Судьба Джона Леннона, самого знаменитого из четырех участников ансамбля «Битлз», трагически погибшего в 1980 году в Нью-Йорке, продолжает привлекать к себе внимание людей во всем мире. Его музыка, взгляды и образ жизни оказали и продолжают оказывать воздействие на самые широкие слои молодежи в разных странах. Жизнь и творчество Леннона отражают духовные и политические искания целого поколения.
В октябре этого года Джону Леннону исполнилось бы 50 лет. Эту дату широко отмечают и на родине музыканта, и во многих концах света, где у него есть поклонники. Так, 5 мая в Ливерпуле состоялся грандиозный концерт, посвященный памяти Леннона. Перед 15 тысячами зрителей, собравшимися на причале морского порта, выступили представители самых разных направлений современной музыки - и все они исполняли произведения Леннона. Ливерпульский концерт - лишь одно из мероприятий, которые пройдут во многих странах, в том числе и в СССР, в память о музыканте.
И это не просто дань уважения Джону Леннону, но и повод еще раз вспомнить о его вкладе в культуру и распространение его идеалов любви, мира и ненасилия, которые привлекают людей и через десять лет после его гибели.
Предлагаемая публикация представляет собой попытку разобраться в перипетиях судьбы этого человека, причинах противоречивости его воззрений и поступков, объяснить особенности его творчества и поисков в духовной сфере, политике и самовыражения как личности.
«ЗЕМЛЯНИЧНЫЕ ПОЛЯНЫ» - так Йоко Оно назвала мемориал Джона Леннона в нью-йоркском «Сентрал парк». Место грустное, но деревья, саженцы которых прислали из 123 стран мира в ту пору, когда создавался памятник человеку и его музыке, свидетельствуют о всемирной известности певца и композитора. Рядом с парком - здание в готическом стиле с индейским названием «Дакота». Это один из самых фешенебельных домов в центре Нью-Йорка, где живут знаменитости мира искусства. На одном из последних этажей - квартира Леннонов-Оно, и здесь же, под круглой аркой «Дакоты», 9 декабря 1980 года Джона Леннона ждал убийца...
Он стоял там с полудня. В руках у него был последний альбом Леннона «Двойная фантазия». Поклонник, терпеливо ждущий автографа. Он окликнул Леннона, возвращавшегося с женой из студии, и тут же несколько раз выстрелил в упор. Привратник в ужасе закричал: «Ты понимаешь, что ты наделал?» Он бросил на тротуар пистолет и спокойно сказал: «Я только что застрелил Джона Леннона».
Через несколько минут 25-летний Марк Чэпмен без сопротивления сдался полиции.
Горькая ирония этой трагедии в том, что человек, посвятивший свои песни и музыку борьбе с насилием, сам стал его жертвой.
НАЧАЛО
Джон Леннон гордился своим ирландским происхождением: «Ирландцы всегда относились к музыке серьезно». Его фамилия происходит от староирландской О'Леаннайн. На обложке альбома «Стены и мосты» он поместил отрывок из книги «Ирландские семьи, их фамилии, гербы, происхождение», где прослеживалась история его фамилии. О Ливерпуле, где вырос, говорил: «Это настоящее ирландское место». Город-порт с пестрым, многонациональным населением, в котором звучала музыка со всего света, был миром его детства. Фолк, блюз, кантри, вестерн - эти мелодии Джон слышал задолго до рок-н-ролла. Но рок перевернул его жизнь. «Для моего поколения, - вспоминал Леннон, - рок-н-ролл был революцией в музыке. Нам, подросткам, нужно было что-то очень действенное, чтобы пробиться сквозь жестокость и бездуховность мира взрослых». И вот появляется группа «Куорримен», в 1956 году к ней присоединяется Пол Маккартни, через год - Джордж Харрисон, позднее - Ринго Старр. «Мундогз», «Сильвер Битлз» и, наконец, «Битлз», создателем, душой, идеей которого стал Джон Леннон. Один из многочисленных биографов Леннона, рассматривая фото «Битлз» того времени, вспоминал: «Они выглядели немытыми, агрессивными и абсолютно бескомпромиссными».
