Группа Czerwone Gitary (Червоне гитары) и другие исполнители из стран Восточной Европы

Фамилии, образованные от существительных

Если польские фамилии на -ский по своему происхождению обычно связаны с высшими слоями польского общества, то фамилии, образованные от обычных существительных, безусловно, более демократические. Учитывая, что большинство поляков — выходцы из крестьян, именно эти фамилии следовало бы считать главным кандидатом на звание «самых польских».

Часто они образованы от прозвищ, связанных с родом деятельности, особенностями внешности или характера их носителей. Например: Новак («новый», приезжий), Быстронь («сообразительный»), Бялась («белый»), Гловач («с большой головой»).

Ковальский значит Кузнецов: фамилии, образованные от профессий

Фамилии, образованные от названия профессии, существуют, вероятно, в каждой культуре. В Польше их великое множество во многом благодаря продуктивности различных суффиксов: -ский, -чик, -ик, -ак и т.д. Например, от польского слова kowal («кузнец») происходят такие фамилии, как Ковальчик, Ковалик, Ковальский, Ковалевский и, конечно, Коваль — эта фамилия до сих пор очень распространена, так же, как русская «Кузнецов» или английская “Smith”.
Такие фамилии многое говорят о былой значимости в Польше тех или иных профессий: Возняк (сторож), Кравчик (портной), Шевчик (сапожник), Качмарек (шинкарь), Чешляк (плотник), Колодзейский (колесный мастер), Беднаж (бондарь, бочар), Кухарский (повар)... И это далеко не все.

Петр, Петшак, Петровский — фамилии, образованные от христианских имен
Благодаря все тем же продуктивным славянским суффиксам польская именная система насчитывает невероятное количество фамилий, образованных от имен собственных. Речь идет прежде всего о христианских именах, которые в XVI столетии практически полностью вытеснили исконно славянские (их возрождение наступило лишь в XIX веке).

От одного имени могло получиться до нескольких десятков фамилий. Например, от имени Петр образованы фамилии Петраш, Петрашак, Петрашек, Петрушко, Петруха, Петронь, Петшак, Петшик, Петровяк, Петер, Петерек, Петричек, Петрас, Петрась, Петри, Петрино. С помощью классического патронимического суффикса -вич (суффикса отчеств) образованы: Петрулевич, Петрашкевич, Петркевич, Петрович, Петрусевич. Суффиксы прилагательных тоже не отстают: Петровский, Петрашевский, Петражицкий, Петрацкий, Петрушинский, Петриковский, Петрицкий, Петшиковский и многие-многие другие.

Удивительная продуктивность суффиксов сказалась на небывалой популярности подобных фамилий. Статистика это подтверждает. Фамилии типа Петровский, Шиманский (от Шимон), Янковский (от Ян), Войцеховский (от Войцех), Михальский (от Михал), Павловский (от Павел), Якубовский (от Якуб) сегодня составляют до 25 процентов всех польских фамилий (с точки зрения значения корня).

Что касается сословной принадлежности, то большинство этих фамилий раньше считались крестьянскими или буржуазными. Сегодня, когда сословные различия уже давно в прошлом, может показаться странным, что традиционное польское общество одни фамилии оценивало выше, чем другие. По наблюдениям этнографа Яна Станислава Быстроня, первое место в иерархии занимала фамилия Михаловский, за ней шел Михальский, затем Михалович; фамилии типа Михалик, Михалек, Михняк или Михник заметно отставали и считались простонародными. Тем не менее, все они происходят от имени Михал.

Польские отчества

Пожалуй, патронимы — это один из самых древних и универсальных способов различения людей. Вспомним арабское ибн/бин; ивритское бен, бат; шотландское Мак; английское и скандинавское -сон. Все эти форманты использовались для обозначения того, что кто-то приходится кому-то сыном… Польские патронимы могли образовываться с помощью суффиксов -ик, -чик, -ак, -щак, -чак (Стах, Сташек, Стахура, Сташчик, Стаховяк, Стасяк — все они сыновья Станислава), однако самый важный и самый узнаваемый патронимический суффикс — это суффикс -вич, как и в русском языке. Кстати, польский суффикс -вич как раз восточнославянского происхождения (более древние польские формы оканчивались на -виц, что отразилось в фамилиях польских поэтов XVI-XVII веков: Шимоновиц, Кленовиц). На восточных землях Речи Посполитой патронимы на -вич использовала на протяжении многих столетий местная знать, а в этнической Польше подобные фамилии ассоциировались прежде всего с буржуазией.

