Группа Czerwone Gitary (Червоне гитары) и другие исполнители из стран Восточной Европы

Irena Santor - Tych lat nie odda nikt (TVP 1969)

Andrzej Bogucki i Chór Czejanda - Czerwony autobus

Wiesława Drojecka - Nie wierzę piosence 1958 r.

Mieczysław Fogg - W małym kinie

Mieliśmy pójść do kina
wybacz, nie pójdę dziś
W mroku zasiądę do pianina
w przeszłość pobiegnie myśl

Małe kino
czy pamiętasz małe, nieme kino?
Na ekranie Rudolf Valentino
a w zacisznej loży ty i ja

Na ekranie
on ją kocha i umiera dla niej
My wierzymy, bośmy zakochani
dla nas to jest prawda, a nie gra

To jakby o nas był film
więc my wpatrzeni
ach jak wzruszeni miłością swą

W małym kinie
nikt już nie gra dzisiaj na pianinie
Nie ma już seansów w małym kinie
W małym niemym kinie P'tit trianon

Nic tak nie przypomina
dawnych odległych chwil
jak muzyczka z niemego kina
rzewna jak stary film

Сочинил звуковую заставку Польской кинохроники, сочинял песни и радиопостановки для детей, мюзиклы, музыку для кино и театра.
Владислав Шпильман был членом Союза польских композиторов и Ассоциации польских творческих деятелей.

Автор: Малгожата Косиньская, Польский центр музыкальной информации, Союза польских композиторов, октябрь 2006.

http://culture.pl/ru/artist/vladislav-shpilman

Мечислав Фогг

Мечислав Фогг, фото Люцьан Фогель/Forum

Польский певец, лирический баритон. Мастер сентиментальной песни, легендарный артист старых варшавских кабаре и ревю, необычайно популярный также после войны. Известен высокой требовательностью к себе и тщательным подходом к репертуару. Его карьера продолжалась 60 лет: он не сходил со сцены до 86 лет — это абсолютный рекорд в истории польской эстрады.

Фогг, вернее, Мечислав Фогель, родился 30 мая 1901 года в Варшаве, умер там же 3 сентября 1990 года. Похоронен на Брудновском кладбище. Он всю жизнь хранил верность родному городу, был любим несколькими поколениями поляков в стране и за рубежом. Фогг в необыкновенной, свойственной только ему манере исполнял знаменитые танго, глубоко трогал сердца слушателей песнями о любви. Его самые знаменитые шлягеры — это «Танго милонга», «Последнее воскресенье» (русский вариант — «Утомленное солнце»), «Осенние розы», «Маленький белый домик», «Уже никогда», «Песня о матери».

Mieczysław Fogg - Tango Milonga

Mieczysław Fogg - Ostatnia niedziela, 1936

The „Last Sunday" -- erroneously called „THAT Last Sunday" -- was composed by Jerzy Petersburski in 1936. It is a nostalgic tango with lyrics by Zenon Friedwald describing the final meeting of former lovers who are parting. The Polish title was "To Ostatnia Niedziela" ("The Last Sunday"). The song was extremely popular and was performed by numerous artists (best kown performance by Mieczysław Folg). Along the way, it first gained the nick-name of "Suicide Tango" due to its sad lyric (although, the real „suicie song" in the night restaurants of Eastern Europe -- where the shoot in the brow at 12 at night was not any unusual happening - was In 1930s another sad „Sunday": the „Gloomy Sunday" (in Polish: „Smutna niedziela") by a Hungarian composer Rezső Seress. (Soon, an international hit; in the US sung by Billie Holiday).

But this Polish „Last Sunday" song also had a terribly sad fate. During World War II In the concentrations camps it was often played while Jewish prisoners were led to the gas chambers and ovens, to be executed. During World War II its Russian version was prepared by Iosif Alveg and performed by Leonid Utyosov under the title of "Weary Sun" (Russian: "Utomlyennoye Solntse"). After World War II, the song remained largely successful and appeared in a number of films, including Yuriy Norshteyn's 1979 "Tale of Tales" (considered by many international critics to be the greatest animated film ever made), the award-winning Krzysztof Kieślowski's "White" (1994) and Nikita Mikhalkov's "Burnt by the Sun" of the same year.

