Майк и группа "Зоопарк"

2vitalij:

>Я тоже люблю творчество Майка, имею все альбомы
>на компактах. По поводу передирания можно ещё
>вспомнить "Бедность" (риф "Satisfaction", это
>ещё после выхода песни отметили в журнале "Урлайт");
>"Если хочешь" - это "роллинговская" "Live with
>me"; "Лето" сильно напоминает битловскую "Do you
>want to know a Secret", а "Уездный город Н" по
>эпичности и длительности - это "Desolation Raw"
>Дилана. У меня есть сборник воспоминаний о Майке,
>там какой-то его друг составил список "заимствований",
>но... Какое мне до этого дело? Могу согласится
>с Троицким: "Это были нужные влияния... Правильные
>влияния..." А по поводу абстрактного послушайте
>его песню "Золотые львы".

У «Золотых львов» тот же дилановский корень. Майк, конечно, не такой хамелеон, как БГ, у которого сегодня – «Мы никогда не станем старше», завтра – «Старик Козлодоев», потом – «Поезд в огне». И все это очень органично. Майк не мог, да и не хотел вписываться в изменившуюся жизнь и, как честный тираннозавр, взял, и вымер. Светлая ему память. Влияния у Майка были правильные. И сам он – талантище. По-моему, его интерпретации песен западных рокеров в большинстве случаев получились интереснее, чем первоисточники. Но иногда это выглядит как прямой плагиат. И это не красиво. Та же «Песня простого человека» и по музыке, и по тексту абсолютный Дилан. Меньше любить Майка из-за этого я, конечно, не стал, а Дилана зауважал еще больше. По-моему БГ, говорил что-то вроде того, что мы (т.е. они - наши музыканты) не играли рок, мы играли В рок. Вот и получается, что там, на западе, взрослые дяди настоящим серьезным делом занимались, а наши, как дети играют в летчиков-космонавтов, так и они играли то «в Дилана», то «в Моррисона». Конечно, не самая плохая игра. Кстати, «Бедность» по музыке очень похожа на «Don't bring me down» Animals

2npoxop:

>У «Золотых львов» тот же дилановский корень.
>Майк, конечно, не такой хамелеон, как БГ, у которого
>сегодня – «Мы никогда не станем старше», завтра
>– «Старик Козлодоев», потом – «Поезд в огне».
>И все это очень органично. Майк не мог, да и не
>хотел вписываться в изменившуюся жизнь и, как
>честный тираннозавр, взял, и вымер. Светлая ему
>память. Влияния у Майка были правильные. И сам
>он – талантище. По-моему, его интерпретации песен
>западных рокеров в большинстве случаев получились
>интереснее, чем первоисточники. Но иногда это
>выглядит как прямой плагиат. И это не красиво.
>Та же «Песня простого человека» и по музыке, и
>по тексту абсолютный Дилан. Меньше любить Майка
>из-за этого я, конечно, не стал, а Дилана зауважал
>еще больше. По-моему БГ, говорил что-то вроде
>того, что мы (т.е. они - наши музыканты) не играли
>рок, мы играли В рок. Вот и получается, что там,
>на западе, взрослые дяди настоящим серьезным делом
>занимались, а наши, как дети играют в летчиков-космонавтов,
>так и они играли то «в Дилана», то «в Моррисона».
>Конечно, не самая плохая игра. Кстати, «Бедность»
>по музыке очень похожа на «Don't bring me down»
>Animals

У "Золотых львов" корень, скорее всего, болановский, "ти-рексовый". Но я люблю и эту песню, и остальные.

2vitalij:

>У "Золотых львов" корень, скорее всего, болановский,
>"ти-рексовый". Но я люблю и эту песню, и остальные.

