Любимые стихи

2Uliss13:

>"Из кота того сделали шапку..."
>Просто и душевно.
я имела в виду посвящение сестре Шуре!!! кота нереально жалко!!!

2Эллис Имэджин Флойд:

Кота очень жалко. Когда в первый раз стихотворение это прочитала, в прострации была.
А Есенин - да. Я тоже его очень люблю.



Капли

Капли жемчужные, капли прекрасные,
Как хороши вы в лучах золотых,
И как печальны вы, капли ненастные,
Осенью черной на окнах сырых.

Люди, веселые в жизни забвения,
Как велики вы в глазах у других
И как вы жалки во мраке падения,
Нет утешенья вам в мире живых.

Капли осенние, сколько наводите
На душу грусти вы чувства тяжелого.
Тихо скользите по стеклам и бродите,
Точно как ищете что-то веселого.

Люди несчастные, жизнью убитые,
С болью в душе вы свой век доживаете.
Милое прошлое, вам не забытое,
Часто назад вы его призываете.

Колдунья

Косы растрепаны, страшная, белая,
Бегает, бегает, резвая, смелая.
Темная ночь молчаливо пугается,
Шалями тучек луна закрывается.

Ветер-певун с завываньем кликуш
Мчится в лесную дремучую глушь.
Роща грозится еловыми пиками,
Прячутся совы с пугливыми криками.

Машет колдунья руками костлявыми.
Звезды моргают из туч над дубравами.
Серьгами змеи под космы привешены,
Кружится с вьюгою страшно и бешено.

Пляшет колдунья под звон сосняка.
С черною дрожью плывут облака.

(с) С.Е.

Месяц рогом облако бодает,
В голубой купается пыли.
В эту ночь никто не отгадает,
Отчего кричали журавли.
В эту ночь к зеленому затону
Прибегла она из тростника.
Золотые космы по хитону
Разметала белая рука.
Прибегла, в ручей взглянула прыткий,
Опустилась с болью на пенек.
И в глазах завяли маргаритки,
Как болотный гаснет огонек.
На рассвете с вьющимся туманом
Уплыла и скрылася вдали...
И кивал ей месяц за курганом,
В голубой купаяся пыли.

1916 г.

На лесные урочища,
На степные берлоги
Шли Олеговы полчища
По дремучей дороге.
И на марш этот глядючи,
В окаянном бессильи,
В голос плакали вятичи,
Что не стало России!
Ах, Россия, Рассея -
Ни конца, ни спасенья!

...И живые, и мертвые,
Все молчат, как немые,
Мы, Иваны Четвертые -
Место лобное в мыле!
Лишь босой да уродливый,
Рот беззубый разиня,
Плакал в церкви юродивый,
Что пропала Россия!
Ах, Россия, Рассея -
Все пророки босые!

Горькой горестью мечены
Наши тихие плачи -
От Петровской неметчины
До нагайки казачьей!
Птица вещая - троечка,
Тряска вечная, чертова!
Не смущаясь ни столечка,
Объявилась ты, троечка,
Чрезвычайной в Лефортово!
Ах, Россия, Рассея -
Чем набат не веселье!?

Что ни год - лихолетье,
Что ни враль, то Мессия!
Плачет тысячелетие
По России - Россия!

Выкликает проклятия...
А попробуй, спроси:
Да была ль она, братие,
Эта Русь на Руси?
Эта - с щедрыми нивами,
И в кипеньи сирени,
Где родятся счастливыми
И отходят в смиреньи.
Где как лебеди - девицы,
Где под ласковым небом
Каждый с каждым поделится
Божьим словом и хлебом...

...Листья капают с деревца
В безмятежные воды,
И звенят, как метелица,
Над землей хороводы,
А за прялкой беседы,
На крыльце полосатом,
Старики-домоседы,
Знай, дымят самосадом.

Осень в золото набрана,
Как икона в оклад... -
Значит все это наврано,
Лишь бы в рифму да в лад?!
Чтоб, как птицы на дереве,
Затихали в грозу,
Чтоб не знали, но верили
И роняли слезу,
Чтоб начальничкам кланялись,
За дареную пядь,
Чтоб грешили и каялись,
И грешили опять?..

