The Rolling Stones Family: Brian Jones' Lonely Hearts Club

2Flaming Rain:

>Про гуру из Бобруйска давай!

Эй, ну ты там, на седьмом ряду, с портвейном!
Ну че ты хлещешь из горла? Щас дам стакан.
Вернешь с глоточком, но вообще-то ты бы лучше бы послушал,
Что тебе говорят, пока не шибко пьян.

Да, гуру из Бобруйска тут явно побывал!

2Rollover:

Ну, вопчемто не секрет переосмысление, и даже "гвоздодер" Майком чужих фишек.
Переложение выходило удачным и нескучным, что до сих пор приятно.

2Flaming Rain:

>2Rollover:
>Ну, вопчемто не секрет переосмысление, и даже
>"гвоздодер" Майком чужих фишек.
>Переложение выходило удачным и нескучным, что
>до сих пор приятно.

Так я туда же и клоню - мало сделать грамотный перевод, а если это перевод рифмованный, а если перевод начинает жить своей собственной, независимой жизнью от оригинала, а ещё если от этого всем кайф...)))Класс(как говорит Одри)))!

Тогда напрашивается связка Let it Bleed - Eсли хочешь.

2Flaming Rain:

>Тогда напрашивается связка Let it Bleed - Eсли хочешь.

Безусловно. Предлагаю продолжить следующей связкой: «Я Люблю Буги-Вуги» - «I Love to Boogie»)))...Кстати, Ваше здоровье!)))

Эт хорошо))
Сейчас с последним альбомом Осборна красное пью)

...Бременские музыканты разошлись не на шутку)))...

Брайан Джонс, одетый, по описанию одного газетного заголовка в стиле "Это нравилось вашей бабушке". Он запечатлен около своего Меллотрона, готовый сделать наложение демонической инструментальной партии в песне "Мы любим вас".

Варианты биографии.

Брайан Джонс
___________________________________________________________________

Брайан Джонс, (Льюис Брайан Хопкин Джонс) (28 февраля 1942 – 3 июля 1969) основатель, гитарист,мультиинструменталист и бэк-вокалист в знаменитой британской рок-группе The Rolling Stones.
Брайан Джонс стал знаменитым благодаря своему музыкальному таланту направлять мелодию в необычном направлении, яркому образу мода и пристрастию к наркотикам. Его смерть в 27 лет сделала его одним из первых музыкантов, составивших печально известный «Клуб 27».
Ранние годы
Джонс родился в городе Челтэнхэм, графство Глостершир в годы Второй мировой войны, и на протяжении всей жизни страдал астмой. Его родители, Льюис Блон и Луиза Беатрис Джонс, были выходцами из Уэльса и принадлежали к горожанам среднего класса. В семье помимо Брайана было две дочери: Памела (3 октября 1943 — 14 октября 1945), которая умерла от лейкемии и Барбара, родившаяся в 1946 году.
Родители Джонса были глубоко увлечены музыкой, и это оказало большое влияние на юного Брайана. Работая инженером, отец Джонса умел играть на фортепиано и органе, а также пел в местном церковном хоре. Его жена была учителем музыки и с ранних лет начала учить сына игре на фортепиано. Позже он взял в руки кларнет, и в 14 лет играл партию первого кларнета в школьном оркестре.
В 1957 Джонс впервые услышал записи джазового музыканта Чарли Паркера, это пробудило его интерес к джазу и он убедил родителей купить ему саксофон. Брайан учился играть на множестве инструментов, он их успешно осваивал, но рано или поздно ему это надоедало, и он искал что-то новое. Два года спустя, на семнадцатый день рождения, родители подарили ему его первую гитару.
В школе Брайан Джонс был известен как прилежный ученик и получал высокие отметки во всех школах, где ему предстояло учиться. Кроме того, будущий музыкант увлекался бадминтоном и прыжками в воду, но не добился большого успеха в спорте. Позже он обнаружил то что обучение в школах строится на муштре и формальностях, и воспротивился этому: избегал носить школьную форму, отказался надеть академическую шапочку и своим поведением выводил из себя учителей. Все это сделало Брайана популярным среди учащихся, и заставило недоброжелателей из школьного руководства искать поводы для обуздания нерадивого ученика.
Дик Хэттрэл, школьный приятель Джонса, сказал о гитаристе:
Он был прирождённым бунтарём, но во время экзаменов он блистал
В 1957 году Джонс успешно сдал экзамены.
Такой образ жизни подошел к концу весной 1959, когда от семнадцатилетнего Джонса забеременела его шестнадцатилетняя подружка Валери, позже вышедшая замуж за одного из друзей музыканта, Грэхэма Райда, которая описывает годы, сформировавшие музыкальные пристрастия будущей рок-звезды. Девушка была на четыре месяца моложе Джонса, уговаривавшего ее сделать аборт. Однако вместо этого она прервала с ним все контакты, и родила сына, названного Саймоном, усыновленного позже бездетной семьей. Брайан с позором был выгнан из школы и дома, и летом того же года отправился в путешествие по Северной Европе, в том числе странам Скандинавии. Позже он вспоминал о том, как беззаботно проводил это время, ни к чему не привязываясь и зарабатывая деньги на улице игрой на гитаре. Сам Саймон никогда не видел своего настоящего отца.
Рассказы друзей Джонса об его впечатлениях о поездке противоречивы и не дают возможности достоверно описать его путешествие. Некоторые друзья и знакомые говорят о том что Джонс жил за пределами Британии у родственников. Кроме того, сам музыкант говорил о том, что после того как он покинул страну, он жил без денег, друзей, дома и семьи.
После возвращения музыкальные вкусы Джонса изменились. Воспитанный на классической музыке, музыкант проявлял интерес к блюзу (в особенности к таким исполнителям как Мадди Уотерс и Роберт Джонсон), однако позже он увлекся кантри, джазом и рок-н-роллом. Он продолжил жить беспечной жизнью, начав играть в местных блюзовых и джазовых клубах, и тратя все заработанные на случайных работах деньги на новые инструменты. Со временем на работе он начал таскать небольшие суммы на сигареты, что неоднократно служило причиной для увольнения.
Несмотря на горький опыт прошлых лет Джонс не пытался изменить свою жизнь. Его второй незаконнорожденный ребенок, названный Джулиан Марк Эндрюс от Пэт Эндрюс родился в октябре 1961 года. В день рождения сына Джонс продал свою коллекцию пластинок, и на вырученные деньги купил цветы для Пэт и одежду новорожденному. Еще некоторое время спустя они жили вместе.