Мне у Зоопарка тоже нравится все, за исключением псевдоиспанской «Всю ночь». Эту песню я не люблю так, что кушать не могу. Лучше бы Майк её Борису Борисовичу подарил или на "Блюз простого человека" выменял. А какая песня любимая - даже не знаю. Почему-то очень нравится "Позвони мне рано утром". По-моему, эта вещь достойна хоть самого Роберта Джонсона. Если бы ее вдруг спели Led Zeppelin, получилась бы конфетка, не хуже "Travelling riverside blues" или "Train kept a rollin".

Мне тоже нравится всё, а самые любимые - "Выстрелы", "Все те мужчины", "6 утра" и "Пригородный блюз 2". Справедливости ради скажу, что "Буги-вуги" и "Мажорный рок-н-ролл" "Секрет" сделал лучше, живее.

Вышла новая книга о Майке за авторством Александра Кушнира.
Для поклонников - к чтению и приобретению обязательно.

Очень хвалят, да. Но по-моему из под пера Кушнира всегда выходили отличные книги. Стало быть, и эта не исключение.

2Old Bluesman:

>Вышла новая книга о Майке за авторством Александра Кушнира.
>Для поклонников - к чтению и приобретению обязательно.

лучше чем "право на рок"?

2koderr:

Если вы про книгу, также известную как "Майк из группы Зоопарк", то это как посмотреть. Если рассматривать ее как полноценную биографию, то книга Кушнира лучше. При этом в "Майке из группы Зоопарк" множество материалов, которые цитирует (и не цитирует) сам Кушнир. То есть подход или-или здесь не совсем работает.

я вот про эту

Майк. Право на рок | Рыбин Алексей, Старцев А.

2koderr:

>я вот про эту
>Майк. Право на рок | Рыбин Алексей, Старцев А.

Ну я так и понял. У нее по ходу два названия. "Майк из группы Зоопарк" и "Майк: право на рок", причем в рамках одного и того же издания.

Как новая книга о классике питерского рока Майке Науменко бросает вызов всем предыдущим

О Майке Науменко написано немало разного, но вот появилась книга, автор которой уверенно заявляет, что намерен восполнить недостатки предыдущих. Это «Бегство из зоопарка» Александра Кушнира, рок-журналиста и известного пиарщика, опубликовавшего уже больше полдюжины книг – от хрестоматийной «100 магнитоальбомов советского рока» до недавних биографий Сергея Курехина и Ильи Кормильцева, сложившихся в трилогию о «запрещенных людях», которую и завершает труд о Науменко.

Не так давно, 18 апреля, исполнилось 65 лет со дня рождения Майка, из которых он прожил чуть больше половины. Лидер ленинградской группы «Зоопарк», считающейся наряду с «Аквариумом» и «Машиной времени» одним из столпов русского рока, Науменко не разделил успеха постсоветских времен, доставшегося его друзьям и современникам. Майк умер через несколько дней после августовского путча 1991 года и год спустя после гибели Виктора Цоя. Но, в отличие от Цоя, он ушел не на взлете, а скорее в падении. История этого загадочного падения и составляет главную интригу его биографии.

Почему человек, способный бросить институт ради подпольного рок-н-ролла (поступок очень серьезный для советских времен), записавший несколько канонических для русскоязычного рока альбомов, мечтавший о жизни рок-звезды, вдруг неожиданно скисает, когда начинается перестройка и появляются долгожданные возможности? Почему он уходит в тень, замыкается, топит себя в алкоголе и в итоге умирает? Придумывает себе роль маргинала, изгоя, хотя на самом деле был популярным человеком, всеобщим любимцем?

Изрядная доля «Бегства из зоопарка» посвящена этому вопросу. Однако кризис последних лет – только часть истории Майка, а Кушнир поставил себе цель проследить всю его жизнь от самого рождения. Повествование идет со свойственным этому автору энтузиазмом, даже восторгом, которых он не лишился после многих лет, проведенных в циничном пиар-бизнесе. Раскрывая перед читателем сцены из жизни Майка, Кушнир словно сам впрыгивает в эти сцены и повествует, как очевидец: вот он сидит где-нибудь на тахте в квартире родителей юного Миши Науменко, когда тот сообщает им о своем исключении из комсомола, а вот гуляет с Майком и Сергеем Рыженко по ночной зимней Москве после исторического квартирного концерта на Речном вокзале.

