Почему я не могу выступить там соло?” ”Ну, совершенно очевидно, что мы..." “ бормотали они. “Да, ты, но фанатам это может понравиться”, - сказал я. Я был парнем-одиночкой. Мне нравилось их делать, и “Странные пути” были идеальным средством для одного из них. Поэтому я сопротивлялся единственным известным мне способом. “Если соло пройдет, я уйду из группы”, - пригрозил я. Конечно, я плакал волком: я просто хотел внести какой-то вклад в этот процесс. |
|
|
|
После того, как мы накрасились и надели костюмы, мы могли пообщаться с гостями, но у нас всегда было правило пяти минут. За пять минут до начала шоу Билл или Шон убирали гримерку, и мы проводили время вместе, только вчетвером, чтобы привести в порядок свои мысли. Будучи самым старшим, иногда я мог начать вести себя глупо, придумывать слова, вести себя судорожно, что бы это ни стоило, чтобы разрядить напряжение. Потом мы давали друг другу пять и говорили: “Давай выбьем из них все дерьмо сегодня вечером”, и мы выходили и надирали задницы. С самого первого тура пресса всегда преследовала нас. Я обычно возвращался в свою комнату после концерта и думал: подождите минутку, мы только что отыграли аншлаговое шоу, и люди были просто без ума от нас. Так почему же я читал: “KISS, возможно, худшая группа на планете. Единственное хорошее, что вы можете сказать о них, - это то, что они громкие. Я бы никогда не купил ни одну из их пластинок”? Где упоминание о том, что зрители ни разу не сели, они стояли с самого начала и до дикого, оргазмического конца шоу? Мы бы стонали и жаловались на прессу, а Билл пытался бы нас успокоить. “Любая статья хороша”, - говорил он нам. “Кого волнует, что говорит критик? Твое имя есть в газете.” Нам также пришлось смириться с тем, что мы не получили никакого радиоэфира. Так что это означало просто отправиться в путь и создать базу поклонников. Большую часть времени мы поражали хедлайнеров, и иногда реакция была настолько сильной, что нас выгоняли из тура. Aerosmith выгнали нас после двух шоу. Арджент избавился от нас. Мы открылись для Foghat, ZZ Top и REO Speedwagon, и все они были напуганы тем приемом, который мы получили от толпы. Помогло то, что у нас четверых была такая развязность. Когда вы так сильно верите в себя, вы не можете проиграть. Также помогло то, что у нас был отличный фронтмен, парень, плюющийся огнем и пускающий слюни кровью, гитарист, стреляющий ракетами, барабанщик, который левитировал, и тонны, тонны флешмобов. Постарайся превзойти это. 14 июня 1974 года мы играли с the New York Dolls, и это было переломное шоу для меня. Джин сказал мне, что мы собираемся открыться для них. “Мы собираемся вышвырнуть их с гребаной сцены, мне похуй, твой это друг или нет”, - предупредил он. Я согласился. И мы были еще более мотивированы, когда Dolls обращались с нами как с дерьмом и заставляли переодеваться в туалете. Мы появились, как летучая мышь из ада, и толпа сошла с ума. Я планировал потусоваться с Джерри позже тем вечером. Я не видел его долгое время, потому что мы оба работали круглосуточно, чтобы стать знаменитыми. Мы собрались в номере отеля, и у меня был грамм кока, и я подумал, что мы могли бы поделиться. “Э-э, кола мне больше не по вкусу”, - сказал Джерри. “Как насчет того, чтобы я взял это и обменял на немного героина для нас?” Мне не понравилась эта идея. Я пробовал героин, но это казалось мне слишком низким и грязным для того времени в моей жизни. И все же я не хотел портить наше воссоединение. “Хорошо, если это сделает тебя счастливым, я сделаю с тобой несколько дорожек”. Джерри вышел забивать, а я ждал и ждал, а он так и не вернулся. На следующий день я увидел его в самолете. “Что случилось, чувак?” “Ах, я встретил кое-кого и...” он замолчал. Мне казалось, что я снова на улицах Бруклина и снова слышу эту наркоманскую ложь. Я хотел вызвать его на это, но мне было слишком больно. Парень, сидевший рядом со мной, был не тем Джерри Ноланом, с которым я вырос и которого любил. Он полностью изменился, благодаря джанку. Я просто сидел там и ждал, когда сойду с этого самолета. Наконец мы приземлились и попрощались, и я больше никогда не разговаривал с Джерри. Восемнадцать лет спустя я получил известие, что Джерри