Мицкевич — типичная польско-белорусская фамилия

Среди патронимов на -вич отдельно следует выделить группу патронимов на -кевич. Этот суффикс можно считать белорусским, а подобные фамилии многое рассказывают о культурной истории польско-литовского союзного государства. Родиной фамилий на -кевич (например, фамилий известных поляков Мицкевича, Мацкевича, Сенкевича, Ивашкевича или Ваньковича) следует считать восточные земли бывшей Речи Посполитой (Литва, Беларусь, Украина). По сути все эти патронимы происходят от имен собственных, а точнее, от их восточнославянских вариантов.

Мицкевич < сын Митьки (уменьшительная форма имени Дмитрий)
Мацкевич < сын Матьки (уменьшительная форма имени Матвей)
Сенкевич < сын Сеньки (уменьшительная форма имени Семен, польск. Шимон)
Ивашкевич < сын Ивашки (уменьшительная форма имени Иван, польск. Ян)
Ванькович < сын Ваньки (уменьшительная форма имени Иван, польск. Ян)

Этимология этих патронимических имен может служить доказательством того, что многие семьи с восточных окраин Речи Посполитой имели восточнославянское происхождение, а поляками стали в процессе культурной полонизации этих земель, который продолжался не одно столетие.
Это особенно заметно в случае таких фамилий, как Ивашкевич или Ванькович: обе они образованы от имени Иван, которое не известно в этнической Польше. Фамилия великого польского поэта Адама Мицкевича образована от имени Дмитрий (бел. Змiцер, Дзмiтры), которого нет в польском христианском календаре и польской национальной истории.

Другие фамилии

Речь Посполитая была поликультурным и полиэтническим государством, что сказалось на системе польских фамилий. Многие иностранные фамилии настолько укоренились в языке, что перестали восприниматься как чужеродные.

Армянские:
Оганович (Иоанн), Агопсович (Иаков), Киркорович (Григорий), Абгарович, Аксентович, Авакович, Сефарович, Айвазовский, Торосович.

Татарские:
Абдулевич, Ахматович, Арсланович, Богатыревич (от. Богадар), Сафаревич, Шабаневский, Халембек, Котлубай (бей), Меликбашиц, Кадышевич (кади), Тохтомышевич.

Литовские
Жемайтис, Станишкис, Пекусь, Пекось, Гедройц, Довгирд, Довконт.

Белорусские
Радзивилл, Ягелло, Сапега, Мицкевич, Сенкевич, Пашкевич, Вашкевич, Костюшко, Монюшко.

Украинские
Городыйский, Головинский, Третяк, Механюв, Яцишин, Ометюк, Сметанюк, Гаврилюк, Федорук.

Фамилии польских евреев до 1795 года

Евреи последними в Польше получили наследственные фамилии. Этот процесс совпал по времени с утратой Польшей государственности в конце XVIII столетия. В результате вопросом наделения евреев фамилиями стали заниматься почти исключительно прусские, российские и австрийские власти. Правда, это не означает, что у польских евреев до этого фамилий не было.

Поначалу не существовало жестких правил образования еврейских патронимов. По мнению Яна Быстроня, к Моисею сыну Иакова могли обращаться Мойзеш бен Якуб, Мойзеш Якубович или Мойзеш Якуба, а также Мошек Кубы, Мошко Кубы и т.д. (последние три патронима образованы путем добавления имени отца в родительном падеже).

Топонимические фамилии могли также образовываться по-разному — в зависимости от языка. С одной стороны, Вульф Бохенский, Арон Дрогобыцкий, Исраэль Злочовский (на польский манер), с другой стороны — Шмуль Калишер или Мехеле Равер. Как объясняет Ян Быстронь, у одного и того же человека могло быть несколько разных вариантов имени в зависимости от того, с кем он беседовал — с евреями или поляками: «Еврей из Познани на идише говорил бы о себе Познер, а по-польски звал бы себя Познанским (то же самое относится к паре Варшавер/Варшавский, Краковер/Краковский, Лобзовер/Лобзовский, Пацановер/Пацановский)».