Кушнир действительно был очевидцем некоторых историй, а кроме того, он опросил более сотни друзей, родственников и просто современников певца, плюс – предмет особой гордости автора – стал обладателем уникального архива Майка, доставшегося ему по наследству от казанского журналиста и друга музыканта Бориса Мазина. Издание украшено некоторыми жемчужинами этого архива: редкими фото и рукописями.

Именно Мазин вдохновил Кушнира «писать правду», тогда как многие биографы склонны «стерилизовать» Майка. Нельзя сказать, что его книга получилась скандальной, хотя кого-то из трепетных почитателей Науменко могут расстроить финальные главы, в которых рассказывается о деградации героя.

Книга называется «Бегство из зоопарка», по одной из ранних песен Майка. Похоже, зоопарком для Науменко оказалась вся жизнь, а не только советский официоз, от которого он в юности сбежал в мир рок-н-ролла. И все то, что в перестройку для его коллег стало свободой и большими возможностями, ему также виделось зоопарком, из которого нужно бежать. Но это только одна из версий произошедшего. А за остальными лучше обратиться к самой книге, которая уже доступна для предзаказа.

https://profile.ru/culture/kak-novaya-kniga-o-klassike-piterskogo-roka-majke-naumenko-b...

C первой главой можно ознакомиться уже сейчас:

Акустика: прощание с андеграундом
«Скажи, куда ушли те времена?»
Майк Науменко

Период 1985–1986 годов оказался переломным для советского рок-андеграунда. Многое по-прежнему было «нельзя», и запретительных списков пока ещё никто не отменял. К примеру, музыканты «Наутилуса Помпилиуса» лихорадочно звонили в Москву Александру Агееву – с просьбой не распространять песню «Скованные одной цепью». Мол, у них на Урале по поводу этого кормильцевского текста поднялся «страшный стрём». Но было уже поздно.

Магнитофонные писатели Москвы и Питера распространяли новый альбом «Разлука» целиком, без какой-либо цензуры или идеологических купюр.

Первые ласточки горбачёвской перестройки уже порхали повсюду. В том же Свердловске начал активно функционировать рок-клуб, в Москве открылась рок-лаборатория. В кабинетах Кремля готовились разрешительные документы для гастролей легендарного Карлоса Сантаны и других американских рок-музыкантов. В Ленинграде состоялось совместное выступление Майка, Цоя и БГ в Доме Кино, а телевизионщики снимали пилотные выпуски передачи «Музыкальный ринг».

Была ещё одна хорошая новость – во всесоюзный эфир прорвался молодой питерский бит-квартет «Секрет» с композициями «Буги-вуги каждый день» и «Мажорный рок-н-ролл».

Опекаемые неугомонным Панкером студенты театрального института превратили легкомысленные майковские песенки в хлёсткие танцевальные номера. К сожалению, фамилия автора этих хитов упоминалась не всегда, и Майк настойчиво объяснял на квартирниках, что эти композиции, показанные в телепрограмме «Утренняя почта», написал именно он. Науменко терпеливо рассказывал слушателям, что ребята из «Секрета» – отличные парни, и вообще они – большие друзья. Несколько раз Майк выходил на сцену ленинградского рок-клуба с музыкантами «Секрета», чтобы вместе исполнить одну из своих знаменитых песен.

«Мы тогда приятельствовали с Майком и захотели на лауреатском концерте сделать его песню «Лето», – вспоминал барбанщик «Секрета» Алексей Мурашов. – Автор вышел на сцену, и зал закричал так, как будто гол забили».

Поскольку группы «Зоопарк» в тот период у Майка в очередной раз не было, он продолжал давать многочисленные квартирники. Несколько акустических концертов в Питере ему организовывал его приятель Павел Краев – в частности, т.н. «сейшен на Петроградской стороне», в одной компании с Витей Цоем и Сергеем Рыженко.

