Интервью Чарли Уоттса: На самом деле мне не очень интересно говорить о себе
By Ian Fortnam 25.08.2021
Покойный барабанщик Rolling Stones Чарли Уоттс о трагедии Брайана Джонса, славе Led Zeppelin и важности хорошего портного
Чарли Уоттс переставляет стулья вокруг стратегически расположенного телеэкрана титанических размеров. Меня вызвали в The Hospital Club в Лондоне, чтобы обсудить его последний проект - The ABC & D Of Boogie, в котором барабанщик вместе с другом детства и басистом Дэйвом Грином объединился с парой ведущих пианистов буги-вуги в мире: немецким ветераном Акселем Цвингенбергером и потрясающим Беном Уотерсом.
Расставив мебель так, чтобы наш хозяин был доволен, мы начинаем с обсуждения "Rolling Stones: 50", увесистого, кураторского, карьерного сборника убедительных фотографий, который лежит перед нами на столе. О да, Чарли тоже играет в Роллинг Стоунз, но он не любит об этом говорить.
Для Чарли головокружительные дни гастролей в 60-е годы меркнут по сравнению с разворачивающимися событиями на мосту Трент в Ноттингеме. Тестовый матч (в крикет), разыгрывающийся за моим правым плечом, точно объясняет, почему он приложил столько усилий, чтобы лично переставить мебель, прежде чем начать наш разговор.
Глядя на эту книгу, вам не приходило в голову, как вам повезло, что ваша жизнь была так тщательно задокументирована? - Я никогда об этом не думал. Я никогда не видел и половины этого. Это было откровением, потому что ты никогда не видишь и половины всего.
В каком-то смысле обидно, что по мере продвижения книги в ней становится все меньше и меньше откровенных вещей. Создается впечатление, что за последние три десятилетия группа не проводила слишком много времени вместе, кроме как на сцене. - Когда вы дойдете до конца, туры длятся по два года. Итак, я живу с Ронни Вудом два года, так что мне не нужно его видеть еще два года. В первые дни туры переходили от одного к другому… О черт, он вышел [крикет на приглушенном телевизоре позади меня привлек внимание Чарли]… Э... Э… На чем я остановился?
Вы говорили о гастролях. - В середине 60-х годов гастроли были поездкой по Англии, затем поездкой по Америке, записью в Америке, возвращением в Европу, из Англию в Америку. Вы все время жили вместе, и у нас был, самое большее, месяц отпуска. Хотя ты был моложе. А еще ты был более фотогеничный, если честно [смеется]. Я не думаю, что Кит хотел бы, чтобы его фотографировали сейчас в два часа ночи.
Брайан Джонс был первым Stone, которого вы встретили. Вам не показалось, что вы присоединились к его группе? - На самом деле это и была его группа. Он был единственным, у кого была страсть. Брайан также играл на слайде и стил (гитарах), вещи, на которых люди не играли. Он играл, как Элмор Джеймс. Мы ходили на танцы, и он играл "Dust My Broom" [Джеймса]. Никто об этом не слышал.
Как вы думаете, Брайан был бы счастлив просто сохранить ее такой – пуристской R&B-группой? - Нет, одна из вещей, которая испортила Брайана, это желание и отчаянные попытки стать звездой. Он был звездой, но не мог справиться с этим ни физически, ни умственно.
Что вы почувствовали, когда Сэм Катлер начал представлять вас как "Величайшую рок-н-ролльную группу в Мире" в 1969 году? - Я не поверил в это. А как насчет Литтл Ричарда? Затем у вас есть Дэйв Бартоломью и Фэтс Домино, студийная группа Чака Берри - лучшей рок-н-ролльной группы не существует. Вот откуда мы это взяли. "Roll Over Beethoven" всеми остальными - это шутка. Иногда мы были близко с "Little Queenie" или "Around And Around".
Может быть, вы лучше, чем думали. - Я не слышу их так, как ты, поэтому я их не слушаю. Многие белые группы для меня сильно переоценены. Я говорю "белые группы", потому что большая часть музыки, которую я люблю исполнять на пластинках, принадлежит чернокожим американским музыкантам 40-х и 50-х годов. Когда белые музыканты все-таки овладели блюзом, они, казалось, были вынуждены расширить его во всех направлениях: Led Zeppelin, Cream, 15-минутные версии "Crossroads". The Stones никогда этого не делали. Zeppelin были потрясающими. Просто саунд Бонэма и Джимми Пейджа был удивительным звуком сам по себе, без чего-либо еще. А затем ты осознал тот факт, что они были чертовски хорошими музыкантами.
Вы читали книгу Кита? - Нет, я не обязан этого делать. Я его знаю. Он очень любезно прислал мне экземпляр с автографом, потому что я люблю книги с автографами – я их коллекционирую, – но для меня это было и все.
Вы подумывали о том, чтобы сделать подобное самостоятельно? - Нет, я бы не знал, что сказать. Я очень скрытный. Я бы не хотел говорить и о половине вещей, и я многое забываю. На самом деле мне не так уж интересно говорить о себе… вообще-то, о себе и Роллинг Стоунз.
Вы находитесь в Зале славы "Vanity Fair", где одеваетесь лучше всех, и вы носите костюм в изнурительно жаркий день – портновские дела явно очень важны для вас. Делает ли одежда мужчину мужчиной? - [Его глаза немедленно отрываются от крикета. Теперь он полностью занят] Нет, это не так, но это помогает мужчине выглядеть великолепно. Не у всех это есть, во-первых, не многим это интересно, а широкой публике уже все равно, так что на самом деле все это за окном.
Я полагаю, что гардероб из сшитой на заказ одежды - отличный стимул поддерживать себя в форме. - Черт возьми, ты что, шутишь? Даже не наполовину. В начале-середине 80-х я принимал наркотики и все такое, а затем к середине 80-х я перестал это делать, но пил довольно много. Я немного раздулся, и, Боже, я не смог застегнуть кое-какие штаны! Вот и все. Я все прекратил. Я питался орехами, арахисом и изюмом. Это все, что я ел в течение нескольких месяцев.
Однако это прекрасный стимул для того, чтобы привести себя в порядок. - О да, хорошо сшитый костюм, который вы пытаетесь носить в течение 30 лет, является стимулом. Я все еще ношу одежду, которую купил 30 лет назад. Они стоят так много денег, что я отказываюсь их убрать.