Фамилии, образованные от названий городов (не только польских), считаются типичными фамилиями польских евреев — по крайней мере, до периода, когда за присвоение евреям фамилий взялись власти стран, поделивших Польшу.

Фамилии евреев после разделов Польши

Начиная с конца XVIII века польские евреи официально получали наследственные фамилии. Прежде всего это произошло на территориях, попавших под власть Австрии и Пруссии, где для этой цели были созваны специальные комиссии, следившие за тем, чтобы фамилии не повторялись.

Это породило всплеск бюрократической изобретательности, которой обязаны своим появлением большинство еврейских фамилий в Польше. Состоятельные евреи платили чиновникам за благозвучные фамилии. Предпочтение отдавали составным фамилиям с элементами Диамант-, Перл-, Голд-, Зилбер-, Розен-, Блюмен- и -берг, -таль, -баум, -банд, -штейн.

В то же время некоторые фамилии придумывались с целью высмеять евреев: Голдберг, Розенкранц, Готлиб. Самые оскорбительные имена придумывали австрийские чиновники в Галиции: Вольгерух («благовоние»), Температурвехсель («изменение температуры»), Охценшванц («бычий хвост»), Канальгерух («канавная вонь»). Были среди них и откровенно неприличные: Юнгфернмильх («молоко девственницы»), Афтердуфт («аромат ануса»).

Польской администрации подобные выходки были несвойственны, однако похожие фамилии появились в XIX веке: Инвентаж («инвентарь»), Алфавит («алфавит»), Копыто, Каламаж («чернильница») и даже Выходек («туалет»). Некоторые композиты по сути являют собой кальки с немецкого: Ружаныквят (Розенблат), Добрашклянка (Гутглас), Ксенжкадомодленя (Бетенбух).

Российские власти выбрали абсолютно иную стратегию. На территориях, подчиненных Российской империи, к самым распространенным еврейским фамилиям присоединяли славянские суффиксы: -ович, -евич, -ский, -ук, -ин, -ов, -ев и т.д. Большинство из них состапатронимы: Абрамович, Беркович, Давидович, Дворкович, Дынович, Гутович, Йозелевич, Якубовский. Примечательно, что на территории Российской империи получили широкое распространение еврейские матронимические фамилии, то есть фамилии, образованные от имени матери: Ривский, Ривин и т.д.

Женские фамилии

Сегодня в польском языке, как и в русском, у фамилий-прилагательных есть форма мужского и женского рода. Например, Ковальский — Ковальская. Однако раньше система образования женских фамилий была более сложной: по суффиксам можно было определить, замужем женщина или нет.
Незамужняя девушка:

Девушка, которая никогда не была замужем, носила фамилию отца с суффиксом -увна или -анка/-янка, в зависимости от конечного звука мужского варианта фамилии (-увна для фамилий, оканчивающихся на согласный, -анка — на гласный). Например, Кордзяк (отец) — Кордзякувна (дочь), Морава (отец) — Моравянка (дочь).
Жена:

Замужняя женщина или вдова получала фамилию мужа с добавлением суффикса -ова или -ня/-ына: Новак — Новакова, Коба — Кобина, Пухала — Пухалина.
Эта традиция в ХХ столетии начала постепенно угасать. Сегодня она сохраняется разве что в речи пожилых людей.

А побеждает...

Новак — самая распространенная современная польская фамилия.
Так какие польские фамилии считаются самыми популярными сегодня? Вот список из 10 фамилий-лидеров (данные 2014 года):

1. Новак — 277 000
2. Ковальский — 178 000
3. Вишневский — 139 000
4. Вуйчик — 126 500
5. Ковальчик — 124 000
6. Каминский — 120 500
7. Левандовский — 118 400
8. Домбровский — 117 500
9. Зелинский – 116 370
10. Шиманский — 114 000

О чем говорит список?

С точки зрения лингвистической структуры этот список на удивление однообразен: туда попали только фамилии со славянскими корнями. Это свидетельствует о гомогенном характере польского общества после Второй мировой войны. Забавно, что самой распространенной в Польше оказалась фамилия Новак, которая когда-то была «ярлыком» новичка в регионе — вероятно, иностранца или приезжего из другой местности.