The Russian title of the song also became the name-sake for the latter film and -- as the result - even the more educated and worldly Russians nowadays consider the old tango from Warsaw their „Russian national song".

«Я помню дни»

Мать Мечислава держала магазин на углу улиц Длуга и Фрета. Отец был машинистом первого класса и, как вспоминал будущий певец, «водил поезда даже до Петербурга». Мечислав учился в реальном училище на Иезуитской улице. В 1910 году он вступил в ряды польских харцеров. Взрослая жизнь началась вместе с по-настоящему взрослым решением вступить добровольцем в Войско Польское. В армии Мечислав Фогель прослужил с 1919 по 1921 год, участвовал в польско-большевистской войне в составе 23-й Полевой автоколонны, а также в освобождении Вильно и в боях на литовско-белорусском фронте.

В 1922 году он поступил на работу в Варшавскую дирекцию Польской железной дороги. Он сделал это, чтобы удовлетворить амбиции отца, который хотел видеть сына инженером-железнодорожником.

«— Метек будет строить новые железнодорожные пути, — любил он говорить, — а я поведу по ним поезда. Мне было неприятно слушать об этих отцовских прожектах, потому что мне мечталось о другом пути… пути певца. Ко мне была вполне применима поговорка „в семье не без урода”. Потому что никто из моей родни (…) не проявлял ни малейшего интереса к профессии певца, которая в то время отнюдь не гарантировала стабильного заработка. Впрочем, у них и не было для этого никаких талантов. А я свято верил, что этот талант у меня есть».

Вначале он пел в церковных хорах: в соборе св. Иоанна, костеле св. Антония и в храме сестер визитанток. В декабре 1922 года органист костела св. Анны и суфлер Театра оперетты Болеслав Ших пригласил Мечислава на репетицию колядок Людвика Семполиньского. Тот, услышав «Посмотрите, братья», сказал хористу Метеку: «Вы должны серьезно заняться вокалом. Из вас будет толк».

И направил молодого человека к Яну Лысаковскому, профессору кафедры вокала Музыкальной школы им. Фредерика Шопена. Целеустремленность и талант, помноженные на долгие часы упорных тренировок — ноты, диафрагма, ноты, диафрагма — дали результаты. Далее музыкальными менторами начинающего солиста были Эугениуш Моссаковский (1926-1928), Михал Ардатти (1928-1929), Анна Флориани-Збежховская, Вацлав Бжезиньский, Игнаций Дыгас, Стефан Белина-Скупевский, Станислав Копф, Адам Дидур. Мечислав Фогель начал зарабатывать пением на свадьбах и похоронах. В оперу он ходил за пятьдесят грошей — столько нужно было вручить швейцару, чтобы тот пропустил на галерку. Там он часто встречал Яна Кепуру.

Уроки пения стоили недешево. Фогель подрабатывал оперным клакером в группе легендарного Рыжего Бронка, который занимался еще и спекуляцией билетами, однако долги артиста все время росли. Астрономическую сумму 500 злотых он заплатил Белине-Скупевскому только с первых гонораров. «У меня были ученики и способнее, но честнее не было», — вспоминал педагог.

В 1926 году Мечислав Фогель взял себе артистический псевдоним «Фогг». В качестве солиста он впервые исполнил несколько оперных партий 10 декабря 1928 года в концертном зале на ул. Кредитовой, 14. С 1928 года Фогг выступал в Хоре Дана (Владислава Даниловского). С этим квинтетом, выступавшем вначале под испанским названием Coro Argentino V. Dano, он дебютировал 29 марта 1929 года в легендарном варшавском эстрадном театре «Qui pro Quo». Позднее «дановцы» стали исполнять гуральские и ловицкие песни в джазовой аранжировке.

«После одного из наших концертов к нам за кулисы зашел один добродушно улыбающийся зритель. „Мне очень понравились народные песни в джазовой интерпретации”, — сказал он уважительно. Это был Шимановский», — вспоминал Фогг.

«Быть молодым и больше ничего»

Хор Дана. Слева направо: Мечислав Фогг, Тадеуш Богданович, Винцентий Новаковский, Владислав Даниловский, Адам Высоцкий, 1932, фото: Ежи Бенедикт Дорыс/Новая Цифровая Национальная Библиотека Polona

Первые студийные записи Фогг сделал с Хором Дана в июле 1930 года. До самого начала войны он ежегодно возобновлял со студией «Syrena Record» договор об использовании своего вокала. В 1931 году он экстерном сдал экзамен Союза артистов польских сцен с правом сольных выступлений.

