Дорогие битломаны, кому за сорок, отзовитесь.

2Pataphisist:

>И еще у Коллажа есть симпатичный альбом.

Eto mozhet i ineteresno bylo by poslushat'.

No i to - vriad li...

2jurgis2:

>2Pataphisist:
>Sam ty skuchnyj...
>; ))


Xorosho, beru svoi slova obratno.

A to skazhesh' - poeta vsiakij mozhet obidet'...


Da i po sluchaju tvojego priblizhajuschegosia DR.

Ja jego zapomnil, etot den', tak kak i Greta v tot den' rodilas;
)))

2Pacific:

>Я от их советской пластинки в подростковые годы
>улетал далеко и высоко.

Меня увлечение поляками как-то боком обошло. Это при том, что Норвида, Тувима, Галчинского люблю еще с юношества, к сожалению, не в оригиналах, но в очень хороших переводах. К Скальдам тоже как-то никак. Скучный Юргис выкладывал тут как-то несколько польских песен, одна понравилась, но не помню какая.

2jurgis2:

>Po-mojemu, v teme Cz.Gitary predstoit razgovor
>o tvoix liubimchikax.

Я в ту тему не ходок. Я ж не против, что тем людям эта музыка нравится.

2Pataphisist:

>тем людям

Sredi "tex liudej" i ja
)))

A v TU TEMU priglashaju ne klassiku polskogo rocka slushat', a kak raz tam o COLLAGE budut govorit'
)))

Odin takoj novichok grozilsia celuju lekciju o nix prochitat'...

Нашел один из любимых текстов Тувима (прозаических).

НЕСКОЛЬКО СЛОВ КАСАТЕЛЬНО ОПЕРЕТТЫ



Велики и неисчислимы мерзости сценического зрелища, именуемого
опереттой. Нищета идиотского шаблона, тошнотворной сентиментальности,
дешевой разнузданности, убийственных шуточек, хамство "безумной роскоши",
бездонная черная тоска извечных ситуаций, банальность унылых "эффектов" -
весь этот протухший торт, начиненный мелодраматическими сладостями, политый
приторными сливками, каким-то кремом с малиновым сиропом, то бишь
"мотивчиками", все это неприличие, сладострастно облизываемое кретинами из
партера и мелобандитами с галерки, весь этот театральный организм, именуемый
опереттой, должен быть, наконец, пнут в соответствующее место столь
основательно, чтобы все в нем перевернулось. Пение, музыка, танец, связанные
живым и пульсирующим ритмом, могут создать в театре явление чудесное и
увлекательное. Но старую идиотку оперетту надлежит прикончить. Даже помучить
ее немного перед смертью, чтобы впредь неповадно было. Будь то "Графиня
Марица" или "Марина Царица", "Летучая чушь" или "Собачья мышь", "Баяколла",
"Перидера", "Индуска", "Пиндуска" или наоборот - всегда, вечно одно и то же:
графы, финьшампань, гульба, "любэвь", демонические героини, дуэтик, балетик,
кабинетик, веселые разгульные песенки, от которых веет кошмаром отчаяния,
безумные драматические моменты, позывающие к животному смеху, две влюбленные
пары, смертельно остроумный комик, очаровательное недоразумение (скажем,
отец не узнает дочку, поскольку та в новых перчатках; целующаяся пара не
замечает входящего в комнату полка тяжелой артиллерии и т. д.),
дипломатические осложнения на Балканах, магараджа в Париже (чтоб тебя там
первое же авто переехало!) - таково приблизительно содержимое типичной
оперетты.
Героиня каждого такого непотребства обладает поразительной
особенностью: в среднем до пятнадцати раз переодевается. В первом акте она
сперва одета в скромный домашний костюмчик: платье из серебряной парчи,
усеянное бриллиантами, на голове громадная корона из белых плюмажей. Затем
она на минутку удаляется в соседнюю комнату, поскольку граф с горничной
должны пропеть дуэт о "грезе любви". Возвращается. На ней уже зеленое
платье. Она поет с графом и рассыльным, который невесть откуда появился,
куплеты о том, что в мае деревья цветут, а вот осенью, как правило, увядают,
танцует, уходит, возвращается. На ней горностаево-шиншилловый туалет,
утыканный какой-то дорогой мерзостью. Во втором акте она переодевается
цветочницей, потом, оказавшись совершенно голой, вспоминает "сны детских
дней, когда сердце в нас трепещет сильней", швыряет миллион франков
музыкантишке из "Табарен", пьет шампанское, разбивает вдребезги бокал
(потому что она демоническая), переодевается мединеткой, ноги при этом видны
до пупка, поет вдвоем с князем Сашей Лейнамиску о "сладких грезах любовных
снов, когда приходит вновь в кровь любовь", влезает на стол, переодевается
генералом, спрыгивает со стола и поет о том, что военные - это сплошное
удовольствие и "любовный чад сплошных утрат". В третьем акте мы снова видим
графиню в домашней обстановке; одетая в бальный туалет, она поет с
директором полиции миленькую частушку о шампанском, причем сорок пять -
неизвестно откуда прибывших - шлюх выполняют позади них различные эволюции с
крокетными молотками любо с моделями аэропланов (ведь подобные предметы
каждый всегда имеет дома под рукой, а уж графиня-то наверняка!), потом
появляется комик, переодетый дядюшкой обожаемого Саши, графиня убегает,
возвращается в венгерском национальном костюме и выходит замуж за маркиза
Булонь сюр Мерд.
Поразительно пленительным бывает во всякой оперетте так называемый хор.
Это - трупы и трупини во фраках и голубых платьях. Прежде чем графиня
появится где-либо, вся эта труппа трупов образует полукруг и упорно себе
потявкивает

