![♪ Школьные годы чудесные... ♫]( "♪ Школьные годы чудесные... ♫")
♪ "Школьные годы чудесные..." ♫
В подростковом возрасте Брайан носил очки. И в этот период ему стало казаться, что он очень некрасивый. В этот же период Брайан начал протестовать ношению школьной формы и постоянно прятал свои шорты и блейзер, чтобы мама не могла заставить его надевать их.
Свободолюбивый нрав Брайана оказывал влияние на его одноклассников. Один из них, Питер Уотсон, вспоминал, как однажды Брайан пришел в класс в футбольных бутсах, которые, по его словам, были более удобными, чем обычные ботинки. А в другой раз Брайан сказал ему, что пить обязательное молоко на переменах — это скучно. Одноклассник Брайана Колин Дрю, вспоминал, как учитель дал им 12,5 пенсов, чтобы они сходили в город и постриглись. Вместо этого они вернулись в школу с десятью пачками сигарет.
В старших классах у Брайана начались проблемы с дисциплиной: так, он никогда не стучался в дверь класса, когда опаздывал. Его IQ равнялось внушительному коэффициенту 135, но в классе он чувствовал себя явно не в своей тарелке. Против него были дважды приняты дисциплинарные санкции. В первый раз это случилось, когда он выступил против обязательного ношения соломенных шляп летом и прямоугольных шляп с кисточкой зимой («нераскаянным грехом» Брайана было использование своей шляпы в качестве бумеранга, которая в конце концов, как он того и добивался, просто развалилась на мелкие кусочки). Во второй раз Брайан стал лидером забастовки против старосты класса, и за это его на некоторое время даже отлучили от учебы. Эта штрафная неделя должна была стать горьким уроком для Джонса Л.Б.Х., но вместо того, чтобы раскаяться, Брайан провел все время своего изгнания в челтнемском бассейне «Lido» и вернулся в школу героем.
Родителей Брайана очень задело наказание сына. Его отец понимал, что школа была не лучшим средством к вразумлению сына.
Дома родители строго обсуждали с Брайаном жалобы, которые они получали из школы, на что тот отвечал невозмутимым тоном: «Ведь это всего лишь учителя. Они же ничего не делают!» Льюису было просто нечем крыть. Между Брайаном и родителями постепенно возник непреодолимый барьер. Брайан понимал, что для того, чтобы войти к ним в доверие, нужно было отказаться от любых проявлений своей личности и своих интересов.
Бунтарское настроение Брайана проявилось также и в его занятиях музыкой: от классических произведений он переметнулся к джазу, который, как вспоминал его отец, «стал для него абсолютной религией». И вскоре Льюису и Луизе стало казаться, что эту страсть сына они должны пресечь на корню.
К 12 годам Брайан прекратил разучивать классические пьесы на пианино и кларнете, и стал самостоятельно учиться играть на гитаре. Два года спустя он увлекся творчеством Чарли Паркера.
Через какое-то время Брайан продает кларнет, который ему покупали родители, и на эти деньги приобретает подержанный альт-саксофон. Брайан предвидел яростное противодействие своим занятиям, поэтому прятался от родителей в спальне, где играл за закрытыми дверями.
А его родители считали, что если бы Брайан посвящал учебе столько же времени, сколько он занимался музыкой, то вскоре он мог бы стать превосходным учеником.
В общественной жизни Брайана, в отличие от домашней, в то время наступил небольшой просвет, так как он присоединился к местной скиффл группе. Он играл в ней на стиральной доске и абсолютно не стыдился столь плебейского инструмента, так как все ребята в группе в основном валяли дурака, а не играли настоящую музыку. Позднее, когда Брайан выучился неплохо играть на саксофоне, стиральная доска, конечно же, была заброшена. Оркестры с его участием — под управлением Джока Хендерсона, Джона Кина и Алекса Уэлша — выступали перед концертами заезжих джазовых звезд: тромбониста Криса Барбера и Хамфри Литтлтона, признанных лидеров биг-бендов.