подхватил менингит и умер. Я не ходил на его похороны. Это убило бы меня, но по сей день он все еще в моих молитвах. Шоу были великолепными, но мы просто не могли попасть в радиоэфир, поэтому у нас не было другого выбора, кроме как продолжать планировать даты и играть вживую. Дорога была изнурительной, особенно с шоу, которое мы делали. Было страшно находиться вдали от дома в Бруклине, поэтому каждый вечер я писал открытки Лидии, моей матери и моему дяде Джорджу. Что-то вроде “Привет, ма, я в Дулуте, штат Миннесота. Святая макрель! Здесь несколько странных людей, но я отлично провожу время”, или “Дядя, играл прошлой ночью, и я исполнил соло на барабанах, и все сошли с ума. Мы все еще испытываем трудности, и завтра будем в другом отеле "Холидей Инн". Люблю тебя”. Моя семья хранила эти открытки в специальной коробке все эти годы. Мы выступали на разогреве у Рори Галлахера на Среднем Западе, и Касабланка отправила нескольких исполнителей посмотреть наше шоу. Они были в зале с Нилом и Джойс, и после того, как мы покинули сцену, толпа обезумела, требуя выхода на бис. Но мы не вышли. Нил отправил Джойс обратно посмотреть, что происходит, и она зашла за кулисы и увидела, что задние двери зала были открыты, а я лежал на земле, а Дж.Р. стоял надо мной, пытаясь привести меня в чувство. В клубе был низкий потолок, и когда они левитировали меня во время “Черного алмаза”, я начал вдыхать весь дым от флешмобов, который поднимался к потолку, и я потерял сознание и упал назад на десять футов. К счастью для меня, Дж.Р. был там, чтобы поймать меня. 22 июня мы играли заключительный вечер четырехдневного концерта в клубе в Атланте, когда Пол потерял сознание, и нам пришлось срочно вывести его из зала и закончить шоу. Что ж, вот как это выглядело для зрителей. Правда заключалась в том, что мы выходили на третий бис, и у нас закончились песни для исполнения. Мы были в гримерке, ломали голову, чтобы придумать другую песню, но не смогли. “Я понял — я упаду в обморок”, - предположил Пол. Мы посмотрели на него как на сумасшедшего. “Ты можешь это провернуть?” сказал я. “Без проблем”, - сказал Пол. Мы даже не сказали нашим роуди, потому что, какими бы замечательными они ни были, у всех у них были большие рты, и они бы сказали всему заведению: “Поли сейчас упадет в обморок”. Поэтому мы держали это в секрете. Мы вышли еще раз на бис, и я сел за барабаны. Мы вошли в “Двойку” во второй раз, и я просто ждал, когда Пол упадет в обморок. И действительно, он потерял сознание и упал на сцену. Через несколько секунд Дж.Р. уже расталкивал людей с дороги, устремляясь к сцене. Тем временем Пол лежал там, схватившись за голову в исполнении, достойном Оскара. Джей Ри и Мик Кампиз унесли Пола в гримерку, и шоу закончилось. После этого мы смеялись несколько часов. |
|
|
|
Одна из причин, по которой мы с Эйсом действительно сблизились, заключалась в том, что однажды во время шоу в Канаде у нас произошла серьезная драка на кулаках. Это было в середине лета, не было кондиционера, и мы были одеты во всю эту кожу. Я не мог достать достаточно полотенец, чтобы впитать весь свой пот. Джин бегал вокруг, Пол бегал вокруг: они были трудолюбивыми парнями и тоже потели, как свиньи. Потом внезапно Эйс решил, что ему слишком жарко, и сел на сцену, пока играл. Я был в ярости. Мы закончили сет и пошли в гримерку ждать выхода на бис. Эйс сидел, и я столкнулся с ним лицом к лицу. “Ты, ленивый сукин сын, как ты смеешь сидеть, пока я там ломаю себе голову с двумя маленькими поклонниками на мне? Тебе лучше выйти на бис и надрать задницу. Ты был ленив все то время, что мы были вместе. Ты так и не загрузил это гребаное оборудование —” Внезапно моя речь была прервана большой бутылкой апельсинового сока, которая просвистела мимо моей головы и разбилась о стену. “Ты, ублюдок!” Я закричал, ударил его кулаком в лицо и вырубил его. Теперь у нас возникла проблема. Фанаты кричали, требуя выхода на бис. Итак, мы возродили Эйса, вышли и выступили на бис. После того, как мы смыли макияж, Эйс подошел ко мне. “Ты хочешь прокатиться со мной в моей машине?” - сказал он. “Да, я вернусь с тобой”, - сказал я. Конечно, Эйс позаботился о том, чтобы промоутер загрузил машину шампанским. Он