Damon Albarn

эта фотография очень понравилась..

2EDDy DEAN:

>эта фотография очень понравилась..

Их с Маккартни довольно много, ведь они давно дружат. Я когда-то много их совместных фоток выложил.

2Beatlekid:

тут понравилось, что так все здорово у них и стол ломится от всякого рода жидкостей и курить можно в общественном месте)))

Как совпала всплывшая тема сейчас. Слушаю Damon Albarn & Africa Express - Maison Des Jeunes (2013)
Правда непонятно что делает на этой записи Damon Albarn.
Наверное продвигает их своих именем.
А так - обычная клевая африканская музыка.

Хотя вот одну из самых волшебных вещей нашел видео.
Сидит голубчик, на клавишах наяривает. Потеет.))


Africa Express-Dougoude Sarrafo

2EDDy DEAN:
>эта фотография очень понравилась..

Да, хорошая фотка.

Дэймон Албарн в NME, сентябрь 1995

Такси плавится, застряв в изнывающей от жары найтбриджской пробке. На заднем сидении Дэймон Албарн придерживает бутылочку теплого пива и громко окликает протестующих, скандирующих на тротуаре.

«Вы охеренные!» - кричит он из окна такси.
Протестующие, в основном подростки, старательно его игнорируют. Они намерены обратиться с речью к Французскому Консульству по поводу ядерных испытаний на атолле Муруроа.

«Это просто охеренно», - никому конкретно повторяет Дэймон. – «Я уже сто гребаных лет не видел знака Пацифик!»

Пятнадцать минут спустя все то же такси торчит все в той же пробке. Мы протащились до Площади Пикадилли и пришли к незапланированной остановке у Trocadero.

Туристы в футболках «Hard Rock Cafe» заполоняют тротуары. Дэймон все так же держит свою теперь уже пустую бутылку и сползает на сидении. Слишком поздно, друг.

«Д-Э-Й-М-О-Н!!! Д-Э-Й-М-О-Н!!!!» - Кучка девчонок тянет друг друга за рукава, подстрекая на всеобщую истерию. Парочка рискует жизнью и здоровьем и бросается на проезжую часть, крича и размахивая руками. Каким-то чудесным образом такси приходит в движение. Дэймон застенчиво им улыбается, по-королевски машет и пытается вспомнить, куда мы едем.

«Ах да. The Mars Bar. Посмотрим, попытался ли уже Алекс склеить Барбару Эллен».

Барбара, настоящий трудяга, берет интервью у Алекса в его любимом баре Вест-Энда, и Дэймон настроен внести смуту.

Когда мы, в итоге, приезжаем в пункт назначения – место катастрофы – Алекс, легендарный выпивоха и дамский угодник, оказывается на редкость в трезвом состоянии из-за подготовки к завтрашнему Top Of The Pops. Он не то что не пытался подцепить Барбару, он явно в ужасе от нее убегает.

Дэймон ужасно раздосадован. Лишь еще одно пиво скрасит боль разочарования.

Так что бар освоили, беседы переросли в споры, как им и свойственно, и примерно через час у него в голове срабатывает следящее устройство.

«Джастин же готовит сегодня!» - внезапно сообщает он с ощутимой паникой в голосе. Он заимствует мобильный телефон и выходит на улицу, где его будет слышно. Говорит, что скоро будет дома, и раздраженно кричит в ночи: «Дорогая, я не знаю, рис или остальные продукты кладут первыми!»

ВОТ ОНО, поп-фанаты. Когда Джастин готовит у Албарна, то это… ризотто!

И во что мы имеем: Blur, конец августа 1995 года. Они прекрасно осознают, на что влияет их поддержка «Движения за ядерное разоружение», и участвуют в проекте «Help» организации War Child. Они знамениты настолько, чтоб вызывать визги на улицах. Довольно развязны, чтобы вносить некий подтекст даже в самые невинные интервью. И теперь уж точно запоздавшие и слишком пьяные для удачного свидания за ужином. Ну что за чудесная жизнь!

