Стерн: Мы на месте и пытаемся организовать прямой эфир. У нас возникли небольшие проблемы. И главная из них: мне сейчас звонит Пол Маккартни. Да, самый настоящий Пол Маккартни. Я не шучу. Не пранкер, выдающий себя за него, а реальный Пол Маккартни. Да, Пол?
Пол: Привет, Говард. Меня слышно?
Робин: Говард, ты слышишь Пола?
Пол: Робин, я слышу тебя.
Робин: Да. Думаю, у Говарда опять проблемы со связью. У нас уже были технические неполадки сегодня.
Пол: Давай тогда я проведу эфир.
Робин: (смеётся) Точно. Зачем нам Говард? Но он всю ночь не спал, придумывал для Вас вопросы.
Пол: Ничего себе.
Стерн: Теперь меня слышно?
Робин: Да!
Пол: Привет, Говард.
Стерн: Прошу прощения за неполадки. Я размышлял сегодня утром, насколько важны для меня такие интервью. Когда Вы соглашаетесь уделить мне время, я всегда очень волнуюсь. Если бы я жил во времена Бетховена или Моцарта, я просто обязан был бы задать им все вопросы, которые только могли прийти мне в голову. В этом и заключается весь ужас моего положения: мне кажется, что я должен выудить из Вас всю информацию, какую только возможно. Было бы безответственным не сделать этого.
Пол: Говард, а ты бы спросил Бетховена или Моцарта, занимаются ли они сексом?
Стерн: Да! И это как раз будет мой первый вопрос: Вы занимаетесь сексом во время карантина?
Пол: (смеётся) Как ты вообще справляешься со всем, что происходит?
Стерн: У меня всё в порядке. А Вы? Где Вы сейчас находитесь? В Англии?
Пол: Да, я в Англии, в Сассексе.
Стерн: Это хорошо или плохо?
Пол: Единственное, что мне не нравится во всей этой ситуации, это что Нэнси сейчас в Нью-Йорке. Поэтому мы изолировались по отдельности, и это несколько напрягает. Но, как и все остальные, мы делаем всё, что можем. Но мне повезло в том смысле, что я нахожусь сейчас в деревне с дочерью Мэри и её детьми. И это значительно облегчает положение.
Стерн: А вот и ответ на мой первый вопрос: Вы не занимаетесь сексом во время карантина. Теперь мы это знаем. Потому что Нэнси в Нью-Йорке. А как так вышло? Ну то есть когда объявили о необходимости карантина, Вы же могли полететь к ней или она – к Вам? Почему вышло так, что вы самоизолировались по одиночке?
Пол: Вмешались обстоятельства личного характера. Если говорить вкратце, то на момент объявления карантина, мы проводили вместе отпуск. И Нэнси была вынуждена вернуться в Нью-Йорк по семейным обстоятельствам, не будем вдаваться в подробности. А я вернулся в Англию. Так это и случилось. Теперь она там, гремит кастрюлями каждый день в 7 часов, выглядывая из окна.
Стерн: Пол, как Вы воспринимаете всё, что сейчас происходит? Думали ли Вы когда-нибудь раньше, что придётся столкнуться с чем-нибудь подобным? Как будто мы попали в параллельный мир.
Пол: Да, это жутко. Прежде мы сталкивались с самыми разными формами кризиса, но ни один из них не затрагивал всё население планеты одновременно. И это пугает. Я из поколения родившихся во время Второй мировой войны. Мои родители принимали в ней участие. И вся наша тогдашняя жизнь была пронизана духом единения. Нас призывали сплотиться и продолжать радоваться жизни, благодарить тех, кто воюет за нас и помогает нам. Такое настроение было нам просто необходимо, оно необходимо и сейчас. И мы наблюдаем этот процесс: люди объединяются, и это замечательно. Тогда мы победили, и это вдохновляет нас и теперь.
Стерн: Я сейчас читаю книгу «Несломленный» про Вторую мировую. И там рассказывается о мужестве людей, которые объединились ради общего дела. По крайней мере, так было в США: все знали своего врага и выступали единым фронтом против него. Каждый готов был жертвовать чем-то ради общей цели. Как Вы думаете, сейчас люди будут вести себя так же или начнутся беспорядки и акты гражданского неповиновения?