Когда же графиня появится впредь?
Ее что-то нету давно уж нас средь!

Стоит графине появиться, хорье восторгается ею и, глядя на
капельмейстера, а также грациозно выставляя вперед левую руку, взывает:

А вот и графиня, кумир она ж наш -
Любовные сны ей возьмешь и отдашь!

Перед будуарной сценой (Саша - Графиня) хорилы и хорицы удаляются,
беседуя столь оживленно, что пожизненных каторжных работ недостаточно, чтобы
искупить подобный интерес к судьбе героини.
Несравненен в своем очаровании язык переводных либретто. Я в этом деле
как-нибудь разбираюсь, поскольку сам перевел несколько. Влюбленный в живую,
искреннюю, непосредственную по своей выразительности речь, я, переводя
оперетки, не смог противиться искушению и страстно всобачивал "счастья сон"
и "любви кумир", а все потому, что герой "дивный он", и возлюбленной не
жалко отдать "весь мир". Все ведь должно быть зарифмовано, а посему - ничего
не попишешь! Небывалой популярностью пользуется в опереттах словечко "сон".
Ради рифмы дочь, например, обращаясь к отцу, зачастую называет последнего
"дивный сон", графиня умоляет лакея принести ей шампанского, "словно во
сне", кто уходит "вон", у того, само собой разумеется, сбудется "сладкий
сон", где бы ни появлялось "вновь", там без "снов" ни шагу, если уж "весны",
то и "сны", и уж конечно: "Помнишь, ах! В сладких снах". Простенько и
замечательно также словечка "крас" (родительный падеж множественного числа
от существительного "краса"): "Вы мне милей всех крас, пойдемте в лес
тотчас, там ждет блаженство нас!" либо: "А я тут жду как раз с томленьем
ваших крас!" Этого слова в переводах оперетт я, признаться, не употребляю
никогда (клянусь всем святым!), но что касается "снов" и "мечт" - случается:
"Узнай же ты мои мечты!" - дивно, не правда ли?
О современной опретточной музыке я уж не пишу. Однако уверен, что в
настоящем музыканте она вызывает такое же омерзение, как либретто - в поэте.
В ней безраздельно царит венско-берлинская дешевка; попадается, правда,
красивый "Weiner Walzer" либо шлягер а-ля знаменитый "Юзик" из "Мадам
Помпадур", но в общем - австрийская слащавость, немецкая "Gemutlichkeit" и
международная шиммистость берут верх.
Дурацкое это зрелище, нищету коего подчеркивают все более роскошные
наряды и все более ординарнейшие "вставки", должно решительно уступить место
музыкальной комедии - без хоров, графов, "красоток", шампанского, без
ослепительных туалетов примадонны (50 % сметы и успеха), без
наддунайско-черногорского фольклора и берлинских кретинизмов (типа:
"Schatzi, zeig mir dein Fratzi" или что-нибудь вроде). Дебелую эту докучную
немчуру, эту расфуфыренную фрау Раффке театрального искусства самое время
препроводить в паноптикум.
1924 г.