В Берлине Фогг записал с Хором Дана песню «Флисаки» для фильма «Десятеро из Павяка» (1931). В это время «дановцы» подписали контракт с крупнейшим в Европе берлинским варьете «Scala». Они гастролировали в Эстонии, Латвии, в СССР, Финляндии, Швеции, Норвегии, Австрии, Чехословакии, Румынии, Франции, Италии. На них сыпались все новые предложения. По пути в США, куда артисты плыли на трансатлантическом лайнере «Ile de France», они участвовали в «поединке» с лучшим американским джазовым вокальным ансамблем «Mill Brothers». По количеству «бисов» поляки победили со счетом 3:1.

В 1931 году Фогг участвовал в музыкальных передачах, организуемых издательской фирмой «Гебетнер и Вольф». Он начал давать концерты по радио, выступал в эстрадных концертах с оркестром Станислава Наврота и с аккомпаниатором Людвиком Урштейном. В театре «Qui pro Quo»» Фогг работал до 1933 года. Затем он сотрудничал со многими театрами и ревю: «Банда», «Рекс», «Полония», «Варшавский Цирюльник», «Большое Ревю», «Малое Qui Pro Quo», «Тип-Топ», «Голливуд», «Али-Баба».
Фогг ушел из Хора Дана и решил полностью посвятить себя сольной карьере. Певец записывал по 150 песен в год.
«В 30-е годы я подписывал контракты на сто песен в год. Этот лимит я превышал на пятьдесят песен. Меня называли „поющим муравьем”, — вспоминал Фогг.
Он выступал на концертах и записывался в студии со знаменитыми артистами кабаре: Ганкой Ордонувной, Стефчей Гурской, Зулей Погожельской, Адольфом Дымшей. А еще Фогг побил довоенный рекорд — более 100 тысяч проданных экземпляров пластинки «Последнее воскресенье».

В 1937 году он одержал победу во всепольском плебисците Польского радио на звание самого популярного певца, набрав почти 50 тысяч голосов. В марте 1938 года после 10-летнего юбилея Фогг расстался с Хором Дана. В марте и июле 1938 года гастролировал с Мирой Зиминьской и Тадеушем Сыгетыньским, выступил в 48 польских городах.

12 октября 1938 года Фогг дал сольный концерт в Нью-Йорке и начал двухнедельное турне по США: он пел в театрах «Риволи» в Буффало и «Конгресс» в Чикаго (концерты транслировала компания NBC на 16 американских станциях), а также в Детройте, Кливленде, Бостоне, Филадельфии. Записал пластинки для знаменитой студии RCA Victor.

Фогг был первым польским артистом, который выступил по телевидению. В 1939 году он пел в лондонской телестудии.

Chór Dana - Nietoperze (Tango by Fanny Gordon)

«Я вернусь, любимая»

Накануне войны Фогг выступил в кабаре «Али-Баба» в ревю «Орел или Решка» в роли Чемберлена. 31 августа 1939 года афиши приглашали зрителей на новое ревю под названием «Факты и пакты». 4 сентября театр разрушила бомба.
В начале Второй мировой войны Фогг выступал в концертах для военнослужащих.

«1 сентября мне позвонила Ганка Ордонувна: „Метек, — сказала она мне взволнованным голосом, — идем петь на вокзалы для раненых солдат!” (…) Как только на перрон прибыл первый поезд с ранеными, мы стали ходить по вагонам и петь песни. Солдаты, часто перевязанные, были озабочены, но не теряли присутствия духа. „Мы не сдадимся!” — восклицали они».
6 сентября 1939 года Фогг вместе с группой актеров-членов Союза польских театральных деятелей (СПТД) покинул Варшаву. Он добрался до Львова. Здесь он до 29 октября 1939 года выступал по радио и в концертах-ревю в кинотеатре «Stylowy». Затем Фогг вернулся в Варшаву, где провел период оккупации. В начале ноября СПТД отменил запрет на выступление польских артистов в «заведениях со столиками». Фогг выступал в кафе, доступных для польской публики: в «Кафе Бодо», «Сванн», «У актрис», в «Люцине».