Создание The Rolling Stones
В конечном итоге Джонс окончательно покинул родной город и отправился в Лондон, где познакомился с такими музыкантами как Алексис Корнер, будущим солистом Manfred Mann Полом Джонсом , будущим басистом команды Cream Джеком Брюсом и прочими представителями небольшой лондонской тусовки Ритм-энд-блюз, которую впоследствии и возглавили The Rolling Stones. Он становился профессиональным блюзменом, некоторое время шутя именовал себя "Elmo Lewis", а Билл Уайман утверждал то что Джонс был первым британским слайд-гитаристом.
Весной 1962 года Джонс пригласил Йена Стюарта и вокалиста Мика Джаггера в свою группу. Последний впервые услышал игру Джонса будучи со своим другом детства Китом Ричардсом в клубе “The Ealing Club”, где Джонс выступал с командой Алексиса Корнера и вокалистом Полом Джонсом .По своей инициативе Джаггер брал Ричардса на репетиции, в результате чего Кит вошел в состав команды. Джонс и Стюарт приняли увлеченность Ричардса песнями Чака Берри, которые он хотел совместить с манерой игры далеких от блюзовых традиций Джоффа Брэдфорда и Брайана Найта ,причем последний не переносил Берри. По словам Ричардса, именно Джонсу пришло в голову название "The Rollin' Stones" , по названию одной из песен Мадди Уотерса .
Первое выступление новой команды состоялось 12 Июля 1962 года в лондонском клубе “Marquee” в следующем составе: Джаггер, Ричардс, Джонс, Стюарт, в качестве бас-гитариста выступил Дик Тэйлор и ударник Тони Чэпмэн .
На протяжении 1962 – 1963 годов Джонс, Джаггер и Ричардс провели большую часть времени в доме (позже Ричардс отзывался о нем как «красивенькая свалка») в пригороде Лондона Челси по адресу 102 Edith Grove вместе с будущим фотографом James Phelge. Большую часть времени Джонс и Ричардс проводили за игрой на гитарах и слушая блюзовые записи (в основном Джимми Рида , Мадди Уотерса и Howlin' Wolf), а кроме того Джонс давал уроки игры на губной гармошке для Джаггера.
Четверка музыкантов продолжала искать постоянных басиста и ударника, и после нескольких прослушиваний они пригласили на бас Билла Уаймана (в основном потому что у него были два больших усилителя VOX AC30 и сигареты). Отыграв на ударных с Миком Эйвори ,Тони Чэпмэном и Carlo Little, музыканты остановили свой выбор на увлеченном джазом Чарли Уоттсе ,известного среди лондонской тусовки как один из лучших ударников, и сотрудничавшего с группой Алексиса Корнера Blues, Inc..
Уоттс позже описывал это время: "Брайан был чрезвычайно увлечен музыкой в начале. Кит и я смотрели на него как на придурка: для него это было как миссия – выйти на сцену клуба за половину гонорара чтобы быть объявленным как блюз-бэнд".
Группа играла концерты в небольших блюзовых и джазовых клубах в предместьях Лондона, постепенно обретая поклонников, что не могло понравится традиционным джазовым музыкантам, опасавшихся растущей популярности The Rolling Stones. В то время как Джаггер был только солистом, Джонс был реальным лидером группы: он организовывал промоушн, устраивал концерты и договаривался с хозяевами помещений, а кроме того пел и играл на нескольких музыкальных инструментах (ритм-гитара, слайд-гитара, гармоника).
В течение выступлений этого периода (в особенности в клубе Crawdaddy в Ричмонде) Джонс показал себя более более раскованным и привлекательным исполнителем чем Мик Джаггер. На первых порах Джаггер просто исполнял песни стоя, в основном по необходимости в связи с теснотой помещений.
Будучи менеджером группы, Джонс брал из полученного дохода на пять фунтов больше, чем остальные участники, что всегда вызывало недовольство остальных музыкантов .
Слава и успех
Слава The Rolling Stones росла, и в апреле 1963 года на них обратил внимание Эндрю Олдхэм ,который позже встретился с ними и Эриком Истманом ,работавшим со-менеджером. Олдхэм, немного поработавший публицистом Beatles, был поклонником романа Энтони Берджесса «Заводной апельсин» и фильма «Expresso Bongo», описывающих образы безбашенных и временами жестоких банд. Вдохновленный этими произведениями, он попытался создать блюзовую, грубоватую альтернативу более доброжелательным Beatles. Именно ему приписывается авторство фразы «Вы бы позволили своей дочери выйти замуж за музыканта из The Rolling Stones?».
Участник коллектива клавишник Йен Стюарт был выведен из состава по двум причинам: Олдхэм видел противоречии между имиджем группы и образом Стюарта, представлявшим из себя что-то вроде здорового шотландца, к тому же новый менеджер посчитал то что такое количество музыкантов не позволит группе стать приметным. Тем не менее Йен Стюарт оставался в команде в качестве дорожного менеджера и основного клавишника вплоть до своей смерти в 1985 году.
Приход Олдхэма также ознаменовал начало постепенного отчуждения Брайана от группы и снижения его значимости, вызванной усилиями Олдхэма перенести лидерство с Джонса на Джаггера и Ричардса.
На протяжении этого времени авторство многих композиции в репертуаре группы приписывалось Nanker Phelge — что означало то что она является плодом совместных усилий Джаггера-Джонса-Ричардса-Уоттса-Уаймана.