Это Blur - короли всего Свингующего Лондона и самая успешная и яркая британская поп-группа. Спасибо нескольким годам упорных трудов и необходимому заряду уверенности в себе, теперь Blur купаются в лучах славы их первого топового сингла.

Они также уверенно ждут выхода своей четвертой пластинки «The Great Escape». Это альбом с уже бóльшим нахальством, альбом, который имеет все шансы затмить грандиозный «Parklife».

Наделенный выбором, Дэймон решает обсудить все это в пабе как раз рядом с новой штаб-квартирой EMI в Западном Лондоне.

Он загорел, расслаблен и немного самодоволен после недели отпуска – недели, в которую «County House» возглавил чарты, что вдвойне приятно, учитывая его решение потягаться с «Roll With It», последним синглом от их навязанных прессой соперников, Oasis.

Вечером ранее в том же самом пабе звукозаписывающей компанией Дэймону была вручена обрамленная копия результатов хит-парада. Подпись гласит: «“Лучше чем Blur в любой сраный день недели”, - Лиам Галлахер, Фестиваль Гластонбери, 1995». И ниже: «НЕ СЕГОДНЯ, СОЛНЫШКО!»

Барменша просит сфотографироваться и получает свое фото с Дэймоном. Она наполняет пинты и сообщает, что она девочка Blur. Называет Oasis «северными вахлаками». Дэймон улыбается. Мы удаляемся на задний двор.

Эта штука «Blur против Oasis» переросла в нечто серьезное, да?

«Да, но с нашей стороны никто не нападал на Oasis. В смысле, я так сделал на шоу Криса Эванса, сказав, что они звучат немного как Status Quo, но это было единственный раз. Это все только с их подачи».

Дело в хороших манерах, или с вашей стороны были приняты ликвидационные меры?

«О, мы не были на 100 процентов уверены, что победим. Это невозможно. Наивно полагать иначе».

Если ты говоришь, что выиграешь, и не выигрываешь, то выглядишь просто ослом, не так ли?

«Ну да, и я к этому не был готов, потому что мне не все равно, какую я пишу музыку».

Ты плохо воспринял, когда Фил Дэниелс заявил NME, что думает, будто Oasis станут первыми?

«О да. Меня это действительно расстроило. Я сразу же ему позвонил и вынужден был в тот же вечер пойти с ним поговорить, потому что… ну знаете, я очень люблю Фила и мне было обидно. Сейчас уже все нормально, но, в то же время, когда я об этом прочел, у меня, и правда, немного задрожала верхняя губа».

Он сказал, что ты плакал по телефону.

«Вздор какой. Он может такое сказать, он хренов милашка, не правда ли?»

А что если б вы проиграли?

«Я, честно, не знаю. Я был на отдыхе с родителями, потому что мы с Джастин заказали поездку в Турцию, а потом Elastica предложили фестиваль Lollapalooza. Моего отца пригласили на Маврикий открывать первую художественную школу, так что я присоединился. Все было нормально до вечера четверга, а потом весь мир изменился, и я начал беспокоиться. К пятнице я начал серьезно волноваться и потом в субботу полетел обратно. В Хитроу не было никаких реакций. Я взял такси, и таксист, собственно поэтому, не узнал, кто я такой. Джастин не возвращалась из Америки вплоть до вечера субботы, так что я пошел в кафе на углу своей улицы, и местная леди ввела меня в курс последних сообщений прессы».

«Я вернулся домой, и на автоответчике не было каких-либо сообщений, а потом позвонил Энди Росс (глава Food Records) и сказал, что вполне уверен в успехе. На следующий день я пошел играть в футбол, и Энди явился совершенно пьянющим, так что я уже знал, что мы победим, и это было великолепно, ведь нам нужно было как-то привлечь внимание к «Parklife».