Пол: Я понимаю, о чём ты. Посмотрим, как всё сложится. Мы наблюдаем уже что-то похожее в Великобритании. Когда всё это только началось, моей первой мыслью было: ну вот, сейчас начнётся массовое помешательство. Негодяи воспользуются ситуацией. Но на деле всё происходит ровно наоборот. Люди осознают свою ответственность за всё, что происходит. И это даёт свои плоды. Не знаю, как насчёт США. Нэнси гремит там кастрюлями. Все стараются соблюдать правила безопасности и заботиться друг о друге. И в целом настроения в обществе царят позитивные. В Англии я вижу то же самое. Общий настрой напоминает тот, что был по окончании войны. Я же был свидетелем всего этого в раннем детстве.
Стерн: Кстати, давайте поясним, возможно, кто-то не в курсе. Когда начался карантин, люди в Нью-Йорке стали выглядывать из окон и греметь посудой, чтобы поддержать таким образом друг друга. Это стало своего рода флэшмобом. Этим занимается и Нэнси, супруга Пола. Кстати мне пришло письмо от Вашей жены, где она рассказывает о том, как её бывший зять написал статью о мясных рынках в Китае. Я не понимаю одного: коммунистическое правительство Китая может ввести запрет на что угодно. Они указывают людям, когда рожать и сколько детей рожать. Но по каким-то причинам они до сих пор не закрыли эти рынки, из-за которых всё это и произошло. Уму непостижимо.
Пол: И ведь это не первая и не единственная эпидемия, источником которой выступили эти рынки. Вспомним атипичную пневмонию, разные штаммы гриппа. Будем надеяться, что теперь правительство КНР воспользуется, наконец, своей властью и заставит персонал рынка соблюдать гигиену. Ну и во всём остальном. Это же натуральное средневековье – есть летучих мышей!
Стерн: Пол, а Вы уже перестали есть летучих мышей?
Пол: Я – да, а азиаты – нет.
Стерн: С азиатов всё и началось. Поразительно, что правительство КНР до сих пор не запретило эти рынки. Но Вы же Пол Маккартни, Вы можете просто приказать им прекратить заниматься ерундой. И они Вас послушаются, Вы же Пол Маккартни.
Робин: Разве они не прислушаются к Полу? У Пола же есть реальная власть!
Пол: Понимаешь, Говард. Им об этом можешь говорить ты, могу говорить я. Говорить, что закрыть рынки – не такая и плохая идея. В первую очередь для них самих. Они же не хотят, чтобы их население умирало. Пора прекращать эти средневековые практики. В этом плане я оптимист. Пандемия должна как-то повлиять на них. И если уж она не повлияет, тогда не знаю, что может заставить их измениться, прийти в себя, вспомнить про гигиену.
Стерн: Происходящее должно заставить их задуматься. Но пока они ничего не закрыли. Мне очень понравилась та статья, которую мне прислала Нэнси.
Робин: Давление в мире растёт. Всё больше людей выступают против этих рынков.
Пол: Мы давно занимаемся этим вопросом и стучим во все двери. Происходящее там бесстыдство отражается на всём населении планеты. Это подобно взрыву атомной бомбы. И кто за всё это будет отвечать? По сути, всему миру объявлена война. Я понимаю, что сейчас начнутся аргументы в стиле: люди занимались этим на протяжении веков, это наши традиции. Ну и что? У нас и рабство было на протяжении веков. В определённые моменты наступает время перемен.
Стерн: Давайте представим, что во времена, когда Вы с другими ребятами начинали свою музыкальную карьеру, ездили выступать в Гамбург, возникла ситуация, аналогичная нынешней: все концертные выступления были бы отменены в течение 18-19 месяцев. Вы бы даже не смогли нормально практиковаться как музыканты, все клубы были бы закрыты, у вас бы не было аудитории. Вероятно, этот вирус существенно меняет сейчас всю мировую историю. Ведь даже Битлз могли бы не появиться в такой ситуации!
Пол: Да, ситуация очень серьёзная, с ней действительно нужно что-то делать. Надеюсь, мировая общественность обратится к Китаю, чтобы вопрос был, наконец, урегулирован. До всех этих событий самое страшное, что могло случиться с музыкантами, это отмена пары концертов. Например, по причине урагана, как было в Джексонвилле. Но это продолжалось всего несколько дней и затронуло только один этот регион. От него не пострадал весь мир. У меня тоже сейчас много отмен. Я должен был выступать на фестивале в Гластонбери, но сейчас его перенесли. Вероятно, только на следующий год.
