Новость напомнила творенье Зощенко:
"— А какая,— говорю,— мне гарантия, что это царские? Может,— говору,— какой-нибудь капельдинер трепал, а вы их заместо царских выдаете. Это,т-говорю,— нехорошо, неприлично.
Артельщик говорит: — Тут кругом все имущество царской фамилии. Мы,— говорит,— дерьмом не торгуем.
— Покажи,— говорю,— товар.
Поглядел я сапоги. Очень мне ужасно понравились: и размер подходящий. И такие они не широкие, узенькие, опрятные. Тут носок, тут каблук. Ну, прямо цельные сапоги. И вообще мало ношенные. Может, только три дня царь их носил. Подметка еще не облупилась.
— Господи,— говорю,— Катерина Федоровна, да разве,— говорю,— раньше можно было мечтать насчет царской обуви? Или, например, в царских сапогах по улице пройтись? Господи.— говорю,— как история меняется, Катерина Федоровна! Восемнадцать целковых отдал за них. не горюя. И, конечно, за царские сапоги эта цена очень и очень небольшая.
Выложил восемнадцать целковых и понес эти царские сапоги домой.
Действительно, обувать их было трудно. Не говоря про портянку, на простой носок и то еле лезут. «Все-таки,— думаю,— разношу».
Три дня разнашивал. На четвертый день вдруг подметка отлипла. И не то чтобы одна подметка, а так полностью вместе с каблуком весь нижний этаж отвалился. Даже нога наружу вышла.
А случилось это поганое дело на улице, на бульваре Союзов, не доходя Дворца труда. Так и попер домой на Васильевский остров без подметки.
Главное, денег было очень жалко. Все-таки восемнадцать целковых. И пожаловаться некуда. Ну, будь эти сапоги фабрики «Скороход» или какой-нибудь другой фабрики — другой вопрос. Можно было бы дело возбудить или красного директора с места погнать за такую техническую слабость. А тут, извольте, царские сапоги.
Конечно, на другой день сходил в Музейный фонд. А там уже и торговать кончили — закрыто."
|
