Новость "Биограф Филипп Норман: Мне потребовались годы, чтобы понять парадокс Джорджа Харрисона"

Биограф Филипп Норман написал для газеты The Guardian статью, приуроченную к выходу книги «The Reluctant Beatle» о Джордже Харрисоне. По словам Нормана, ему потребовались годы, чтобы понять парадокс Харрисона. Во время сбора материала для новой книги Филипп осознал, что у «тихого битла» гораздо больше граней, чем считает широкая общественность, и другие участники группы по сравнению с ним начинают казаться не такими «объёмными». Норман пишет, в частности, о благотворительной работе Джорджа, он жертвовал десятки миллионов долларов, но не получал никаких «публичных почестей» за это. Он был музыкальным продюсером-перфекционистом, мастером по поиску новых талантов, руководителем лейбла, киномагнатом, фанатом «Формулы 1» и страстным садоводом. Как отмечает Филипп, разнообразные занятия и интересы помогли Харрисону оставаться в тени. «Я надеялся, что мое благожелательное отношение к Джорджу в книгах о Ленноне, Маккартни и Клэптоне может убедить Оливию Харрисон и их сына Дани согласиться на сотрудничество», — продолжает биограф. Однако, по его словам, некогда дружелюбный сотрудник Apple показал Оливии тот самый некролог 2001 года, из-за которого битломаны приделали Норману «рога и хвост». Поэтому очевидно, что доступа к семье Харрисон у Филиппа не было. Он опасался, что с ним откажутся говорить и люди из окружения Джорджа, но этого не произошло. Например, один из ближайших друзей музыканта Майкл Пейлин посмеялся над прозвищем «тихий битл», «потому что, насколько я помню, он говорил без умолку». Личная помощница Крис О'Делл рассказывала, как быстро Харрисон мог переключаться от благочестия на вечеринки и обратно. Друг детства Тони Брэмвелл поделился воспоминаниями о ранних концертах в Битлз в Ливерпуле. С Джорджем Мартином биограф успел пообщаться незадолго до смерти продюсера, и тот отмечал, что по-прежнему жалеет о том, что не сразу распознал талант Харрисона. Помощь Норману оказала и Патти Бойд.

https://www.beatles.ru/news/news.asp?news_id=16485

Настоящий английский оригинал

Можно ли тоже ознакомиться с текстом «тот самый некролог 2001 года»?

2Maloh:

>Можно ли тоже ознакомиться с текстом «тот самый
>некролог 2001 года»?


https://pizzaandfairytales.tumblr.com/post/4662158418/philip-normans-obituary-for-georg...


Джордж Харрисон был застенчивым мальчиком, ставшим суперзвездой. Но у него была и не такая приятная сторона, говорит биограф Битлз Филип Норман.

Мало кто задумывался над тем, что гитарист поп-группы, распавшейся 30 лет назад, смог попасть в заголовки мировых новостей после своей смерти от рака на прошлой неделе. Это потому, что музыка и магия Битлз вечны. Даже люди, родившиеся не в период расцвета 1960-х годов, очарованы культурным феноменом, частью которого был Джордж Харрисон.

Харрисон никогда не был величайшим в мире гитаристом, вокалистом или автором песен. Но он был так же важен для формулы «Великолепной четверки», как бунтарская улыбка Джона Леннона или огромные коровьи глаза Пола Маккартни. Он был «самым тихим», серьезным музыкантом, который поддерживал ритм, пока Джон и Пол резвились у микрофона. Фанаты «Битлз», кричавшие о Джордже, были любопытным, но преданным меньшинством, подобно тем, кто собирает зеленые кусочки в упаковках винных жевательных резинок.

Впервые я увидел Харрисона за кулисами концерта «Битлз» в Ньюкасл-апон-Тайн, в разгар битломании, еще в 1965 году. Леннон, Маккартни и Ринго Старр сразу же проявили дружелюбие и открытость, Маккартни даже вручил мне свою скрипку-бас-гитару, чтобы я попробовал. Только Харрисон оставался на заднем плане, его бледное лицо было скрыто черной водолазкой. Мне тогда показалось, что он выглядит каким-то жалким мерзавецом, но я и не предполагал, насколько я был прав.

