По-моему, лучшая статья из того, что написали про концерт.
Леонард Коэн, выступавший в Государственном Кремлевском дворце в четверг вечером, продемонстрировал московской публике, что 76-летний человек в надвинутой на глаза шляпе способен удерживать зал в трансе в течение трех часов с антрактом, передает корреспондент РИА Новости.
Происходившее на сцене никоим образом не напоминало концертное шоу в его современном виде: никаких спецэффектов, кроме прожекторов, не предусматривалось, сценическими нарядами служили строгие темные костюмы-тройки. Музыканты, числом восемь, стояли или сидели на своих местах, разве что слегка подтанцовывая, а сам Коэн перемещался главным образом по вертикали - начиная с Сhelsea Hotel, прозвучавшей в середине первого отделения, он время от времени опускался на колени.
И тем не менее, невозможно было оторвать взгляд от сцены и от экранов, транслировавших на весь зал изображение человека с резко очерченными чертами героя старых нуаров.
Общение с аудиторией он поначалу сводил к минимуму: едва поздоровавшись, Коэн завел один из самых известных своих хитов, Dance Me to the End of Love, и лишь ближе к концу первого отделения, допев Waiting for the Miracle, сообщил, что "очень рад быть в этом городе, куда давно стремился" - впрочем, тщательно избегая конкретики.
В одном из предконцертных интервью год назад он утверждал, что гастрольная жизнь не очень отличается от монастырской - обрекает на лишения и способствует концентрации, отсекая лишнее (а поскольку артист пять лет провел в буддийском монастыре, он знал, о чем говорил). В общем, складывалось впечатление, что и в Москве он думает скорее о вечности, чем о том месте, где волей судьбы оказался.
"Все мы должны помнить, какое это везение - находиться в красивых залах, когда во многих частях света властвуют страдания и хаос", - заключил Коэн свою речь, перейдя к очередному хиту - композиции Anthem с одного из лучших своих альбомов, The Future.
Первое отделение он подвел к концу, сняв шляпу перед своими музыкантами, со многими из которых начал играть еще 30 лет назад. Для каждого певец находил изысканно-хвалебную формулировку: ударник Рафаэль Гайоль (Rafael Gayol) оказался "князем барабанов", клавишник Нил Ларсен (Niel Larsen) - "музыкантом из музыкантов", саксофонист Дино Сольдо (Dino Soldo) - "незаменимым маэстро", вокалистки сестры Уэбб (The Webb Sisters) - "непревзойденными". Воздав должное всем присутствовавшим на сцене, артист удалился за занавес галопом, а зрители остались поражаться тому, насколько точно глубокий голос Коэна входит в резонанс с каждым слушателем, и насколько прекрасным может быть 70-летнее лицо: в отличие от прочих видавших виды знаменитостей, попадавших в последние годы на сцену ГКД, состарившийся Коэн выглядел абсолютно органично, будто он специально создан для этого возраста.
"Спасибо вам всем, что не сбежали", - начал певец второе отделение, после чего включил синтезатор ("Вы, наверное, не видали таких штук?") и запел Tower of Song, в честь которой назывался самый знаменитый из посвященных ему трибьют-альбомов - тот, где песни Коэна пели Боно, Стинг и Элтон Джон.
Все остальное время 76-летний артист проводил, стоя с гитарой в руках: он ни на минуту не покидал сцену, только время от времени уходил в тень и надвигал шляпу поглубже на глаза, оставляя в свете прожекторов клавишника, гитариста или саксофониста.
Хит следовал за хитом: Suzanne, Avalanche, Sisters of Mercy, The Gipsy's Wife. На The Partisan он был резок, на Feel So Good - сентиментален, во время I'm Your Man разыграл целый моноспектакль.
Кульминация наступила на Hallelujah. В эту свою самую знаменитую композицию Коэн умудрился вставить элегантный кивок в сторону московской аудитории, ввернув в один из куплетов фразу насчет "доехать до самого Кремля", затем слегка обозначил танцевальное движение, исполняя Take This Waltz, и удалился - с тем, чтобы вернуться на бис и завести So Long, Marianne.
К этому моменту половина зрителей из партера, побросав свои места, сгрудилась у сцены, а на первых рядах вместо зажигалок замигали огоньки айфонов.
"Наше глубочайшее желание состоит в том, чтобы петь для вас всю ночь. Но, увы, целая система запретов нам препятствует. Поэтому мы исполним для вас финальную песню - Closing Time. Я слышал, у вас здесь любят крепко выпить. Но бар закрывается, бармен протирает столы и поднимает стулья. А мы желаем вам благополучной дороги домой, счастья в семье и утешения в одиночестве, и пусть зима не будет слишком холодной!", - произнес, наконец, Коэн.
Под эти слова кто-то вытирал слезы, кто-то пытался подтанцовывать. Всем собравшимся - а в зале были музыкант Андрей Макаревич, критик Артемий Троицкий, телеведущий Владимир Познер, режиссер Павел Лунгин, директор русского Sotheby's Михаил Каменский, главные редактора большинства московских журналов и, по слухам, даже певица Земфира, - было абсолютно ясно: ради этого зрелища стоило сражаться со зверской системой кремлевского контроля и стоять в часовой очереди на вход. Многие, несмотря на протесты билетеров, напоминавших о достаточно вольных текстах песен, пришли с маленькими детьми - чтобы те на всякий случай запомнили, какие раньше бывали люди. Ведь вряд ли у Коэна, вернувшегося на сцену после 15-летнего перерыва в 2008 году, хватит сил на еще один мировой тур.
В очереди на выход кто-то затянул Famous Blue Raincoat, которую в Москве Коэн так и не спел. |