2Pataphisist:

>2Pacific:
>>Я от их советской пластинки в подростковые годы
>>улетал далеко и высоко.
>Меня увлечение поляками как-то боком обошло.
"А любовь, как сон, стороной прошла..." Ухожу спать, напевая "Крыванью, Крыванью, ты мой высокий", и мечтая о прекрасной виолончелистке.

kak raz etomu tekstu v TOJ TEME i mesto.

Jesli ne protiv, perebroshu, raz ty takoj gordyj i tam nogi tvojej ne budet...
(((

2jurgis2:

>Odin takoj novichok grozilsia celuju lekciju
>o nix prochitat'...

Это всё... См. название альбома.

Tochno.

Mne eti kolazhi pofig
)))

2Котофей:

>2jurgis2
>Что к Пате привязался? Послушай нетленку в Кейсарии


A pochemu vybral imenno "Smoke...."?

Еще Юлиан Тувим

ИНТЕРВЬЮ

На визитной карточке, которую протянула мне горничная, стояло: "Богдан Рышард Лупко, литератор". Затем вошел сам литератор Богдан Рышард Лупко,
объявил, что он - Богдан Рышард Лупко, литератор, и сел.
Богдан Рышард Лупко оглядел стены, письменный стол, полки и, наконец, голосом дрожащим и радостно возбужденным сказал:
- Вот, значит, храм раздумий, в коем созидает маэстро.
Положительное впечатление, произведенное на меня Богданом Рышардом Лупко возникло как-то сразу. "Маэстрящих" я вообще-то ненавижу. Но, поглядев
в его голубые сияющие глаза, полные восторга и поклонения по отношению ко мне (в глазах этих было целое посвящение - длинное, сердечное,
преувеличенное, завершенное глубоким уважением и преданностью), поглядев на беспомощные руки Лупко, руки, которые могли быть в данный момент самыми
счастливыми, держи они букет роз (предназначенный, разумеется, мне), - я почувствовал теплую симпатию к Богдану Рышарду и с неподдельным дружелюбием
ответил:
- Вот, значит.
Лицо Лупко раскраснелось так, словно бы ответ мой был сенсацией, сюрпризом, чем-то менее всего на свете ожидаемым.
Влажным восхищенным взглядом начал он полировать мебель. Он превратился в весеннее солнце, от которого некрашеные полки, стол, стулья (и я сам)
засияли, словно наполитуренные.
Мы помолчали несколько мгновений, оба счастливые и смущенно улыбающиеся.
- Я пришел, маэстро, просить у вас интервью. Я редактирую литературный ежеквартальник слушателей Высшей Шелководческой Академии (ВША, - прибавил он
с лукавой улыбкой). Журнал наш называется "Зови нас, рань!" и...
Название журнала столь озадачило меня с фонетической стороны, что я прервал Лупко и попросил написать последнее на бумаге. Несколько успокоенный
увиденным, я поинтересовался программой журнала, его содержанием, целями и тому подобным, то есть абсолютно не имеющими для меня значения вещами.
Литератор Богдан Рышард откашлялся, малость придвинул стул и с вообушевлением начал излагать:
- Нашей целью, маэстро, являются красота и дух. Мы верим в лучезарное будущее, в победу добра и солнца. Наши идеалы: правда, вера, искусство и
сила. Долой слабость! Долой маразм! Мы стремимся к новой заре! Человечество должно возродиться, омытое в кринице истины и духа! Серая повседневность
должна исчезнуть с лица земли - мы заменим ее царством духа и красоты.
На благородном лице розового от природы Лупко проступили пылающие помидорные пятна; левой рукой он темпераментно маневрировал между сердцем и
потолком.
Программа ежеквартальника мне очень понравилась. Царство красоты и духа было ведь и моей тайной мечтой. Поэтому я спросил, каким образом ВША
реализует свои намерения.
Оказалось, что очень просто. Каждый квартал будет выходить по номеру "Зови нас, рань!", в каковом будет прививаться человечеству вера в красоту,
в дух и в лучезарное будущее. С помощью идеалов, истины, искусства и могущества будут изгнаны из мира слабость и маразм, после чего все начнут
стремиться к заре - и народы автоматически возродятся в кринице истины и духа. Тут-то и исчезнет серая повседневность, а затем уже настанет царство
духа и красоты.
Не скрою - я загорелся этими идеями. Ведь все было ясно и без долгих слов... подумать только, человек веками мучается, трудится, ищет новых
дорог, проглатывает сотни книг, но все более погрязает в сомнениях и внутреннем разладе. А между тем вот этакий Богдан Рышард с молниеносной
быстротой овладел совокупностью проблем и загадок, наметил себе чудесную цель, изыскал простые средства для ее достижения и - в орлином полете - мчит
к победе.
- Чем же я могу быть вам полезен? - спросил я.
- Мы просим, маэстро, интервью! Мы ждем, чтобы со страниц нашего ежеквартальнка прозвучали сильные мужские слова...
- Пожалуйста, задавайте вопросы.
Лупко вытащил из кармана блокнот и карандаш.
- Что маэстро думает о красоте?
Я не колеблясь ответил:
- Верю в лучезарное будущее красоты.
- Великолепно! Великолепно! - шептал Лупко, записывая небывалый мой ответ.
- А о духе что вы думаете, маэстро?
- Дух - это сила. Истина духа и веры должна светить человечеству, а дорога к ней ведет через золотые врата искусства.
Лупко от восторга потерял рассудок.
- Верно! Верно! - говорил он горячим, заклинательским шепотом, записывая мои слова. - А каковы, маэстро, должны быть идеалы человечества?
- Идеалами человечества должны быть сила и вера в лучезарную зарю рассвета! Народам следует возродиться в кринице истины и духа, а лозунгом их
должна стать вера в то, что маразм и слабость исчезнут с лица земли, омытые рассветными лучами царства духа.
Лупко плакал. Из пылких, горящих глаз его слезы стекали на помидорные пятна, а последующие капали на блокнот, испещренный нервическими буквами.
- Ну не чудотворно ли, ну не чудесно ли, - воскликнул он, - что вы, маэстро, понимаете все и чувствуете, как мы! Ведь мы же не сговаривались!
Ведь из ваших уст, маэстро, я услышал подтверждение наших идеалов! Да! Мы тоже веруем в лучезарную победу духа! Наши идеалы идентичны: сила, искусство
и истина! Мы устремляемся вместе с вами к новой заре!
- Вместе, юные друзья! - крикнул я. - Да здравствует дух!
- Да здравствует!!! - завыл Лупко уже в трансе, уже в экстазе, уже мой навеки.
- А теперь - водяры бы, девок бы, надраться бы, трах-тарарах бы! - рычал я, как безумный, самозабвенно вознеся десницу к потолку.
- Да! Да! - кричал Лупко в идеалистическом промрачении. - Вместе! Водки! Девок! Трах-тарарах! Надраться! К новой заре! К новым рассветам!
Возвращались мы с Бодей в лучезарном сиянии новой зари. Было семь утра. Бодя плелся потрепанный и помятый.
Наконец он пробормотал:
- Слышь, Юлька!.. А может, на вокзале продадут?
Как известно, железнодорожные буфеты открыты круглосуточно и без перерыва, а с недавних пор стали продавать там и спиртные напитки.
1931 г.