В списке представлены три фамилии, образованные от профессий (Ковальский, Вуйчик, Ковальчик), и пять фамилий топонимического происхождения (Вишневский, Каминский, Левандовский, Домбровский, Зелинский). Шиманский — единственная фамилия в списке, образованная от личного имени.
7 из 10 представленных фамилий заканчиваются на -ский. Получается, что они действительно самые польские.

* Ономастический и лингвистический материал, использованный в статье, взят из классической работы Яна Станислава Быстроня «Польские фамилии» («Nazwiska polskie»).

Автор: Миколай Глинский

Impreza, или вечеринка по-польски

A photo from the Electric party songs performance, by Workcenter of Jerzy Grotowski, photo: press materials
Перформанс Electric party songs, Рабочий центр Ежи Гротовского и Томаса Ричардса, фото: пресс-материалы

Поляки не меньше других любят устраивать вечеринки (imprezy), и, поверьте, в этом деле они знают толк.
Была бы вечеринка, а повод найдется. В Польше отмечают и католические праздники (например, Пасху и Рождество), и праздники, восходящие к древним языческим обрядам (например, Анджейки — аналог русских святок). День рождения или именины — тоже подходящий повод для шумного празднования. Но терпеливо ждать определенных дней в году, чтобы устроить вечеринку, вовсе не обязательно. Поводов для бурного веселья в кругу друзей и без того предостаточно:

Domówka ([домувка], домашняя вечеринка) — типичная квартирная вечеринка с выпивкой и закусками.

Parapetówka ([парапетувка], новоселье) — первая вечеринка в новом доме или квартире с неизменной выпивкой и обязательными подарками для хозяев.

Bifor или biforek (от англ. before-party < before «до», party «вечеринка») — вечеринка до вечеринки: друзья встречаются, чтобы выпить перед началом веселья. Ну, а после, разумеется, устраивают after или afterek, то есть after-party или, как сейчас говорят, афтепати — продолжение.

Wieczór kawalerski ([вечур кавалерски], мальчишник) / wieczór panieński ([вечур паненски], девичник).

Wesele ([веселе], свадьба) — польские свадьбы проводятся с размахом: гости веселятся не один день. Такое мероприятие заслуживает, чтобы рассказать о нем отдельно:

Программа польской вечеринки не ограничивается совместным распитием алкоголя, но без выпивки, разумеется, не обойтись. В польских магазинах продается великое множество алкогольных напитков, но по-настоящему ценится лишь один из них — водка, с которой ничто не сравнится по популярности и почету. Водку почти всегда пьют стопками и залпом, ее ни с чем не смешивают, а лишь запивают соком или другим безалкогольным напитком (popita). Zagrycha (закусь) — съестной эквивалент popita. Как правило, водку закусывают традиционными польскими закусками (przekąski): солеными огурцами, селедкой или длинными тонкими копчеными колбасками-кабаносами.

Для тех, кто водку не жалует, найдется достойная альтернатива, например, пиво (piwo), сидр (cydr), белое (białe) или красное вино (czerwone wino).

Zamiast Wódkę Pić - Maryla Rodowicz

Dżem - Whisky (Rockowisko '81)

Генрик Сенкевич в анекдотах


Генрик Сенкевич в своем кабинете, репродукция: Петр Мечик / Forum

Сенкевича будут помнить не только по его гениальным произведениям. Память о нем будет жить в легендах и анекдотах, ведь ничто так не украшает биографию, как хороший анекдот, свободно и бесцеремонно вторгающийся в жизнь известных людей.

Анекдот возвращает знаменитостей с пьедесталов обратно на землю, а к тому же зачастую делает их образ теплее и человечнее. Благодаря анекдоту мы немного иначе смотрим на тех, кто оставил свой след в истории. Мы видим в них… человека, удивительно похожего на нас самих.

Хороший анекдот должен рассказывать о герое нечто новое и неожиданное, он должен удивлять. Анекдот призван укрепить нас во мнении, что даже нобелевский лауреат Генрик Сенкевич не был свободен от прозаических жизненных сложностей. Тем не менее стоит знать, как он с ними справлялся.