Стерн: Невозможность выступать вживую угнетает Вас? Вы же любите выходить на сцену.
Пол: Да, люблю. Но больше всего меня огорчает, что люди не смогут попасть на концерты. Они купили билеты, они готовились к этому событию, у них были планы на лето, и тут внезапно нам перекрывают кислород, и у нас нет возможности приехать и выступить для них. Музыкантов это тоже печалит, мы ведь тоже предвкушали все эти концерты.
Стерн: Я вспоминал о Вас на днях. Мы как раз обсуждали Элтона Джона и его благотворительный концерт по телефону. И он сказал, что в доме, где он живёт, нет рояля, поэтому выступить он не сможет. Можете себе представить? Уму непостижимо! У него дома нет рояля! Пол, у Вас, наверное, в каждом доме есть музыкальные инструменты, так ведь?
Пол: У меня – да. Гитара всегда со мной. А роялей у меня даже слишком много для меня одного.
Стерн: Сколько их у Вас?
Пол: Парочка имеется.
Стерн: Элтон Джон меня просто шокировал.
Пол: Думаю, у Элтона тоже есть минимум один рояль. Может быть, он просто не хочет, чтобы гости требовали от него сыграть что-нибудь.
Стерн: Да, возможно, он просто устал от подобных просьб. В интернете мне попалось видео, где во время Вашего гастрольного тура Вы пригласили на сцену Ринго, и он сыграл с Вами две песни. Видеть вас, выступающих вдвоём, – это настоящее событие. Как это, наверное, повлияло на самого Ринго! Он не подошёл к Вам после концерта и не выразил свой восторг? Потому что это было по-настоящему круто. Вы сыграли Helter Skelter вместе.
Пол: Так и есть, это просто фантастика. Спустя столько лет все тогдашние события накладывают значительный отпечаток на твою жизнь. И для меня остальные трое битлов – один из важнейших аспектов жизни. Это неоспоримый факт. И когда уже сейчас у меня появляется возможность сыграть на одной сцене с Ринго, рождается чудо. Да, мы сыграли с ним Helter Skelter. Обычно я стою лицом к публике, а он находится позади меня. Но в последний раз, когда мы играли вместе, я, закончив очередную строчку, почувствовал вдруг непреодолимое желание просто обернуться, посмотреть на него и ощутить всё волшебство момента. Я стоял и думал: «Это же Ринго! Мой брат! Я его очень люблю». И знаешь что? После концерта мы прослушивали запись, и когда вступал он, это было слышно, разница просто огромная. Ну, это же Ринго.
Стерн: Пол, так вот, он не подошёл к Вам после концерта и не предложил поехать в тур вместе? Присоединиться к Вашей группе и давать совместные концерты?
Пол: Нет, ничего подобного не было. Но играть с ним здорово. Может, мне стоит присоединиться к его All Stars Band?
Стерн: Знаете, сегодня проснулся внезапно посреди ночи и начал размышлять об альтернативной версии развития событий. Давайте пофантазируем вместе. Вы однажды уже сказали, что именно Джон развалил Битлз. Когда он это сделал, почему Вы не сказали себе: «Знаешь что? Битлз будут жить дальше. Мы с Джорджем и Ринго продолжим работать вместе». Я поясню свою позицию. Мне кажется, Вы сильно недооценивали талант Джорджа к написанию песен. Да, он что-то сочинял, безусловно, но бóльшая часть материала принадлежала Вашему с Джоном перу. Но вы только задумайтесь, представьте себе Ваш общий с ним альбом, включающий песни с Вашего первого сольника и с его All Things Must Pass. Битлз просто превзошли бы самих себя с таким материалом.
Пол: Я понимаю, о чём ты. Но, понимаешь, в чём дело. Мы же были семьёй. А когда семья распадается, эмоции всегда неизбежны. Это причиняет боль. И такие блестящие идеи просто не могут прийти в голову в тот момент. Ты просто об этом не думаешь, ты тяжело переживаешь происходящее. Но это и в принципе было невозможно. Мы прошли вместе через очень многое, и нам все это осточертело порядком. Но я понял твою мысль, да.
Стерн: Но Вы же осознаёте сейчас, что Вы действительно сильно недооценивали талант Джорджа к сочинительству?
