Кафе “Literrarium”

Уже не суть.

Как же реально много можно открыть в новых произведениях - в каждом личность автора , его неповторимый стиль Например по Борису Виану - это чувствуется - он оригинал, с чувством ума , и романтичный - я думаю что если бы я знал его то был бы его другом - его произведения говорят о нём как о стоящем человеке.

Господа, а почему бы нам не поговорить о литературе Южных штатов, а именно, об Уильяме Стайроне. Собственно, он сейчас не очень моден и его книги не входят в список бестселлеров. Но его романы "И поджег этот дом" ("Set This House On Fire"), "Признания Ната Тёрнера" ("Confessions of Nat Turner"), "Выбор Софи" ("Sophie's Choise"), на мой взгляд, ярчайшее событие в мировой литературе последних 50 лет. Что скажете?

Возвращаясь к Набокову - вот мне всегда было ужасно интересно, Набоков как-нибудь озывался о творчестве Джона Фаулза? Ведь наверняка он был в курсе того, что происходит в современной литературе, особенно англоязычной - не может быть, чтобы он не читал Фаулза!
Кто-нибудь что-нибудь слышал об этом?

Никогда не слышала. Но, может, оно и к лучшему, если не отзывался.

Pataphisist
Я бы и обсудил Стайрона, но увы, пока не читал :) кстати, а кого моложе Виан? Тех, кому за 40? Не пошел он у меня, дальше 15-й стр. не смог прочесть :( форма у него, по-моему, существенно превозмогла содержание :(

Виан не пошел?! Какой ужас. Ужаснее только разделение формы и содержания :)

Кстати, будучи рожденным в 1920 г., едва ли он может быть моложе участников указанной темы... Хотя, с другой стороны, он и до 40 не дожил.

Halloween

Именно что не дожил. Форму и содержание не я разделял, до меня это сообразили :) Так что ужасного в том, что у меня он не пошел? У каждого свой диапазон интересов и приятных вещей. На мой взгляд, Виан слишком большое значение придавал словесной эквилибристике. Если у Кэррола я все это воспринимаю как нечто очень органичное и не сверх меры, то тут читал и думал: ну когда это кончится?! В конец взглянул и понял - это по жизни :)

Ну не пошел и не пошел. Мне так вообще больше его стихи нравятся. Но "Пена дней" для меня ничем не хуже "Алисы", просто Виан более светлый, более солнечный, чем Кэрролл. Чем-то похож на Сент-Экзюпери.

PS А форму и содержание все ж таки не надо разделять.

Halloween

Сент-Экзюпери я очень люблю и как писателя, и как человека. По-моему, его "Принц" - самая лучшая сказка прошлого века.

А почему форму и содержание все ж таки не надо разделять? На этом, как я заметил, ты уже давно настаиваешь, но что в этом плохого?

"Маленький Принц" - единственное художественное произведение, которое мне удалось прочитать в оригинале по-французски.

Третий альбом Ekseption как раз по прынцу писался, ежели кто не в курсе...

Дмитрий

Потому что разделение текста на "форму" и "содержание" исходит из предположения, что "содержание" первично - и хронологически (в процессе создания), и по значению. Условно говоря, есть некая "идея", а в какую форму ее облечь - дело десятое. Что по отношению к творчеству полная ерунда. Произведение не может существовать отдельно от своей формы, неважно, о замысле речь или уже о создании.

Разделение формы и содержания - главная посылка советского, точнее, совкового литературоведения. По принципу "произведение пишется для чего-то". А на самом деле оно пишется не "для чего-то", а "почему-то".

Haloween

Ну да, пишется "почему-то" - потому что пишется... Я не считаю, что в литературе содержание первично, потому что можно его так выразить, что читать будет невозможно. Тут действительно все взаимосвязано. Вообще-то традиция разделять и анализировать имеет европейские корни, в то время как в Китае и Японии предпочитают все воспринимать сразу (принцип инь-ян). Но уж поскольку мы европейцы, то почему бы не разделять эти понятия для литературы, если соблюдать паритет важности? Ведь ясно же, что одно дело - о чем писать (содержание), и другое - каким образом (форма)!

Вот цитата в тему: "почему какая-нибудь новая компьютерная технология не сможет преодолеть пропасть, разделяющую форму и содержание, или синтаксис и семантику?" (По-моему, преодолеть различие формы и содержания нельзя, хотя пропасть - это гипербола).

Дмитрий

"Я не считаю, что в литературе содержание первично, потому что можно его так выразить, что читать будет невозможно"

Дело не в этом, не в юзабилити и не в том, "кто важнее". А дело в том, что "форма" отдельно от "содержания" не существует, и наоборот. Простой пример. Возьми любой "роман больших идей" и попробуй сказать, где заканчивается авторская задумка на уровне "содержания" и где начинается сюжет, жанр, образы персонажей. Ты сможешь это разграничить? Сомневаюсь.

Конечно, мы можем до определенной степени вычленять авторские "идеи" из контекста произведения, но в этом случае мы воспользуемся произведением как неким сырым материалом, а не будем смотреть на него как на художественную единицу.