откупорил пробку. “Давайте объявим перемирие”, - сказал Эйс. “Ты чертовски хороший человек, Питер, мне это нравится”. “Ты тоже, Эйс”, - сказал я. “Но если бы ты ударил меня этой бутылкой, ты мог бы убить меня”. “Ты чуть не сломал мне челюсть, но я люблю тебя, чувак”. И он крепко обнял меня, и мы заплакали, как цыпочки. После этого мы стали неразлучны. Вы можете себе представить, какой тяжелой была работа - буквально нянчиться с этими четырьмя эгоистичными маньяками. Вот в чем заключалась работа дорожного менеджера. Он должен был разбудить нас, убедиться, что на концерте есть еда, убедиться, что мы сядем в машину или, позже, в самолет. Он был бы твоей матерью, отцом, психиатром, доктором, любовником - все в одном лице. Раньше мы проходили через дорожных менеджеров, как через конфетку. По-моему, один парень продержался всего день. Но Шон был нашим первым дорожным менеджером, и он был крутым. Во-первых, он был таким же сумасшедшим, как и мы. Он был абсолютно гиперактивен, с тоннами и тоннами энергии. Ему не нужен был кокаин: он был от природы возбужден. Мы пытались устроить ему много нервных срывов, но у нас ничего не получилось, поэтому он был с нами долгое время. Шон был бы совершенно одержим нами, “малышами”, как он нас называл. У меня никогда не было женщины, которая была бы от меня так без ума, как Шон. По какой-то причине Шон думал, что если мы переспим, то устроим плохое шоу, потому что это ослабит наши колени. Даже если Лидия была со мной в дороге, Шон колотил в дверь и кричал: “Помни, никто не трахается”. “Убирайся отсюда на хрен”, - кричал я в ответ через дверь. “Ничто не ослабит мои колени, ты гребаный педик”. Он был помешан, если думал, что сможет удержать нас четверых от секса. Когда мы приводили фанаток в комнаты, Шон врывался туда с криком: “Этим парням нужно выспаться”, хватал их за волосы и тащил вон. Мы бы предупредили цыпочек и сказали им, что если он войдет и вышвырнет их вон, они должны пойти посидеть в вестибюле час, а затем снова подняться наверх. Иногда мы пытались спрятать девочек в комнате, в душе, под кроватью, под одеялом, под нами, что угодно, но Шон включал свет и проверял каждый дюйм комнаты. Он был слабаком гестапо. Помимо сумасшедшего дорожного менеджера, у нас была команда, которая убила бы за нас. Нашей первоначальной командой были Крис Гриффин и Питер Муз, а также Шон. По ходу дела мы добавили Мика Кампиза, Пола Чаваррию, Майка Макгерла, Рика Монро и Дж.Р. Смоллинга в качестве тур-менеджера. Дж.Р. был тем человеком. Это был чернокожий парень ростом шесть футов четыре дюйма и весом двести с чем-то фунтов из Бруклина, одетый в мотоциклетную куртку, синие джинсы, мотоциклетные ботинки и серую бейсболку бибоп, сдвинутую набок. Вы бы не захотели трахаться с Дж.Р., но под внешностью Марлона Брандо скрывался милый, нежный человек. Когда мы прибывали на место проведения, Дж.Р. заходил в офис промоутера, и первыми словами, слетевшими с его губ, были: “Привет, чувак. Как обстоят дела с наркотиками? Как обстоят дела с женщинами?” Он любил свой горшок. Ты бы пошел в его комнату и получил бы контактную дозу. После концерта он закуривал "дуби", выпивал бутылку "Найквила" и впадал в кому. Тогда мы могли бы делать все, что захотим, потому что он отсутствовал бы двенадцать часов. Однажды во время первого тура мы открылись для Арджента. У них был маленький пакистанский дорожный менеджер, который был тугодумом. Он не позволил нам проверить звук, а потом попытался прервать наше выступление на бис. Джей Ри просто подошел к этому крошечному парню, поднял его, запер в ящике с оборудованием, и мы закончили нашу песню. Конечно, нас также выгнали из Argent tour. Что было замечательного в Дж.Р., так это то, что у него было такое же отношение, как и у нас. Мы были хедлайнерами, даже если выступали на разогреве. Когда Дж.Р. входил в комнату, люди подпрыгивали. Если бы возникла проблема, Дж.