Мизантропия Харрисона была так же хорошо скрыта, как и двуличность Маккартни и общее отвращение Леннона ко всему опыту битломании. Это было не то, что мир хотел услышать об их любимых швабрах и, вероятно, до сих пор не слышит. Но инсайдеры «Битлз» знали об этом десятилетиями. Как недавно признался мне один из них: «Я думаю, что Джордж родился горьким».

Недовольство Харрисона началось с того момента, как он присоединился к Quarrymen, скиффл-группе, которая должна была превратиться в Битлз, в качестве 15-летнего школьного друга Маккартни в 1958 году. История гласит, что его впустили только потому, что, в отличие от других, он умел настраивать гитары и умел играть популярный в то время инструментальный номер под названием Raunchy.

Леннон, основатель группы, был на три года старше его и поначалу делал резкие замечания по поводу «этого чертового парня, который слонялся поблизости». Спустя годы, когда они оба были мультимиллионерами и современными легендами, Харрисон жаловался, что Леннон по-прежнему относится к нему именно так.

Харрисон был ведущим гитаристом, традиционно играя главную или одну из главных ролей. Но в его случае это не было бы ни тем, ни другим. С самого начала в группе доминировали Леннон и Маккартни благодаря их энергии, их конкурирующей сексуальной привлекательности и их все более плодовитому и блестящему написанию песен.

Основная роль Харрисона заключалась в мучительном мастеринге гитарных риффов к песням Чака Берри и Бадди Холли, которые дополняли их ранние альбомы. Застенчивый, застенчивый и сдержанный, он оказался во внутреннем «втором дивизионе» вместе со Старром. Ринго смирился с этим, но Джордж так и не смог.

В студии звукозаписи он пострадал от дальнейшего унижения со стороны продюсера группы Джорджа Мартина, который не был высокого мнения о его довольно неуклюжем стиле игры на гитаре и иногда снисходительно прописывал на фортепиано соло, которое он хотел, чтобы Харрисон сыграл. «Я всегда относился к Джорджу довольно жестоко», — признался мне однажды Мартин.

Хотя Харрисон тоже вскоре начал писать песни, они всегда были обречены на то, чтобы их затмила обильная музыка Леннона и Маккартни. На ранних альбомах «Битлз» обычно была только одна песня «Джорджа» против дюжины песен Джона и Пола. Даже тогда можно было заметить довольно кислую, оскорбительную нотку в названиях Харрисона, таких как «Не беспокой меня» и «Думай сам», а также в строке «Люблю тебя» о «людях, стоящих вокруг и вбивающих тебя в землю».

Его наибольшее влияние на «Битлз» пришло в «индийский» период 1966-68 годов, когда они стали приверженцами трансцендентальной медитации и учениками гуру Махариши Махеш Йоги. По словам Ричарда Лестера, режиссера фильма 1965 года «Помогите!», обращение Харрисона произошло в момент, который мог бы стать дополнительной сценой из фильма. Они снимали сцену на пляже на Багамах, когда, казалось бы, из ниоткуда подъехал на велосипеде индиец и вручил Джорджу книгу по медитации. Из этой случайной встречи родилась одержимость.

Харрисон взял в руки ситар, стал учеником величайшего из ныне живущих маэстро этого инструмента Рави Шанкара и привнес загадочную индийскую атмосферу в такие треки Битлз, как «Внутри тебя без тебя» и «Норвежский лес». Как позже вспоминал Мартин, это дало ему в студии авторитет, которого у него никогда раньше не было. «Каждый раз, когда входило много босоногих индийских музыкантов, вы знали, что Джордж взял на себя ответственность».

Он завоевал уважение и любовь таких коллег-гитаристов, как Эрик Клэптон, Джими Хендрикс и Кит Ричардс (тогда Ричард) из Rolling Stones.

Харрисон был среди гостей коттеджа Ричардса в Сассексе на семейной вечеринке.
В наши выходные, когда на него совершила обыск полиция, хотя он уехал незадолго до налета. История гласит, что офицеры ждали, пока он уйдет, прежде чем наброситься, и тогда было невозможно арестовать Битлз. Тем не менее, он по-прежнему чувствовал, что его коллеги по Битлз, особенно Леннон, недостаточно использовали и недооценивали его. Показательный момент наступил в 1969 году, когда Харрисон написал две великолепные песни «Here Comes the Sun» и «Something» для «Abbey Road», последнего альбома «Битлз».