Как и многие его сверстники, Джон прошел через увлечение «битничеством». Кумирами «разбитых» были Марлон Брандо и Джеймс Дин, воплотившие на экране образы героев, близких по духу поколению молодежи 60-х. Но если Дин олицетворял «жертву» непонимания взрослых, то Брандо стал новым типом поп-героя - лидером, не склонным сдерживать естественную юношескую агрессивность. Джон тоже носил черную кожаную куртку, джинсы и ковбойские сапоги «а-ля Брандо», но агрессивность не стала определяющей чертой его характера.
Бунтарский дух Леннона проявлялся в желании шокировать, вести себя нестандартно.
Вкус к эксцентричным выходкам Леннон унаследовал от своей матери, Джулии. Своеобразное чувство юмора роднило сына и мать, делало их отношения скорее дружескими, чем родственными. И, казалось, они постоянно раззадоривали друг друга все новыми выдумками. Как-то, чтобы рассмешить Джона и его приятелей, Джулия прошлась по улице с панталонами, повязанными вокруг шеи вместо шарфа. В другой раз, надев очки без стекол, Джулия подошла к прохожему спросить время и при этом беспрестанно почесывала себе глаз через пустую оправу.
Леннон с детства воспринял эксцентричные поступки и эпатаж как часть своего поведения. Наверное, желанием шокировать общественное мнение можно объяснить и появление на обложке первой сольной пластинки Леннона «Незаконченная музыка № 1. Два девственника» снимка, где он и Йоко были сфотографированы нагими. Магазины отказались принимать этот альбом, и лишь запрятав его в обертку из плотной коричневой бумаги, альбом удалось пустить в торговую сеть... Как писали английские газеты, «Два девственника» стали «самым обсуждаемым немузыкальным явлением года». Чего здесь было больше: юмора или желания поиздеваться над критиками? Думается, что второе играло не последнюю роль.
В 1966 году Энтони Фосет, один из биографов Леннона, был удивлен, увидев обычного человека в обычном костюме. Ведь за Ленноном уже закрепилась репутация личности неординарной, эксцентричной. Однако эпатаж не стал главной частью образа Джона Леннона, «торговой маркой» художника, которая бы приобрела самостоятельное значение, не стал его сутью. Потому, что за всеми оригинальничаньями Джона был виден человек.
«Я ВСЕГДА ПИСАЛ ПЕСНИ О СЕБЕ...»
«Совершенно неважно, кем является художник. Если глубоко изучить его творчество, то обнаруживается закономерность: он и его работа - это одно и то же». Эти слова американского писателя Генри Миллера справедливы и по отношению к Джону Леннону. Его личность и творчество разделить невозможно.
«Леннон нашел то, что он называл «музыкой от первого лица», - вторит американскому писателю британский музьжовед Уилфред Меллере.
Леннон понимал, что свое «я» он может выразить только в искусстве. Он был прежде всего музыкантом, и свою музыку - рок, ставший голосом его поколения, - избрал не случайно. Рок-н-ролл был выражением бунта, а бунт был частью леннонов-ской натуры... Волею судьбы он оказался величайшей звездой рок-н-ролла. Но сила обаяния Джона в том-то и состояла, что он был прежде всего самым обычным человеком, «как ты и я», со всеми слабостями и причудами. Человеческое начало и отличало его от остальных рок-звезд. «Леннон был первой суперзвездой, - заметил критик Джим Миллер, - которая чуралась роли звезды».
Прежде всего, эта роль полностью отняла у Леннона свободу, которую он так боготворил. Он избрал своей профессией искусство, а в искусстве - поэзию и музыку, чтобы быть свободным в самовыражении. Он ненавидел каноны и правила, а в роке они-то как раз отсутствовали. Популярность и успех принесли Леннону много денег, которые сделали его не просто независимым материально, но и, казалось бы, хозяином жизни. Но здесь-то и скрывалась главная несвобода.
«Я был под гнетом контракта с двадцати лет. От меня ждали, что я напишу сто песен к пятнице, выпущу «сорокопятку» к субботе, от меня ждали одно, другое... Художником я стал потому, что обожал свободу - меня не устраивал школьный кабинет или контора. Свобода была плюсом при всех минусах бытия чудаком. Но вдруг оказалось, что я обязан фирме грамзаписи, обязан масс-медиа, обязан публике. Я вовсе не был свободен», - говорил Джон Леннон в интервью журналу «Ньюсуик» незадолго до гибели.