«Майк был человеком небогатым, – рассказывал Краев. – И квартирники для него были важным подспорьем. Но он ни разу не звонил мне и не говорил – давай, мол, квартирник сделаем, а то денег нет. В отличие, скажем, от Цоя и даже Башлачева – те частенько просили подработать. А у Науменко какой-то чистый интерес был. Мне казалось, что главным для него было – оставаться художником внутри себя. Майк был хранителем традиций – и жизненных, и музыкальных. Он старался не зависеть от окружающей среды, и весь мир был в нём, как у йогов».

Крайне важным ключом для дешифровки творчества Майка оказались воспоминания лидера группы «Проходной двор» Юрия Наумова. Так случилось, что в конце восьмидесятых мне доводилось устраивать для него серию акустических квартирников. И тогда, и позднее переехавший в Питер Наумов с огромным пиететом относился и к песням Майка, и к их совместным выступлениям. Когда спустя много лет я интервьюировал Юру Наумова, то просто включил диктофон, чтобы зафиксировать его мощный и, к сожалению, во многом пессимистичный монолог. Вопросы в этом случае оказались совершенно не нужны.

«Когда я впервые приехал к Майку и увидел, как он живёт, то столкнулся с реальным приговором русскому року, – признавался Наумов. – Стало понятно, что это искусство здесь не выживает. Оно обречено, у него нет шансов, и на этой стране можно поставить крест. Дело в том, что на фоне других артистов Науменко транслировал обречённого гения. Будучи глубоким художником, он, к сожалению, не пестовал этого отношения в тех слушателях, которых призывал на свои концерты и делал ставку на другие вибрации. Там среди зрителей постоянно слышались какие-то выкрики и провокативные шутки. Они хотели спровоцировать Майка на то, чтобы он проявил некое чувство юмора и кураж. И я это запомнил, потому что меня это сильно коробило. Это было не столько ощущение очарованности и упоения от причастности, а конкретный момент такой сильной досады».

Любопытно, что не сразу очаровался творчеством Науменко и студент МИФИ Пит Колупаев – человек, сыгравший впоследствии важную роль в продвижении Майка на всесоюзную рок-сцену. В первой половине восьмидесятых Колупаев часто мотался в Питер, закупая у Андрея Тропилло магнитофонные альбомы «Аквариума», «Кино» и «Зоопарка» в оригинальном оформлении – с целью дальнейшей перепродажи среди студенческой аудитории. Будущий рок-продюсер приторговывал этими желанными плёнками в общежитии МИФИ – во время акустических выступлений ленинградских и московских рок-музыкантов.

«Полноценный концерт Науменко я увидел в 1983 году, в огромной квартире где-то на Рижской, – ностальгировал спустя много лет Колупаев. – Меня поразили огромные размеры комнат и мощные железобетонные стены. Приятели рассказали, что это бывший дом энкаведешников, в котором, по слухам, в 1937 году расстреливали людей. Я помню, что встретился на этом концерте с каким-то волосатым чуваком. Это оказался Сергей Летов, будущий джазовый музыкант. А билетами там заведовал Илья «Паркетыч» Маркелов, который позже работал у «Зоопарка» на звуке. Первой новой песней, которую Майк предложил публике, был «Уездный городе N». Пел он её крайне монотонно, гнусавым голосом, причём гитара у него не строила уже после первого куплета. Хотя он уверенно сказал: «Это совсем новьё, давайте-ка, послушайте…». Я тогда, каюсь, не выдержал, дослушал до куплета с упоминанием Льва Толстого и ушёл на кухню».

Примечательно, что уже тогда Майк на полном серьёзе стал напрягаться от реплик слушателей из серии «спеть что-нибудь новенькое». Он сразу же начинал кривиться и автоматически включать менторские интонации.

