О вреде и пользе пьянства

Питиё определяет сознаниё. И наоборот.

Главное, чтобы от чистого сердца!

guks

И из чистого стакана.

И не в жару.

алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве...

Если бы в следующее утро степе лиходееву сказали бы так:
"Степа! Тебя расстреляют, если ты сию минуту не встанешь!"-
Степа ответил бы томным, чуть слышным голосом: "Расстреливайте,
делайте со мною, что хотите, но я не встану".
Не то что встать, - ему казалось, что он не может открыть
глаз, потому что, если он только это сделает, сверкнет молния и
голову его тут же разнесет на куски. В этой голове гудел тяже-
лый колокол, между глазными яблоками и закрытыми веками проплы-
вали коричневые пятна с огненно-зеленым ободком, и в довершение
всего тошнило, причем казалось, что тошнота эта связана со зву-
ками какого-то назойливого патефона.

Степа старался что-то припомнить, припоминалось только
одно- что, кажется, вчера и неизвестно где он стоял с салфеткой
в руке и пытался поцеловать какую-то даму, причем обещал ей,
что на другой день, и ровно в полдень, придет к ней в гости.
Дама от этого отказывалась, говоря: "Нет, нет, меня не будет
дома!"- А степа упорно настаивал на своем: "А я вот возьму да и
приду!"
Ни какая это была дама, ни который сейчас час, ни какое
число, ни какого месяца- степа решительно не знал и, что хуже
всего, не мог понять, где он находится. Он постарался выяснить
хотя бы последнее и для этого разлепил слипшиеся веки левого
глаза. В полутьме что-то тускло отсвечивало. Степа наконец
узнал трюмо и понял, что он лежит навзничь у себя на кровати,
то есть на бывшей ювелиршиной кровати, в спальне. Тут ему так
ударило в голову, что он закрыл глаз и застонал.
Об"Яснимся: степа лиходеев, директор театра варьете, очнул-
ся утром у себя в той самой квартире, которую он занимал по-
полам с покойным берлиозом, в большом шестиэтажном доме, покоем
расположенном на садовой улице.
Надо сказать, что квартира эта- N 50- давно уже поль-
зовалась если не плохой, то, во всяком случае, странной репута-
цией. Еще два года тому назад владелицей ее была вдова ювелира
де фужере. Анна францевна де фужере, пятидесятилетняя почтенная
и очень деловая дама, три комнаты из пяти сдавала жильцам:
одному, фамилия которого была, кажется, беломут, и другому- с
утраченной фамилией.
И вот два года тому назад начались в квартире необ"яснимые
происшествия: из этой квартиры люди начали бесследно исчезать.
Однажды в выходной день явился в квартиру милиционер, вы-
звал в переднюю второго жильца (фамилия которого утратилась) и
сказал, что того просят на минутку зайти в отделение милиции в
чем-то расписаться. Жилец приказал анфисе, преданной и давней
домашней работнице анны францевны, сказать, в случае если ему
будут звонить, что он вернется через десять минут, и ушел вме-
сте с корректным милиционером в белых перчатках. Но не вернулся
он не только через десять минут, а вообще никогда не вернулся.
Удивительнее всего то, что, очевидно, с ним вместе исчез и ми-
лиционер.

Итак, степа застонал. Он хотел позвать домработницу груню и
потребовать у нее пирамидону, но все-таки сумел сообразить, что
это глупости... Что никакого пирамидону у груни, конечно, нету.
Пытался позвать на помощь берлиоза, дважды простонал: "Миша...

Миша...", Но, как сами понимаете, ответа не получил. В квартире
стояла полнейшая тишина.
Пошевелив пальцами ног, степа догадался, что лежит в но-
сках, трясущейся рукою провел по бедру, чтобы определить, в
брюках он или нет, и не определил.
Наконец, видя, что он брошен и одинок, что некому ему по-
мочь, решил подняться, каких бы нечеловеческих усилий это ни
стоило.
Степа разлепил склеенные веки и увидел, что отражается в
трюмо в виде человека с торчащими в разные стороны волосами, с
опухшей, покрытою черной щетиною физиономией, с заплывшими гла-
зами, в грязной сорочке с воротником и галстуком, в кальсонах и
в носках.
Таким он увидел себя в трюмо, а рядом с зеркалом увидел
неизвестного человека, одетого в черное и в черном берете.
Степа сел на кровать и сколько мог вытаращил налитые кровью
глаза на неизвестного.
Молчание нарушил этот неизвестный, произнеся низким, тяже-
лым голосом и с иностранным акцентом следующие слова:
- добрый день, симпатичнейший степан богданович!
Произошла пауза, после которой, сделав над собой страшней-
шее усилие, степа выговорил:
- что вам угодно?- И сам поразился, не узнав своего голоса.
Слово "Что" он произнес дискантом, "Вам" - басом, а "Угодно" у
него совсем не вышло.
Незнакомец дружелюбно усмехнулся, вынул большие золотые
часы с алмазным треугольником на крышке, прозвонил одиннадцать
раз и сказал:
- одиннадцать! И ровно час, как я дожидаюсь вашего пробуж-
дения, ибо вы назначили мне быть у вас в десять. Вот и я!
Степа нащупал на стуле рядом с кроватью брюки, шепнул:
- извините...- Надел их и хрипло спросил:- скажите, пожалу-
йста, вашу фамилию?
Говорить ему было трудно. При каждом слове кто-то втыкал
ему иголку в мозг, причиняя адскую боль.
- Как? Вы и фамилию мою забыли?- Тут неизвестный улыбнулся.
- Простите...- Прохрипел степа, чувствуя, что похмелье да-
рит его новым симптомом: ему показалось, что пол возле кровати
ушел куда-то и что сию минуту он головой вниз полетит к чер-
товой матери в преисподнюю.
- Дорогой степан богданович, - заговорил посетитель, про-
ницательно улыбаясь, - никакой пирамидон вам не поможет. Следу-
йте старому мудрому правилу, - лечить подобное подобным. Един-
ственно, что вернет вас к жизни, это две стопки водки с острой
и горячей закуской.
Степа был хитрым человеком и, как ни был болен, сообразил,
что раз уж его застали в таком виде, нужно признаваться во
всем.
- Откровенно сказать...- Начал он, еле ворочая языком, -
вчера я немножко...