«Ирония в том, что если б у нас не было этой истории с Oasis, в этом не было бы сенсации. Все бы сказали: «Ну, конечно же, они будут на первом месте». Но история с Oasis превратила это в нечто иное. И да, это я перенес дату релиза, чтобы она совпала с их датой!»

«И если, правда, хотите знать, главная причина в том, что когда Oasis взяли первое место с «Some Might Say», я пошел на их праздничную вечеринку, ну знаете, чтобы просто сказать «молодцы». А Лиам подошел и в своем стиле такой: «Номер один, блять!». Прямо мне в лицо. Вот я и подумал: «Ладно, посмотрим…»

«Но давайте не будем об этом. Важно то, что мы отплатили, слава Богу. Думаю, теперь все успокоится, ведь все ждут Борнмута, так ведь? Когда мы там отыграем всего лишь через дорогу от них. Это чистое и истинно случайное стечение обстоятельств».

Ты ведь не отступишь, да?

«Ни за что».

Через несколько минут интервью прервет телефонный звонок из офиса Blur. Лагерь Oasis связался с ними и выяснял, можно ли что-то сделать с этой накладкой в Борнмуте. Ходят слухи, что банды хищных манчестерцев уже наняли себе тренеров для этого события, пока, по какой-то причине, серьезные парни из Вульверхэмптона планируют собраться на стороне Blur. Похоже, все готовятся к небольшой бойне в стиле модов против рокеров.

Несколько бутылок пива спустя Дэймон поделится своими планами на Битву в Борнмуте: гигантский надувной «Номер Один» будет летать над площадкой Blur, пока логотип Blur, словно бэтсигнал, спроецируется на стену площадки Oasis. Как частенько говорят наши мамы, мальчишки будут мальчишками.

А пока пиво не особо раззадорило Дэймона на боевую полемику и он все еще размышляет о той неделе, что навсегда изменила его жизнь. «Не думаю, что со мной было можно находиться, пока все это происходило. Я очень сильно страдаю от беспокойства и стресса».

Конечно, самый большой стресс – пытаться работать над новым альбомом, когда «Parklife» просто так не затихнет и не умрет в людских сердцах?

«Ну, странные были давления. Я никогда не считал, что слава и деньги – это ужасно. Я просто хотел создать нечто, по моему мнению, хорошее, ведь знал, какое внимание привлечет альбом. Это должно было быть что-то, по крайней мере, близкое по успеху к тому, что мы уже сделали, что-то текстово осмысленное. Это было самым тяжелым».

«По мне, так сочинять песни и запоминающиеся мелодии очень легко, но даже в «Country House» должны были быть мелкие детали вроде «Бальзак» и «Прозак». Странные вещи. Они очень важны, ведь, как мне кажется, они и создают эту интересную и слегка ненормальную поп-музыку».

«В целом, с этим альбомом я был более расслаблен. Я не чувствовал прошлого гнева, не ощущал нужды делать из себя карикатуру на британскость».

Однако, спасибо Blur, теперь стыдиться нечего: Лондон снова стал рок-н-ролльной столицей мира и надо отдать им за это должное. Дэймон, похоже, принял свою роль, даже представляя Sleeper, Menswear, Pulp и Supergrass мамам и папам на Britpop Special канала BBC2.

Тебя не смущает выступать представителем поколения?

«Нет… Мне было вполне комфортно это делать. Я совсем не чувствовал себя неловко. В смысле, Джарвис был презентором в Top Of The Pops, и это призвание в жизни. Он станет замечательным телеведущим, и у него будет свое шоу. И, среди нас всех, именно мы управляем поп-культурой в стране. Из-за этого мы можем быть совершенно высмеянными следующим поколением, и это справедливо. Но прямо сейчас мы достигли той точки, когда все в наших руках. А это все, чего надеется достигнуть любое поколение».