Олдхэм, как и музыканты, понимал финансовую выгоду написания собственных песен (как этот делали Джон Леннон и Пол Маккартни, к тому же было ясно то что кавер-версии чужих песен не позволят группе находиться долго в центре внимания. Кроме того, на концертах Олдхэм пытался сфокусировать внимание публики на натуре Джаггера. Джонс видел как меняется политика группы: из репертуара уходили поддерживаемые им блюзовые каверы, уступая совместным творениям Джаггера-Ричардса. Тем самым контроль Олдхэма стал менять роли музыкантов.
23 Июля 1964 года Джонс стал отцом в третий раз, и опять вне брака: матерью стала его очередная подружка Линда Лоуренс . Джонс назвал сына Джулиан Брайан Лоуренс . По словам Джонса, он называл обоих сыновей Джулианами в честь джазового саксофониста Джулиана Эддерли.
На протяжении всей своей карьеры Брайан Джонс, основываясь на своем умении игры на фортепиано и кларнете, показывал выдающиеся музыкальные способности, легко играя на множестве других инструментов. Когда позже у The Rolling Stones появилась финансовая возможность записываться на профессиональных, хорошо оборудованных студиях грамзаписи (таких как Olympic Studio, RCA и Sunset Sound Recorders в Лос-Анджелесе), музыкант, находясь под влиянием альбома 1965 года “Pet Sounds” группы The Beach Boys и экспериментами The Beatles в области индийской музыки (в основном игрой Джорджа Харрисона на ситаре и тамбурине), попытался внести в музыку новые духовые и струнные инструменты, играя с более повышенным темпом.
В группе Брайан Джонс играл на струнных (гитара, ситар), клавишных (орган, меллотрон), духовых (флейта, губная гармоника) и некоторых других инструментах.
Брайан Джонс и Кит Ричардс смогли достичь особой манеры игры, «гитарного переплетения», что впоследствии стало фирменным звуком The Rolling Stones. Он заключается в том что оба гитариста одновременно играли или ритм-партии, или соло, не делая различия между этими двумя стилями игры. Этот стиль игры также известен как «чикагский», и его можно услышать на альбомах Джимми Рида, Мадди Уоттерса и Howlin’ Wolf.
Кит Ричардс вспоминал впоследствии о том что их с Джонсом «гитарное переплетение», возникло в результате прослушивания альбомов Джимми Рида:

Мы слушали записи и пытались воспроизвести их, пытаясь заставить звучать две гитары как будто бы их четыре или пять.
Брайан Джонс и Кит Ричардс взяли лучшее из прослушанных ими альбомов чикагского блюза пятидесятых и развили его. Лучшие примеры можно услышать на первом альбоме команды The Rolling Stones и альбоме 1965 года Out of Our Heads. Мультиинструментальный музыкальный талант Брайана Джонса раскрылся начиная с альбома 1966 года Aftermath, и проявился на последовавших Between the Buttons и Their Satanic Majesties Request. На альбомах 1968 года Beggars Banquet и 1969-го Let it Bleed партий Джонса значительно меньше, и Кит Ричардс демонстрирует навыки «гитарного переплетения» соло либо с приглашенными музыкантами Ри Кудером и Дэйвом Мэсоном
В ноябре 1968 года Брайан Джонс приобрел ферму Котчфорд в Восточном Сассексе, в которой раньше жил создатель Винни-Пуха Алан Милн.
Разрыв с the Rolling Stones
Тяжесть гастрольных туров, деньги, слава, отчуждение в группе – все это тяжело давило на Брайана Джонса и в итоге привело к тому что он стал больше обращаться к наркотикам и алкоголю в поисках облегчения. Известно его пристрастие к ЛСД, кокаину, марихуане и частым запоям.
Такие способы снятия напряжения не могли сказаться положительно на здоровье Брайана Джонса. Несколько раз по различным причинам он оказывался в больницах, в то время как вся группа где-то отдыхала, и это лишний раз вызывало у него приступы паранойи и ощущение покинутости.
Впервые Джонс был арестован по подозрению в злоупотреблении наркотиками 10 мая 1967 года, вскоре после инцидента в поместье Redlands в Сассексе, принадлежащем Киту Ричардсу. При обыске у него были найдены марихуана, кокаин и метамфетамин. Он признался в курении марихуаны, но категорически отрицал употребление тяжелых наркотиков. Как и при аресте других музыкантов группы, возле здания суда во время слушания собрались толпы протестующих, требующих освобождения Джонса. В конечном итоге он был освобожден, оштрафован и взят на учет полиции.
В июне 1967 года Брайан Джонс вместе с очередной подружкой Нико посетил музыкальный фестиваль в Монтерее . Там он встретился с такими музыкантами как Фрэнк Заппа и Дэннис Хоппер, а также вывел на сцену Jimi Hendrix Experience – коллектив, в то время практически неизвестный в Америке. Один из обзоров того мероприятия даже назвал Джонса «неофициальным королем фестиваля».

