Любимые стихи

Sever
А сюиту "Сама жизнь" Градского на стихи Элюара слышал? Если не слышал, то я с винила перекодирую и тебе запишу.

Кончен пир,умолкли хоры,
Опорожнены амфоры,
Опрокинуты корзины,
Не допиты в кубках вины,
На главах венки измяты,-
Лишь курятся ароматы
В опустевшей светлой зале...
Кончив пир, мы поздно встали -
Звёзды на небе сияли,
Ночь достигла половины...

Как над беспокойным градом,
Над дворцами, над домами,
Шумным уличным движеньем
С тускло-рдяным освещеньем
И бессонными толпами, -
Как над этим дольным чадом,
В горнем выспреннем пределе
Звёзды чистые горели,
Отвечая смертным взглядам
Непорочными лучами...
/Ф.Тютчев/

Непогода - осень - куришь,
Куришь - всё как будто мало.
Хоть читал бы,- только чтенье
Продвигается так вяло.

Серый день ползёт лениво,
И болтают нестерпимо
На стене часы стенные
Языком неутомими.

Сердце стынет понемногу,
И у жаркого камина
Лезет в голову больную
Всё такая чертовщина!

Над дымящимся стаканом
Остывающего чаю,
Слава богу,понемногу,
Будто вечер, засыпаю...
/А.Фет/

М. Цветаева

Какой-нибудь предок мой был -
скрипач, Наездник и вор при этом.
Не потому ли мой нрав бродяч
И волосы пахнут ветром?
Не он ли, смуглый, крадет с арбы
Рукой моей - абрикосы,
Виновник страстной моей судьбы,
Курчавый и горбоносый?
Дивясь на пахаря за сохой,
Вертел между губ - шиповник.
Плохой товарищ он был,- лихой
И ласковый был любовник!

Любитель трубки, луны и бус,
И всех молодых соседок...
Еще мне думается, что - трус
Был мой желтоглазый предок.
Что, душу черту продав за грош,
Он в полночь не шел кладбищем.
Еще мне думается, что нож
Носил он за голенищем,
Что не однажды из-за угла
Он прыгал,- как кошка гибкий...
И почему-то я поняла,
Что оне - не играл на скрипке!
И было все ему нипочем,
Как снег прошлогодний - летом!
Таким мой предок был скрипачом.
Я стала - таким поэтом.

Ну, это совершенно невыносимо!
Весь как есть искусан злобой.
Злюсь не так, как могли бы вы:
как собака лицо луны гололобой -
взял бы
и все обвыл.

Нервы, должно быть...
Выйду,
погуляю.
И на улице не успокоился ни на ком я.
Какая-то прокричала про добрый вечер.
Надо ответить:
она - знакомая.
Хочу.
Чувствую -
не могу по-человечьи.

Что это за безобразие?
Сплю я, что ли?
Ощупал себя:
такой же, как был,
лицо такое же, к какому привык.
Тронул губу,
а у меня из-под губы -
клык.

Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.
Бросился к дому, шаги удвоив.
Бережно огибаю полицейский пост,
вдруг оглушительное:
"Городовой!
Хвост!"

Провел рукой и - остолбенел!
Этого-то,
всяких клыков почище,
я не заметил в бешеном скаче:
у меня из-под пиджака
развеерился хвостище
и вьется сзади,
большой, собачий.

Что теперь?
Один заорал, толпу растя.
Второму прибавился третий, четвертый.
Смяли старушонку.
Она, крестясь, что-то кричала про черта.

И когда, ощетинив в лицо усища-веники,
толпа навалилась,
огромная,
злая,
я стал на четвереньки
и залаял:
Гав! гав! гав!

Лошадь
сказала,
взглянув на верблюда:
"Какая
гигантская
лошадь-ублюдок".

Верблюд же
вскричал:
"Да лошадь разве ты?!
Ты
просто-напросто -
верблюд недоразвитый".

И знал лишь
бог седобородый,
что это -
животные
разной породы.

Вот моё стихотворение:





Про Любовь.

Одважды нЕ кий, хрен ублюдо,
Решил поесть вкусное блюдо,
Но был тогда он слишком болен,
И съел бутылку с алкоглолем.