Особо заметно в программе было отсутствие Oasis.

«Они отказались».

Потому что ты был презентором?

«Нет-нет-нет. Думаю, одной из опасностей в этой группе является то, что их окружает множество людей, которые принимают слишком много наркотиков. Так было со многими подобными группами, главным обаянием которых является некое ощущение свободы в музыке, но большая ее часть – это всего лишь иллюзия. Это всего лишь наркотики. Знаю, что говорю как старый козел и реакционер, но мне просто кажется, что ты существуешь дольше и в итоге говоришь больше, если более трезво к этому относишься».

Ты слушал «Morning Glory»?

«Да. Как ни смешно, человек, который мне ее сыграл – Пол Уэллер, но… эм… я был весьма обкурен и пьян и… эм…»

Ха! И это после всего, что ты сейчас рассказал.

«Ну, именно! Ха-ха-ха-ха».

Ты снова дипломатичен.

«Разве?» - Дэймон делает лицо школьника, которого поймали за тасканием конфет. - «Я считаю, что Лиам – совершенно потрясающий фронтмен. Правда, считаю. Если б мне было 15, я бы хотел быть как он».

Слушая «The Great Escape», кажется, что ты и сам отдаешь почести своим кумирам. «Fade away», к примеру, - это The Specials.

«Да, несмотря на людское мнение, они мне нравились больше, чем Madness. Я обожаю Терри Холла и мне нравится группа, где половина черных и половина белых. И они пишут одновременно эстрадную и регги музыку. Я бы хотел быть в такой группе. Знаешь, именно поэтому группы вроде Black Grape такие крутые».

«Первый раз я встретил Шона Райдера на Top Of The Pops и был страшно напуган, потому что ходил на них в Astoria, и, знаешь, когда мы только начинали, они уже были группой с большой буквы. Но он был очень ярким, остроумным и дружелюбным. Просто умным парнем, который большую часть времени явно обдолбан».

Black Grape сделали то, что должны были сделать The Stone Roses, - им удалось грандиозное возвращение.

«Я не ставлю их в тот же ряд. The Happy Mondays несомненно были крутой группой. Я не особо ценю The Stone Roses. У них нет шарма. Но еще не все потеряно!» - Он посмеивается.

«Top Man» - это Fun Boy Three, да?

«Определенно. Мне казалось, я могу это сделать, потому что писал некоторые песни с Терри Холлом, и подумал, что в качестве вознаграждения могу ее умыкнуть. Я ему об этом сказал, так что все в порядке. Мы все повязаны. Надеюсь, что теперь могу так сказать и не прозвучать напыщенно. Я считаю себя частью все этой цепочки событий в стране, ее наследия…»

Но это опасно, не так ли? Если проявляешь чрезмерное уважение к своим корням, то становишься уязвим для циников, которые говорят, что такое уже делали и раньше. Как ты поешь в «Best Days»: «А другие обернутся и посмеются над тобой, если скажешь, что то были лучшие дни наших жизней».

«Не знаю, в какой момент поколения стали аналитичными, но мы стали оценивать свою жизнь вместо того, чтобы проживать ее. В этом исключительность 90-х – мы чувствуем себя отделенными от остального бытия. Мы считаем, что знаем обо всем, что было раньше, всем этим пользуемся и по этой причине никто из нас не чувствует себя реальным. Никогда раньше никто так не старался прояснить, настоящие люди или нет. Но надеюсь, что теперь мы немного из этого выбираемся. Думаю, все просто хотят более наивно к этому относиться, самокопания стало меньше».

Ты чувствуешь постоянную необходимость утвердиться?

«Каждый день без исключения. Я не существую. Буквально каждый день я где-то читаю, что я не настоящий».

На концерте в Майл-Энде ты особенно подчеркнул свое ист-эндское происхождение и высмеял тех, кто называет тебя Мокни [тот, кто говорит с фальшивым кокни-акцентом] . Тебя задевает утверждение, что ты в некоторой степени фальшивка?