Неприятие Джаггера и Ричардса по отношению к Джонсу, который все больше предпочитал отдыхать отдельно от группы, росло. Несмотря на кажущуюся открытость и дружелюбие музыканта другие участники группы – в то числе Билл Уайман– отмечали то что наедине Джонс проявлял всю сложность своего характера. Нередко, соглашаясь с чем-то, он мог впоследствии поменять свою точку зрения, чем выводил из себя многих.
В своей книге Stone Alone Уайман писал:
Было два Брайана… один был сосредоточенным на себе, застенчивым, чувствительным, рассудительным человеком… другой был прихорашивающимся франтом, артистичным, общительным, требующим постоянного признания… он сделал общение с собой невыносимым и заставил избегать себя.
Разногласия между Джаггером-Ричардсом и Джонсоном росли, и пристрастие последнего к наркотикам и алкоголю не способствовали улучшению отношений. Его вклад в музыку группы становился все менее весомым, и Джонс задумался о создании отдельного проекта. Кит Ричардс стал играть больше сольных партий, а если Джонсу и наскучивал какой-нибудь инструмент, он всегда находил что-нибудь новое, экзотическое, но тем не менее стал все чаще пропускать сессии. Уход Джонса из группы начался в 1967 году и стал неизбежен в мае 1968, когда Джонс записал свои последние партии для группы. Кадры с музыкантом в промоленте 1968 года "We Love You" показывают его настолько уставшим, что зачастую Джонсу было тяжело держать глаза открытыми. Это похоже на воздействие «Мандракса» , популярного в то время наркотика. Как бы там ни было, Джонс постепенно прекратил отношения с многими музыкантами и за пределами тусовки The Rolling Stones: Джимом Моррисоном, Бобом Диланом, Джоном Ленноном, Джимми Хендриксом, Джорджем Харрисоном и Стивом Марриоттом.
Жизнь наносила новые удары: в марте 1967 года подружка Джонса, Анита Палленберг, пока Джонс проходил очередное лечение, оставила его и ушла к Киту Ричардсу, еще более осложнив отношения между музыкантами. Позже она заявила то что Джонс был "просто больной" .Впоследствии Кит Ричардс упомянул об этом происшествии:
Это был последний гвоздь в гроб наших с Брайаном отношений. Он не простил меня, и я не виню его, просто, черт побери, всякое бывает.
Последние сессии Джонса с группой происходили весной и летом 1968 года, когда The Rolling Stones записывали свои классические "Jumpin' Jack Flash" и альбом Beggars Banquet. Джонса можно увидеть в фильме Жана-Люка Годара One Plus One: там он играет на гитаре, болтает, курит с Ричардсом – но не принимает основного участия в процессе записи. Фильм рассказывает о записи песни "Sympathy for the Devil", и несмотря на то что Джонс показан играющим на акустической гитаре, его партия не вошла в финальную версию.
В это время стало очевидно то что пути группы и Брайана Джонса разошлись. Несмотря на то что он сохранил свой мультиинструментальный музыкальный талант, на альбоме он играет всего в половине песен: акустическая слайд-гитара в "No Expectations", губная гармошка в "Dear Doctor" и "Prodigal Son", тамбурин в "Street Fighting Man", и меллотрон в "Stray Cat Blues".
Последнее появление Джонса в составе The Rolling Stones произошло в декабре 1968 года, в шоу The Rolling Stones Rock and Roll Circus. Мероприятие – полуконцерт, полуцирк – было организовано для сьемок нового фильма про музыкантов, но картина была выпущена лишь 25 лет спустя, так как Мик Джаггер был недоволен выступлением собственной группы на фоне остальных принимавших участие исполнителей: Jethro Tull, The Who, и Taj Mahal. В фильме Джонс показан равнодушным к происходящему, и по всей видимости, под воздействием наркотиков или алкоголя. Во время вступительной игры пианиста Julius Katchen его речь запутана и плохо слышна, выступление с группой показало, насколько далеко он отошел от нее. Дополнительные материалы на DVD доказывают, что все присутствовавшие на концерте понимали о том что это последний концерт музыканта совместно с группой The Rolling Stones, а Пит Тоунсхенд из The Who открыто говорит о том что по его мнению это вообще последнее музыкальное выступление Брайана Джонса.
Гибель
Джонс был вторично арестован 21 мая 1968 года, на этот раз ему было предъявлено обвинение в хранении марихуаны. Джонс заявил то что наркотик принадлежал предыдущим хозяевам дома, в котором его обнаружили. Тем не менее, учитывая испытательный срок после первого суда, музыкант столкнулся с реальной угрозой длительного тюремного заключения. Билл Уайман позже комментировал это так: "Арест был хорошо спланирован. Брайан и группа были выбраны целями в попытке властей оттолкнуть людей от употребления наркотиков". Присяжные сочли Джонса виновным, но судья был настроен благосклонно к музыканту. Вместо наказания и порицания судья сказал: "Ради всего святого, не возвращайся к этому, иначе это может стать реальной проблемой". Доводы обвинения были слабы и основывались только на показаниях полицейских, которые позже были уличены в коррупции (некоторые их них принимали также участие в делах против участников The Beatles Джона Леннона и Джорджа Харрисона)

Проблемы Брайана с правосудием, его отчуждение от коллектива, злоупотребление алкоголем и наркотиками, периодичность творчества и перемены настроения в скором времени стали отягощать группу. The Rolling Stones планировали на 1969 год первый за три года тур по Соединенным Штатам, но второй арест Брайана сделал проблематичным его выезд в эту страну.
Кроме того стоит помнить то что музыка The Rolling Stones была основана на игре двух гитар, вторящих другу другу. Страсть Джонса к экзотическим музыкальным инструментам служила лишь дополнением к игре Кита Ричардса. Тем не менее, Джонс редко появлялся на студии, а если и приходил то не оставлял после себя достойного музыкального материала, или его гитару просто отключали, оставляя гитарные партии только за Ричардсом. Согласно словам Гари Хермана (Gary Herman), Джонс был "практически неспособен к музицированию; когда он попробовал сыграть на губной гармошке, то не смог правильно устроить её во рту ".
Такое отношение Джонса к работе впервые проявилось при создании Beggar's Banquet, а ко времени работы над Let It Bleed оно стало постоянным. Во время записи "You Can't Always Get What You Want", Джонс робко поинтересовался у воодушевленного процессом Джаггера: «Что я могу сыграть?», на что Мик ответил «Я не знаю, Брайан, что ты можешь сыграть?». С этого момента Джонс стал редко появляться в студии. В мае он еще работал над партией губной гармошки в песне "You Got the Silver". Также Джонс отмечен как перкуссионист при записи "Midnight Rambler", но его инструмент плохо слышно в вышедшей версии альбома. Мик Джаггер поставил в известность Джонса о том что он будет автоматически исключен из группы в случае если его не задействуют в фотосессии к выпуску компиляции Through The Past, Darkly (Big Hits Vol. 2). Несмотря на измученный и больной вид, музыкант тем не менее принял участие в съемке.
The Rolling Stones решили то что следующий за альбомом Let it Bleed (его выпуск был запланирован на июль 1969 года) релиз они объявят во время своего североамериканского тура, который должен был начаться в ноябре. Однако руководство группы получило официальный отказ в выдаче разрешения на въезд для Брайана Джонса. Вместе с дорожным менеджером и клавишником группы Йеном Стюартом the Rolling Stones приняли решение то что лучшим выходом будет найти нового гитариста. 8 Июня 1969 года Мик Джаггер, Кит Ричардс и Чарли Уоттс навестили Брайана Джонса и поставили его в известность о том то что группа, которую он создал, продолжит работать без него.
Широкой публике это все подавалось как внезапный уход Джонса из группы. При этом говорили, что если бы уход заранее обсуждался, то за Джонсом оставалось право выбора за объявлением о расторжении. 9 июня Джонс анонсировал свой уход из группы, и помимо прочего заявил: Я не могу больше видеть остальных после всех дисков, что мы записали.
По иронии, впоследствии The Rolling Stones вернулись к своему блюзовому звучанию, к которому всегда тяготел Джонс. Он был заменен на двадцатилетнего гитариста Мика Тэйлора из John Mayall's Bluesbreakers, который незамедлительно включился в репетиции.
В это время Джонс в основном жил в своем поместье в Котчфорде, строя планы по созданию новой команды. На следующей неделе он встретился в студии Olympic с бывшими товарищами по группе, присутствовавший Билл Уайман отметил то что Брайан был "вдохновлен собственными планами".Кроме того Джонс встречался с Йеном Стюартом, Алексисом Корнером и продюсерами Митчем Митчеллом и Джимми Миллером .В разговоре с Корнером музыкант шутливо предположил возможность своего присоединения к группе Алексиса New Church, но тот уговорил Брайана на создание собственной группы. Разговор с Миллером не был продуктивным, и они договорились встретиться еще раз позже, в начале июля.
К тому времени музыкант очень сильно изменился как внешне, так и внутренне. На его последних фотографиях, сделанных вскоре после разрыва с группой 23 июня 1969 года школьной подружкой Хэлэн Спитэлл , Брайан выглядит оплывшим, с запавшими глазами. Однако люди, которые навещали его, были удивлены состоянием Джонса, в частности Алексис Корнер отметил то что Брайан был "счастлив как никогда" .