2 Pataphisist
Мне это почему-то напомнило:
"Обличить же я намерен покойного графа Толстого.
По той, по иной ли причине я не читал его в подлиннике. Быть может, виновен перевод.
Если судить по письмам, очеркам и статьям, граф считает, что вместо курения можно
вертеть пальцами. Так и видишь банкет в ту великую минуту, когда провозглашают
тост за Королеву.

— За здоровье Ее Величества!
— Благослови, Господи…. И так далее.

А потом:
— Джентльмены, вы можете вертеть пальцами.

Нет, не то. Чего-то не хватает. Вряд ли поможет другая замена, игра на дудке. Но
чего ждать от человека, который отрастил седую бороду, но полагает, что, куря, мы
усыпляем совесть. Иллюстрирует он это примером. Один молодой человек, еще в
царское время, никак не мог убить начальника.

«Тогда, — будто бы сказал он, — я пошел в гостиницу и выкурил сигарету».
«Одурманив себя табаком, — поясняет граф, — он вернулся в спальню к начальнику и
совершил злодеяние».

Одурманив! Одной сигаретой! Ну и табак у них был при старом режиме!"

Так и тут. Примерно раз в год хожу на оперетты, но ни разу ни совершенно голую женщину во втором отделении не показали, ни ее переодеваний на столе в генерала... :(

День "рожденья" у Juri Rosenfeld!
Я поздравляю))

По случаю недавно прошедшего Дня рождения Валеры выложу здесь несколько фотографий Румынии.
Это церковь в Сучаве. Внутри очень старый иконостас.

Монастырь Сучевица

Церковь в монастыре

Она же