«Да. Я всю жизнь прожил в Эссексе и Лондоне. Я не ходил в частную школу, а учился в общеобразовательной. Мои родители не очень богаты, но они выделяются. Я с этим ничего не могу поделать».

Многие сравнивают тебя с Миком Джаггером 60-х годов, у которого акцент менялся от аристократичного до прощелыжного в зависимости от компании. Совсем не заслуживает доверия!

«Да, я понимаю. Этим мне нравился Шон Райдер. Ему все равно, настоящий ты или нет, главное – нравишься ты или не нравишься. Да он живет в гребаном Хампстеде! Это потрясающе. Мне нравится представлять, что все эти недосягаемые, богатые хампстедские люди видят в нем некого гуру. Это прямо возвращение Будды Предместий [The Buddha of Suburbia]! Он ведь там лучший, так? Хе-хе. Потрясающе. Вот в чем все дело.

Бесклассовость?

«Да, вот чего я хочу. Самое интересное во всей пресс-шумихе, что окружала выход сингла, в том, что она явила незаживающую рану нашего общества – нашу очарованность границей между рабочим и средним классом».

The Daily Mail приветствовал «Country House», увенчивая чарты избиением невежественных. Заголовок гласил: «Поп-победа, из-за которой быть средним классом становится модно».

«Ага, и они напечатали фото дома моих родителей. Это ведь вторжение в частную жизнь, да? Ненавижу эту классовую фигню. В ней нет никакого смысла. Она бесполезна. Хотя, мне кажется, я более спокойно к ней отношусь, нежели Джастин. Она чувствует себя куда более уязвимой, потому что ходила в частную школу и более к этому восприимчива. Но это излишне. Это ничего не значит».

«Stereotypes» - это, кхм, очень стереотипная песня Blur. Это пародия на пышную домовладелицу, комедию Брайана Рикса, вульгарную побережную открытку. Для ваших персонажей нет реальных аналогов – вы создаете их и наблюдаете за ними в их естественной среде, но никогда не даете нам знать, что сами о них думаете.

«Это тяжело»

Ты никогда не можешь определиться.

«Я знаю».

Это бегство от действительности.

«Ну, это бегство лишь в том случае, если ты, как слушатель, требуешь какой-то оценки».

А ты нет?

«Я думаю, что песни подвергаются тщательной оценке. Мне просто это может сходить с рук. Я могу добраться первой строчки чарта и поиздеваться над кем-то конкретным, кого никто не знает».

Да брось! Не секрет, что «Country House» - это твоя месть Дэйву Балфу (бывшему партнеру из Food Records, который сказал, что Blur настолько бесполезны, что им нужно уйти, а в итоге ушел сам).

«Ха-ха-ха-ха. Это песня обо мне. Момент «Пристрели, пристрели меня». Это случилось в то время, когда мне было очень плохо. И мне просто легче, когда я сам над собой издеваюсь».

Когда на свои миллионы начинаешь скупать поместья, ты труп.

«Конечно, но самое странное в том, что ты все время предугадываешь свою судьбу. Пишешь песню вроде «Country House», а потом его и покупаешь…»

Удивительно, что тот, кто явно с легкостью воспринимает славу и богатство, написал песню «Entertain Me», которая, по сути, рассказывает о том же, что и «…Teen Spirit» Nirvana.

«Меня это тоже поражает».

Так ты когда-нибудь доходил до той же степени отчаяния, что и Курт Кобейн? Оно отражает страх того, что ты теперь публичная собственность, что ты постоянно должен быть «Дэймоном из Blur»?

«Совсем нет. Вообще, моя поп-персона заставила меня чувствовать себя более нормальным. Мне было неудобно быть незнаменитым».

Так почему ты создал себе псевдоним Дэн Ненормальный?