Такв ремя шло,и вот Ублюдо
Съедает уж кусок верблюда!
Его схватили практиканты,
И перервали ему гланты.

С тех пор верблюд лежит в больнице,
Где не дают ему помыться…
Узнав о горькой жопе друга,
К нему пришла туда подруга…

…Его в повязках увидала,
И не спеша ему сказала:
"Была слепою я лишь дурой
когда мне дали арматурой,

теперь же я вас увидала,
и поняла,что жизни мало,
чтобы лобзать твои уста,
я буду виться как глиста!"

"Сидеть на берегу реки,
прижавшись мордою к твоей
всегда я буду, вопреки
существованию морей".











Примечание автора: в слове "вкусное" ударение на втором слоге.

Марина Цветаева

Короткий смешок,
Открывающий зубы,
И лёгкая наглость прищуренных глаз.
-Люблю Вас!-Люблю Ваши зубы и губы,
(Всё это вам сказано-тысячу раз!)
Ещё полюбить я успела-постойте!-
Мне помнится: руки у Вас хороши,
В догу не останусь,за всё-успокойтесь-
Воздам неразменной деньгою души.
Посмейтесь! Пусть нынешней ночью приснятся
Мне впадины чуть-улыбнувшихся щёк.
Не даром-не надо!Давате меняться
Червонец за грошик: смешок за стишок!

очень тёплое стихотворение,на мой взгляд

Я так давно родился

Я так давно родился,
Что слышу иногда,
Как надо мной проходит
Студеная вода.
А я лежу на дне речном,
И если песню петь -
С травы начнем, песку зачерпнем
И губ не разомкнем.

Я так давно родился,
Что говорить не могу,
И город мне приснился
На каменном берегу.
А я лежу на дне речном
И вижу из воды
Далекий свет, высокий дом,
Зеленый луч звезды.

Я так давно родился,
Что если ты придешь
И руку положишь мне на глаза,
То это будет ложь,
А я тебя удержать не могу,
И если ты уйдешь
И я за тобой не пойду, как слепой,
То это будет ложь.

А.Тарковский.

Николай Гумилев – Восьмистишье

Ни шорохов полночной дали,
Ни песен что певала мать
Мы никогда не понимали
Того, что стоило понять.
И символ горнего величья
Как некий благостный завет
Высокое косноязычье
Тебе даровано поэт.