«Обо мне часто ходят гнусные совершенно сплетни, что я не пишу новых песен, – иногда говорил он на квартирниках. – Они не оправданы и не имеют под собой почвы. Новых песен до чёрта, их очень много… К сожалению, я не могу сейчас их спеть, потому что многие из них требуют всей группы. Есть вещи, которые рассчитаны на четыре инструмента, а у меня – всего один».

И это было абсолютной правдой. Продолжая караулить по ночам деревообрабатывающие мастерские, Науменко за несколько месяцев написал цикл новых песен: «Мария», «Новый пудель», «Салоны», «Я продолжаю забывать», «Иллюзии», «Ром и пепси-кола». Венчала эти творения ностальгическая композиция «10 лет назад»: «Ты помнишь, как всё было десять лет назад? / Мы могли не спать по двадцать суток подряд / Мы танцевали буги-вуги всю ночь напролёт / И знать не знали ни тревог, ни забот / И я любил тебя, и ты любила меня / Скажи, куда ушли те времена?».

************************************************

Уместно заметить, что одновременно с ослаблением давления на рок-музыку у Майка участились поездки в Москву. В 1985-1986 годах количество столичных квартирных «сейшенов» достигло рекордной отметки. Незаметно для окружающих Науменко перерос статус «запрещённого артиста», постепенно становясь «живой легендой».

К этому времени магнитоальбомы «Зоопарка» и «Аквариума» заполонили собой все регионы – от Калининграда до Владивостока. Вот что писал в то время один из лучших уральских рок-журналов «СЭЛФ» (город Челябинск):

«Майк и БГ – реформаторы языка рок-поэзии, привнесшие новые музыкальные интонации и воссоздающие неповторимую ленинградскую атмосферу в музыке. Имея за спиной достаточно богатую, как поэтическую (Бродский), так и музыкальную (например, рок-группа «Санкт-Петербург») традицию, они вывели эту традицию на такой уровень, что она стала школой».
В сознании Майка начали происходить важные изменения. Он перестал ощущать себя аутсайдером и кожей чувствовал, как его песни «цепляют» всё большее число людей.

Количество выступлений плавно переходило в новое качество, и теперь ему удавалось «держать аудиторию» в течение полутора-двух часов.

Самыми удачными московскими концертами Науменко стали сейшена, сыгранные на квартирах у Павла Шепелева в Коптево и у Вадима Суровцева-Бутова в районе метро «Кантемировская». Оба они запечатлены на пластинках «Часть мира, которого нет», выпущенных в 2010 году «Отделением ВЫХОД». На концерте у Шепелева Майк вдохновенно исполнил большую часть своих новых песен, а у Суровцева-Бутова (у которого проходили квартирные концерты Гребенщикова, Кинчева, Градского, Башлачёва, Мамонова и Цоя) все композиции записывались на двухкассетник Sharp, а также фиксировались на фото- и видеокамеры. Часть этих материалов удалось сохранить для истории.

В этот период лидеру «Зоопарка» также удалось посетить с концертами несколько городов рядом с Москвой – от Дубны до Гжели. Во время одного из таких мероприятий он познакомился с художником Юрием Гараниным, который проводил на «родине подмосковного фарфора» акустические выступления Гребенщикова, Макаревича и группы «Последний шанс». Получив от лидера «Аквариума» условную записку, Гаранин приехал к Майку в Ленинград и убедил его сыграть в Гжели совместный концерт с Сергеем Рыженко.

«В двухкомнатную квартиру набилось полным-полно народа, – вспоминал Гаранин. – В основном это были гжельские художники, и хорошо, что тогда у меня дома почти не было мебели. Пели по очереди. Майк – свои песни, а Серёжа Рыженко – свои. Я не придавал этим событиям большого значения, и запись выступления впоследствии стёр. Чудом остались две песни и несколько фотографий. Помню, что Майк был прекрасным собеседником и постоянно сыпал анекдотами. Этот концерт и стал началом нашей дружбы».