В свое время меня сильно поразила статья Эдгара По о том, как сделан "Ворон" ("The Raven"). Деталей уже не помню, но помню, что По сначала задумал форму, прикинул, что стихотворение должно иметь не 112 и не более 117 строк, продумал систему рифмовки (внутренние рифмы и пр.), а потом написал это свое "самое сумасшедшее стихийное" стихотворение.
Вот вам и различия формы и содержания.
И вообще:
Четырехстопный ямб мне надоел:
Им пишет всякий. Мальчикам в забаву
Пора б его оставить. Я хотел
Давным-давно приняться за октаву.
А в самом деле: я бы совладел
С тройным созвучием. Пущусь на славу!
Ведь рифмы запросто со мной живут;
Две придут сами, третью приведут.-))))

Угу. А "Дон Кихот"? А мой любимый "Остров накануне"? А "Кысь"? Не говоря вообще о том, как много в "содержании" зависит от выбора жанра.

Halloween, как плохо, что Вы к нам 7 января не пришли. Вы и Физик нас бы развлекли и обогатили духовно)))

СизиF

Иронизируете?

Может, немного не по теме будет это сообщение, хотя...
Вот о таком интересном факте прочитала в книге В. Черноброва "Путешествия во времени: миф или реальность".

В 1938-1941 годах известный писатель Евгений Петров (соавтор И. Ильфа; его настоящее имя Катаев Евгений Петрович) попал в более чем странную ситуацию. Началось всё так: Е. Петров имел редкое и странное хобби, он всю жизнь коллекционировал конверты от своих же писем. Делал это так – отправлял письмо в какую-нибудь страну, всё, кроме названия государства, он выдумывал: и город, и улицу, и номер дома, и имя адресата, поэтому через месяц-полтора конверт возвращался, уже украшенный разноцветными иностранными штемпелями, главным из которых был: «Адресат неверен». Но вот в апреле 1939 года он отправил письмо, которое повлекло за собой целый ряд шокирующих событий.
Петров решил потревожить почтовое ведомство Новой Зеландии. Он придумал город под названием «Хайдбердвилл», и улицу «Ратбич», и дом «7», и адресата «Мервилла Оджина Уэйзли». В самом письме он написал по-английски: «Дорогой Мервилл! Прими искренние соболезнования в связи с кончиной дяди Пита. Крепись, старина. Прости, что долго не писал. Надеюсь, что с Ингрид всё в порядке. Целуй дочку от меня. Она наверное уже совсем большая. Твой Евгений.» Всё это он положил в конверт, на котором написал обратный адрес, На Главпочтамте оформил письмо как заказное и срочное. Прошло более двух месяцев, но письмо с соответствующей пометкой не возвращалось. Решив, что оно затерялось, Евгений Перов Начал забывать о нем. Но наступил август, и он дождался… ответного письма. Поначалу Петров решил, что над ним кто-то подшутил в его же духе. Но когда он прочитал обратный адрес, ему стало не до шуток. На конверте было написано: «Новая Зеландия, Хайдбердвилл, Ратбич, 7, Мервилл Оджин Уэйзли». И всё это подтверждалось синим штемпелем «Новая Зеландия, почта Хайдбердвилл». Текст письма гласил: «Дорогой Евгений! Спасибо за соболезнования. Нелепая смерть дяди Пита вибила нас из колеи на полгода. Надеюсь, ты простишь меня за задержку письма. Мы с Ингрид часто вспоминаем те два дня, что ты был с нами. Глория совсем большая и осенью пойдет во второй класс. Она до сих пор хранит мишку, которого ты привез ей из России. Твой друг.» Петров никогда не ездил в Новую Зеландию, и поэтому он был тем более поражен, увидев на фотографии крепкого сложения мужчину, который обнимал самого Петрова (т.е. его самого!). На обратной стороне было написано «9 октября 1938 года».Тут писателю чуть плохо не сделалось – ведь именно в тот день он попал в больницу в бессознательном состоянии с тяжелейшим воспалением легких. Тогда в течение нескольких дней врачи боролись за его жизнь, не скрывая от родных, что шансов выжить у него почти нет.
Чтобы разобраться с этим то ли недоразумением, то ли мистикой, Петров написал еще одно письмо в Новую Зеландию, но на это уже ответа не дождался. 1 сентября началась Вторая мировая война, Е. Петров с первых дней войны стал военным корреспондентом «Правды» в «Информбюро». Коллеги его не узнавали – он стал замкнутым, задумчивым, а шутить совсем перестал. В 1942 году самолет, на котором он летел в район боевых действий, пропал, скорее всего был сбит над вражеской территорией. В день получения известия об исчезновении самолета на его московский адрес поступило письмо т Мерила Уэйзли. Вдове писателя его перевели. Уэйзли восхищался мужеством советских людей и выражал беспокойство за жизнь самого Евгения. В частности, он писал: «Я испугался, когда ты стал купаться в озере. Вода была очень холодной. Но ты сказал, что тебе суждено разбиться в самолете, а не утонуть. Прошу тебя, будь аккуратнее – летай по возможности меньше»… Так где, в каком таком мире Е. Петров-Катаев мог встречаться с М. Уэйзли?..
Вот такие чудеса...