2 марта 1991 года Серж Генсбур скончался в своей квартире в Париже.
Почти за 10 лет до этого, в ноябре 1981 года, Генсбур затеял очередную игру с прессой: в форме непринужденной беседы он дал интервью корреспонденту Liberation как бы «с того света», якобы сразу после состоявшейся смерти. Было ли ему что-то известно? Или Генсбур, как обычно, создавал вокруг себя мифы и легенды, провоцировал общественность?
Итак, я умер. Я подвожу итог.
Это уже оценка.
Я умру, подводя итог… В любом случае, я вижу себя рядом со своей собакой, которую я потерял, а теперь наконец нашел! Она умерла от цирроза печени…
Как давно тебя не стало?
Недавно. У меня случилась остановка сердца. Или нет, пожалуй, передозировка пулями…
Какой год на дворе?
Год… ну… девяностый.
Когда это случилось?
Это случилось в октябре. В очень холодный день. Даже в холодную ночь. Ночью лучше умирать.
Как Нерваль… А что ты делал в тот момент, когда это случилось?
К женщине приставал.
Приставал?
Я не очень хорошо помню. Это было как удар молнией - то ли сердечный приступ, то ли передозировка пулями. Бум! И потом я сразу безумно ослаб.
Ты можешь описать место, в котором находишься?
Я внутри своей собаки. Вокруг газы, газы не воспламеняющиеся. Так что я легко зажигаю спичку.
Ничем не рискуешь?
Вот именно, спичку я зажигаю, чтобы рассмотреть кишки моей собаки. Я очень рад, потому что я ее сильно люблю. С момента моей жизни эта собака не выходила из моей головы, поэтому я и решил отправиться к ней в желудок.
Ты все время находишься внутри собаки или можешь из нее выйти?
Я заглянул в щелочку. Щелочка оказалась задним проходом, а мой глаз смотрел на Каина.
А как ты оказался в животе у собаки?
Силой воли.
А ведь этот живот наверняка метафора утробы твоей матери?
Так точно.
То есть твоя мать была собакой?
Нет, она не умирала. До сих пор жива!
Но мы же говорим в прошедшем времени.
Да, мы говорим в прошедшем времени. И она всегда будет жить.
Как она отреагировал бы на твою смерть?
Я не знаю… Я не хотел бы ей делать больно. Давай обсудим что-нибудь другое (тишина на несколько минут).
Итак, ты был не один, когда это случилось.
Нет, с девкой.
То есть не один. Хорошо, а сколько ей лет, двенадцать?
(смеется) Нет. Она должна быть на тринадцать лет меня моложе. То есть тогда ей будет … 26.
Рыжая? Блондинка? Брюнетка?
Евразийский типаж.
Ты был пьян в тот момент, когда это случилось?
Нет, но я разбил стакан на столе.
Это был последний звук, который ты слышал?
Нет, потом еще я услышал звук разрывающейся петарды.
А ты не хотел бы умереть политической смертью?
Поэтической или политической?
Политической. Например, застрелиться под звуки «Марсельезы».
Под «Марсельезу» и так слишком много народу перемерло.
Ты узнаваем после смерти?
Пистолет был маленького калибра, так что я не разнес себе голову.
Ты умыт, побрит?
Нет, моя смерть – это ведь неожиданность. Я не готовился.
А как же ты можешь сейчас разговаривать, если ты мертв?
На самом деле разговаривает моя собака. Голос кажется утробным, потому что это голос ее хозяина.
А хотел бы ты жить и умереть в другую эпоху? В другое время?
Хотел бы умереть в 2028 году. Мне было бы 100 лет. Хотя нет, я хотел бы жить в эпоху дадаистов. Думаю, мне хорошо удались бы поэзия и живопись в стилистике дадаистов. Это был бы абсолютный цинизм!
Кстати, говоря о параллелях в искусстве: можно ли сказать, то на тебя повлиял Верлен?
Верлен? Да ты то! Я не знаю никакого Верлена. Я знаю только Рембо. Верлен не перестает ныть. Я никогда не плачу.
Слушай, не кажется ли тебе, что «Генсбур» рифмуется с «Голгофой»?
Не надо мне этих христианских ассоциаций. Если бы Христос умер на электрическом стуле, все малыши-христиане изобразили бы маленькую цепочку вокруг его шеи. Я вот предпочел бы стул. Чтобы центурион дал мне уксус? Нет уж, я предпочту розовое шампанское. Гвозди мне нужны золотые и венец не терновый, а из чего-нибудь от Картье.
А на теле что?
Да зачем что-то на тело? Это уже пуританство. Ну, на худой конец леопардовое трико.
(Перевод Милы Розановой)
Интервью стащила с буклета, вложенного в коробку с диском "Sharlotte For Ever" :)