Он осознал, что перестал быть Джоном Ленноном, человеком, а превратился в Джона-Битла, Рок-идола. И тогда он начал крестовый поход за избавление от чуждого имиджа, за возвращение своего подлинного лица. Леннон начал его, еще находясь в «Битлз».
«ПОЧЕМУ ЭТО СДЕЛАЛ ПОЛ, А НЕ Я...»
Когда рамки ансамбля начали стеснять его индивидуальность, Джон стал рваться на свободу. Но он очень дорожил «Битлз»... Ансамбль был его детищем, и Джон колебался, хотя чувствовал, что разрыв с Полом неизбежен.
Долгие годы делами «Битлз» заправлял Брайан Эпстайн. Это он каждое утро говорил им с порога: «Ну, ребята, надо делать пластинку!» Или: «Ну, ребята, надо ехать в турне!» Или: «Ну, ребята, надо снимать фильм!» В 1967 году, потрясенные его гибелью, они сидели растерянные, подавленные и совершенно беспомощные. Но в эту минуту в комнату вошел Пол Маккартни и сказал: «Ну, ребята, надо делать пластинку!»
Джона считали душой ансамбля, но он вряд ли мог стать руководителем. А Пол, более мягкий внешне, обладал практической жилкой и, вероятно, более сильным характером.
Ситуацию обостряло и творческое соперничество. В последние годы коммерческий успех коллектива во многом зависел от Пола.
Началась борьба за лидерство.
«Иногда ссоры бывают и между братьями, - рассказывал об этом времени Пол Маккартни, - и именно такие ссоры часто самые напряженные».
«Джона никто не мог обидеть так, как Пол...» - вспоминала Йоко, а Энтони Фосет считал, что «Битлз» распались во многом из-за слабости Леннона. Маккартни стал подавлять Джона, а тот смириться с этим не мог.
«Почему это сделал Пол, а не я?» - долго мучился Леннон, собиравшийся сам во всеуслышание заявить об окончательном распаде ансамбля. Но Пол опередил Джона...
«СЕЙЧАС МЫ ПОПУЛЯРНЕЕ ИИСУСА...»
Думается, Леннон был глубоко верующим человеком, если под словом «вера» иметь в виду высшую духовность.
Антирелигиозные заявления Леннона были направлены против религии как догмы и церкви как института, а не против веры. Леннон считал церковь частью истеблишмента и, следовательно, частью аппарата духовного угнетения. Наскоки на официальную религию встречаются в его книгах, в песне «Герой рабочего класса». И именно ему, «официальному», «признанному» истеблишментом Христу были адресованы слова Леннона о том, что «Битлз» «популярнее Иисуса». Эти слова вызвали такую бурю, что дальнейшая коммерческая карьера «Битлз» оказалась под вопросом, и в конце концов вынудили Леннона не только объяснить его взгляды на религию, но и чуть ли не единственный раз в жизни поступить наперекор своему характеру.
Весной 1966 года в интервью английской «Ивнинг стэндард» Джон Леннон, в беседе с которым репортер решил затронуть непривычные для поп-звезд философские темы, говоря о бесполезности современной официальной церкви, заметил: «Христианство уйдет. Оно отступит и исчезнет. Время докажет мою правоту. Сейчас мы популярнее Иисуса. Сам Иисус был таким, как надо, но его последователи слишком слабы и ординарны».
В Англии эти высказывания прошли незамеченными публикой и прессой, привыкшими к «неучтивости» Джона, но через несколько дней после того, как они были перепечатаны в американском молодежном журнале «Дейтбук», разразился скандал. В штатах Юга и Среднего Запада, средоточии американских фундаменталистов, называемых «Библейским поясом», на «Битлз» была объявлена охота - в прямом и переносном смысле. Ку-клукс-клан уничтожал пластинки ансамбля. Магазины и торговые фирмы отказывались принимать диски «Битлз», а в некоторых городах их сжигали в кострах. Священники призывали прихожан отказываться от посещения концертов ансамбля. Гастроли в США оказались под угрозой срыва...
Надо было принести публичные извинения. Леннон приходил в ярость от одной мысли об этом. И все-таки в первый же день американского турне ему пришлось объясниться перед назойливой и агрессивной прессой.