Пол: Я принимаю твои обвинения. Джорджа было очень легко недооценивать. Как ты верно заметил, основную часть материала, в том числе и синглы, писали мы с Джоном. Джордж проявил себя немного позднее – в вопросе именно написания песен. Вначале его эта тема не слишком интересовала. Но постепенно он втянулся, и его талант расцвёл буйным цветом. Он начал писать великолепные вещи.
Стерн: Да, невероятные. Например, Here Comes The Sun.
Пол: Да, прекрасный пример. Она и сейчас актуальна.
Стерн: Когда он принёс эту песню, Вы были поражены его творческим ростом?
Пол: Говоря откровенно и без ложной скромности, в тот момент любой из нас мог написать хорошую песню, и это никого бы не удивило. Понимаешь, мы же вместе работали в студии, а эта песня довольно сложная, в ней много всяких мелочей. Она нам, конечно, очень понравилась, но по большей части мы просто сразу начали прикидывать, как мы можем её сделать. Например, я тогда был занят сочинением басовой партии для неё. Ещё одна его прекрасная вещь – Something. Мы играем её на концертах.
Стерн: Поэтому я и начал фантазировать об альтернативной истории Битлз.
Пол: Да, я понимаю, что вы сейчас прикидываете, а что было бы, если бы. Когда я оглядываюсь на прошлое, то вспоминаю разные забавные мелочи. Джордж был моим маленьким другом детства ещё в Ливерпуле. Он был младше меня. Мы учились в одной школе и добирались туда вместе на автобусе по утрам. У нас с ним была глубокая эмоциональная связь, благодаря общему детству, тому, что мы дружили задолго до появления Битлз, гуляли вместе, ездили за город. Мы с ним пережили много прекрасных мгновений вместе. И постепенно всё это переросло в Битлз, во всю эту сумасшедшую атмосферу.
Стерн: Возможно, именно по этой причине Вы во многом и недооценивали Джорджа как автора. Вы воспринимали его как ребёнка.
Пол: Да, возможно.
Стерн: На днях я общался с Джимми Фэллоном и предложил ему представить такую ситуацию: он попал на необитаемый остров, на который можно взять с собой и спасти всего одну группу, кого бы он спас? Битлз или Роллинг Стоунз? И он довольно быстро дал верный ответ. Конечно же, Битлз. Это же единственный логичный ответ на вопрос о том, какая группа является лучшей в истории музыки. Если вот так порассуждать, Роллинги – конечно, потрясающий коллектив, но без Битлз их бы не существовало. Кроме того, думаю, и Джаггер и Ричардс так или иначе мечтали о сольной карьере, но ни одному из них не удалось это осуществить. Можно сравнить качество материала, количество хитов, концептуальность альбомов, снятые фильмы. У Роллингов не было Help! или A Hard Day’s Night. Я не жду от Вас излишнего пафоса при оценке, но правда ли, что Битлз лучше Роллинг Стоунз? Так ведь?
Пол: (смеётся) Говард, ты же собираешься убедить меня в собственной правоте? На самом деле, я всегда это говорил. Но Роллинги – потрясающая группа.
Стерн: Бесспорно.
Пол: Мы стараемся встречаться при первой возможности. Они просто великолепны. У них есть всё – и прекрасный вокал, и поведение на сцене, и игра Кита, Чарли, а теперь ещё и Ронни. Они мне очень нравятся. Но их музыка уходит корнями в блюз. Песни их так или иначе блюзовые. А у нас было всё-таки больше… Знаете, Кит как-то сказал мне, что мы просто везунчики, потому что у нас в группе четыре вокалиста, а у них – всего один.
Стерн: Так и есть.
Пол: Собственно, в этом и заключается разница. Я люблю Роллингов, но соглашусь с тобой, что Битлз всё-таки лучше.
Стерн: Абсолютно. Думаю, Вы бы пошли на их концерт. Скажите, а Вас не раздражали такие эпизоды, как, например, через неделю или через месяц после выхода Сержанта Пеппера…
Пол: Через год.
Стерн: Хорошо, через год. Через год после выхода Сержанта Роллинги выпускают альбом с очень похожей обложкой. Помните её?
Пол: Да, это альбом Their Satanic Majesties Request.
Стерн: Да. Ну так вот, Вас не раздражало подобное заимствование?
