На выставке Джона Леннона в Париже корреспондент Le Monde побеседовал с ее организатором – вдовой основателя легендарной рок-группы Йоко Оно.
72-летняя Йоко Оно – стройная, по-восточному элегантная женщина – была женой и музой Джона Леннона. И – к счастью или несчастью – его партнером в творчестве. Когда ей задают вопросы о муже, в ответе она неизменно говорит "мы".
- Когда вы встретились с Джоном Ленноном, вы интересовались музыкой "Битлз"?
- Вовсе нет. По поводу этой музыки у меня не было никаких мыслей. Я не знала вокальной поп-музыки, я интересовалась только джазом и классикой.
- А Джон до встречи с вами интересовался музыкальным авангардом?
- Он знал имена Стокхаузена и Джона Кейджа. Ему было любопытно все, что касалось музыки. Но я не думаю, чтобы он слышал обо мне. Шучу!
- Что привлекало его в японской культуре?
- Мы часто ездили в Японию, которую он открыл для себя раньше, чем я, во время гастролей "Битлз". Когда мы встретились, он пригласил меня в свой дом в Кенвуде и показал японскую каллиграфию. Ему нравилась ее нежность, ее волнистые линии. Джон учился в художественном колледже, а тогда большинство художников во всем мире интересовались японским искусством, использовали его технику. Я думаю, его уже тогда привлекала Япония, а также Индия и вообще Азия.
- На выставке не отражены симпатии Леннона к ИРА (Ирландской республиканской армии. – Прим. ред.), которые ощущаются в песне Luck of the Irish.
- Даже не знаю, почему это так. У нас в жизни было столько всего! Может быть, в этом не было необходимости.
- Джон был также ультралевым активистом, близким к Эбби Хофману. Американские левые использовали его имя в своей борьбе?
- Конечно. Джон был очень общительным человеком и самым доступным среди музыкантов "Битлз". Но мы с ним были пацифистами, а американское движение политического андеграунда этих идей не разделяло. Его представители думали, что должны в какой-то степени использовать насилие, чтобы достичь своих целей. Мы были к этому не готовы.
- Одно время писали, что Леннон симпатизировал троцкистам...
- Мы не были ни троцкистами, ни марксистами. Но многие в США говорили, что мы коммунисты.
- После распада "Битлз" два диска Джона – Plastic Ono Band и Imagine – имели огромный успех. Вы считаете, что остальное его творчество недооценивается?
- Mind Games не имел успеха. Sometime in New York City провалился. Но, когда я была в России, я заметила, что там этот диск стал культовым. Почему бы нет? Этот диск критиковал американскую политику.
- Вас обижает, что любители рока никогда не воспринимали всерьез вашу работу как композитора?
- Это вполне понятно. Меня интересовало в первую очередь творчество, а не то, как оно воспринимается. Я боялась только одного: потерять вдохновение. Мне повезло, что этого не случилось.
- Поклонники "Битлз" очень жестоко относились к вам. Как Джон на это реагировал?
- Он был в ярости. Я думаю, он ожидал другой реакции от своих поклонников, но я ни на что не надеялась, потому что их не знала. Это было ужасно, но с этим ничего нельзя было сделать.
- Почему фильмы о "Битлз" были исключены из программы экспозиции?
- Многие думают, что я не люблю "Битлз". Но это неправда. Я очень горжусь тем, что Джон сделал вместе с "Битлз". В конце концов, это он их создал. Но я не хочу использовать продукцию "Битлз", чтобы поддерживать память о нем. Это очень сложная ситуация. На что-то я получила разрешение, на что-то – нет.
- Какие планы были у Джона перед гибелью?
- Одно время он хотел сочинять рэгги. Но когда мы записали Double Fantasy и когда, сидя в последний раз ночью в студии, мы работали над диском Walking on Thin Ice, он сказал, что в будущем мы пойдем в этом направлении. Мы собирались отправиться в международное турне с Plastic Ono Band – группой, которую Леннон создал после "Битлз". Я не думаю, что поездка имела бы успех: ведь это были только я и Джон. Он мне сказал: "Ты должна сделать что-нибудь свое". Думаете, это восприняли бы легко?