Ни слова больше!- Ответил визитер и от"Ехал с креслом в
сторону.
Степа, тараща глаза, увидел, что на маленьком столике сер-
вирован поднос, на коем имеется нарезанный белый хлеб, паюсная
икра в вазочке, белые маринованные грибы на тарелочке, что-то в
кастрюльке и, наконец, водка в об"емистом ювелиршином графин-
чике. Особенно поразило степу то, что графин запотел от холода.
Впрочем, это было понятно-он помещался в полоскательнице, на-
битой льдом. Накрыто, словом, было чисто, умело.
Незнакомец не дал степиному изумлению развиться до степени
болезненной и ловко налил ему полстопки водки.
- А вы? - Пискнул степа.
- С удовольствием !
Прыгающей рукой поднес степа стопку к устам, а незнакомец
одним духом проглотил содержимое своей стопки. Прожевывая кусок
икры, степа выдавил из себя слова:
- а вы что же... Закусить?
- Благодарствуйте, я не закусываю никогда, - ответил не-
знакомец и налил по второй. Открыли кастрюлю- в ней оказались
сосиски в томате.
И вот проклятая зелень перед глазами растаяла, стали вы-
говариваться слова, и, главное, степа кое-что припомнил. Имен-
но, что дело вчера было на сходне, на даче у автора скетчей
хустова, куда этот хустов и возил степу в таксомоторе. Припо-
мнилось даже, как нанимали этот таксомотор у "Метрополя", был
еще при этом какой-то актер не актер... С патефоном в чемодан-
чике. Да, да, да, это было на даче! Еще, помнится, выли собаки
от этого патефона. Вот только дама, которую степа хотел поцело-
вать, осталась нераз"Ясненной... Черт ее знает, кто она... Ка-
жется, в радио служит, а может быть, и нет.

Nancy 
ДА-пиво наверное сладкое... Не люблю, поэтому не пью всякие там Реддс, Мед-пиво и т.д.

А крапивное пиво интересно было бы попробовать:))

Мне очень вредит моя деликатность, она исковеркала мне мою юность, мое детство и отрочество... Скорее так: скорее это не деликатность, а просто я безгранично расширил сферу интимного - сколько раз это губило меня...

Вот сейчас я вам расскажу. Помню, лет десять назад я поселился в Орехово-Зуеве. К тому времени, как я поселился, в моей комнате уже жило четверо, я стал у них пятым. Мы жили душа в душу, и ссор не было никаких. Если кто-нибудь хотел пить портвейн, он вставал и говорил: "ребята, я хочу пить портвейн". А все говорили: "Хорошо. Пей портвейн. Мы тоже будем с тобой пить портвейн". Если кого-нибудь тянуло на пиво, всех тоже тянуло на пиво.

Прекрасно. Но вдруг я стал замечать, что эти четверо как-то отстраняют меня от себя, как-то шепчутся, на меня глядя, смотрят за мной, если я куда пойду. Странно мне было это и даже чуть тревожно. И на их физиономиях я читал ту же озабоченность и будто даже страх... "в чем дело? - терзался я, - отчего это так?"

И вот - наступил вечер, когда я понял, в чем дело и отчего это так. Я, помнится, в этот день даже и не вставал с постели: я выпил пива и затосковал. Просто: лежал и тосковал.

И вижу: все четверо потихоньку меня обсаживают - двое сели на стулья у изголовья, а двое - в ногах. И смотрят мне в глаза, смотрят с упреком, смотрят с ожесточением людей, не могущих постигнуть какую-то заключенную во мне тайну... Не иначе, как что-то случилось...

- Послушай-ка, - сказали они, - ты это брось.

- Что "брось"?.. - я изумился и чуть привстал.

- Брось считать, что ты выше других... Что мы мелкая сошка, а ты Каин и Манфред...