То ли сын, то ли пасынок,
То ли вор, то ли князь -
Разомлев от побасенок,
Тычешь каждого в грязь!
Переполнена скверною
От покрышки до дна...
Но ведь где-то, наверное,
Существует - Она?!

Та - с привольными нивами,
Та - в кипеньи сирени,
Где родятся счастливыми
И отходят в смиреньи...

Птица вещая, троечка,
Буйный свист под крылом!
Птица, искорка, - точечка
В бездорожьи глухом.
Я молю тебя:
- Выдюжи!
Будь и в тленьи живой,
Что б хоть в сердце, как в Китеже,
Слышать благовест твой!...

/А.Галич/

Леонид Филатов
"Таганка-75"
(пародия на Роберта Рождественского)

Может, это прозвучит резко,
Может, это прозвучит дерзко.
Но в театры я хожу редко,
А Таганку не люблю
С детства.

Вспоминается такой казус,
Вспоминается такой случай:
Подхожу я как-то раз к кассе,
Эдак скромно, как простой
Слуцкий.

Говорю, преодолев робость, -
А народищу кругом -
Пропасть! -
Мол, поскольку это я,
Роберт,
То нельзя ли получить
Пропуск?..

А кассир у них точь-в-точь
Робот,
Смотрит так, что прямо дрожь
Сводит:

"Ну и. что с того, что ты -
Роберт?
Тут до черта вас таких
Ходит!"

Вот же, думаю себе,
Дурни! -
А в толпе уже глухой
Ропот! -
Да сейчас любой олень
В тундре
Объяснит вам, кто такой Роберт!

В мире нет еще такой
Стройки,
В мире нет еще такой
Плавки,
Чтоб я ей не посвятил
Строчки,
Чтоб я ей не уделил
Главки!

Можно Лермонтова знать
Плохо,
Можно Фета пролистать
Вкратце,
Можно вовсе не читать
Блока,
Но... всему же есть предел,
Братцы!

...Но меня, чтоб я не стал
Драться,
Проводили до дверей
Группой...
Я Таганку не люблю,
Братцы.
Нехороший там народ,
Грубый.

Огонь и лед (Fire and ice)
Роберт Фрост (Robert Frost)

Some say the world will end in fire,
Some say in ice.
From what I've tasted of desire
I hold with those who favor fire.
But if it had to perish twice,
I think I know enough of hate
To say that for destruction ice
Is also great
And would suffice.


Кто говорит, мир от огня

Погибнет, кто от льда.

А что касается меня,

Я за огонь стою всегда.

Но если дважды гибель ждет

Наш мир земной, - ну что ж,

Тогда для разрушенья лед

Хорош,

И тоже подойдет.


навеяло после химкинского митинга.

Перечитывая "Страдания молодого Вертера"

Перечитал «Страдания». Любовь и кровь. Смешно.
Смятение, метание. Мечтание одно.
Как родственника дальнего, себя не узнаю,
Перечитал «Страдания», как юность. Не свою.

В тот день, когда «Вертера» впервые прочитал,
Не о любви, о смерти я, мне помнится, мечтал.
Теперь уже не верится, что это было так,
В тот день, когда я "Вертера"... Давным давно... Чудак...

В тот день читал я «Вертера» и думал: «Вот умру…»
Но умирал я вечером, в снегу и на ветру.
Что было? Били четверо. За что? Темным темно.
Лежал читатель «Вертера» в снегу – бревным бревно.

Страдал я не по Вертеру. Не страсть, а просто страх,
В тот день, в тот вечер ветреный, в снегу, в крови, в слезах.
Теперь уже не верится, что это я – в крови,
Перечитал я «Вертера» и вспомнил о любви.

Смешно. Одни метания и вера в Идеал,
Перечитал «Страдания»… Каким я старым стал.
Перечитал «Страдания».
В слезах перечитать
Сумею ли когда-нибудь? Когда-нибудь опять…

(с)

Владимир Маяковский
НОЧЬ


Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зеленый бросали горстями дукаты,
а черным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие желтые карты.