Р. нашел бы решение. В каждом месте, где мы играли, под рукой был местный начальник пожарной охраны из-за всех наших поджигателей. И если бы шефу нужно было подмазаться, чтобы мы могли взорвать наше дерьмо, это бы произошло. У нас была банда байкеров из Детройта по имени Ренегаты, которые водили наши трейлеры. Парни любят горячий песок, футбол, Ондатру и Чизбургер. Они были закоренелыми байкерами, парнями с дробовиками, которые причиняли вред людям, которые переходили им дорогу. Никто не приставал к нам, когда они были рядом. Это было больше похоже на "КИСС приезжает в город, спрячь своих дочерей". Нам никогда не приходилось беспокоиться о своих спинах, когда рядом были такие парни, как этот. Но мы действительно беспокоились об игре. Каждый из нас нервничал перед выступлением, но каждый из нас проявлял это по-разному. Джин кричал на всех подряд. Пол потягивался и бегал по раздевалке. Эйс мог бы выпить пива и рассказать пару анекдотов, но он тоже нервничал. Я расхаживал по раздевалке. Нанесение нашего макияжа было трудоемкой задачей. Потребовался добрый час, чтобы сделать это правильно. Бывали дни, когда мы вставали в отеле, заказывали завтрак, накладывали макияж, надевали костюмы, отправлялись на фотосессию или радиоинтервью, возвращались в отель, снимали все это дерьмо, проверяли звук, возвращались в отель, старались немного отдохнуть, затем возвращались на место и снова надевали грим и костюмы. Мы делали это день за днем, день за днем. Но я любил этот час. Нанесение макияжа было целебным действием. Никого не пускали в комнату, когда мы накладывали грим, и в комнате становилось тихо, и мы превращались в наших персонажей. |
|
|
|
Тогда у нас не было достаточно денег, чтобы иметь собственные комнаты, поэтому сначала я жил с Джином. Но он был скучным. Все, что он делал, это приводил домой женщин, а я лежал в соседней кровати и должен был слушать их ворчание и стоны всю ночь. Хуже того, Джин был свиньей. Мне нравилась чистая, опрятная комната — моя пижама в ящике, мои фрукты на столе, мои лекарства на тумбочке. Дерьмо Джина было повсюду. И его кожаная одежда просто чертовски воняла. Мы даже стали называть его Вонючкой, потому что он никогда не сушил свою кожу. После шоу он никогда не принимал душ. Он надевал этот вонючий наряд обратно в "Холидей Инн", и цыпочки сходили с ума, когда видели этого монстра, идущего по коридору. Джин действительно бредил. Он всегда говорил нам, что может смотреть в зеркало и верить, что выглядит лучше, чем был на самом деле. Когда Джин и Пол впервые встретились, он не понравился Полу: он считал Джина грубым. Может быть, это высокомерие пришло от его матери, которая всегда говорила ему, что он лучше всех остальных. Это был один из способов справиться с тем фактом, что из него каждый день выбивали дерьмо на улицах Бруклина. Я дал Джину прозвище профессор Дурман, потому что он разговаривал с тобой так, как будто ты был ребенком в его шестом классе. “Э-э, Питер, ты знаешь, ты должен поднимать вилку левой рукой”, - поучал он меня. Все, что он знал, он знал, прочитав это в книге — у него был книжный ум, но не уличный. Я бы сказал ему, чтобы он взял эту гребаную книгу и засунул ее себе в задницу. В конце концов я больше не мог выносить Вонючку и стал жить в одной комнате с Полом. Когда мы создавали группу, я чувствовал себя невероятно близким к Полу. Мы часами болтали по телефону, как цыпочки, делились своими мечтами и строили планы, как нам добраться до вершины. В отличие от Джина, Пол казался действительно чувствительным парнем, и я относился к этому с пониманием. Я начал думать, что найду в Поле другого Джерри Нолана. Но казалось, что по мере того, как мы сходились ближе, он начал пятиться. Я начал понимать, что у нас не так уж много общего. Я бы хотел пойти куда-нибудь и выпить несколько коктейлей, а Пол был бы гораздо счастливее ходить по магазинам и рассматривать шторы или, позже, когда мы заработаем больше денег, восточные ковры. Между нами не произошло ничего по-настоящему травмирующего, мы просто как бы отдалились друг от друга. Пол всегда должен был быть в центре внимания. Он мог быть невероятно самоуверенным, особенно для ребенка, который пришел в группу прямо из квартиры своих мамы и папы. Я заплатил пятнадцатилетний взнос: вероятно, это одна из причин, почему я был так неуверен в себе и стремился добиться успеха этой группы. Мне было двадцать девять лет, и я был женат. Если бы это закончилось, что, черт возьми, я бы сделал? Пол мог бы поступить в колледж и