Спонтанная реакция слушателей на исполняемую Фоггом оккупационную песню «Я вернусь, любимая» на музыку Тадеуша Миллера и слова Эугениуша Житомирского возмутила пьяного гестаповца, который направил в сторону исполнителя свой пистолет. Фогг не реагировал, поскольку страдал близорукостью. Немец догнал его в служебном помещении. К счастью, женщина, с которой пришел немец, вырвала у него из рук оружие. Певца вызвали в гестапо, располагавшееся на улице Шуха.

«Во время первого „визита” на Шуха гестаповец из „Кафе Бодо” с порога заорал на меня: „Ты подстрекаешь поляков! Польши уже никогда не будет и никакие поляки сюда не вернутся! Разве ты этого не понимаешь?! Ты же интеллигент”. Я послушно ухватился за это слово и хитро ответил, сдерживая волнение: „Я артист, я пою для искусства”. Фриц недоуменно посмотрел на меня, не понимая, то ли я считаю его за дурака, то ли я абсолютный кретин, не понимающий, о чем идет речь. К счастью, он, видимо, остановился на втором варианте».

Бойцы Армии Крайовой предупредили Фогга, что немцы внимательно отслеживают каждое его выступление. Он временно перестал петь и устроился официантом. Вызовы на Шуха прекратились.

«Песня о моей Варшаве»

Фогг состоял в Армии Крайовой старшим стрелком I Штурмового батальона «Возмездие» группировки «Гольский». Он участвовал в организации подпольных занятий в гимназии им. Стефана Батория. Во время Варшавского восстания он поддерживал своим искусством повстанцев и гражданское население города.

«15 августа в Варшаве по случаю Дня солдата в разных частях сражающегося города проходили торжественные выступления актеров для повстанцев. Например, М. Выжиковский читал в здании банка ПКО на площади Варецкого, М. Зиминьская и М. Фогг дали концерт для других отделений и т.д.»
Станислав Марчак-Оборский, «Театр времен войны 1939-1945», Варшава, 1967

В архивах Бюро информации и пропаганды Армии Крайовой записано, что Фогг 104 раза выступил в убежищах, в полевых госпиталях, на баррикадах. Он несколько раз был ранен. Певца наградили Крестом Храбрых; кроме того, он стал четвертым поляком, которого Лондонское правительство наградило золотым Крестом Заслуги с мечами. Повязка повстанца, которую носил Фогг, хранится в Музее Варшавского Восстания.

«Одно из моих самых сильных переживаний за период Восстания было связано с исполнением знаменитого „марша Мокотува”, который для меня написал мой друг и аккомпаниатор времен оккупации Ян Марковский (поручик Кшиштоф) на слова ныне уже покойного офицера Армии Крайовой Мирослава Езерского. (…) Песня, вдохновленная боями в Мокотуве, написанная на покрытой пятнами нотной бумаге простым карандашом, была отправлена мне по каналам в квартиру на Кошиковой. Новую песню я выучил быстро — за неполные три дня. От ее злободневности сжималось сердце. Впрочем, ее нужно было быстро выучить, чтобы еще успеть спеть. Потому что смерть собирала вокруг обильную жатву».

Во время оккупации Фогг укрывал в своей квартире друзей-евреев. У него скрывался сбежавший из Варшавского гетто капельмейстер из «Qui Pro Quo» Иво Весби со своей женой, танцовщицей Лолой Берлинерувной, и восьмилетней дочкой. Позднее Фогг нашел им другое жилье и помог сделать фальшивые документы, с которыми они смогли уехать из страны. Иерусалимский Институт Яд ва-Шем наградил его медалью «Праведник народов мира».

После Восстания певец оставил Варшаву вместе с гражданским населением. Он поселился в деревне Злотоклос близ Тарчина.18 января 1945 года певец вернулся в столицу. В 1945 – 1946 гг. в развалинах дома номер 119 на улице Маршалковской Фогг выступал в артистическом кафе — первом таком заведении в левобережной части города.

«Зашел в кафе Фогга. Из-за отсутствия электричества — карбидные лампы», — отметил Семполинський в своих воспоминаниях («Вторая половина жизни», Варшава, 1985). Хозяин «Кафе Фогг» прославился исполнением написанной в последние дни Восстания «Песни о моей Варшаве» Альберта Гарриса.