Около полуночи 3 июля 1969 года Брайан Джонс был обнаружен на дне бассейна в своем поместье в Хартфилде. Он зашел в воду на несколько минут, и его подружка Анна Уолин , присутствовавшая в доме при происшествии, убеждена в том что Джонс был жив когда они достали его из воды, утверждая что у музыканта прощупывался пульс. Как бы там ни было, прибывшие врачи констатировали смерть. В выводе экспертизы значится «смерть по неосторожности», а также отмечается то что сердце и печень погибшего были деформированы в результате злоупотребления алкоголем и наркотиками. Возникшая версия самоубийства, что легко предположить учитывая состояние музыканта в последние дни, была косвенным обвинением против Джаггера и Ричардса, несомненно внесших свой вклад в ухудшение здоровья Джонса.
Так или иначе, Анна Уолин в 1999 году заявила то что музыкант был убит строителем, который вместе с компаньоном помогал им реставрировать поместье, Фрэнком Торогудом , в чем последний якобы сознался перед смертью водителю the Rolling Stones Тому Кейлоку , но других свидетельств в доказательство этой версии не существует. В своей книге "Убийство Брайана Джонса" она ссылается на подозрительное, радостное поведение Фрэнка Торогуда во время инцидента в бассейне (кроме того он был последний кто видел Джонса живым). Правда, она оговаривается то что не помнит всех подробностей тех событий. Было несколько людей, которые также заявили об убийстве журналистам, но все они были под псевдонимами и не один из них не согласился дать показания в полиции.
После смерти музыканта из его дома пропали многие вещи, в том числе музыкальные инструменты и предметы роскоши, в основном благодаря Тогороду, водителю Тому Кейлоку и некоторым другим, находившимся в доверии лицам. Ходили слухи о том то также были похищены какие-то демо, которые Брайан Джонс готовил для своего будущего проекта, однако никаких записей с тех пор не обнародовалось. Некоторые похищенные предметы спустя некоторое время оказались в коллекциях: например часы с дарственной надписью, подаренные Джонсу Алексисом Корнером, были выставлены на аукционе Christie's в Нью-Йорке всего пять лет спустя.
На смерть музыканта откликнулись многие музыканты: Пит Таунсенд опубликовал в The Times поэму "A Normal Day For Brian, A Man Who Died Every Day", Джимми Хендрикс во время выступления на американском телевидении посвятил ему песню, Джим Моррисон из The Doors опубликовал Ode To L.A. While Thinking Of Brian Jones, Deceased.
Отвечая на вопрос журналистов о Брайане Джордж Харрисон однажды сказал:
"Он очень понравился мне когда мы познакомились. Он был хорошим парнем. Я хорошо его знал и чувствовал его близким человеком; вы знаете, как это бывает с некоторыми – вы чувствуете их, чувствуете душевную близость. Он родился 28 февраля 1942 года, я родился 25 февраля 1943 года, он был в группе Миком и Китом, я – в группе с Джоном и Полом, между нами сложилось своеобразное понимание. Наши положения были похожими, и я часто встречался с Брайаном когда у него были трудные времена. У него было все в порядке за исключением любви, которую он не смог преодолеть. Он был добрым, искренним и чутким, и мы должны это помнить".

Вечер добрый или Доброе утро - кому как нравится!)))

Уже выкладывал текст этой песни Майка))) - но это такой кайф: настроение, драйв (хотя запись "посмертная"), "свой", близкий мне сюжет...

Я Продолжаю Забывать

Спасибо вам за то что вы пришли на нас посмотреть,
Но к сожаленью я забыл о чем я собирался петь.
Я забываю. Я продолжаю забывать.
И когда я забуду все, тогда я начну вспоминать.

Я забываю говорить, я забываю промолчать,
Я забываю сделать то, что я успел пообещать,
Я забываю. Я продолжаю забывать.
И когда я забуду все, тогда я начну вспоминать.

Я забываю тексты песен, чужие и свои,
Я забыл свои права, причем наверное в ГАИ.
Я забываю. Я продолжаю забывать.
И когда я забуду все, тогда я начну вспоминать.

Я забываю о свиданьях, забываю о делах,
Недавно я забыл о том, что я по уши в долгах,
Я забываю. Я продолжаю забывать.
И когда я забуду все, тогда я начну вспоминать.

Я слышал, эта болезнь называется склероз.
Но я еще не так уж стар, я до склероза не дорос.
Но я продолжаю забывать,
И когда я забуду все, тогда я начну вспоминать.

Я забываю есть, я забываю пить,
Наступит день и я забуду, что я должен жить,
Я забываю. Я продолжаю забывать.
И когда я забуду все, тогда я начну вспоминать.

Автор: Валерий Кирилов

Из истории группы ЗООПАРК. Часть 1. САМОЛЕТЫ ИГРУШЕЧНЫЕ И НАСТОЯЩИЕ

Глава 1. Сборщики самолетов

Я купил сборную модель «ТУ-134», долго и тщательно ее склеивал, красил, наносил опознавательные знаки и, когда все было готово, позвонил Майку.