I
Cказать, что ты мертва?
Но ты жила лишь сутки.
Как много грусти в шутке
Творца! едва
могу произнести
"жила" — единство даты
рожденья и когда ты
в моей горсти
рассыпалась, меня
смущает вычесть
одно из двух количеств
в пределах дня.
II
Затем, что дни для нас —
ничто. Всего лишь
ничто. Их не приколешь,
и пищей глаз
не сделаешь: они
на фоне белом,
не обладая телом,
незримы. Дни,
они как ты; верней,
что может весить
уменьшенный раз в десять
один из дней?
III
Сказать, что вовсе нет
тебя? Но что же
в руке моей так схоже
с тобой? и цвет —
не плод небытия.
По чьей подсказке
и так кладутся краски?
Навряд ли я,
бормочущий комок
слов, чуждых цвету,
вообразить бы эту
палитру смог.
IV
На крылышках твоих
зрачки, ресницы —
красавицы ли, птицы —
обрывки чьих,
скажи мне, это лиц
портрет летучий?
Каких, скажи, твой случай
частиц, крупиц
являет натюрморт:
вещей, плодов ли?
и даже рыбной ловли
трофей простерт.
V
Возможно, ты — пейзаж,
и, взявши лупу,
я обнаружу группу
нимф, пляску, пляж.
Светло ли там, как днем?
иль там уныло,
как ночью? и светило
какое в нем
взошло на небосклон?
чьи в нем фигуры?
Скажи, с какой натуры
был сделан он?
VI
Я думаю, что ты —
и то и это:
звезды, лица, предмета
в тебе черты.
Кто был тот ювелир,
что, бровь не хмуря,
нанес в миниатюре
на них тот мир,
что сводит нас с ума,
берет нас в клещи,
где ты, как мысль о вещи,
мы — вещь сама?
VII
Скажи, зачем узор
такой был даден
тебе всего лишь на день
в краю озер,
чья амальгама впрок
хранит пространство?
А ты — лишает шанса
столь краткий срок
попасть в сачок,
затрепетать в ладони,
в момент погони
пленить зрачок.
VIII
Ты не ответишь мне
не по причине
застенчивости и не
со зла, и не
затем, что ты мертва.
Жива, мертва ли —
но каждой Божьей твари
как знак родства
дарован голос для
общенья, пенья:
продления мгновенья,
минуты, дня.
IX
А ты — ты лишена
сего залога.
Но, рассуждая строго,
так лучше: на
кой ляд быть у небес
в долгу, в реестре.
Не сокрушайся ж, если
твой век, твой вес
достойны немоты:
звук — тоже бремя.
Бесплотнее, чем время,
беззвучней ты.
X
Не ощущая, не
дожив до страха,
ты вьешься легче праха
над клумбой, вне
похожих на тюрьму
с ее удушьем
минувшего с грядущим,
и потому,
когда летишь на луг
желая корму,
приобретает форму
сам воздух вдруг.
XI
Так делает перо,
скользя по глади
расчерченной тетради,
не зная про
судьбу своей строки,
где мудрость, ересь
смешались, но доверясь
толчкам руки,
в чьих пальцах бьется речь
вполне немая,
не пыль с цветка снимая,
но тяжесть с плеч.
XII
Такая красота
и срок столь краткий,
соединясь, догадкой
кривят уста:
не высказать ясней,
что в самом деле
мир создан был без цели,
а если с ней,
то цель — не мы.
Друг-энтомолог,
для света нет иголок
и нет для тьмы.
XIII
Сказать тебе "Прощай"
как форме суток?
Есть люди, чей рассудок
стрижет лишай
забвенья; но взгляни:
тому виною
лишь то, что за спиною
у них не дни
с постелью на двоих,
не сны дремучи,
не прошлое — но тучи
сестер твоих!
XIV
Ты лучше, чем Ничто.
Верней: ты ближе
и зримее. Внутри же
на все на сто
ты родственна ему.
В твоем полете
оно достигло плоти;
и потому
ты в сутолке дневной
достойна взгляда
как легкая преграда
меж ним и мной.

Иосиф Бродский '72

А я Маяковского обожаю!!! Особенно стихотворение,посвящённое Есенину.....
А вообще много кого люблю...всех не перечислишь....Почти весь серебряный век,Пушкин,Лермонтов........Из серебряного века любимые:Маяковский ессно,Блок,Хлебников,Брюсов,Ахматова,Мандельштам...это первое,что в голову пришло
Из так называемых современных рок-поэтов-Макаревич и Кормильцев безусловно...даже не так-КОРМИЛЬЦЕВ и Макаревич...
Ещё очень люблю Павла Кашина(и не только стихи,он вообще музыкант отличный)...Кашина простые смертные,к сожалению,знают по двум самым известным песням....а он,между прочим,потрясающий поэт и музыкант,за плечами которого очень много действительно классных альбомов....понесло меня...просто наболело...
Ещё Зою Ященко люблю...

Ах,ну да....ещё же Градский....

И ВЫСОЦКИЙ КОНЕЧНО!!!!!!!!!!!!!!!

А ещё Добронравов....который муж Пахмутовой...

Бродский

Переживи всех.
Переживи вновь,
Словно они -- снег,
Пляшущий снег снов.
Переживи углы.
Переживи углом.
Перевяжи узлы
Между добром и злом.
Но переживи миг.
И переживи век.
Переживи крик.
Переживи смех.

Переживи стих.
Переживи всех.

Борис Слуцкий
ЛОШАДИ В ОКЕАНЕ
И.Эренбургу

Лошади умеют плавать,
Но - не хорошо. Недалеко.

"Глория" - по-русски - значит "Слава",-
Это вам запомнится легко.

Шёл корабль, своим названьем гордый,
Океан стараясь превозмочь.

В трюме, добрыми мотая мордами,
Тыща лощадей топталась день и ночь.

Тыща лошадей! Подков четыре тыщи!
Счастья все ж они не принесли.

Мина кораблю пробила днище
Далеко-далёко от земли.

Люди сели в лодки, в шлюпки влезли.
Лошади поплыли просто так.

Что ж им было делать, бедным, если
Нету мест на лодках и плотах?