Непослушный сын

Henryk Sienkiewicz w Szkole Głównej Warszawskiej w 1866, rep. Kamil Kajko / Forum
Генирк Сенкевич в Варшавской главной школе в 1866 году, репродукия: Камиль Кайко / Forum

Еще до окончания гимназии – с чем, надо признать, будущий писатель не спешил – Сенкевичу пришлось самому зарабатывать на жизнь, поскольку рассчитывать на помощь из дома он более не мог. Его родители являли собой образец беспомощной неприспособленности к жизни. Однако сам Генрик обладал талантом, настойчивостью и гордостью. Настойчивость пригодилась больше всего. Сенкевич жил частными уроками, а затем зарабатывал гроши на журналистском поприще. Ему нелегко было что-то противопоставить матери, настаивавшей, чтобы сын окончил медицинский факультет и получил надежную и уважаемую профессию. Она писала об этом в одном из писем 1867 года к Конраду Добрскому, другу Генрика:

«Этими порывами фантазии и буйного воображения [...] увы, он не заработает на кусок хлеба; [...] плодом их станут несколько листков, исписанных учеными каракулями, которых никто читать не захочет, а положение его в обществе навсегда останется столь низким, что не обеспечит ему ни славы, ни благополучия».
К счастью, Сенкевич уговорам матери не внял. Она умерла в 1873 году, так и не дождавшись успеха своего сына.

Кадр из фильма «В пустыне и пуще», 1973, режиссер: Владислав Шлесицкий. На снимке: Моника Роска и Томаш Менджак, Фото: Киностудия «Kaдр» / Национальная фильмотека/www.fototeka.fn.org.pl

Станислав Скаржинский, школьный приятель Сенкевича, вспоминал его подвиг в IV Варшавской гимназии (Велëпольского) на Крулевской улице:
«На последнем экзамене у нас был час, чтобы написать сочинение на выбранную каждым из нас тему. Сенкевич написал сочинения для двух товарищей, в том числе для Монюшко, сына Станислава, впоследствии артиста Большого театра, на тему «На Кресах» […] Разделавшись с Монюшко, сам он сдал краткую «Речь Жолкевского» к войску под Цецорой, которая, насколько я помню, оканчивалась словами: «Иисус, Мария, гей на врага!» Профессор литературы [Войцех] Гроховский, оценивая наши сочинения, выделил прежде всего работу Монюшко, однако, когда тот незаметно улетучился из класса, поставил ему лишь удовлетворительно и первую премию присудил Сенкевич».

Летом 1880 года Генрик Сенкевич написал новеллу под названием «Татарская неволя». Читатели приняли ее холодно, а ведущий литературный критик того времени Петр Хмелевский в своей рецензии вынес писателю приговор:

«Историческое творчество для Сенкевича закрыто».
Спустя несколько лет Сенкевич напишет свои лучшие исторические произведения: «Огнем и мечом», «Потоп», «Пан Володыëвский», «Крестоносцы» и «На поле славы».

Генрик Сенкевич всю жизнь комплексовал из-за своего низкого роста, детской внешности и физической слабости. Именно по этой причине в 1863 году его не приняли в повстанческий отряд со словами:

«Дети нам здесь не нужны».

В будущем Генрик напишет, что он единственный из Сенкевичей, кого военное дело обошло стороной. Мучимый этой психологической травмой, он превратил неприметного Михала Володыëвского, одного из главных героев «Трилогии», в лучшего фехтовальщика Речи Посполитой.

У автора «Трилогии» был оригинальный метод работы. Он писал ровно столько, сколько требовалось для ежедневного фрагмента в газете. В 1886 году, находясь за границей, Сенкевич печатал «Потоп» в ежедневной львовской газете «Польское слово» («Słowo Polskie»). Как-то раз редакция получила депешу следующего содержания:

«Телеграфируйте, где Кмициц? Я забыл и не могу дальше писать. Сенкевич».

Редактор ответил:
«Кмициц в Ченстохове взрывает пушку. Редакция»

Похожая история приключилась при написании «В пустыне и в пуще». Речь шла о местонахождении Стася и Нэль (Судан).

Вот последствия...

Даниэль Ольбрыхский (Кмициц) в фильме «Потоп» (1974) Ежи Гофмана, фото: Национальная фильмотека / www.fototeka.fn.org.pl


В письме к невестке, Ядвиге Янчевской, от 20 ноября 1887 года писатель среди прочего упомянул:
«Еще одна трагикомическая подробность. Газеты пишут, что с Груецкого привезли какого-то несчастного сумасшедшего, который потерял рассудок, поверив, что он и есть Кмициц. Я побился об заклад, что «Przegląd», «Prawda» и другие издания напишут: «Вот последствия романа Сенкевича!»