Бульварам и площади было не странно
увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как желтые раны,
огни обручали браслетами ноги.

Толпа - пестрошерстая быстрая кошка -
плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.

Я, чувствуя платья зовущие лапы,
в глаза им улыбку протиснул; пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.

Певцам, я знаю, не годится
На гневных критиков сердиться.
Но ведь зоил, не помогая,
Лишь нагоняет маеты,
Между читателем сжигая
И бедным автором мосты...
Меня корили огорченно
(Но в огорченье — увлеченно!)
Экзотикою. Окаянство!
Зоил единство растерзал:
Вот заказал мне даль пространства,
А даль времен — не заказал!
В чудесных вымыслах поэту
Мешая странствовать по свету —
Взлетать на Анды, плыть по Темзе,—
Он позволяет мне, друзья,
Быть историчною. Зачем же
Географичною — нельзя?
Кто на «экзотику» озлобясь,
От человека спрячет глобус,
Лишь географию (от силы!)
С историей разъединит;
«Забудь,— он скажет,— Фермопилы».
Но там сражался Леонид!
Как эти требованья странны,
Куражливы, непостоянны!
Уж ты мне их представил массу!
А ведь попробуй запрети
Скакать летучему Пегасу,
Да он зачахнет взаперти!
Не грех ли, не попранье ль чести
Учить коня ходьбе на месте?
Чтоб неменяющийся воздух
Перетирал, как шестерня?
В подобной роли и меня
Вы, друг мой, видеть бы желали?
Но наши вкусы не совпали;
Мне больше нравится без шор
Глядеть на весь земной простор!
Кого «экзотикой» и надо
Шпынять — да только не Синдбада!
И как в передничке за прялкой
Сидеть не станет мореход,
То не мечтай, что этот жалкий
Насест поэзия займет!
Конечно, можно всю планету
Исколесить, катясь по свету
Как будто в бочках засмоленных!
Притом — без дырочек для глаз.
Но способ сей — для закаленных
Паломников, а не для нас,
Людей, сугубо кабинетных.
Ах! Нам для странствий кругосветных
Не требуется ничего.
Мечта наш парус надувает,
Сны — кормят, греза — укрывает...
Ах, нам достаточно бывает
Воображенья одного.
А значит, нам не разориться.
Но то-то и зоил ярится,
Тот бестоварный оборот,
С которым можно жить, не тратясь?
(Зоил и тратясь — не живет.)
Но мне теперь (из-за такого,
Как он!) Начать придется снова.
Итак: века кружат в пространстве,
Пространство кружится — в веках.
Романтик может жить без странствий,
Но без мечты о них — никак!
Ты, время видящий без связи
С пространством, — точно ось без смази,
Зоил!
В огромных странах света
Вещей, могу тебе сказать,
Такая уймища!
Уж две-то
Из них ты мог бы и связать!..

(с)НМ

Сегодня-день Матери!!! Нам с Вами в подарок... и тем, кого нет...

Стареет мама.
Ей уже не в радость
Звонки подруг и шалости внучат.
На плечи давят годы и усталость
И руки подниматься не хотят,
А ноги не идут – иссякли силы.
Глаза слезятся, голос чуть дрожит.
Я слышала – она вчера просила:
«Ты дай ещё мне, Господи, пожить»…

Болеет мама.
Ночью ей не спится -
Все сновиденья кончились давно.
Лежит и ждет: вдруг юркая синица
Под утро стукнет клювиком в окно?
Поставлю свечи – помоги мне Боже -
Добавь здоровья ей и сил моих.
Пусть станет мама хоть чуть-чуть моложе,
А мудрости нам хватит на двоих.