Пол: Нет. Но мы замечали, что чего бы мы не сделали, Роллинги так или иначе вскоре повторяли это за нами. Например, мы отправились в Америку, имели там сногсшибательный успех. И вслед за тем Роллинги тоже поехали в Америку. Мы записали Сержанта, и Роллинги тут же делают свой психоделический альбом. Таких моментов хватало, но мы оставались хорошими друзьями. Мы и до сих пор дружим и восхищаемся друг другом. Наша реакция была примерно следующей: «А, ну вот опять. Не может быть!»
Стерн: В этом был и элемент соперничества. Когда я думаю о тех временах, то понимаю, что это был потрясающий период развития музыки. И я обожаю Роллингов. Но всё-таки при сравнении выбор очевиден. Своими фильмами вы в некотором роде положили начало целой рок-видеоиндустрии - я говорю о Help! и A Hard Day’s Night. Предлагали ли Вам роли в Голливуде после успеха Ваших собственных фильмов?
Пол: Не в Голливуде. Ко мне обратился итальянский режиссёр Франко Дзефирелли. Тогда он снимал «Ромео и Джульетту». Как-то раз мы пересеклись с ним где-то в Лондоне, и он предложил мне роль Ромео. Да, это правда, я не шучу. А я сказал: «Нет, Вы что? Я же не актёр!» Ну это же «Ромео и Джульетта»! Тут должен играть профессионал. Но он настаивал, обещал, что научит меня всему, и у меня всё получится. Я, конечно, засомневался, но всё же отказался. Хотя и поблагодарил Франко за веру в меня. То есть вот тогда я чуть было не заполучил роль в том фильме.
Стерн: Вам хватило здравого смысла, чтобы отказаться. Хотя, понимаю, должно быть, это было сложно. Вас же наверняка соблазняла перспектива сыграть главную роль, попробовать в жизни что-то новое. Многие соглашаются на такие предложения, и это подчас разрушает их карьеру. Потому что нелепо, они не умеют играть.
Пол: Согласен. С одной стороны, соблазн очень велик. Такие предложения сильно повышают самооценку. Но надо реально смотреть на вещи. Я бы не справился с ролью, невзирая на все уверения Франко. Поэтому я просто вежливо отказался. Поблагодарил, но отказался.
Стерн: Это же Шекспир. Вам бы пришлось нелегко.
Пол: Могу себе представить.
Стерн: Вы наверняка бываете на концертах Роллинг Стоунз. Как Вы вообще расцениваете музыку 80х, например, Van Halen – Вам нравится такой стиль или он не играет никакой роли в Вашей жизни?
Пол: Откровенно признаться, музыка 80х не настолько увлекает меня, как музыка 60х и 70х. Это мой багаж. Дилан, Нил Янг и прочие мне очень интересны и важны. Остальные интересуют меня чуть меньше. Но очень многие люди сходят с ума по музыке 80х, поскольку это музыка их юности. Они считают её великой. Что касается меня – я готов каждый день слушать Нила Янга.
Стерн: Да, он прекрасен. Итак, Дэвид Ли Рот покидает Van Halen, на его место заступает Сэмми Хагар. Вас это не волнует? Вы совершенно не интересуетесь этой темой и не ходите на их концерты?
Пол: Нет. Конечно, я в курсе происходящего. Я считаю, он великолепный гитарист. Но я не являюсь фанатом этой группы. Я не имею в виду ничего плохого. Просто эта музыка не в моём вкусе.
Стерн: Сегодня я как раз опять вспоминал о Вас. У меня было интервью с молодой певицей Билли Айлиш. Они выпустили альбом вдвоём с братом. Они ещё почти дети, но уже выпустили альбом. Записали его у себя дома на любительском оборудовании.
Пол: Да, я слышал об этом.
Стерн: А если представить, что у вас с Джоном было бы такое оборудование, вы смогли бы организовать целую студию на дому. Вас не вдохновляет подобная мысль? Или Вас устраивает то, как всё шло своим чередом?
Пол: Они молодцы, выпускают очень качественный материал. Моя дочь Стелла и Билли дружат. Она выступала в одежде от Стеллы на Гластонбери. У них есть много общих тем для обсуждения. Я слушал этот альбом и считаю, что это хороший материал. Но для меня - для ребёнка, который слишком много времени проводил дома, возможность вырваться в студию EMI на Эбби Роуд стала настоящим событием. Мы же туда ходили практически как на работу. Писали две песни утром, потом обедали и ещё две песни во второй половине дня. То есть мы писали с бешеной скоростью – по 4 песни в день! Это незабываемые впечатления. И я бы ни на что не променял то время.