- Да с чего вы взяли!..

- А вот с того и взяли. Ты пиво сегодня пил?

Чухлинка - Кусково






- Пил.

- Много пил?

- Много.

- Ну, так вставай и иди.

- Да куда "иди"?

- Будто не знаешь! Получается так - мы мелкие козявки и подлецы, а ты Каин и Манфред...

- Позвольте, - говорю, - я этого не утверждал...

- Нет, утверждал. Как ты поселился к нам - ты каждый день это утверждаешь. Не словом, но делом. Даже не делом, а отсутствием этого дела. Ты негативно это утверждаешь...

- Да какого "дела"? Каким "отсутствием"? - я уж от изумления совсем глаза распахнул...

- Да известно, какого дела. До ветру ты не ходишь - вот что. Мы сразу почувствовали: что-то неладно. С тех пор, как ты поселился, мы никто ни разу не видели, чтобы ты в туалет пошел. Ну ладно - по большой нужде, еще ладно! Но ведь ни разу даже по малой... Даже по малой!

И все это было сказано без улыбки, тоном до смерти оскорбленным.

- Нет, ребята, вы меня неправильно поняли...

- Нет, мы тебя правильно поняли...

- Да нет же, не поняли. Не могу же я, как вы: встать с постели, сказать во всеуслышание: "ну, ребята, я ...ать пошел!" или "ну, ребята, я ...ать пошел!" не могу же я так...

- Да почему же ты не можешь! Мы - можем, а ты - не можешь! Выходит, ты лучше нас! Мы грязные животные, а ты, как лилея!..

- Да нет же... Как бы это вам объяснить...

- Нам нечего объяснять... Нам все ясно.

- Да вы послушайте... Поймите же... В этом мире есть вещи...

- Мы не хуже тебя знаем, какие есть вещи, а каких вещей нет...

И я никак не мог их ни в чем убедить. Они своими угрюмыми взглядами пронзали мне душу... Я начал сдаваться.

- Ну, конечно, я тоже могу... Я тоже мог бы...

- Вот-вот. Значит, ты - можешь, как мы. А мы, как ты, - не можем. Ты, конечно, все можешь, а мы ничего не можем. Ты Манфред, ты Каин, а мы, как плевки у тебя под ногами...

- Да нет, нет, - тут уж я совсем запутался. - в этом мире есть вещи... Есть такие сферы... Нельзя же так просто: встать и пойти. Потому что самоограничение, что ли?.. Есть такая заповедность стыда, со времен Ивана Тургенева... И потом - клятва на Воробьевых горах... И после этого встать и сказать: "ну, ребята..." как-то оскорбительно... Ведь если у кого щепетильное сердце...

Они, все четверо, глядели на меня уничтожающе. Я пожал плечами и безнадежно затих.

- Ты это брось про Ивана Тургенева. Говори, да не заговаривайся. Сами читали. А ты лучше вот что скажи: ты пиво сегодня пил?

- Пил.

- Сколько кружек?

- Две больших и одну маленькую.

- Ну так вставай и иди. Чтобы мы все видели, что ты пошел. Не унижай нас и не мучь. Вставай и иди.

Ну что ж, я встал и пошел. Не для того, чтобы облегчить себя. Для того, чтобы их облегчить. А когда вернулся, один из них мне сказал: "с такими позорными взглядами ты вечно будешь одиноким и несчастным".

А ещё алкоголь способен приоткрывать дремлющие, в обычном состоянии, "файлы" головного мозга. До наркотиков алкоголю, конечно же, далеко. "Файлы" в которых находятся полузабытые, размытые воспоминания из прошлого. Очень хорошо функционирует ассоциативная память, прежде всего, по отношению к музыке. Прослушивая диск, из своей коллекции, который хранится долгие годы, можно ,так, на чуть чуть, вернуться в прежнее мироощущение.
Ещё в состоянии алк. интоксикации, очень люблю петь песни. Ни от фонаря, а в нотки люблю попадать. ;)
Всёму, что я написал я определяю состояние вменяемое и контролируемое. Я не люблю ни алкоголизма, ни контролируемого пьянства с запоями. После выходных "шатёр" снимается, "цирк" вернётся на следующие выходные. Да и то – не факт. :)

Правильное употребление алкоголя стимулирует сердечную мышцу, предотвращает заболевания желудочно-кишечного тракта и нейтрализует холестерин. Он же лучшее противоядие от ботулина и вообще органических ядов.

Да и вообще, для дома, для семьи...

Врачи рекомендуют, но, Овод, Уинни, помните о Боне Скотте!, не переворачивайтесь на спину во сне!

Казня меня на эшафоте
Палач сказал, прищурив глаз
"Вы, сударь, пиво, верно, пьете,
И шея трудная у вас"

GADFLY ***

Ещё чуть чуть, ещё несколько причин пользы для организма и можно будет пить одному и серьёзным лицом ;). С ощущением, что это всё не с проста и с перспективой.
В некоторых случаях под наблюдением врача .

БК, это что рабочий стол Овода в банке?