Плыл по океану рыжий остров.
В море в синем остров плыл гнедой.

И сперва казалось - плавать просто,
Океан казался им рекой.

Но не видно у реки той края,
На исходе лошадиных сил

Вдруг заржали кони, возражая
Тем, кто в океане их топил.

Кони шли на дно и ржали, ржали,
Все на дно покуда не пошли.

Вот и всё. А всё-таки мне жаль их -
Рыжих, не увидевших земли.
1950

Рыбы зимой


Рыбы зимой живут.
Рыбы жуют кислород.
Рыбы зимой плывут,
задевая глазами
лед.
Туда.
Где глубже.
Где море.
Рыбы.
Рыбы.
Рыбы.
Рыбы плывут зимой.
Рыбы хотят выплыть.
Рыбы плывут без света.
Под солнцем
зимним и зыбким.
Рыбы плывут от смерти
вечным путем
рыбьим.
Рыбы не льют слезы:
упираясь головой
в глыбы,
в холодной воде
мерзнут
холодные глаза
рыбы.
Рыбы
всегда молчаливы,
ибо они --
безмолвны.
Стихи о рыбах,
как рыбы,
встают поперек
горла.

Лошади в океане - моё любимое стихотворение.

Н.Гумилев
Жираф

Я вижу сегодня особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки, колени обняв
Послушай: Далеко, на озере Чад
Таинственный бродит жираф

Ему грациозная нега и стройность дана
А шкуру его украшает волшебный узор
Сравниться с которым осмелится только луна
Дробясь и качаясь на глади бескрайних озер

Вдали он подобен цветным парусам корабля
И бег его плавен как радостный птичий полет
Я знаю как много чудесного видит земля
Когда по ночам он спускается в каменный грот

Я знаю волшебные сказки таинственных стран
Про черную деву, про страсть молодого вождя
Но ты слишком долго вдыхала свинцовый туман
И верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя

И как расскажу я тебе про затерянный сад
Про запах деревьев, про шелест неведомых трав
Ты плачешь... Послушай: далеко, на озере Чад
Таинственный бродит жираф...

Н.Олейников
ТАРАКАН

Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждет.

Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, с топорами
Вивисекторы сидят.

У стола лекпом хлопочет,
Инструменты протирая,
И под нос себе бормочет
Песню "Тройка удалая".

Трудно думать обезьяне,
Мыслей нет - она поет.
Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.

Таракан к стеклу прижался
И глядит едва дыша...
Он бы смерти не боялся,
Если б знал, что есть душа.

Но наука доказала,
Что душа не существует,
Что печенка, кости, сало -
Вот что душу образует.

Есть всего лишь сочлененья,
А потом соединенья.

Против выводов науки
Невозможно устоять.
Таракан, сжимая руки,
Приготовился страдать.

Вот палач к нему подходит,
И, ощупав ему грудь,
Он под ребрами находит
То, что следует проткнуть.

И проткнувши, набок валит
Таракана, как свинью.
Громко ржет и зубы скалит,
Уподобленный коню.

И тогда к нему толпою
Вивисекторы спешат.
Кто щипцами, кто рукою
Таракана потрошат.

Сто четыре инструмента
Рвут на части пациента.
От увечий и от ран
Помирает таракан.

Он внезапно холодеет,
Его веки не дрожат...
Тут опомнились злодеи
И попятились назад.

Все в прошедшем - боль, невзгоды.
Нету больше ничего.
И подпочвенные воды
Вытекают из него.

Там, в щели большого шкапа,
Всеми кинутый, один,
Сын лепечет: "Папа, папа!"
Бедный сын!

Но отец его не слышит,
Потому что он не дышит.

И стоит над ним лохматый
Вивисектор удалой,
Безобразный, волосатый,
Со щипцами и пилой.

Ты, подлец, носящий брюки,
Знай, что мертвый таракан -
Это мученик науки,
А не просто таракан.

Сторож грубою рукою
Из окна его швырнет,
И во двор вниз головою
Наш голубчик упадет.

На затоптанной дорожке
Возле самого крыльца
Будет он, задравши ножки,
Ждать печального конца.

Его косточки сухие
Будет дождик поливать
Его глазки голубые
Будет курица клевать.