Леннон, намереваясь похвалить его, отметил, что Харрисон «продвинулся» как автор песен. Харрисон язвительно возразил, что он писал подобные песни уже много лет, но ему никогда не уделялось места на альбомах для их включения.

Он также поссорился с Маккартни, который теперь утверждает, что он был его «младшим братом» во время несчастливых сессий Let It Be, альбома, записанного до Abbey Road, но в конечном итоге выпущенного как прощание группы. В кадре из фильма «Let It Be» Маккартни, как и Мартин до него, рассказывает Харрисону, как именно должно звучать его соло, а Харрисон реагирует в холодной ярости. «Послушай, я сыграю все, что ты захочешь», — рявкает он. «Или я вообще не буду играть. Я сделаю все, что вам понравится».

Его обида на Маккартни осталась на всю оставшуюся жизнь. В интервью Radio 2 пару лет назад он жаловался: «Пол Маккартни разрушил меня как гитариста».

Конечно, Харрисона затмили Леннон и Маккартни. В то же время они стимулировали его попытаться достичь их уровня. Его лучшая песня «Here Comes the Sun» — элегия, содержащая весь блаженный, пропитанный солнцем ложный оптимизм 1969 года — могла быть написана либо Джоном, либо Полом.

Распад группы, неофициальный факт к 1969 году, хотя официально не ратифицированный до 1971 года, не имел ничего общего с Харрисоном, поскольку представлял собой преимущественно борьбу до конца между Ленноном и Маккартни из-за денег, лидерства и их новых жен, Йоко и Линды. Как и Ринго, Джордж в основном был сбитым с толку зрителем, стоящим в стороне, ожидающим конца выступления группы, но бессильным нанести последний удар.

В этот период я провел несколько недель, тусуясь в доме группы Apple в лондонском Мейфэр, где их идеалистическая мечта о коммерции, вдохновленной хиппи, тонула под тяжестью воров и нахлебников.

Мне довелось встретиться с Харрисоном в тот день, когда было обнаружено, что посыльные почтового отделения сдирали свинец с крыши здания. Как Apple дошла до этого, спросил я его. Он ответил весьма трогательно: «Это было похоже на игру китайского шепота. Мы говорили одно, а в ответ к нам пришло совсем другое».

Распад группы, похоже, поверг Харрисона в депрессию, хотя он и сказал, что с творческой точки зрения это было похоже на выздоровление от «восьмилетней дозы запора».

Какое-то время он даже начал ползать по тротуарам и подбирать «Эппл Скрафс» — прозвище девушек, которые часто посещали порог офиса «Битлз» в Мэйфэр. Одна из них пригласила его вернуться к себе в спальню, но Харрисон не стал с ней заигрывать. Как и другие «Битлз», он получил не одну дозу хлопка во время выступления группы в начале 1960-х годов на Репербане в Гамбурге и по-прежнему боялся заболеваний, передающихся половым путем. Этот Эппл Скрафф, откровенный американец, пророчески предупредил его, что его ждут неприятности, если он продолжит курить с нынешними темпами.

Чтобы подбодрить его в этот мрачный период, его большой друг Эрик Клэптон пригласил его в турне в качестве гитариста на разогреве у Клэптона и американского дуэта деревенского рока Делани и Бонни. Я был в этом туре и помню, как Харрисон стоял в глубине сцены с развевающейся бородой, в куртке из оленьей кожи и в стетсоне, напоминая некую современную реинкарнацию Буффало Билла Коди.

Однажды за обедом в столовой на шоссе — куда он отправил обратно грибной суп, опасаясь, что он может содержать мясо — Харрисон признался, что так нервничал на сцене с Клэптоном, что забыл даже основные гитарные аккорды, такие как D и G7. . «Но играть вживую — это круто, не так ли?» — добавил он так, как будто годы крикливой битломании никогда не существовали, и это был его первый раз.

По иронии судьбы, сразу после распада сольная карьера Харрисона, казалось, опередила карьеры Леннона и Маккартни. Его тройной альбом All Things Must Pass, выпущенный в конце 1970 года, стал огромным британским и американским хитом. Вместе с ним появился международный сингл номер один, похожий на мантру My Sweet Lord. Год спустя он задумал провести два благотворительных концерта для Бангладеш в Мэдисон-Сквер-Гарден в Нью-Йорке, убедив друзей-суперзвезд, таких как Клэптон, Боб Дилан и Леон Рассел, выступить бесплатно для голодающих миллионов жителей бывшего Восточного Пакистана.