«Это прозвище дала мне Джастин. Мне оно показалось потрясающим. Оно отражает мои не столь лицеприятные привычки. В смысле, мне кажется песня «Dan Abnormal» о том, что я провел весь год сам с собой, потому что Джастин не было рядом. Так что я довольно много времени провел, просто напиваясь по ночам, гуляя и делая то, что делают одинокие люди… нет, это слишком двусмысленно звучит, да? Я лишь хотел сказать, что погрузился в абсолютное одиночество. Знаешь, я понимал, что нахожусь в Сохо в три часа ночи, ужасно пьяный, и просто садился в такси и ехал домой, чтобы посмотреть грязное кинцо или вроде того. Я имею в виду, в этом году я видел Джастин всего три недели, что для человека, с которым ты прожил долгое время…»
Он обрывает фразу этим соблазнительным взглядом вдаль.

Тема «вместе/одиноки» часто всплывает на этом альбоме.

«Да. Припев моей любимой песни на альбоме, «Yuko And Hiro»: «Я вечно тебя не вижу/Мы вечно не вместе/Я всегда буду любить тебя» - это как раз тот случай. Ближе я уже к этому не могу подобраться. Джастин не очень нравится, когда я пою такие песни. Это смущает».

«The Universal» тоже очень романтична. Это как «This Is A Low», возведенная в максимальную степень. Кажется, что в ней есть героическая радость от того факта, что ты достаточно мужественен, чтобы принять поражение.

«Мне очень сложно дать себе волю, просто позволить себе стать абсолютным… как сказать? Привидением. Иногда я хочу быть привидением. Песня, которую я написал с Трики, кажется, он назовет ее «Pass Right Through You». Он написал к ней слова, и мне показалось, что они великолепны, потому что сам всегда хотел выразить подобное. «The Universal» такая же. Там поется: «Когда кажется, что дни проходят мимо, просто отпусти их». Наверное, это очень негативно».

Такого ощущения не создается. Иногда просто нужно дать себе волю, иногда это единственный способ выжить.

«Да, футбол на фестивале Феникс стал тому прекрасным примером».
Дэймон играл в футбол за команду NME в Фениксе. Команда добралась до полуфинала, а потом была разгромлена со счетом 3:0 – и это нужно уточнить – командой Арсенала. Дэймон воспринял это тяжелее всех. Ему понадобились часы и много пива, чтобы принять факт поражения, несмотря на то, сколько раз его засыпали банальностями вроде «Чтобы побеждать, ты должен научиться проигрывать».

Это самое потрясающее в футболе – его простота. Через неделю, когда уже тяжело сказать, где ты и как себя чувствуешь, факт победы, жеребьевки или поражения приносит облегчение. Футбол дарит тебе это четкое ощущение какого-то достижения.

«Вот почему я и играю в футбол. Это единственное спасение. Знаю, что говорить так легкомысленно, но если б Курт Кобейн играл в футбол, сегодня он бы, вероятно, был жив. Знаю, что звучит это смехотворно, но если ты играешь в футбол, то поймешь, о чем речь. Футбол дарит мне простоту, которую я всегда пытаюсь найти. Я просто хочу быть простым человеком. Я просто хочу быть нормальным».

Такого не бывает.

«Нет, конечно, но опять же, и есть. Называется «футбол».

Нет проблемы, которую не способен решить футбол?

«Мне кажется, что все сложнее найти вещи, которые он решить не может. Связанные с любовью, возможно. Он ничего не решает между мужчинами и женщинами, но думаю, что разрешит большинство проблем между мужчинами и мужчинами».

Некоторые утверждают, что спорт – это всего лишь заменитель войны.

«Может быть и так. Моей семье футбол не интересен, и это, вероятно, потому, что с одной стороны у меня одни отказники, а с другой – фермеры. Так что я первый в своем клане такой агрессивный. Остальные довольно пассивны и цивилизованны».

Наверное, ген заблудился.