Стерн: Пол, вот Вы говорите, вы сочиняли по 4 песни в день. Получается, вам с Джоном удавалось написать песню за 20 минут? Разве у вас не было творческих кризисов?
Пол: Нам очень повезло. Мы даже не думали об этом, даже слов таких не знали – «творческий кризис». Никто из нас с таким не сталкивался. Возможно, писатели-романисты проходят через это, но у нас не было ничего подобного. И песню мы сочиняли не за 20 минут. Обычно сессия длилась 2-3 часа. Но самое поразительное в том периоде, что до сих пор не устаёт изумлять меня – мы написали с Джоном вместе около 300 песен, чуть меньше 300.
Стерн: Невероятно.
Пол: И каждый раз после такой двухчасовой сессии мы всегда приносили новую песню. То есть мы садились с установкой, что нам непременно нужно написать песню. Один предлагал идею, другой её развивал, и так мы двигались строчка за строчкой. Процесс чем-то похож на игру в пинг-понг. Когда песня была готова, мы находили слушателя дома или в студии и играли её ему. Ну, чтобы похвастаться.
Стерн: А вы с Джоном не стеснялись критиковать вещи друг друга? Например, кто-то из вас предложил написать что-то вроде Paperback Writer, а второму эта затея показалась глупой. Вы не стеснялись открыто сказать об этом?
Пол: Нет, конечно. Обычно такие обсуждения происходили прямо на месте, и мы всё высказывали друг другу. Я принёс на его суд уже почти готовую Paperback Writer. Песня была написана в форме письма автора издателю. Джон прочёл текст, он ему понравился, и в итоге мы её записали.
Стерн: А мог он высмеивать Ваше творчество? Я слышал, в Битлз было такое правило: если кто-то из вас, включая Джорджа и Ринго, приносил новую песню, но один из четверых был против её записи, то в альбом её не включали. Другими словами, каждый в вашем коллективе имел право голоса.
Пол: Да, было у нас такое правило. У нас царила демократия. Но я не помню таких случаев. Хотя каждый мог высказаться. Мы могли спорить об инструментальном сопровождении или о барабанной партии. Например, мы просили Ринго сыграть соло, а он упорно сопротивлялся. Мы не настаивали: не хочешь, значит, не хочешь. Единственный раз, когда мы смогли уговорить его сыграть что-то отдалённо напоминающее соло – в попурри на Abbey Road. Да, у нас демократия. Что самое интересное: сейчас, оглядываясь на эти события, воспринимаешь их как историю. Даже я за собой такое замечаю. Дети приходят из школы и рассказывают, что читали об этом в учебниках. Сейчас все эти события стали историей. Но в то время это ничего особенного для нас не значило. Ты просто живёшь, пытаешься заработать – как и любой человек. Постепенно качество твоей работы улучшается, тебя начинают узнавать другие люди. В нашем случае мы просто стали настолько знамениты и успешны, что вошли в историю. Но в то время мы просто жили и получали удовольствие от процесса, не задумываясь ни о чём. Поэтому мы, собственно, оставляли в студии листки с текстами песен. Там был один парень, не будем называть его имени, и он всегда забирал эти листки. А сейчас они выставлены на продажу за 700 тысяч. Тогда мы не задумывались, что эти листки имеют какую-то ценность. Мы просто записывали на них текст, чтобы спеть его, и не думали, что со временем они превратятся в ценный исторический документ. Поэтому мы просто оставляли их в студии.
Стерн: Пол, когда Вы написали Let It Be, Джону она не понравилась. Он сказал, что по звучанию это явно не битловская вещь. Кроме того, у неё религиозное содержание, хотя в песне речь шла не о богородице, а о Вашей маме. То есть он мог наложить на песню вето и не пропустить её на альбом?
Пол: Мог. Но на самом деле, он ничего не имел против. В то время он тоже мог принести песню, и она мне не нравилась, но мы всё равно записывали её. Работали над ней, как-то её преображали. Например, он принёс Come Together. Тогда она звучала в стиле фолк. Мы полностью изменили аранжировку. Джон ничего не имел против Let It Be. Он ни слова не сказал мне о том, что у неё религиозное содержание. Он знал, что мою маму звали Мэри, я рассказал ему о своём сне. Джон – такой человек, который мог поглумиться над чем угодно. Он высмеивал очень многое, и мы прекрасно его знали и не сердились. Для нас большой удачей стало, что Питер Джексон, создатель «Властелина колец» и других замечательных фильмов, взялся отсматривать примерно 54 часа записей, которые мы сделали во время съёмок фильма Let It Be, и создал на их основе новый фильм. Получилось - без ложной скромности - великолепно. Я сейчас не хвастаюсь, потому что это не только моя работа. На плёнке видно, что у нас тогда происходило, наши отношения с Джоном, с Джорджем. В фильме содержится столько информации о той поре.