вернуться к своим родителям. Позже Пол скажет, что я был непостоянным и неуверенным в себе. Конечно, я был таким. Назови мне хоть одну рок-звезду, которая не чувствовала бы себя неуверенно. Билл понял, как тяжело мне было расти, подвергаясь насилию со стороны монахинь в католической школе. Мы бы поговорили об этом. Но если я был неуверенным в себе, то Пол был в тысячу раз хуже. С тех пор как я его знал, он ходил к психиатру. Как только мы отправились в путь, Пол каждый вечер звонил психиатру. Он бы и шагу не сделал без этого парня. Возможно, кое-что из того, о чем они говорили на своих сессиях, касалось гендерной ориентации Пола. Меня много раз спрашивали: ”Пол Стэнли гей или бисексуал?" Я обычно отвечал: “Нет, насколько я знаю, нет”. Но в глубине души я чувствую, что у этого человека были проблемы. Эйс и я всегда придирались к женственности Пола. Мы даже окрестили его "Он/Она". И Джин подначивал нас, когда мы смеялись над Полом, но он ничего не говорил Полу в лицо, трус. Было к чему придраться. Пол следил за тем, чтобы его ногти были безукоризненными. Он ходил в женские бутики, чтобы купить блузки с оборками, которые надевал за кулисами. Он любил наряжаться. Но Пол был отличным фронтменом. Они с Джином всегда соперничали за сцену, но Пол обладал уникальной способностью заводить аудиторию и поддерживать ее до тех пор, пока мы не покинем сцену. Он надрывал задницу на сцене. Я не знаю, мог ли кто-нибудь представить, каково это - надеть эти семидюймовые туфли на платформе и подпрыгнуть в воздух, приземлиться на ноги и слететь вниз по тем ступенькам, которые у нас были раньше. Он был великолепен на сцене, и сегодня я вижу многих ведущих вокалистов, которые просто рабски копируют Пола. Во время тех ранних туров я начал тяготеть к Эйсу. Джин и Пол были слишком ручными, но Эйс был проблемой. Там были выпивка, флирт и киска с Эйсом. В начале нашего тура у нас выдался редкий выходной, и мы с Эйсом отправились посмотреть Техасскую резню бензопилой. Эйс пронес контрабандой упаковку пива из шести банок, а я принес бутылку вина. Кинотеатр был пуст, и к тому времени, как пошли вступительные титры, Эйс прикончил половину упаковки из шести бутылок. Это был фильм ужасов. Эйс кричал и держался за мою руку, и мы оба были пьяны и истерически смеялись. Это был отличный опыт, и в итоге я влюбился в Эйса. Мы стали неразлучны и начали жить в одной комнате и делить девочек. Просто с ним было так весело находиться рядом. Эйс и я также ладили в музыкальном плане. Я был беспризорником из Бруклина и взял эти улицы с собой на сцену. Был ли я груб? Абсолютно. Был ли я необразованным? Конечно, во многих отношениях. Но никто никогда не играл на этих барабанах от чистого сердца больше, чем я. В некоторые вечера я просто чувствовал такой подъем духа, я был настолько ошеломлен аудиторией, что буквально разбивал свои барабаны, разбивал тарелки и переворачивал барабаны. Джин и Пол приходили в ужас от некоторых поступков, которые совершали мы с Эйсом, потому что они вели уединенную жизнь и никогда не сталкивались с беспризорниками, подобными нам. Но разве рок-н-ролл не сводился к тому, чтобы быть бунтарем и нарушать все правила? Разве рок-звезды не разрушали отели, не разбивали машины и вообще не вели себя воинственно? Эйс был так же увлечен музыкой, как и я. Если его пальцы не кровоточили, если он не играл на максимальной громкости, он не играл. Мы были совершенно другим видом, чем Джин и Пол. Но Шон любил нас до смерти, и Билл тоже. Они знали, что мы, возможно, сидим в нашем гостиничном номере и пьем, а потом оглядываемся и говорим: “К черту все это”, и тогда телевизор вылетает в окно. Мы подумали, что это было забавно. Мы даже не подумали, что можем убить кого-то, выходящего за пределы отеля. Но в Эйсе было какое-то высокомерие, которое мне не нравилось. Он кричал на официантов и называл их идиотами. Когда у нас появилась фан-база, ему не очень нравилось останавливаться и общаться с нашими фанатами в вестибюле. А еще он был свиньей. Когда я начал жить с ним в одной комнате, он сводил меня с ума. Мы не пробыли бы в комнате и пяти минут, а по всей комнате были бы разбросаны провода, гитары, книги, грязное нижнее белье и носки. |
|
|