«Так и есть! Я первая пивная деревенщина!».

Тебе посчастливилось попасть в раннее издание Loaded и с самого начала наблюдать расцвет молодого поколения.

«Да, я и правда чувствовал, что что-то происходит. И потом, я уже за год до того знал, что возникнет резко негативная реакция на американские группы. Мне хорошо удается примерно угадывать, что произойдет. Думаю, причина, по которой мы так долго выживаем, состоит в том, что предугадываем подобное, хотя в полной мере никогда не воплощаем никакой конкретный образ. Мы всегда являемся воплощением чего-то, но не воплощением конкретного».

«Дэвид Боуи был таким. Три или четыре его альбома находятся в числе моих любимых. Я полностью понимаю, как он вычислял, что всякий раз происходит, и подстраивался под это. Он был настоящей шлюшкой».

Ходят слухи, что вы с ним вместе околачиваетесь.

«Нет, не совсем. Он, кажется, неделю ходил за мной по пятам, когда мы работали над клипом на «Country House» с Дэмьеном Хёрстом».

В последнее время он кажется немного потерянным.

«Да, я не уверен, насколько он в порядке… Не уверен, что он проводит достаточно времени в правильных местах. Уверен, если б проводил, то был бы в порядке».

Дизайн обоев – не лучшая его идея.

«Ну, это неважно. Дэмьен всем внушил, что искусство важно потому, что он так хорошо его продает, и прекрасно выпячивает это в прессе».

Почему ты с ним связался?

«Вероятно, мне нравится думать, что был такой период, в Голдсмитс 87-88 годов, когда там витало множество хороших идей, которые бы в будущем смогли бы выразить свое поколение в той или иной форме. Но, говоря откровенно, на самом деле это Алекс. Знаешь, ему нравится Groucho. Он любит яхты. Он влюблен в Дэмьена Хёрста. Бедный Алекс – он повзрослел не в то десятилетие».

«В любом случае, в первые несколько раз, когда я встречал Дэмьена, я просто говорил: «Ты мудак. Ты работаешь с Дэйвом Стюартом, Дэвидом Боуи, Дэвидом Бейли, Дэвидом, мать его, Говером…неважно. Займись уже делом». Но он крутой малый, и он излучал столько энергии и согласился с моей идеей, что будет здорово, если клип сделать в стиле Бэнни Хилла».

Не особо сработало ведь, да?

«Ну, сработало в том смысле, что мы стали номер один. И он попал на первую полосу The Sunday Sport. Сработало, по сути, потому, что больше остального у нас там были фривольные девицы».

Как это воспринял Грэм? Он ведь встречается с одной из Huggy Bear, да? Его жизнь, должно быть, была похожа на ад.

«Да, думаю, похожа. Но Грэм имеет право сказать: «Нет, я не хочу этого делать». И если не хочет, то просто должен жить с этим. Грэм очень сложный. Существует примерно пять разных сторон Грэма, и согласится он с чем-то или нет зависит от того, какая из них господствует сегодня».

«Странным было то, что многих в нашей записывающей компании этот клип обидел, и они хотели, чтобы мы его пересняли. Но когда они показали его своим детям, те не могли перестать смотреть его, так что внезапно, ну понимаете, это видео стало замечательным. Не то чтобы это был клип для детей. Ко мне так много людей подходило и говорило: «Поверить не могу, что ты заманил в клип Джоанну Гест. Ну как она?» Так что это сработало, потому что подхватило настроения таблоидов за последние несколько недель».

Впервые в авторских сведениях на альбоме значится один Албарн. Раньше все было более демократично. Это значит, что ты все взял в свои руки?

«Нет, конечно же, нет».

Ладно, так каков вклад Грэма в «The Great Escape»?