Стерн: Да, я слышал про него. Когда выйдет фильм? Я очень его жду.
Пол: Точная дата пока неизвестна. Он будет выпущен компанией Дисней. Этот фильм – большая радость для меня, потому что я тоже в своё время поверил во все эти утверждения, что мы с Джоном были соперниками и не любили друг друга. Но когда смотришь фильм, то понимаешь, что это неправда. Что мы получали удовольствие от общения друг с другом, уважали друг друга, сочиняли вместе. И мне очень приятно видеть доказательства подобного на плёнке. Например, мы вместе писали Get Back, обдумывали текст, Джон помогал Джорджу с текстами. В реальности всё было гораздо более спокойно и дружелюбно, чем сейчас принято думать.
Стерн: Пол, как так вышло, что эти 54 часа просто лежали где-то без дела все эти годы? Я знаю, что это дело рук Вашего фаната. На этой плёнке содержится настоящий мастер-класс по тому, как писать песни и работать в студии.
Пол: Ну, мы тогда отсняли фильм Let It Be и отложили их. Но осталась масса снятого материала, не вошедшего в фильм. Что с ним делать? Выпустить ещё один Let It Be? А потом возникла идея отдать их Питу. Он классный режиссёр. Он живёт в Новой Зеландии и там же снял «Властелина колец». У него там есть всё необходимое для работы. Он потрясающий человек и даже в некотором роде наш фанат.
Стерн: Пол, а Вы бы вырезали какие-нибудь эпизоды из этого фильма?
Пол: Пару лет назад мы были с гастролями в Новой Зеландии и встретились тогда с Питом. Он только-только приступил к работе. И я спросил его, как всё продвигается. Группа тогда находилась в состоянии распада, все эти записи наверняка навевали уныние и вгоняли в тоску. И он ответил, что тоже ожидал чего-то подобного, но чем больше он смотрел, тем больше удовольствия получал. «Вы вели себя как друзья и явно наслаждались процессом». Он прислал мне несколько отрывков, и я убедился в его правоте. Некоторые эпизоды реально вызывают смех. Например, он прислал мне кусок, где мы работаем над She Came In Through The Bathroom Window. Я при этом пою в замедленном темпе, и мы пока просто прикидываем, как её лучше сделать. Думаю, этот момент войдёт в фильм. За роялем почему-то сидит Джон, а я пою. И в конце я пропеваю: Tuesday’s on the phone to me. Песня заканчивается, и я начинаю просто болтать: «Привет, вторник! Как дела, дорогой? У меня тоже всё хорошо». Джон тут же подхватывает и отвечает. И у нас получается комедийный дуэт. И таких мелочей на плёнке очень много. От них мне становится очень тепло на душе. Вам они тоже должны понравиться.
Стерн: Пол, я понимаю, почему это так важно для Вас. Когда размышляешь об истории Битлз, неизменно вспоминаются ваши конфликты с Джоном после распада, то, как он атаковал Вас в известной песне. Вспомним знаменитую строчку The only thing you done was Yesterday (Ты написал только Yesterday). Я не знаю, как Вы это восприняли, но для меня это звучит как полный бред в стиле Дональда Трампа. Это же абсурд. Это похоже на попытку переписать историю с помощью таких вот лживых утверждений. Попытка заявить, что все в песни в Битлз написаны Джоном, а Пол сочинил только Yesterday. Вы, наверное, были в ярости, когда услышали ту песню. Наверное, Вы думали: «Зачем он всё это говорит? Как он смеет так поступать?»
Пол: Да, это так. Но в моей реакции было больше огорчения, чем ярости. Я, конечно, мог ему ответить что-то вроде: «А как насчёт She’s Leaving Home, Lady Madonna, Eleanor Rigby. Я написал гораздо больше, чем одну только Yesterday! Let It Be, наконец».
Стерн: Про это я и говорю. Это абсурд.
