Брайан Ино — человек, который придумал всю современную музыку. В 1978 году он записал альбом Ambient 1: Music for Airports — атмосферную электронную музыку без всякой мелодии и ритма — и стал родоначальником стиля эмбиент. Тогда же, в 1970-х, он начал работать саундпродюсером и сделал «инженера звуков» одной из ключевых фигур в создании музыки. В 2008 году его работа со звездами первой величины — группой Coldplay — удивила мир: надо же, сам Брайан Ино, великий новатор, снизошел до такой попсы! Сегодня кажется, что Ино охватил вообще всю область современного звука: он записывал альбомы группе Talking Heads, Дэвиду Боуи и группе U2, написал звуковую заставку к Microsoft Windows, делал аудиооформление для видеоигр и разрабатывал музыкальное приложение Bloom для iPhone. В рамках цикла Yota YES Lectures Брайан Ино приехал в Петербург прочитать лекцию об искусстве и музыке, а «Русскому репортеру» рассказал еще и о загадочной русской душе
No drama
— Я начну с изобретения звукозаписи, потому что это имеет отношение ко всему, о чем я буду говорить дальше. — Брайан Ино стоит на огромной сцене питерской консерватории. В зале гробовая тишина и несколько поколений людей, выросших на его музыкальных экспериментах. — Звукозапись стала революцией для музыки ХХ века. Кто-нибудь может убрать эту штуку со сцены?
Ино показывает на тумбу с логотипом Yota, которая стоит между ним и зрителями, и весело щурится куда-то за сцену. Потом уносит тумбу сам и под одобрительные возгласы и смех продолжает лекцию.
Когда-то студент арт-колледжа Брайан Ино изучал изобразительное искусство и не играл ни на каком музыкальном инструменте. Это не помешало ему стать клавишником в группе Roxy Music, которая вскоре стала суперпопулярной в Англии. Но к этому моменту у Ино уже появилось новое увлечение — арт-рок: он начал сотрудничать с музыкантами вроде Роберта Фриппа, основателя знаменитой экспериментальной рок-группы King Crimson.
Потом были эмбиент, повлиявший на всю музыку ХХ века, от электронной до рока, и работа с Depeche Mode, U2 и другими артистами, которые задали планку звучания рок-музыкантам всего мира. Потом — все остальное.
— Что случилось, когда человек научился записывать звук? Звук перестал быть эфемерным и стал пластичным: его можно слушать в разных местах, в разное время, его можно растянуть, сжать или перевернуть, — говорит Ино. — Как только появилась звукозапись, музыка стала частью пластического искусства. Если посмотреть, что в это же время происходило, например, с театром, мы увидим, что театр стали снимать на пленку. Первые кинофильмы — это в основном снятые на пленку спектакли. И только через 15–20 лет люди начали понимать, что с помощью кинокамеры и монтажа можно сделать то, чего театр сделать не может. Тогда они поняли, что это новая форма искусства, и назвали ее «кино». Что-то подобное произошло и с музыкой, но мы не придумали этому имени. Мы до сих пор называем это — «музыка».
Еще одно изобретение Ино — генеративная музыка. Она создается машиной и не повторяется ни на одном отрезке своего звучания. Эту идею Ино взял из произведения композитора Стива Райха It’s gonna rain («Скоро пойдет дождь»): Райх склеил из пленки с записью этой фразы два кольца и запустил их по кругу, одно быстрее другого. В результате получилось бесконечное произведение, которое каждую секунду звучало по-разному. Принцип генеративной музыки лег в основу многих направлений, от нойза до музыки Бьорк, и наглядно иллюстрируется в фильме Ларса фон Триера «Танцующая в темноте», когда героиня слышит танцевальную музыку в том, как грохот заводского пресса накладывается на стук складываемых листов железа. В принципе генеративную музыку можно услышать и в сочетании звона кассы в супермаркете с разговорами покупателей — если слушать эти звуки как музыку.
— Композитор не может знать, какая музыка у него получится, — говорит Ино. — Когда мы слушаем симфонию, нам кажется, что она целиком звучала в голове композитора до того, как он ее записал и мы смогли ее услышать. Но художник — это не тот, кто заканчивает произведение, а тот, кто его начинает. Тот, кто придумывает и запускает машину, которая производит музыку. И эта музыка — такой же сюрприз для композитора, как и для слушателя.
В 1960-х годах, когда ему было 19, Ино побывал на лекции Джона Кейджа, знаменитого автора опуса «4’33» — четырех с половиной минут тишины. Тогда он ничего не запомнил, кроме того, что искусство и философия — это одно и то же. Теперь он сам ездит по миру с лекциями и рассказывает молодым людям об искусстве и философии. О том, что все взаимосвязано. И те эксперименты, которые сейчас кажутся чистым ребячеством, потом становятся основой целой культуры.
Последователи Джона Кейджа устраивали музыкальные перформансы, кидая теннисные мячики на струны рояля. И в результате именно они изобрели композиторский минимализм ХХ века, из которого выросла, в частности, музыка Яна Тирсена, звучащая в фильме «Амели». И даже произведение типа X for Henry Flint (исполнитель должен подойти к фортепиано и ударить локтями по клавишам Х раз) имеет отношение к тому, чем стала сейчас музыка. Кстати, именно с X for Henry Flint юный Брайан Ино впервые вышел на сцену. В конце его выступления из публики в зале осталась только его девушка.
Но эксперименты — это не всегда дискомфорт. В 1975 году Ино придумал инсталляцию. Он накладывал друг на друга прозрачные экраны с разными рисунками в разных сочетаниях и одновременно светил на них прожектором, то уменьшая, то увеличивая количество света. Каждую секунду свет и слайды соединялись неповторимым образом, создавая новое изображение. В этом не было никакой интриги или сюжета. Но люди реагировали так: сперва проходили мимо, потом останавливались, потом прислонялись к какой-нибудь стене и принимали удобную позу, а в конечном счете часами наблюдали за меняющимся изображением.
— No drama! — говорит Ино. — А люди все равно получают удовольствие. Так что же происходит?