Итак, пресс-конференция. «Если бы я сказал, что телевидение более популярно, чем Иисус, то, наверное, все было бы в порядке. Я же сказал то жe самое о «Битлз», употребив это слово в том смысле, какой в него закладывают люди, а не я сам. Я сказал, что «Битлз» оказали большее влияние на молодежь, чем все остальные, включая даже Христа. Но я не говорил, что мы лучше или что мы более великие, чем Иисус. Меня неверно поняли...»
Но этого было мало: «Вы готовы извиниться?»
Леннон думал, что он только что это сделал. Он нервничал. «Я мог бы сказать: я сейчас более христианин, чем когда-либо. Я верю: то, что люди называют богом, есть во всех нас... Я верю: то, что проповедовали Иисус, Магомет, Будда, было правильным. Но вот их толкователи наделали ошибок. Иисус говорил одно, а потом образовались все эти общины, которые стали по-своему трактовать его слова, и в результате учение искажалось. Как при игре в «испорченный телефон». Я прошепчу сидящему возле меня: «Люби ближнего своего» или: «Все должны быть равны»; но пока это дойдет до последнего игрока, то превратится в нечто совсем иное...»
Вопросы продолжали сыпаться...
«Я не говорил того, что мне приписывают», - настаивал Леннон. И наконец, не выдержал: «Я сожалею, что сказал это. Я никогда не был паршивым антирелигиозником... Я приношу извинение».
Это был один из тех редчайших случаев, когда Леннону приходилось делать то, чего он не хотел. Джон надолго запомнил эту неприятную историю, но именно тогда он задумался о боге и религии.
Сам Леннон считал, что в 1965-1966 годах он особенно увлекся религией. «Она была прямым результатом всего этого кошмара бытия суперзвездой, - объяснял Леннон. - Религия была выходом из моего подавленного состояния. Я думал: «Ведь должно же быть еще что-то, кроме такой жизни, как моя!». Это был так называемый «психоделический» период его творчества. Его увлечение распространилось в основном на чисто внешние стороны религии. Это было увлечение околорелигиозной философией, мистикой, волшебством...
Джон Леннон первым из четверки всерьез увлекся проповедями Махариши Махеш Йоги и трансцендентной медитацией. «Я просто ошеломлен!» - бросил репортерам Леннон, выходя после приватной беседы с Махариши. Леннон был в восторге: он нашел ключ, нашел ответ, который так искал! Но уже спустя год, посетив ашрам гуру в Индии, он разочаровался в Махариши.
Джон Леннон, в полемическом запале поставивший себя выше Иисуса Христа, сохранил веру в самое высокое начало и лелеял в себе бога, который в нас самих. И трудно найти более точное и универсальное определение Всевышнему, чем то, которое сформулировал для себя Леннон: «Бог - это идея, которой мы измеряем нашу боль». Это и был единственный настоящий бог Джона Леннона - внутренняя, личная боль, заставлявшая творить. В песне «Я понял» есть слова: «Это совсем не вредно - чувствовать собственную боль». С пластинки «Плэстик Оно Бэнд», появившейся в 1970 году, он призывал отказаться от веры в кумиров и чудеса и найти бога в себе. Такому богу Джон был верен всегда...
Леннон верил интуиции и пел ей гимн на пластинке «Умственные игры»; это сочеталось с верой в приметы, в астрологию. Люди, общавшиеся с четой Леннонов в конце 70-х, вспоминают, что самые знаменитые астрологи составляли гороскопы Джону и Йоко. Не случайно и яхта Леннона, на которой он в 1980 году совершил путешествие на Бермуды, носила имя древнеегипетской богини Изиды, а ее капитана звали Кундалини.
В песне «Бог» Леннон пел: «Я не верю в «И-Цзин»... Между тем он, как известно, регулярно советовался с этой книгой, гадал по ней; рассказывают, что многие решения в фирме «Эппл» принимались именно по подсказке «И-Цзин». Согласно советам, содержавшимся в комментариях к одной из ее шестидесяти четырех гексаграмм, Леннон строил свои планы на текущий день...
Многие вспоминают о том, что в августе 1980 года, незадолго до смерти, от ясновидящего Дезайи Холта Леннон получил предупреждение: остерегаться незнакомцев с именами Белл, Ричард и Марк.