Пол: Но я не собирался начинать разборки в этом отношении. В конце концов, я же хорошо знал Джона. Временами он вёл себя, как чудак. Но чудак очаровательный при этом. Наверное, самый очаровательный из всех, кого я знаю. Но он всегда говорил что думает и что приходит ему в голову. И частенько подобные его утверждения не имели к действительности никакого отношения. Потом я связался с ним и сказал: «Ну ты же понимаешь, что порешь чушь?» И он ответил: «Да». Конечно, было обидно, особенно после тяжёлого распада группы. Но я воспринимал его слова с крупицей соли. Я же понимал, что такое поведение нормально для Джона. Позднее он рассказывал, что в создании текста этой песни принимали участие и другие люди, в том числе Аллен Кляйн.
Стерн: Правда?
Пол: Мне пришлось просто принять этот удар, как на боксёрском ринге.
Стерн: Когда я размышляю об истории Битлз, то неизменно вспоминаю о том, что вы оба с Джоном потеряли матерей. Но у Вас были любящие родители, а Джон был этого лишён. Возможно, причиной гнева Джона, направленного на Вас или кого-то ещё, было то, что он фактически вырос без матери. И на самом деле он злился не на Вас, а на свою мать.
Пол: Да, позднее мы много разговаривали с ним на эту тему, и он сам признавался в этом. Проблема ведь ещё и в том, что его отец ушёл из семьи, когда Джону было 3 года. Потом у него погибает мама. Ты верно заметил, я вырос в любящей семье, мне в этом отношении очень повезло. И всё было здорово, пока у меня не умерла мама, мне тогда было 14. И жизнь стала не такой радостной. Я наивно полагал, что все семьи таковы, у всех есть любящие родители, братья, сёстры, дяди и тёти. Мне казалось, что все так живут. А потом я понял, что это не так. Кто-то из ребят жаловался, какая отвратительная у него мать. Поэтому я считаю, что мне очень повезло. А Джону – нет. Но, тем не менее, он был прекрасным человеком, по-настоящему прекрасным.
Стерн: И у нас будет возможность убедиться в этом, когда выйдет фильм. Мы увидим, что запечатлела плёнка за эти 54 часа.
Пол: Да, я с нетерпением жду его выхода. Я-то знаю, каков он в реальности, но все остальные могут этого не знать. Насколько он добрый и любящий. Он прекрасен. Извини, но мне сейчас нужно идти.
Стерн: Как жаль. Не люблю с Вами прощаться.
Пол: Мне тоже доставляет удовольствие общаться с вами.
Стерн: Ну, видимо, не такое большое (смеётся).
Робин: Это что-то очень важное?
Стерн: Пол, что же Вы сейчас собираетесь делать?
Пол: Мне нужно перестелить постель.
Стерн: А, домашние дела!
Пол: Сейчас же карантин, всё приходится делать самому.
Стерн: Сейчас скажу последнее и отпущу Вас. Я лежал сегодня ночью и думал о песне Her Majesty. Я хотел спросить Вас, как к Вам пришла идея написания этой песни. Но давайте оставим это для следующей беседы. Я ещё хотел обсудить Jai guru deva om.
Пол: Хорошо, без проблем.
Стерн: У меня к Вам столько вопросов. Спасибо за телефонный разговор. Надеюсь, Вы здоровы и у Вас все хорошо. Вы национальное достояние. Не хочется, чтобы какой-то там коронавирус приближался к Вам. Я и сам готов обратиться к этому вирус: держись подальше от Пола, он нам нужен.
Пол: Желаю вам с Робин того же. У нас очень много друзей в США. Надеюсь, все они справляются с этой ситуацией, что они берегут себя. Вместе мы это победим. Надеюсь, что все соблюдают правила безопасности и смотрят в будущее с оптимизмом. Тучи обязательно рассеются.
Стерн: Спасибо, Пол. И помним про призыв о закрытии рынков в Китае!
Пол: Точно.
Стерн: Вы лучший, я Вас люблю. Людям очень важно слышать Ваш голос, знать, что у Вас всё в порядке. Такие беседы помогают им отвлечься в эти ужасные времена. Я не знаю, как выразить Вам свою благодарность за этот разговор. Я не буду звонить или писать Вам со словами благодарности, просто знайте, я очень это ценю.
Пол: Спасибо, Говард. Тут выяснилось, что моя жена Нэнси слушает сейчас это шоу, она ваша большая поклонница. Привет, Нэнси! Люблю тебя, малыш.