В одной дань уважения на прошлой неделе он был назван «великим гуманистом»; Если это было слишком сильно, то Концерт для Бангладеш, несомненно, дал року первые намеки на общественное сознание, проложив путь для Live Aid и подобных мероприятий в 1980-х годах.
Проходящее время, однако, раскрывает
привел ужасную правду. All Things Must Pass состоял из песен, которые Харрисон написал еще в составе «Битлз» и для которых никогда не было места на их альбомах. Если бы Леннон и Маккартни не стимулировали его, а также расстраивали, он никогда бы больше не выпустил такой качественный материал.

Что еще хуже, My Sweet Lord обвинили в плагиате песни 1960-х годов под названием He’s So Fine, исполненной американской женской группой The Chiffons. В результате судебный процесс принял причудливый оборот, когда Аллен Кляйн, уволенный менеджер «Битлз», приобрел авторские права на «He's So Fine», по-видимому, просто для удовлетворения продления иска против Харрисона.

Еще более странным был вывод, сделанный спустя годы после того, как британский суд вынес решение не в пользу Харрисона и ему пришлось выплатить шестизначную сумму в качестве компенсации. Он сам приобрел авторские права на «Он такой прекрасный» и поэтому мог свободно заниматься плагиатом или нет по своему усмотрению.
После динамичного старта его сольная карьера пошла в штопор. Его альбомы подверглись критике и продавались в уменьшающемся количестве. Он начал отталкивать концертную аудиторию своим самомнением и властными попытками читать лекции и проповедовать. Его американский тур 1974 года оказался настолько провальным, что он больше никогда не гастролировал ни в Соединенных Штатах, ни в какой-либо другой западной стране.

В 1966 году он женился на Патти Бойд, курносой блондинке-модели, которой предстояло доказать нечто большее, чем просто красивое лицо. Она стала одной из первых модных приверженцев трансцендентальной медитации и познакомила Махариши с группой «Битлз» в 1967 году.

Как и все остальные «Битлз» того времени, Харрисон был нереформированным мужчиной-шовинистом. «Он ужасно обращался с Патти», — рассказал мне близкий друг пары. «Он заставлял ее готовить для него целый обед. Потом он поворачивался и говорил, что не хочет этого». По словам Питера Брауна, бывшего помощника «Битлз», Харрисон был серийным бабником, который даже соблазнил первую жену Старра, Морин.

Несчастьем Патти было создание одного из самых странных любовных треугольников в роке. Большой друг Харрисона Клэптон был влюблен в нее, но считал честью не заводить с ней роман. Классическая песня Клэптона «Лейла» — о Патти и его собственных связанных руках. «Я пытался утешить тебя, — поет он, — когда твой старик тебя подвел…»

Когда в 1974 году Патти наконец ушла от Харрисона ради Клэптона, им каким-то образом удалось остаться друзьями. Харрисон даже был на свадьбе Патти и Эрика. «Если моя жена собирается сбежать с кем-то, — сказал он, — я бы предпочел, чтобы это было с парнем, которого я люблю».

После этого Харрисон, казалось, довольствовался жизнью землевладельца-хиппи, уединившись в Фрайар-Парке, готическом особняке со 120 комнатами недалеко от Хенли, который он купил за 200 000 фунтов в 1970 году. Дом, построенный эксцентриком по имени Сэр Фрэнки Крисп мог бы стать идеальной альтернативной школой для Гарри Поттера с ее бесчисленными закопченными башенками, гротескными горгульями и выключателями, выполненными в виде черепов монахов.

Харрисон продолжал выпускать альбомы, но посвятил себя в основном восстановлению обширной территории Фрайар-парка, которая включает в себя озеро со ступеньками, установленными у поверхности, чтобы можно было насладиться ощущением ходьбы по воде. Он также начал отношения с Оливией Ариас, секретарем его американской звукозаписывающей компании A&M. Они поженились в 1978 году, через месяц после рождения их единственного ребенка Дхани.

Убийство Леннона в 1980 году оказало разрушительное воздействие на Харрисона, хотя он, как и Маккартни, не мог комментировать это в то время с более чем неуместной легкомысленностью 1960-х годов. Он сказал, что ночной телефонный звонок разбудил его и сообщил эту новость; он снова заснул, «и когда я проснулся на следующее утро, это все еще было правдой».