Сама я мать. Ни от кого не скрою –
Бываю и несносна и резка.
И знаю, что обидные, порою,
Эпитеты слетают с языка.
Конечно, не со зла, а от досады
Могу слова не нужные сказать….
Не обижайтесь, сыновья, не надо -
Простить порою легче, чем понять

И ты, родная улыбнись отважно,
Смотри – весна на подступах опять.
Живи подольше. Знаешь, нам так важно
Что рядом с нами бабушка и мать….
(автора не знаю)

УХОДЯТ МАТЕРИ

Уходят наши матери от нас,
уходят потихонечку,
на цыпочках,
а мы спокойно спим,
едой насытившись,
не замечая этот страшный час.
Уходят матери от нас не сразу,
нет —
нам это только кажется, что сразу.
Они уходят медленно и странно
шагами маленькими по ступеням лет.
Вдруг спохватившись нервно в кой-то год,
им отмечаем шумно дни рожденья,
но это запоздалое раденье
ни их,
ни наши души не спасет.
Все удаляются они,
все удаляются.
К ним тянемся,
очнувшись ото сна,
но руки вдруг о воздух ударяются —
в нем выросла стеклянная стена!
Мы опоздали.
Пробил страшный час.
Глядим мы со слезами потаенными,
как тихими суровыми колоннами
уходят наши матери от нас...


(c) Евтушенко

2Uliss13:

прекрасное стихотворение, только мне было очень грустно его читать после смерти моей бабушки(

Мелкие огорчения

Почему я не «Линкольн»?
Ни колёс, ни стёкол!
Не под силу далеко
километрить столько!
Он огромный, дорогой,
мнёт дорогу в сборки.
Сразу видно: я - другой,
не фабричной сборки.
Мне б такой гудок сюда,
в горло, - низкий, долгий,
чтоб от слова в два ряда
расступались толпы.
Мне бы шины в зимний шлях,
если скользко едется,
чтоб от шага в змеях шла
злая гололедица.
Мне бы ярких глаза два,
два зеленоватых,
чтобы капель не знавать
двух солоноватых.
Я внизу, я гужу
в никельные грани,
я тебя разбужу
утром зимним ранним.
Чтоб меня завести,
хватит лишь нажима...
Ну, нажми, ну, пусти,
я твоя машина!

[1923-1927]
Семен Кирсанов

Карусель
На коне крашеном я скачу бешено - карусель вертится.
А вокруг музыка, и, вертясь звёздами, фейерверк светится.

О, Пруды Чистые, звездопад ёлочный, Рождество в городе.
Наклонясь мордами, без конца кружатся скакуны гордые.

О, мой конь огненный, в голубых яблоках, с вороной гривою,
конь с седлом кожаным, с мундштуком кованым, с гербовой гривною,

как мне вновь хочется обхватить шею ту и нестись в дальнюю
жизнь мою быструю, жизнь мою чистую, даль мою давнюю!

Что прошло - кончилось, но ещё теплится одна мысль дерзкая:
может быть, где-нибудь всё ещё кружится карусель детская?

Да, в душе кружится, и, скрипя сёдлами, всё летят кони те...
Но к какой пропасти, о, мои серые, вы меня гоните?


(С) Cемен Кирсанов

- Именительный - это ты,
собирающая цветы,
а родительный - для тебя
трель и щелканье соловья.
Если дательный - все тебе,
счастье, названное в судьбе,
то винительный... Нет, постой,
я в грамматике не простой,
хочешь новые падежи
предложу тебе? - Предложи!
- Повстречательный есть падеж,
узнавательный есть падеж,
полюбительный, обнимательный,
целовательный есть падеж.
Но они не одни и те ж -
ожидательный и томительный,
расставательный и мучительный,
и ревнительный есть падеж.
У меня их сто тысяч есть,
а в грамматике только шесть!
[1923-1927]
Семен Кирсанов

16. ЛЮБИМОЙ...

Светлана, я хочу, чтоб ты меня любила,
В мелькании годов, за пеленою снов.
Родная, я молчу, а ты лишь загрустила...
Так пой же про любовь, смелее вновь и вновь.