В это же время достигли расцвета человеческие и творческие отношения Майка и Рыженко. Они сыграли несколько квартирников в Питере и даже написали шикарный совместный блюз «Играйте дома!» Серёжа Рыженко, имея за плечами богатый опыт выступлений в группе «Последний шанс» и свой собственный проект «Футбол», в течение нескольких лет играл на скрипке в «Машине времени» и эпизодически записывался с Юрием Шевчуком – в частности, на альбоме «Время». Но особенно ему нравилось выступать вместе с лидером «Зоопарка».

«Мы с Майком сильно задружились, и когда я приезжал в Питер, всегда старался либо зайти в гости, либо просто ночевал у него на раскладушке, – рассказывал мне Рыженко. – Происходило это в комнате у Майка с Наташей, либо у Саши Храбунова, или у какой-нибудь их соседки. А когда Майк приезжал в Москву, он старался остановиться у меня. Позднее я всегда говорил, что, наверное, в рок-н-ролле он был моим самым задушевным другом».

Зимой 1986 года Майк с Рыженко приняли участие в одном из самых знаменитых концертов того времени – так называемом «Дне рождения Анжелы». В однокомнатной квартире на улице Краснополянской возле станции метро «Речной вокзал» собрались многочисленные рок-звёзды и друзья Сергея и Анжелы Каменцевых. Дело в том, что Сергей, будучи по специальности программистом, организовывал в Москве многочисленные квартирные концерты Юрия Шевчука, а на жизнь зарабатывал «самостроком» – шитьём джинсов, модных штанов на байковой подкладке и зимних курток, напоминавших легендарные «аляски». В течение нескольких лет он успешно реализовывал их на рынке в братской Туле – к слову, с немалым коммерческим успехом.

«Все эти самодельные изделия улетали просто со свистом, – утверждал Сергей Рыженко. – Каменцевы были гениальными маркетологами, и их товар хапали просто мгновенно. За час-другой они – на удивление местных барыг – продавали всю партию, получая в итоге колоссальную прибыль».

Но вернёмся к Майку. По воспоминаниям очевидцев, в тот январский вечер 1986 года в квартиру друзей Каменцевых набилось более семидесяти человек. Там было настолько тесно, что имениннице некоторое время пришлось стоять в дверях, поскольку войти в комнату было невозможно. Неудивительно, что к завершению концерта обои в квартире от влажности и духоты буквально отваливались от стен.

Двенадцатиструнная гитара Серёжи Рыженко в тот вечер была одна на всех, и музыканты бережно передавали её друг другу. Выступали без пауз, в порядке живой очереди, исполняя по три-четыре композиции. Игрались преимущественно хиты, большая часть которых посвящалась Анжеле Каменцевой. Костя Кинчев пел «Моё поколение», Башлачёв – «Абсолютного вахтера», Сергей «Силя» Селюнин – «Брата Исайю», Сергей Рыженко – «Грузинский рок-н-ролл» и «Инвалидов рока», а Майк – «Дрянь» и «Пригородный блюз». Эту феерическую акцию снимал редактор «Урлайта» Александр Волков, а несколько человек записывали концерт на магнитофоны. Но, к сожалению, ни фотографий, ни кассетных записей так и не сохранилось. Все многолетние попытки героического Жени Гапеева найти «следы янтарной комнаты» в Москве и в далёком Сан-Франциско, куда переехала семья Каменцевых, успехом не увенчались.

Не все знают, что за год до этого события Анжела уже проводила похожий сабантуй с участием Цоя, Майка и Рыженко в небольшом банкетном зале в районе метро «Каховская», но все фото- и аудиоархивы с этого мероприятия также пропали бесследно.