Один анонимный поклонник «Трилогии» в 1888 году выслал Сенкевичу пятнадцать тысяч рублей вместе с письмом:
«Это ничто – Михал Володыёвский».

Писатель не хотел принимать деньги. Он дал объявление в газете и призвал анонима забрать свой подарок, однако тот не отозвался. На полученные таким образом средства автор «Трилогии» учредил стипендиальный фонд имени Марии Сенкевич (своей любимой первой жены, рано умершей от чахотки), которым воспользовались среди прочих: Мария Конопницкая, Станислав Выспяньский, Станислав Пшибышевский, Станислав Виткевич, Густав Даниловский и Казимеж Тетмайер.

В 1891 году три девушки, встретив писателя на краковском бульваре Планты, остановились от волнения:
«Смотрите! Это Сенкевич! Автор «Без догмата»!
На это он, приподняв шляпу, ответил:

«Увы! Это не я, это мой брат, близнец, очень на меня похожий!»
Спутник Сенкевича, соредактор «Слова» Эдвард Лео и его дочь не выдержали и прыснули со смеху.

Летом 1898 года Сенкевич жил у своего друга Бруно Абакановича на острове Плуманак в Бретани. Игнаций Хшановский, также гостивший там в то время, спустя годы описал работу Сенкевича над «Крестоносцами»:

"[Сенкевич] закрывался в своей комнате на четыре замка и работал с половины девятого утра до полудня, затем шел на пляж, часто бледный и – буквально – с вспотевшим лбом. И когда ниже подписавшийся спросил писателя, что его так мучает, тот ответил: «Работа над простотой стиля».

Усадьба в Обленгореке, кторую Сенкевич получил в дар на случай 25-летия творческой деятельности, 1900, репродукция: FoKa / Forum


В 1900 году вся страна торжественно отмечала юбилей писательской деятельности Генрика Сенкевича. Как известно, автор «Трилогии» получил в дар от народа усадьбу Обленгорек. Празднование растянулось на первые месяцы 1901 года, в прессе сообщения о юбилейных торжествах перемежались новостями о войне в Китае. Измученный почестями писатель как-то сказал одному из друзей:
«Китаем и Сенкевичем я уже сыт по горло».

Когда Сенкевич жил в Обленгореке, к нему часто приезжал сыграть партию в винт пан Поплавский из соседнего Промника, прекрасный хозяин. Как-то раз господа спокойно играли в карты в кабинете, как вдруг кто-то из домашних заметил с веранды большой столб дыма над Промником, находившемся в девяти километрах от Обленгорека. Пришлось прервать партию. Достали подзорную трубу, привезенную писателем из Африки. Обленгорек лежит на холме, Промник на равнине, а молодые в ту пору деревья парка еще не заслоняли горизонт. Пан Поплавский посмотрел, посмотрел и изрек:

«Пожалуй, это не двор, а только стога, а может, амбар. Нет, не нужно запрягать. Прежде чем я доеду, они либо сами потушат, либо все сгорит. Лучше вернемся к винту…».
Что они и сделали.

Бокал к обеду

Henryk Sienkiewicz, rep. Piotr Mecik / Forum
Генрик Сенкевич. Репродуция: Петр Мечик / Forum

Пребывая в прекрасном настроении, Сенкевич обратился к Фердинанду Хёсику, известному в то время автору историко-литературных штудий:
«Господин Фердинанд! Вы хотите, чтобы я рассказал вам, когда впервые влюбился?»

Хёсик на это ответил:
«Нет, нет, мне это не интересно. Когда вы по-настоящему впервые влюбились, решать мне».

Как-то раз Генрика Сенкевича познакомили с актрисой, ветераном сцены, которая стала с ним кокетничать, рассчитывая на взаимность.
«Какие чувства я в вас пробуждаю, дорогой мэтр?» – спросила она его спустя некоторое время.
«О! Одно из самых возвышенных: отвращение к греху».