Из «Кафе Фогг» Польское Радио транслировало первый после войны «Полдник у микрофона», а шведское радио передало звуковой репортаж «Кафе среди руин».
«Примерно через год по рекомендации врача мне пришлось закрыть кафе. Работа и пение в задымленном помещении угрожали здоровью и, следовательно, голосу».

«Седой волос»

В 1947 году Фогг поехал в Австрию на первые послевоенные зарубежные гастроли. В 1948 году в своей квартире на Кошиковой, 69, он открыл студию звукозаписи «Фогг Рекорд», на которой выпустил почти 100 наименований. «Тиражи пластинок, которые записывались в моей студии, были низкие. Такой вот младенец, который так и не вырос. В 1951 году я свернул бизнес». В 1948-1950 гг. Фогг участвовал в различных развлекательных мероприятиях вместе со Стефанией Гродзеньской и Стефаном Вехецким (Вехом).

В конце 1957 года и в начале 1958 года Фогг совершил гастрольный тур по США (где ему больше всего запомнился прием у Яна Кепуры и Марты Эггерт), Канаде, Великобритании и Франции. В 1958 году он повторил свой успех двадцатилетней давности и выиграл конкурс Польского радио на самого популярного певца.
Следующая гастрольная трасса проходила по городам Австралии, Новой Зеландии и Тасмании. По дороге домой Фогг дал радио-концерт в Джакарте. В 1961 году он выступил в Бразилии, в 1963 году — в Финляндии и уже в четвертый раз в США. Посетил с концертами СССР. В 1969 году выступал в Дании. В 1970 и 1972 годах вновь выступил в США. После смерти Мориса Шевалье в 1972 году Фогг был самым старшим выступающим певцом в мире.
На родине Фогг выступал в качестве гостя в театре «Сирена», участвовал в множестве развлекательных программах и шоу. Вместе с «Оркестром с Хмельной» собирал средства на восстановление Королевского замка в Варшаве.

За время своей 60-летней карьеры Мечислав Фогг, как утверждают посвященные, участвовал в 16 тысячах концертах в 25 странах Европы, а также в Бразилии, Израиле, на Цейлоне, в центрах польской диаспоры в Новой Зеландии, Австралии и несколько раз в США и Канаде. Семполиньский назвал его «неутомимым вояжером». В его репертуаре было в общей сложности более 2000 произведений. Его часто называли «польским Бингом Кросби».

Его последнее публичное выступление состоялось в 1988 году. Голос Фогга увековечен на дисках, изданных в Польше и за рубежом, в частности, в Великобритании, США и Австралии. Тираж пластинок с его песнями превысил 25 миллионов экземпляров. Он много раз записывался с оркестрами Зыгмунта Карасиньского, Станислава Наврота, Яна Цаймера, Владислава Кабалевского, Тадеуша Сыгетыньского, Владислава Скорачевского, Ежи Харальда, Стефана Рахоня, Петра Шимановского, Тадеуша Сухоцкого, Ежи Абратовского, Марека Севена.

Он формировал свой репертуар в соответствии с возрастом, постепенно переходя к песням о чувствах пожилого человека, вспоминающего о своей любви. Наряду с Семполиньским Фогг был ведущим продолжателем традиции песен межвоенного двадцатилетия. Из песен военного и послевоенного времени особой популярностью пользовались «Песня о моей Варшаве», «Я помню дни», «В старом кино», «Седой волос» и «Что нам осталось от тех лет».

Для многих поколений Мечислав Фогг стал символом польского песенного искусства. Для Польского радио он записал 25 серий своих воспоминаний. В 1971 году был издан дневник певца «От обалдуя до бельканто» («Od palanta do belcanta»). Книга, выпущенная под редакцией К.Роговского, завершалась следующей декларацией певца:
«Я заверяю вас, что я был молод, молод сейчас и останусь молодым так долго, сколько вы пожелаете…».

«Что нам осталось от тех лет»

Двоюродный брат Мечислава Фогга, Александр Фогель, был актером, а сын, Анджей Фогг, изобретателем и инженером-электроакустиком, автором книги о проигрывателях «Адаптеры». Еще одним популярным актером в семье был племянник певца Ян Матыяшкевич.