…Ночью, после концерта на Речном вокзале Майк с Рыженко долго бродили по зимней Москве. Они получили за выступление королевский гонорар, поэтому были возбуждены и громко болтали о разном. Например, признавались друг другу в любви к культовому фильму «О, счастливчик» с участием Алана Прайса, в котором советские зрители впервые могли увидеть жизнь английской рок-группы. Друзья с восторгом обсуждали сцену записи в «настоящей студии», поездки на микроавтобусе в небольшие туры и коллективное распитие виски – как непременный атрибут местной рок-н-ролльной жизни.

«В финале фильма один из героев похлопывает другого по плечу и говорит: «Смотри, не сдохни, как собака под забором», – вспоминал Сергей Рыженко. – И эта фраза настолько въелась в сердце мне и Майку, что потом мы с ним часто прощались именно этими словами. И для Миши они в какой-то степени оказались пророческими».

...Полноценный концерт Науменко я увидел в 1983 году, в огромной квартире... Приятели рассказали, что это бывший дом энкаведешников, в котором, по слухам, в 1937 году расстреливали людей...

Угу.Под ногами хрустели стреляные гильзы в перемешку с костями,а со стен капала кровь невинных жертв гэбни.

Майку в общем не слишком повезло, он буквально угробил себя за несколько лет. В 36 перед смертью выглядел на 50. Я же лично видел его вживую только один раз в 1986 году, в Рок Клубе. А ведь в начале 80-х он выглядел просто юным на фотографиях... Невольно возникают ассоциации с Моррисоном! Хотя сам Майк больше любил Дилана, Болана и Лу Рида. Фактически у Зоопарка только три альбома. Акустическая Сладкая N и LV - это сольники Майка. Вышедшая на виниле Музыка Для Фильма наполовину из собственных каверов, не тянет на полноценный альбом. Blues De Moscou - кошмарная по качеству живая запись. Лучшими у Зоопарка остались Уездный Город N и Белая Полоса, вот пожалуй его вершина, плюс как бы сольный LV...

Мой ТОП-12, по алфавиту:

6 Утра
21-й Дубль (сделана явно из Питера Хэммилла)
Белая Ночь - Белое Тепло (вспомним White Light / White Heat Лу Рида)
Блюз Субботнего Вечера
Выстрелы (переделка спрингстиновской Point Blank)
В Этот День (переделка дилановской Queen Jane)
Если Ты Хочешь (переделка роллинговской Let It Bleed)
Золотые Львы (переделка дилановской Idiot Wind)
Ода Ванной Комнате
Пригородный Блюз (переделка дилановской Subterranean Homesick Blues)
Старые Раны
Уездный Город N (переделка дилановской Desolation Row)

Вообще же каверов, а точнее переделок, у Майка было достаточно еще, что он не особо и не скрывал.
В принципе, ничего в этом плохого нет.

У него не каверы, и не переделки, у него фиг знает как это назвать...песня по мотивам. Кавер это когда снято один в один, но сыграно в другой манере. А он и музыку менял, и тексты. Хорошо это или плохо не нам судить, плагиат понятие юридическое, а не музыкальное. Ну вот так он писал...вообще Майк это чисто российское явление. Он показал всем как западные песни нужно петь на русском.

2VadLit:

>У него не каверы, и не переделки, у него фиг
>знает как это назвать...песня по мотивам. Кавер
>это когда снято один в один, но сыграно в другой
>манере. А он и музыку менял, и тексты. Хорошо
>это или плохо не нам судить, плагиат понятие юридическое,
>а не музыкальное. Ну вот так он писал...вообще
>Майк это чисто российское явление. Он показал
>всем как западные песни нужно петь на русском.

Соглашусь. Да и далеко не он один в русском роке этим занимался...

Приятно видеть тему о моей любимой группе в русском роке. Мой ТОП-12 Майка и "Зоопарка":

12. Пригородный блюз №2
11. Когда я знал тебя совсем другой
10. Вперёд, Боддисатва
9. C-трах в твоих глазах
8. Blues de Moscou
7. Лето
6. Уездный город N
5. Все те мужчины
4. Старые раны
3. Моя сладкая N
2. Выстрелы
1. 6 утра