- А что у меня есть! - интригующе протянул я и приготовился к длительному хвастовству. - Вот купил здесь одну штучку, собрал и сейчас сижу, любуюсь.
- Хорошо тебе, - с наигранной завистью сказал Майк, - а что за вещь? Пантеинная?
- А ты приезжай, посмотришь, музыку попишем, заодно пивка попьем; если ты прямо сейчас выйдешь, то я успею к твоему приходу литров шесть купить, - алогично заманивал я Майка.
- Юрьич, шесть - ни то, ни се, бери лучше Луизу, а я пока посмотрю, есть ли у меня чистые кассетки, - если есть, то, может быть, и приеду, - также нелогично заманивался Майк. - А, кстати, может быть, у тебя можно одолжиться?
- Да откуда, сам на старые пишу, а на Луизу и на шесть у меня денег не хватит, - вздохнул я.
- Ладно, подожди минуту у телефона, я пока схожу кассетки посмотрю, - в трубке раздались удаляющиеся шаги, затем шумы коммунального телефона, и, наконец, после краткого телефонного шелеста послышался бодрый голос:
- Ага, Кирилыч, кассетки есть, иди за пивом, а я по дороге, может статься, тоже прикуплю. На сколько у тебя хватит?
- На Луизу и на три, - отозвался я.
- Ну тогда иди прикупайся, я буду у тебя минут через сорок, наверное. Пешком прогуляюсь.
- Если что, ты знаешь - я в доле.
- Да. Слушай, а что за вещь?
- Майк, ну мне же бежать надо, а то вдруг очередь...
- А ты мне намекни и иди себе спокойно.
- Ну, Майк... - заныл я.
- Нет, Кирилыч, ты - типичный ноугудовец, ладно, приду - позырю, но смотри!
- Знаю, знаю, все, пока, - я положил трубку и отправился готовить Луизу к предстоящему походу.


Валерий Кирилов
Фото: Андрей Вилли Усов Луиза - десятилитровая канистра нежно-голубого цвета - была так названа нами после того, как Паркет во время очередного посещения Петербурга рассказал нам душещипательную историю о своих московских друзьях-музыкантах, которые в приливе утренней нежности обожали давать пивным емкостям ласковые, но звучные женские имена. Идея нам понравилась, и мы немедленно окрестили любимую канистру Луизой. Название прижилось и до сих пор служит предметом дурацких шуток типа «У Кирилыча одна дама сердца, которая верна ему до конца - Луиза». Ну и пусть, лучше уж такая, чем вообще никакой.

Любимая пивная на 8-й Советской улице (сейчас там магазин) функционировала в привычном режиме: кучки «синяков» вперемешку с бомжами неспешно тусовались на узеньком тротуаре у входа. Свои нехитрые отношения выясняли молодые нарушители правопорядка. Зеки, недавно освободившиеся из мест заключения, солидно обсуждали «деловые» дела, явно замышляя что-то недоброе и разом умолкая при приближении посторонних; пожилые бабули собирали стеклотару и одалживали пьющим водку чистые стаканы, затем терпеливо дожидались, когда мужчины допьют зелье и вместе со стаканом отдадут опустевшую бутылку. Словом, все было как обычно.

Каждая пивная живет своей особенной тайной жизнью, неведомой простым обывателям, яро за это ее ненавидящим - и пивную, и эту непонятную жизнь, но заведение открывает свой внутренний мир лишь посвященным, иначе никак. Мне приходилось видеть в нем профессора астрономии, принятого в пивное братство: он за кружкой пива рассказывал о тайнах мироздания простым рабочим, заглянувшим сюда после смены, и те внимали ему с интересом; но видел я и спившегося уголовника, отвергнутого пивной и тщетно пытавшегося завести разговоры с посетителями.

«Социальное происхождение ничего не значит» - вот один из сформулированных нами принципов пивной. И Майку, и мне подобная демократия чрезвычайно импонировала, и все мы - зоопарковцы - были «своими» в любой пивной любого города, любой республики. Для особо понравившихся питейных заведений Майк придумал специальный статус - «прогрессивная пивная», правда, был еще и «прогрессивный магазин», что, впрочем, по сути своей одно и то же - разница лишь в продаваемых напитках.

Я вошел внутрь, поздоровался со знакомыми и встал в небольшую очередь.

Продавщица - красавица Надежда, увидев у меня в руках Луизу, приятно улыбнулась и, нежно обняв ее красивыми руками, мгновенно и аккуратно подключила к крану, а я решил скрасить ожидание кружечкой пива и приятной беседой с парой алкоголиков. Один из них неожиданно меня удивил: он вылил в пиво половину «маленькой», жадно выпил, затем отвернул лацкан пиджака и что-то там понюхал, после чего молодецки выдохнул воздух и дружески (по его мнению) мне улыбнулся. Я отлично знал, какими предложениями заканчиваются подобные улыбки, потому сразу же заторопился домой и, подхватив одной рукой приятно потяжелевшую Луизу, а в другую взяв пакет с трехлитровой банкой, вежливо со всеми подосвиданькался и отправился восвояси.

Дома, войдя в гостиную, я поставил пиво на пол, затем принес из кухни две огромные кружки и расположил их на столе строго на своих местах: одну напротив середины дивана - для Майка, а вторую - с краю своего кресла и принялся дожидаться босса, в сотый раз рассматривая по видео концерт Элвиса.


Майк Науменко
Фото: Наташа Васильева
Один длинный, два коротких - Майк! Я поспешил ко входу - мне нравилось открывать ему.

Я давно заметил, что все люди по-разному стоят перед дверями в ожидании их открытия, и что самое странное - перед разными дверями стоят по-разному.

Впервые я обратил на это внимание, когда мы с Майком посетили дверь квартиры БГ - нам нужна была хорошая акустическая гитара на запись, и он решил на правах старого друга одолжить ее у Бори. Позвонил, договорился, и мы отправились за ней на следующий день, но напрасно мы стояли перед дверью в условленное время и пытались соединить провода оборванного звонка - нам никто не открыл. Я предложил постучать «как следует», однако Майк мне не разрешил: он еще пару раз пошкрябал скрюченными проводками друг о друга, и мы, чуть подождав, ушли.

В течение всего нашего посещения лицо Майка не менялось ничуть - это обратило мое внимание лишь потому, что я на его месте уж точно корчил бы яростные рожи. После того случая я стал приглядываться к нему и обнаружил одну особенность: Майк перед всеми дверями стоял одинаково - со сдержанным интеллигентным достоинством, прямо глядя на то место, где должно было появиться лицо отворяющего. Серьезный, ясный и открытый взгляд - вот первое, что я видел, когда он ко мне приходил.