Песни Мечислава Фогга на волне моды на т.н. ретро-поп вошли в репертуары артистов, занимающихся клубной музыкой: Cinq G, The Bumelants, DJ Twisters, а также Александры Неспеляк, Марыси Садовской и Мики Урбаняк. Самые популярные песни были выпущены на компакт-диске «Fogga Ragga» (Cinq G, 2006); по инициативе правнука певца, Михала Фогга, были записаны альбомы «Café Fogg» (2008) и «Café Fogg 2» (2009) с ремиксами и новыми версиями песен Мечислава Фогга в исполнении различных вокалистов.

«Сила прадеда была в том, что проходили десятилетия, менялась мода, а он оставался верен своей стилистике», — говорит Михал Фогг. — «Его много раз уговаривали идти в ногу со временем, но он отказывался. Он адаптировался к новым условиям, однако единственным компромиссом, на который он согласился, было сотрудничество с бит-ансамблями „ Клипсы” „Караты” и „ Бабы-Яги”, в творчество которых он привносил свою сентиментальную ноту».
(«Поющий муравей», беседовал Яцек Чещляк, «Речь Посполитая», 27.09.2008).

С 2004 года под патронажем министра культуры и семьи Фоггов в Варшаве и Кракове проходят Всепольские фестивали ретро-песни им. Мечислава Фогга.
(Все высказывания Мечислава Фогга являются цитатами из его книги «От обалдуя до бельканто», Варшава, 2009)

Автор: Януш Р. Ковальчик, август 2013.

http://culture.pl/ru/artist/mechislav-fogg

The Bumelants & M. Fogg - Bo to sie zwykle tak zaczyna

Mieczysław Fogg - Jesienne Róże

Mieczysław Fogg - Wiązanka dawnych przebojów #01 z albumu Mieczysław Fogg śpiewa piosenki swojej młodości(1960r.).

W skład wiązanki wchodzą takie utwory jak:

- Co nam zostało z tych lat
- List
- Wczoraj szczęście było blisko
- Skrwawione serce
- Śpij moje serce
- Bluzeczka zamszowa
- Kiedy będziesz zakochany
- Może kiedyś innym razem
- Każdemu wolno kochać
-Serce Matki
-Gdzie Twoje serce
- Chiquita
- Młodym być i więcej nic
- Baby
- Ostatnia niedziela
- Ja mam czas ja poczekam
- Złociste włoski

Всесоюзная девушка

Если географически и политически Советский Союз уже давно мертв, то в поп-культуре он продолжает существовать, как ни в чем ни бывало — в лице таких фигур, как Эдита Пьеха, отметившая на днях 80-летие, или Софии Ротару, которой 7 августа исполняется 70.
В одной только биографической информации о Ротару, кажется, вся история страны — родилась в деревне Маршанцы в Черновицкой области Украины в молдавской семье; в начале 90-х ходила шутка, что на переговорах в Беловежской пуще лидеры России и Украины задались вопросом, «как будем делить Ротару».
Ее карьера стала развиваться в момент, когда советские идеологи наконец позволили расцветать цветам национальных культур.

София Ротару - Червона рута

Семидесятые

Многими считается, что реальный разгон слава Ротару начала с музыкального фильма «Червона Рута» 1971 года, в которой Ротару сыграла главную роль и название которого затем было взято ею для своего ансамбля. На самом деле за звание взлетной площадки ее карьеры может поспорить и Фестиваль молодежи и студентов, прошедший в Болгарии за три года до этого — она завоевала там золотую медаль, исполняя песни на украинском и румынском языках.

А первый успех пришел лет за десять до того, и состоял из множества ступеней — областные, затем республиканские конкурсы художественной самодеятельности, дирижерско-хоровое отделение Черновецкого музучилища, за неимением вокального.

1973 год. София Ротару и ансамбль «Червона рута»

Залогом успеха Ротару стало внятное и даже в лучшем смысле слова расчетливое смешение национального и космополитического репертуаров — так, она с самого начала творческой деятельности продолжала сотрудничество с композитором Владимиром Ивасюком из Львова, однако при этом пела песни Арно Бабаджаняна, Давида Тухманова, Юрия Саульского, Раймонда Паулса, Владимира Матецкого; тексты для них писали Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский и другие не нуждающиеся в представлении поэты. И дело не только в том, что сотрудничество с высшей кастой советского поп-композиторства и поэтического цеха служило пропуском на большую сцену.