Из выживших «Битлз» он был единственным, кто записал трибьют-песню All The Years Ago, исполненную в аномально веселом темпе хора скаутов у костра. Главным эффектом убийства Леннона было усиление его замкнутости и подозрительности. «До смерти Джона, — рассказал мне его друг, — главные ворота Фрайар-парка всегда были широко открыты. После этого они всегда были закрыты и заперты».

В начале 1980-х годов Харрисону открылась совершенно неожиданная новая карьера благодаря дружбе с Майклом Пэйлином и другими членами команды «Монти Пайтон». «Питоны» были в процессе создания своего уморительно кощунственного фильма «Жизнь Брайана», но их спонсоры внезапно отключили их. Харрисон вмешался, взяв в залог Фрайара Парка, чтобы собрать достаточно средств для завершения фильма.

Это послужило основой продюсерской компании HandMade, частично принадлежащей Харрисону, которая возглавила британское киноренессанс 1980-х годов с такими запоминающимися постановками, как «Мона Лиза» и «Долгая Страстная пятница», а также некоторыми отъявленными мерзавцами, такими как Шанхайский сюрприз Мадонны. Одним из самых сюрреалистических моментов той эпохи было появление Мадонны на пресс-конференции с бывшим битлом Харрисоном — когда-то королем пресс-конференций во всем мире — в качестве ее молчаливого наставника.

С процветанием HandMade он также наслаждался небольшим
музыкального ренессанса с неожиданным хитом Got my Mind Set on You, и в составе группы Traveling Wilburys с Бобом Диланом, Томом Петти и Роем Орбисоном играл непринужденный кантри-рок, который довольно недоброжелательно называли «скиффл для Восьмидесятые».

Но Харрисону не хватало прикосновения Мидаса, как у его старого коллеги сэра Пола Маккартни. Он поссорился со своим партнером по HandMade Films Деннисом О’Брайеном и в итоге потерял миллионы через компанию. Действительно, именно его острая нужда в деньгах помогла «Битлз» вернуться в середине 1990-х, когда они воссоединились в студии в качестве резервной группы для призрачного голоса Леннона.

В интервью сопровождающему его документальному фильму — почти сталинистской постановке, в которой зачеркнуты все жены Битлз, кроме Йоко Оно, — он показал себя наименее любезным из трех выживших. Больше всего его возмущал тот факт, что в 1965 году «Битлз» не удостоились никакой награды выше, чем их MBE, хотя в то время это была беспрецедентная честь для поп-группы.

«После всего, что мы сделали для Великобритании, продав весь этот вельвет и заставив его раскачиваться, — сказал он, — они подарили нам эту чертову старую кожаную медаль с деревянной веревкой, продетой через нее».

Его развлечения были эклектичны. Он следил за гонками Формулы-1, а также стал страстным поклонником музыкального артиста 1940-х годов Джорджа Формби, который пел со скрипучим северным акцентом, играя на гавайской гитаре. Куда бы он ни пошел, Харрисон брал с собой свою гавайскую гитару в стиле Формби и часто посещал съезды музыкантов, похожих на Формби, хотя он всегда избегал подобных собраний фанатов Битлз.

Несмотря на то, что он стесняется частной жизни и публичности, он никогда не становился отшельником в духе Говарда Хьюза, часто посещая гонки Формулы-1 и даже заглядывая в паб, который стоит недалеко от его ворот. В последние годы он меньше походил на бывшего поп-идола, а больше на Уорзела Гаммиджа в своих старых парках и бесформенных садовых шляпах. Несмотря на то, что он неохотно относился к деньгам, он мог быть щедрым по отношению к друзьям, особенно к Дереку Тейлору, бывшему публицисту «Битлз», которому он помог купить мельницу в Саффолке.

Его величайшим активом оказался брак с Оливией, не загадочной женой рок-звезды, а женщиной с характером и состраданием, которая активно участвовала в благотворительной деятельности по помощи сиротам в Румынии.