- Кто там?! - рявкнул я на всякий случай, открывая дверь.
- Я, - просто сказал он.
- Привет, - я был очень рад его приходу и улыбался во всю возможную ширину лица.
- Надеюсь - кирилловец? - поинтересовался он, заходя в квартиру и пожимая мне руку.
- Всегда! - отрапортовал я.

Он присел на обувную полку и принялся деловито стаскивать башмаки, хотя мог бы этого и не делать - в моем доме снимать обувь было необязательно (это «необязательно» оборачивалось для меня тяжкой еженедельной чисткой ковра из гостиной), но Майк таки решил переобуться в домашние туфли, из чего я сделал вывод, что время у него есть, и пришел он надолго.

- Знаешь, что я сейчас видел? - ухмыльнулся я. - Представь себе: в пивной один Гаврила охомячил ноль-пятую «ерша» - пятьдесят на пятьдесят - и занюхал чем-то на лацкане пиджака. Я присмотрелся, а там, - я захихикал, - пришитая рыбья голова!
Майк рассмеялся, а я продолжал:
- Нет, ты прикинь - намертво пришитая белыми нитками настоящая здоровенная рыбья башка!
- О... О... ОТ селедки? - сквозь хохот спросил Майк.
- Да фиг там! Как минимум, от хека, глазастая такая и с пастью раскрытой!
- Сильная феня на самом деле, - отсмеявшись, подвел итог Майк. - Юрьич, давай показывай хорошую вещь.
- Сейчас, - ответил я и, разлив пиво по кружкам, принес из спальни заранее спрятанную там яркую, поблескивающую свежей краской модель самолета.
- Во какая, зырь! - похвастал я.
- Ух! Какая... - пауза. - Юрьич, ты крут! - выдохнул Майк; его глаза блестели, как у ребенка, и, не отрывая от модели глаз, буквально пожирая ее взглядом, он взял самолетик в руки и принялся рассматривать его: поворачивать то так, то этак, одобрительно при этом похмыкивая.

Я скромно выпил пива. Эх, хорошо! На душе легко и покойно, а что еще надо? Майк доволен, пиво есть; сейчас хорошую Музычку попишем, а там, глядишь, и разговор душевный завяжется, и камин запалим, как стемнеет... «Он должен у меня расслабиться, отдохнуть от коммуналки, от проблем, от всей этой неустроенности», - думал я, допивая вторую кружку по дороге в прихожую - отключить дверной звонок. Телефон к тому времени я предусмотрительно из розетки уже вытащил.

...Мы сидели уже третий час: Майк дописывал принесенный с собой «The Kinks», а я готовил к растопке камин - запихивал в него утащенные с банного склада дрова и перекладывал их мятыми газетами.

- Слушай, - обратился ко мне Майк, а где ты йероплан-то купил?
- Да у тебя в районе, в игрушечном магазине за мебельным «комком», - ответил я, поджигая бумагу.
- Знаю, и почем нынче самолеты?
- Копейки какие-то, рубль с чем-то, а что?
- Я, наверное, тоже завтра пойду прикуплю. А другие модели есть?
- Другие в ДЛТ продаются, хоть жопой жри.
- Ну вот, так уж и жопой. А 144-й есть?
- 144-й, «ТУ», я в последний раз в Литве покупал, там собрал, да там и оставил... А больше нигде не видел.
- Так ты не в первый раз собирал?
- Не-а, я в детстве любил это дело.
Майк налил из Луизы себе пива, поставил канистру на пол и призадумался, что-то про себя решая.
- Кирилыч, давай завтра в ДЛТ съездим, посмотрим йеропланы, глядишь, может быть, найдем что-нибудь диковинное?
- Не-е... У меня деньги кончились. Вот если бы ты...
- В принципе, я могу тебе одолжить до гастролечки. Двадцать рублей - удовлетворит?
- Поехали.
Утром на следующий день я стоял на углу Невского и улицы Желябова, поджидая Майка. Он неожиданно вышел из толпы и громко заявил:
- Кирилыч, ну и рожа у тебя - красная, хоть прикуривай!
- Рожа как рожа, не выспался ни фига...
- Недолог и тревожен сон алкоголика! - торжественно произнес он киношным голосом и картинно поднял вверх указательный палец.
- Сам такой, - вяло обиделся я.
- Нет, Кирилыч, я бытовой пьяница, - важно, гордым тоном констатировал он.
- Пошли, бытовой пьяница, - проворчал я, и мы отправились в универмаг. Купив по паре моделей, мы торопливо распрощались: оба испытывали нетерпение поскорее приступить к сборке.
В тот же день вечером у меня зазвонил телефон. Я выпрямил уставшую спину, потянулся и взял трубку.
- Юрьич, ну что, собрал? - лапидарно спросил Майк.
- Один уже заканчиваю.
- Какой?
- «ЯК»
- А у меня что-то он не получается. Я не знаю, насколько я все правильно делаю, но, по-моему, эта инструкция для дураков написана.
- Конечно, я в нее и не смотрю почти...
- Кирилыч, ты б приехал, посмотрел, что к чему, заодно и пивка попили бы в мягкой манере.
- Ага, хитрый какой, а пивко-то я где сейчас возьму?
- Ну, в общем-то, есть у меня пара-тройка галлонов...
- Как это?
- Ты когда в английской школе учился, был у вас предмет «Домашнее чтение»?
- Естественно.
- Помнишь книгу «Ленин в Лондоне»?
- М-м... Смутно.
- Так вот, там была опечатка во фразе, которую я перевел бы следующим образом: «Иногда перед работой в Лондонской публичной библиотеке Ленин заходил в простой рабочий паб и выпивал там галлон-другой пива, после чего шел работать над своими бессмертными трудами».
- Ну и что?
- А то, Кирилыч, что там должно было стоять «пинта» - это 0,57 по-нашему, а галлон - это почти пять литров, четыре с половиной, если быть точным.
Я расхохотался, а Майк серьезно продолжал: представляешь, какие он там труды пописывал после пяти, а то и десяти литров аглицкого пива?
- Ох... н-да... гы-гы... Крепок был Ильич, ничего не скажешь... Слушай, а вдруг это не опечатка, а вдруг все оно так и было?
- Я думал над этим, и полагаю, что да, скорей похоже на то... Опять-таки в определенной степени это объясняет массу вещей, им придуманных.
- Ладно, так что, мне приезжать?
- Если сочтешь нужным, - по-иезуитски умело поставил акцент Майк.
- Через полчаса я у тебя.
- O.K.!
Мне открыл дверь Женька, Майковский сын, и, увидав меня, стоящего в черном кожаном пальто, в черных высоких «казаках» и такого же цвета кожаных брюках, он вежливо со мной поздоровался, повернулся и тут же бросился по коридору к комнате Майка, вопя во все горло:
- Папа, папа, там к тебе Швондер пришел!

