I’m Only Sleeping (Tribute to George Harrison)
I'm only sleeping
Я просто сплю, никому не мешаю
О, сумеречный гений шестиструнной гитары! Столь трудно написать про тебя что-либо вразумительное…
Забойный альбом «Cloud 9» (1987) нам всем понравился, поэтому его никто и не понял. А это был последний мистический экстаз светила, превращающегося в кучу пепла. С желто – осенней обложки пиратского издания «Dark Horse» смотрит его лицо, с милыми ранними морщинами, а глаза словно говорят: «Все отлично, ребята, но Вам меня никогда не понять». Между тем он прост, как бубен африканского аборигена. Вот и сейчас, за 2 дня до годовщины своей смерти, Джордж Харрисон явился мне в простом и страшном сновидении, видимо, памятуя мои заслуги в приобретении его винила и компакт-дисков.
Сижу я как бы в кинозале, где собрались все его фэны, смотрю на широкоформатный экран. В зале темно, тихо, а на экране – залитая светом комната, посередине кровать, а на ней – умирающий в агонии Харрисон. Лицо серое, изможденное, даже с зеленоватым оттенком. Рядом – никого. Белая простынь, белая футболка, в глазах – немой вопрос. Впрочем, он бормочет что-то, кажется, даже напевает. Пронзительно – жалобная песня без припева, поэтому и смысла в ней не разберешь, особенно с моим английским. Но по интонации – что-то вроде нашего «Солнце всходит и заходит, а в тюрьме моей темно». А тюрьма эта есть ничто иное, как его больное тело!
А народ в зале уже торчит – раскачивается в такт, исторгает реплики: «Клёвая песня! Это будет хит! Молодец, Джордж, давай!». А Джордж уже с Богом разговаривает, напевы ангельские слышит.
А слева от меня сидит известный наш госдумовец, Григорий Явлинский. И такой он серьезный, грустный, восторгов публики не разделяет. И вдруг говорит: «Классный фильм, правдоподобный. Актеры хорошо играют».
Я так и обмяк. Где он тут других актеров-то увидел? И потом, это же голый документализм, Вы что, еще ничего не поняли?
И тут на экране – в шерстяной куртке, кепке и гетрах появляется самолично Джон Леннон с гитарой, и поет:
I’m so tired, I don’t know what to do
I’m so tired, my mind is set on you.
Ну, нет, для любительского видео это уже слишком. Джон поворачивается спиной, и, нехотя, уходит.
Джордж перестает метаться и садится в постели. Потом невидимый ветер поднимает его, и он летит. Он снова здоров, у него шелковистые волосы, как в знаменитой рекламе.
На этом фильм заканчивается, я выхожу на улицу, и тут на меня накатывает такая скука и печаль, как в тот день, когда он умер. Я еще тогда смотрел все новости подряд (30 ноября) и не мог врубиться, почему у репортеров такая торжественная интонация.
Теперь же, во сне, я ехал в трамвае.
Почему я молчу?
Почему не кричу?
Молчу…
Я вырываюсь из трамвая на свежий воздух, а там – осень, снег слегка все присыпал, но грязь еще не замерзла. И три экскаватора невдалеке упорно роют свои траншеи и котлованы. Им все по барабану.
Я в аналогичном настроении, иду им навстречу, балансирую между котлованами, чтобы не поскользнуться в грязи. А тропка становится все уже, и я не знаю, чем сон закончится…
Нет, ребята, заберите своего воскового Харрисона в музей восковых фигур мадам Тюссо, а мне оставьте живого – того, кто курил марихуану, глотал ЛСД, ругал психиатров и верил в нелепые постулаты Махариши.
© 2003, Павел Рысь
|