«Ну, что Грэм хотел делать в этом альбоме – просто быть странным. Это сложно объяснить, но он просто придает вещам правильное звучание. Он придает моим вещам такую жесткость, которой иначе бы в них не возникло. Как, например, гитарное соло в «Country House». Оно очень тонкое, но в то же время просто… злостное. В той же манере, что я и мои стихи, он не готов просто сидеть и выдавать блюзовые фишки».

«Но, сказав это, я, правда, чувствую, что мне пришлось сражаться за то, чтобы альбом случился, поэтому я, вероятно, был довольно агрессивен в выражении своих желаний».

ЗАЧЕМ называть альбом «The Great Escape»?

«Это хорошее кино. Стив Маккуин – очень приятный малый. Я не смог придумать что-то забавное. Я себя истратил на тексты песен, и название придумал Алекс. Ему оно не нравилось, но мне – да, потому что альбом был именно об этом, в том смысле, что все мои персонажи всегда от чего-то бежали, или пытались стать кем-то еще, или становились на путь истинный после того, как с него сошли».

«Стивен Стрит подумал, что мы назвали так альбом потому, что нам удалось написать его сразу за «Parklife», но об этом я думал в последнюю очередь».

А что за история с рюшчатым бельем и развратными штучками в «Stereotypes» и «Mr Robinson’s Quango»?

«Не знаю. Вообще-то, белье вызывает у меня не особенный интерес, но в песнях… Я не знаю. У мой тети есть мини-отель, и она убеждена, что «Stereotypes» про нее. Так что официально хочу заявить, что к тебе песня не имеет ни малейшего отношения, тетя. Но что касается «Mr Robinson’s Quango», я поехал навестить своих дедушку и бабушку в Грантем, был на железнодорожном вокзале и захотел в туалет. Так вот, я пошел туда, сел, и там фломастером на двери было написано: «У меня под костюмом кружевные шортики/На мне чулки с подвязками/Я чувствую себя довольно развязным». Вот отсюда и пошла вся песня. Просто сама мысль о том, что кто-то в Грантеме, очевидно пассажир из Лондона, здесь сидел и написал такое! Я подумал, что это удивительно. Надеюсь, этот человек узнает, что его увековечили».

Ты серьезно находишь его удивительным или просто жалким?

«Ну, это отчаянный персонаж, мэр или типа того, кто-то очень влиятельный, кто щипает секретаршу за задницу. Трансвестит-наркоман. Педик. Это человек, у которого в шкафу стоят все возможные скелеты. Мы можешь годами его анализировать».

Он прототип англичанина.

«Не совсем. Ты так думаешь?»

Он как воскресная желтая газетенка.

«Так и есть».

…Но в большей концентрации, прямо как «The Great Escape».

«Да. Это новый усовершенствованный стиральный порошок».

Это ведь конец трилогии, да? Снова такого не сделаешь.

«Я и не намереваюсь. Это последняя такая пластинка».

А дальше?

«О, что-то совершенно иное. Полагаю, эта пластинка ставит нас в рискованное положение».

Только не альбом для «четверки»!

«Нет, ничего такого. Я теперь другая поп-персона. Я очень популярен. Ха-ха-ха. Думаю, самое приятное, что мы на обложках Sugar, Big, Smash Hits и NME. Полный спектр. Мы везде светимся. Я ни в жизни не хочу этого терять».

«Интересно, что во времена «Parklife» умер Курт Кобейн и приблизительно в то же время Робби ушел из Take That. Странно, но такие вещи и правда происходят. Это как… Ты когда-нибудь играл в игру под названием Риск? Вот это на нее похоже. Целые континенты стали принадлежать кому-то еще».

Ты сейчас говоришь, что благословлен?

«Да», - смеется он. – «Думаю, что так. Пойдем посмотрим, что делает Алекс…»

И с этим он выходит на улицу, с пивом в руке, солнцем в глазах, прямо в объятия своего города, фанатов, навстречу ослепительному сиянию своей дальнейшей жизни.

Happy Birthday!!