Твой голос-колокольчик меня разбудит, точно,
И я, очнувшись, выйду из келии своей.
Меня он позовёт в Страну Клубники Сочной,
И встретимся мы вновь во Царствии Огней,

Огней не дискотечных, но праведных и вечных!
Любовь нас позовёт курсировать вперёд!
Судьба наша конечна, а жизнь так быстротечна.
Но есть и в бочке дёгтя и сладкий-сладкий мёд!

Я локон твой златистый - сегодня он пушистый -
Губами обниму, завидуя ему,
Что он такой-вот чистый, такой сейчас душистый.
И, ближе он к сердечку и к телу твоему...

Но ждёт меня автобус, регламент нам известен,
И я уже привык к бегам в ночи, в годах.
А дома зреет опус, конец не интересен.
Без трепетной любви всё обратится в прах.

К.А. Константинов.

12 октября 2000 года.

Город. Зимнее небо.
Тьма. Пролеты ворот.
У бориса и глеба
Свет, и служба идет.

Лбы молящихся, ризы
И старух шушуны
Свечек пламенем снизу
Слабо озарены.

А на улице вьюга
Все смешала в одно,
И пробиться друг к другу
Никому не дано.

В завываньи бурана
Потонули: тюрьма,
Экскаваторы, краны,
Новостройки, дома,

Клочья репертуара
На афишном столбе
И деревья бульвара
В серебристой резьбе.

И великой эпохи
След на каждом шагу
B толчее, в суматохе,
В метках шин на снегу,

B ломке взглядов, симптомах
Вековых перемен,
B наших добрых знакомых,
В тучах мачт и антенн,

На фасадах, в костюмах,
В простоте без прикрас,
B разговорах и думах,
Умиляющих нас.

И в значеньи двояком
Жизни, бедной на взгляд,
Но великой под знаком
Понесенных утрат.
....
....


Цветы ночные утром спят,
Не прошибает их поливка,
Хоть выкати на них ушат.
В ушах у них два-три обрывка
Того, что тридцать раз подряд
Пел телефонный аппарат.
Так спят цветы садовых гряд
В плену своих ночных фантазий.
Они не помнят безобразья,
Творившегося час назад.

Состав земли не знает грязи.
Все очищает аромат,
Который льет без всякой связи
Десяток роз в стеклянной вазе.
Прошло ночное торжество.
Забыты шутки и проделки.
На кухне вымыты тарелки.
Никто не помнит ничего.

Пастернак
Вакханалия

Já jsem muzikant

Já jsem muzikant a přicházím k vám z české země
my jsme muzikanti, přicházíme k vám
Já umím hráti. My umíme taky.

A to na housle. Jak se na ně hraje?
Fidli fidli, staré vidli,
fidli fidli housličky

A to na basu. Jak se na ni hraje?
Stála basa u primasa, za kamnama stála,
jak primaska zatopila, basa sama hrála.

A to na trumpetu. Jak se na ni hraje?
Já rád játra, ty rád játra,
on rád játra trumpeta.

A to na bubínek. Jak se na něj hraje?
Bumtarata, bumtarata,
bumtarata, bubínek.

а это одна из моих любимейших песен:

Anděl (Karel Kryl)

1. Z rozmlácenýho kostela
v krabici s kusem mýdla
přinesl sem si anděla
Polámali mu křídla

Díval se na mne oddaně
já měl jsem trochu trému
tak vtiskl jsem mu do dlaně
lahvičku od parfému

Refrain: A proto prosím věř mi
chtěl jsem ho žádat
aby mi mezi dveřmi
pomol hádat
co mě čeká
a nemine
co mě čeká
a nemine

2. Pak hlídali sme oblohu
pozorujíce ptáky
debatujíce o Bohu
a hraní na vojáky


Do tváře jsem mu neviděl
pokoušel se ji schovat
To asi ptákum závidel
že mohou poletovat


Refrain: A proto prosím věř mi ...

3. Když novinky mi sděloval
u okna do ložnice
já křídla jsem mu ukoval
z mosazný nábojnice


A tak jsem pozbyl anděla
on oknem odletěl mi
však přítel prí mi udělá
novýho z mojí helmy


Refrain: A proto prosím věř mi ...