Казимеж Шеткевич, тесть Генрика Сенкевича, был человеком ярким и любившим вкусно поесть. Как-то раз он принес домой бокал втрое больше обычного. На вопрос озадаченного семейства, что он с этим бокалом намерен делать, Шеткевич всерьез ответил, что врач разрешил ему выпивать один бокал вина до обеда, но не уточнил, какого размера должен быть бокал, а сам он именно такой размер считает подходящим. Многие высказывания своего тестя Сенкевич вложил в уста пана Заглобы.

«Правда ли, – спросили как-то Генрика Сенкевича, – что женатые мужчины живут дольше, чем неженатые?»
«Отнюдь, – ответил прекрасный писатель, – это им только кажется…»

Автор «В пустыне и в пуще» страстно любил путешествовать. Популярностью у читателей пользовались его «Письма из Америки» и более поздние «Письма из Африки». Как-то раз он отправился на Черный континент прямо из Закопане. Тогда железная дорогая доходила только до Хабувки, а дальше нужно было на гуральской телеге трястись по дороге, мощенной булыжником. На открытке из Хабувки Сенкевич написал:
«Самый трудный отрезок пути из Закопане в Африку уже позади».

Из Африки писатель привез множество охотничьих трофеев, однако сам он никого не подстрелил, поскольку подхватил лихорадку. Из «Писем…» мы узнаем, что большинство трофеев он приобрел на Занзибаре. Среди прочего там были закрученные рога антилоп, которые он привез в Закопане, где находились его дети. Существует семейное предание, что завзятый охотник старичок Сабала, покосившись на них с недоверием, сказал:
«Такие небось только чорт носит…»

Познакомиться с мастером

Henryk Sienkiewicz, według portretu Kazimierza Pochwalskiego, 1891, fot. Cyfrowa Biblioteka Narodowa Polona
Генрик Сенкевич на портрете Казимира Похвальского, 1891, фото: Национальная цыфровая библиотека Polona

Немало проблем доставил Генрику Сенкевичу Заглоба, которого Богун связал с помощью «собственной кривой сабли». Заглобу нужно было спасти, но как сделать сцену спасения достоверной? Сенкевича выручил друг, соредактор «Слова» Владислав Олендзкий. Этот неисправимый хвастун убедил писателя, что в 1863 году в какой-то кровавой битве русские поймали его и точно так же с помощью палки связали, но он освободился и всех зарубил… А значит, он прекрасно знает, как из такого положения выпутаться. Олендзкий сел посреди комнаты и велел связать себя по всем правилам: колени к подбородку, под коленями пропускают палку, а руки под палкой вытягивают вперед колен и крепко связывают веревкой.

На первый взгляд из такого положения самостоятельно освободиться невозможно. Но Олендзкий был крепкий и ловкий. Раскачиваясь, он добрался до кушетки и начать ударять одним концом палки об деревянную часть кушетки. Палка понемногу сдвигалась, пока наконец не упала на пол. Остальное было минутным делом. Этот эпизод писатель включил в роман «Огнем и мечом». Кроме того, Олендзкий стал одним из прототипов пана Заглобы.

Генрик Сенкевич в Закопане, 1894, репродукция Петр Мечик / Forum

Тадеуш Бой-Желенский в своих воспоминаниях «Знаешь ли этот край?..» описал встречу Генрика Сенкевича со Станиславом Пшибышевским в Закопане. Сенкевич, узнав, что его молодой коллега по перу нездоров, отправился к нему с визитом. Пшибышевский с почтением принял мэтра, но абсолютно не знал, о чем с ним говорить. В волнении он молча ходил по комнате, а в конце концов приблизился, положил гостю руку на плечо и шепотом произнес:
«Пан Генрик, давайте выпьем водки …».

Курган Генрика Сенкевича в Воли Окшейской, фото: Войцех Трачик / East News

По случаю двадцатипятилетнего юбилея писательской деятельности друзья вручили Сенкевичу шутливые заповеди:

«Я есмь Генрик Сенкевич, который вывел тебя на поле славы всемирной. Огромно Величие Мое.
Не ставь Мицкевича, Словацкого, Красинского и других выше Меня.
Не произноси всуе имя Мое.
Помни день юбилея Моего, чтобы святить его.
Почитай Скшетуского, Заглобу, Володыёвского и Баську Его, а Меня выше всех.
Не насмехайся над произведениями Моими.
Не разжигай огонь листами из книг Моих.
Не распространяй творенья Мои без дополнительной оплаты в руки Мои.
Не искажай мысль Мою.
Не возжелай Обленгорека, ибо то дар народный!
Люби каждого литератора по мере возможности и желания, а Меня безоговорочно».

