Андрей Вознесенский
"Неизвестный - реквием в двух шагах, с эпилогом"
Памяти лейтенанта Советской Армии Эрнста Неизвестного, павшего в атаке 2-го Украинского фронта.
Лейтенант Неизвестный Эрнст. На тысячи верст кругом равнину утюжит смерть огненным утюгом.
В атаку взвод не поднять, но сверху в радиосеть: "В атаке - зовут - твою мать!" И Эрнст отвечает: "Есть".
Но взводик твой землю ест. Он доблестно недвижим. Лейтенант Неизвестный Эрнст идет наступать один!
И смерть говорит: "Прочь! Ты же один, как перст. Против кого ты прешь? Против громады, Эрнст!
Против - четырехмиллионнопятьсотсорокасемитысяячвосемь- сотдвадцатитрехквадратнокилометрового чудища против, - против армии, флота, и угарного сброда, против - культургервышибал, против национал-социализма, - против!
Против глобальных зверств. Ты уже мертв, сопляк?.. "Еще бы", - решает Эрнст И делает Первый шаг!
И Жизнь говорит: "Эрик, живые нужны живым. Качнется сирень по скверам уж не тебе - им, не будет - 1945, 1949, 196, 1963 - не будет, и только формула убитого человечества станет - 3 823 568 004 + 1, и ты не поступишь в Университет, и не перейдушь на скульптурный, и никогда не поймешь, что горячий гипс пахнет как парное молоко, не будет мастерской на Сретенке, которая запирается на проволочку, не будет выставки в Манеже, и 14 апреля 1964 года не забежит Динка и не положит на гипсовую модель мизинца с облупившимся маникюром, и она не вырвется, не убежит и не прибежит назавтра утром, и опять не убжит, и совсем не прибежит, не будет ни Динки, ни Космонавта (вернее, будут, но не для тебя, а для белесого Митьки Филина, который не вылез тогда из окопа), а для тебя никогда, ничего - не! не! не!..
Лишь мама сползет у двери с конвертом, в котором смерть, ты понимаешь, Эрик?! "Еще бы", - думает Эрнст.
Но выше Жизни и Смерти, пронзающее, как свет, нас требует что-то третье, - чем выделен человек.
Животные жизнь берут. Лишь люди жизнь отдают.
Тревожаще и прожекторно, в отличие от зверей, - способность к самопожертвованию единстенна у людей.
Единственная Россия, единственная моя, единственное спасибо, что ты избрала меня.
Лейтенант Неизвестный Эрнст, когда окружен бабьем, как ихтиозавр нетрезв, ты спишь за моим столом,
когда пижоны и паиньки пищат, что ты слаб в гульбе, я чувствую, как памятник ворочается в тебе.
Я голову обнажу и вежливо им скажу:
"Конечно, вы свежевыбриты и вкус вам не изменял. Но были ли вы убиты за родину наповал?"
1964
|