Такая всеядность позволяла ей органично вплетать песни советских окраин на разных языках в свою программу и умело пользоваться — по крайней мере, декларативным — курсом советских властей на поддержку национальных культур.
И таким образом нравиться всем — и чиновникам Москонцерта, и жителям российских столиц, и своим землякам с обоих сторон украинско-молдавской границы.

Интересно, что при этом у вроде бы в карьере обласканой властями певицы не обошлось без опалы. Точнее обошлось — в 1975 году у нее возник конфликт с местным Черновицким обкомом Компартии Украины, в связи с чем она и ее ансамбль перебазировались в Ялту. О его причинах ничего определенного не известно до сих пор — сама Ротару говорила, что переселилась в Крым в связи с открывшейся астмой. Возможной причиной была усилившаяся доля репертуара на украинском языке и сотрудничество с авторами с Западной Украины. Интересно, что встряска и стресс придали новый импульс ее карьере: пластинки певицы (сначала — лонгплеи) стала выпускать фирма «Мелодия», а сама она была приглашена в Мюнхен для записи диска на фирме «Ариола». Затем у нее прошли масштабные гастроли по Западной и Восточной Европе.

Восьмидесятые

Десятилетие перехода от застоя к перестройке стало для нее пиком карьеры — именно в этот момент она, с помощью радио и телевидения, стала постоянно присутствовать в жизни страны, приходя практически в каждый дом и звуча из каждого окна. И спусковым крючком этой популярности вновь, как и в случае с «Червоной рутой», стало кино — точнее, два фильма с ее песнями и участием.

В 1980-м вышел «Где ты, любовь?», своего рода переложение сюжета «Приходите завтра» на более современные реалии. Картина была вполне автобиографична — в ней молодая девушка приезжала на конкурс самодеятельной песни с композицией Раймонда Паулса, одноименной названию фильма, и уезжала главным его триумфатором.
Картина оказалась мегапопулярна — «Мелодия» выпустила пластинку с песнями из фильмов, а песни на стихи лучших советских поэтов распевала вся страна.

Годом позже вышла другая картина — «Душа», автобиографичная мелодрама о потере певицей голоса и переоценке ценностей. В роли музыкантов в ней снялись участники «Машины времени», песни написали Андрей Макаревич и Александр Зацепин, а партнером Ротару стал находившийся тогда на пике популярности Михаил Боярский. Вторая картина завершила формирование персональной мифологии вокруг нее, а триумфальные гастроли в Канаде — статус настоящей экспортной звезды, выражаясь языком торговли, годящейся и для внутреннего потребления, и на экспорт.

Однако, кажется, именно эта звездность и этот статус стали причиной фактической второй опалы — ей запрещали зарубежные гастроли (запросов на которые становилось все больше).

Доходило до смешного — представителям немецкого концертного агентства однажды в ответ на приглашение прислали ответ: «Такая здесь не работает».
Тем не менее Ротару активно участвовала в «Песнях года», продолжала сотрудничество как с топовым русскоязычными авторами, так и с молдавскими поэтами — например, Георгием Виеру, написавшим для нее песни «Romantica» и «Melancolie». Однако закончилась — неудавшаяся, надо признать, — опала только с началом перестройки.

Поворотным моментом в этом смысле можно признать начало сотрудничества с Владимиром Матецким, которое повлекло (или, наоборот, было причиной) смену имиджа — вместо шансонье с фольклорными корнями Ротару превратилась диско- и рок-вокалистку. Точнее, она до сих пор была идеальным оппонентом для рок-музыкантов Ленинградского рок-клуба и Московской рок-лаборатории, однако начав со вполне романтичной «Лаванды», она со временем стала исполнять быстрые вещи — те самые, по которым ее помнят до сих пор: «Луна, луна», «Было, но прошло», «Только этого мало». Последняя была совсем смелым экспериментом — полное ностальгической грусти стихотворение Арсения Тарковского было превращено Матецким в настоящий рок-боевик. Они работали вместе долгих 15 лет — до конца тех самых 90-х, которые заслуженных артистов решительно сдавали в утиль, а на их место выдвигали новых.