С каждым годом писателю все больше не давали покоя. То хотели «познакомиться с мэтром», то «имели честь», то «просили посодействовать», поэтому за границей Сенкевич жил под чужой фамилией.

Вспоминается история о женщине, которая подавала записки за упокой души пана Подбипенты, а также возмущение жителей Збаража, которые в годы правления Австрии примерно на рубеже XIX-ХХ веков протестовали против строительства школы на площади возле костела. Главный их довод звучал так:
«Ведь там могила Подбипенты».

2016 год объявлен Годом Генрика Сенкевича

Henryk Sienkiewicz, źródło: Polona.pl
Генрик Сенкевич. Фото: Polona.pl

18 декабря 2015 года польский Сенат принял постановление, согласно которому 2016 год будет объявлен Годом Генрика Сенкевича. «Своим творчеством и общественной деятельностью Сенкевич пробуждал общественное сознание, учил гордиться принадлежностью к польской культуре, любить родину и уметь жертвовать собой ради нее», — подчеркнули депутаты.

За инициативу проголосовало 79 сенаторов, один воздержался от голоса. Поводом учредить Год Сенкевича стало столетие со дня смерти писателя, которое будет отмечаться в 2016 году.

«Сенат Республики Польша учреждает Год Генрика Сенкевича, чтобы в сотую годовщину смерти заслуженно отдать честь этому великому поляку и способствовать популяризации его творчества и идей: прежде всего — идеи патриотизма и приверженности традиционным ценностям», — говорится в постановлении.

Генрик Сенкевич, — сообщается в документе, — «во времена неволи писал «для укрепления сердец», а его книги стали достоянием масс».
Авторы документа напоминают, что отрывки романов Сенкевича, публиковавшиеся в журналах, читали представители самых разных слоев общества, а влияние писателя на современный польский язык сложно переоценить. Также отмечается, что Сенкевич «был и остается послом польской культуры во всем мире, в частности, благодаря роману «Камо грядеши», который провозглашает универсальные ценности и который сейчас, во время столкновения цивилизаций, обрел дополнительное, современное значение».

Сенат обратился к органам государственной власти и общественным организациям с просьбой в 2016 году включить в свою программу мероприятия, посвященные писателю.

Генрик Адам Александр Пиус Сенкевич (род. 5 мая 1846 года в г.Воля-Окшейска, умер 15 ноября 1916 в Веве, Швейцария) — один из наиболее известных и популярных польских писателей, автор романов «Огнем и мечом», «Потоп», «Пан Володыевский», «Крестоносцы», «Камо грядеши», «Семья Поланецких».
В 1905 году стал обладателем Нобелевской премии по литературе («за выдающиеся заслуги в области эпоса»). В своей Нобелевской речи писатель говорил, что это особенно ценная награда для сына польского народа.

«Не раз говорилось, что Польша мертва, измучена, порабощена, но сегодня мы получили доказательство ее жизнеспособности и триумфа», — сказал Сенкевич.

Krzyżacy film (1960) - cały film

Reżyseria: Aleksander Ford
Rok produkcji: 1960 r.
Muzyka: Kazimierz Serocki
Scenariusz: Jerzy Stefan Stawiński
Obsada: Urszula Modrzyńska, Grażyna Staniszewska, Andrzej Szalawski, Aleksander Fogiel, Leon Niemczyk

Opis: Historia Juranda ze Spychowa, który broni swych ziem przed atakami grup krzyżackich. Podczas zdradzieckiego napadu Krzyżaków ze Szczytna pod dowództwem komtura Zygfryda de Löwe na Spychów traci on żonę. Aby uchronić córkę Danuśkę przed podobnym losem, wysyła ją na dwór księcia mazowieckiego. Danuśka poznaje Zbyszka z Bogdańca, który ślubuje jej wierność jako rycerz. Uciekając się do podłego podstępu, Krzyżacy porywają ją i w ten sposób zwabiają do siebie Juranda. Aby uratować ukochaną i jej ojca, Zbyszko udaje się do Malborka, aby szukać wsparcia u Wielkiego Mistrza.