Я улыбнулся и прошел в комнату.
- Слава товарищу Руководителю! - произнес я официальное приветствие.
- Слава, слава, - солидно покивал головой сидевший на диване Майк и обратился к сыну:
- Отчего ж это ты, Евгений Михалыч, Валерия Юрьевича Швондером назвал?
Женька поскучнел и приготовился к воспитательной работе.
- Майк, да ничего страшного, это Евгений Михалыч хотели мне комплименты сделать, - принялся я отмазывать любимца, - да и вообще это наше личное мужское дело, правда, Михалыч?
Мелкий охотно кивнул головой и, сообразив, что оргвыводов не последует, умчался в коридор играть с Маней - Храбуновской дочерью.
- Что же Вы, товарищ Руководитель, дитю при мне смущаете? - попенял я Майку.
- «Руководитель» - от слов «водить руками» - ускользнул он от ответа, не желая обсуждать методы воспитания сына. Я решил переменить тему:
-Well. And so, what happened with your aircraft? What's the matter? - спросил я, отвлекая его от Женьки.
- I couldn't understand this fuckin paper. What I can't make out is what is... - Майк оживился и взял в руки руководство по тексту.

Через пару часов (к приходу Натальи) с самолетом и пивом было покончено, и я отправился домой с чувством выполненного долга. В тот вечер мы достигли весьма выгодной для меня договоренности: если Майк увидит в магазине отсутствующую у нас модель, то он покупает две штуки - для себя и для меня. Я, соответственно, делаю то же самое. Интересно то, что Майк никогда больше не обращался ко мне за помощью (только за консультациями). Как бы трудно ему ни было, он всегда сам собирал свой самолет.

Неожиданная страсть захватила нас обоих: в поисках новых моделей мы облазили все игрушечные магазины городов, в которых бывали на гастролях. Фанаты, прослышав о неожиданном увлечении Майка йеропланостроением, потащили к нему упаковки абсолютно неведомых мне моделей. Но некоторые из них он собрать не успел - не хватило времени, а через несколько лет они достались мне...
Так и лежат по сию пору несобранные модели Майковских самолетов, не поднимается рука вскрыть коробки. Уж сколько раз пытался - но нет, никак.
Наверное, каждый из нас должен сам вовремя успеть выполнить свою часть миссии, а не оставлять ее другим, так как они - наши друзья - могут оказаться излишне нервными и впечатлительными для продолжения начатого нами дела. Но кто знает - коробки-то лежат...

Глава 2. Йеропланные пугалки

Группа «Зоопарк» во время гастрольных переездов чрезвычайно любила прививать ужас окружающим пассажирам и прочим попутчикам. Метода, как и все гениальное, была проста и действенна, а заключалась она в том, что соратники в окружении путешественников начинали громко делиться друг с другом страшными историями, якобы недавно произошедшими с ними во время гастролей.

Обычно это начинало происходить прямо у трапа самолета перед самой посадкой. Пассажир в это время чрезвычайно пуглив, а душераздирающий рев прогреваемых перед полетом двигателей действует угнетающе на его нервную систему; к тому же шум позволял нам кричать страшилки в полный голос - так, чтобы слышали все окружающие, и никому из них не стало бы обидно, что самая интересная информация может пройти мимо него.
Как правило, действо начинал Кулибахтер.

- Слышь, Кирилыч, как думаешь, - долетим? - спрашивал он у меня с ненаигранным сомнением в голосе.
Я строил испуганную рожу, пожимал плечами и отворачивался, всем своим видом показывая крайнее нежелание не только обсуждать эту тему, но и вообще даже думать о том, что с нами всеми может произойти, если вдруг...
К разговору подключался Майк:
- Йероплан-то не сильно новый: опять-таки шасси кривое, и масло, смотри, течет... Для начала оно может и не выйти, хотя... Может быть, и выйдет - это дело такое!
- Для начала?! Для какого, Майк, на фиг, начала - ты хотел сказать, для конца! - вскинувшись, вступал в беседу Шура.
- Да-а, а то будет, как в прошлый раз: до сих пор спина болит! - настойчиво продолжал вести свою пугалку Илья.
Я упорно молчал с мученической гримасой на лице.
- Кирилыч, сделай доброе дело: подойди к шасси, посмотри, как там масло! - сквозь шум кричал мне Майк.
К шасси я шел, как на казнь; проводил по стойке пальцем (масло там всегда есть), возвращался к трапу и с обреченным видом демонстрировал блестящий указующий перст Майку и всем прочим любопытствующим, коих в этот момент насчитывалось уже немало. Майк внимательно изучал замасленный палец и после осмотра резюмировал:
- Мне очень странно, что ЭТО случается с нами постоянно, причем, не совсем по нашей вине: то крылья вот-вот отвалятся (кончики крыльев всегда подрагивают); то при посадке трясет так, что того и гляди йероплан с полосы слетит (а при посадке всегда чуть потряхивает); то еще что-нибудь... (Далее следовал перечень обычных при полете явлений, но кому известно, что они вполне обычные?)... Как-то вот не хочется мне лететь на этом... Собственно, а не сдать ли нам билеты и не поехать ли нам поездом? - и Майк вопрошающе смотрел на нас.
- Майк, вы все как хотите, а я на этом самолете никуда не полечу! - нервным голосом твердо заявлял я и делал лицемерную попытку направиться к зданию аэровокзала или - если мы к этому времени уже сидели в салоне - покинуть самолет.

Все тут же дружно начинали уговаривать меня остаться, при этом главным аргументом являлось то, что «а вдруг случится чудо: нам повезет, и мы долетим даже несмотря на то, что...» Я отмахивался чуть ли не со слезами на глазах срывающимся голосом лепетал, что, если со мной что-то произойдет, то некому будет заботиться о моих рыбках (которых и в помине не было) и поливать цветочки (в доме отсутствовали напрочь).