В браке, очевидно, не все было гладко. Несколько лет назад проститутка из Лос-Анджелеса, известная только как Тиффани, назвала Харрисона одним из своих клиентов, утверждая, что, пока ему оказывались сексуальные услуги, он играл на гавайской гитаре и пел песню Джорджа Формби. Но Оливия поддержала его, став, по словам одного инсайдера, «основой его существования». Вместе они оказались образцовыми родителями, вырастив своего сына Дхани в относительной нормальности, вдали от внимания средств массовой информации.

30 декабря 1999 года повтор смерти Леннона, которого так долго боялся Харрисон, почти сбылся. Поздно вечером в Фрайар-парке его чуть не убил злоумышленник с ножом. В ужасной почти реинкарнации Марка Дэвида Чепмена, убийцы Леннона, извращенный фанат Битлз по имени Майкл Абрамс ворвался в дом, полагая, что выполняет «миссию от Бога» — убить Харрисона.

Позже Харрисон вспоминал, что его первой реакцией, увидев злоумышленника, было выкрикивание своей старой мирной мантры 1960-х годов «Харе Кришна». Когда эти двое сцепились у подножия главной лестницы Фрайар Парка, 34-летний Абрамс четыре раза ударил бывшего битла ножом в тело. «Я почувствовал, как моя грудь сдулась, и кровь прилила ко рту», — сказал Харрисон позже. «Я действительно думал, что умираю».

Так бы он, конечно, и сделал, если бы не его жена, которая пошла за Абрамсом с кочергой и цоколем лампы, в то время как ее муж лежал на земле, истекая кровью и беспомощный. Борьба продолжалась — среди подушек, на которых Харрисон сидел и медитировал, — пока не прибыла полиция и не одолела Абрамса. «Надо было лучше поймать этого ублюдка», — заметил он, когда его уводили.

В то время компания Apple, принадлежащая Битлз, преуменьшала серьезность нападения. Лишь 11 месяцев спустя суд над Абрамсом в Королевском суде Оксфорда раскрыл весь его ужас. Те, кто ожидал появления Харрисона в суде, были разочарованы. Все еще, казалось бы, травмированный своим испытанием, ему разрешили дать показания в письменном виде. После того как Абрамса приговорили к бессрочному заключению в психиатрическом отделении строгого режима, заявление от имени Харрисона зачитал его сын Дхани, которому сейчас 22 года и который является почти жутким двойником своего отца в том же возрасте.

Испытания Харрисона неизбежно усилили его паранойю по поводу личной жизни. Безопасность в Фрайар-парке была усилена. К существующему забору из колючей проволоки, электронным парадным воротам и системе видеонаблюдения, которые не смогли помешать Абрамсу войти в дом, были добавлены сторожевые собаки и, по слухам, бывшие телохранители-десантники.

Его мания безопасности дверей конюшни распространилась даже на полицейских, которые спасли его от Абрамса. Констебль Мэтт Морганс, который держал Харрисона на руках до прибытия медицинской помощи, позже дал интервью местной газете Хенли Стандарт. Харрисон был настолько разгневан интервью, что пригрозил подать официальную жалобу на своего спасителя.

По словам сэра Джона Мортимера, соседа Харрисона в Хенли, этот эпизод имел болезненные последствия, которые показывают, как далеко мы как общество ушли от любящих, мирных 1960-х годов. Мимо ворот Фрайар-Парка проехала машина, полная людей, громко аплодировавших из-за нападения на Харрисона. Другие анонимные больные посылали цветы его потенциальному убийце в больнице.

Смерть Харрисона – после изнурительной болезни, предсказанной так давно Эппл Скрафф – является трагедией для его семьи и многих друзей. Но это дало некоторые чрезвычайно преувеличенные дани. Пол Гамбаччини на Радио 2 назвал его выдающейся иконой 20-го века. Джим Капальди, бывший барабанщик группы Traffic, с которым работал Харрисон, сравнил его с Иисусом Христом в первой строчке своей песни «While My Guitar Gally Weeps».

Харрисон не был гигантом. Но он был незаменимой конечностью гиганта — самым мощным двигателем для создания человеческого счастья, который когда-либо видел мир развлечений. Он был битлом, одним из четырех, которые когда-либо были созданы или будут созданы. Жаль только, что ему этого никогда не было достаточно.

Похоже, Харрисон напоролся на своего личного Голдмана.

Огромное Вам спасибо! Очень интересно почитать.

Читал с интересом, но наткнулся на вроде бы разорванную строчку...

И еще в одном месте как бы обрывается смысл...