Joe Cocker. «Моя профессия — конферансье»

«Жизнь музыканта подобна хождению по канату, никогда не знаешь, что уготовил тебе следующий шаг», — сказал однажды Джо Кокер об одном своем коллеге по сцене. Но эти слова как нельзя лучше отражают и извилистый творческий путь «одного из самых значительных блюзовых певцов Англии и в то же время одного из самых неудачливых исполнителей в рок-музыке». Несмотря на то что на своем веку маэстро Кокер пережил немало взлетов и падений, он принадлежит к той редкой категории счастливчиков, которые знают секрет, как удовлетворить вкусы самой взыскательной и требовательной публики мира. Последний тур блюзмена побил все рекорды по кассовым сборам, уступив самую малость ребятам из ROLLING STONES. Тем самым еще раз доказав, что его характерная хрипотца удивительно уместна как в далекие 60-е годы, так и в новом столетии, а сам он является ярким примером уникального таланта и необыкновенного магнетизма, которым должен обладать настоящий Артист.


--------------------------------------------------------------------------------

MUSIC BOX: Здравствуйте, Джо, рады Вас видеть! Давайте начнем наш разговор с вопроса о Вашем новом альбоме «Respect Yourself». Расскажите, как Вы его записывали?

JOE COCKER: Для этого надо мысленно возвратиться в прошлый год, когда я жил в Штатах и понемногу начал писать песни для нового альбома. Работал я мало, не торопясь. Тогда мы и познакомились с Джоном Шэнксом (John Shanks), гитаристом The Corrs: он прислал мне пару песен, которые меня заинтересовали, и мы встретились. А перед Рождеством я и Джон уже приступили к записи нескольких композиций. В основном это были песни, которые предложил мне Шенкс, я лишь выбрал понравившиеся. Надо сказать, что для меня это всегда дело не простое, оно напоминает мне удаление зуба — на то и другое решиться сложно. Мне пришлось тщательно вслушиваться, изучать песни — большинство из которых совершенно стандартные — для того чтобы найти одну, которая бы меня взволновала. К счастью, несколько песен, предложенных Джоном, подошли. Среди них «Everytime It Rains» Рэнди Ньюмана (Randy Newman). Вообще-то, я готовил ее для прошлого альбома, но слишком поздно закончил работу над ней. А Джон предложил мне совершенно другой вариант этой песни, который мне понравился.

MB: И после этого Вы в качестве продюсера выбрали Джона Шэнкса?

JC: Не совсем так. Просто Джон предложил мне сделать альбом, который слушали бы и в Америке. Ведь меня до сих пор волнует, как сделать, чтобы моей публике было интересно не только то, как я исполняю блюз, но и то, о чем я пою.

MB: Какие качества Вы прежде всего цените в продюсере?

JC: Честность, на которую не может влиять коммерческий успех пластинки. Это находится в глубине человеческой души.

MB: Скажите, на Ваше решение вставить в трек-лист песню «Everytime It Rains» повлияла личность Рэнди Ньюмана (Randy Newman) или все-таки сама песня?

JC: Прежде всего я это сделал для себя. За 30 лет мной было записано несколько композиций Рэнди, и все они созвучны моим чувствам. Особенно остро я это ощущаю, когда исполняю его песни на концерте. Иногда мне даже кажется, что эти песни написал я сам. Мне практически ничего не пришлось в них менять, я лишь больше внимания уделил голосу, чтобы песня звучала эмоциональнее.

MB: А каким образом в альбом попала песня «Midnight Without You»?

JC: Я просто ухватился за мелодию. Когда делаешь альбом, всегда нужно менять настроение, а мне понравился общий настрой этой песни.

MB: Почему вы никогда не экспериментировали с современными музыкальными стилями?

JC: Отчего же? Теперь я работаю с Джоном Шэнксом, у которого в запасе всегда пара безумных идей. Он слушал меня и при этом делал песни в духе Тома Уэйтса (Tom Waits). Хорошие идеи сразу не приходят, но в поиске может родиться нечто интересное. Хотя в студии у меня и возникали небольшие сомнения: «Почему я решил пойти именно таким путем?» Понимаете, я практически не участвовал в работе над своей прошлой пластинкой. Техническая сторона альбома тогда меня не сильно волновала и, надеясь сделать современную пластинку, я позволил другим людям продюсировать ее. «Respect Yourself» — совсем другое дело: работая с настоящей командой в студии, я получил необыкновенные, живые ощущения и отлично себя чувствовал. Что касается моего отношения к современной музыке? Вы можете представить меня поющим что-то вроде «I?m New In Japan?» или «I?m Big In Japan?» А? Так вот, возможно, однажды я и исполню нечто экстраординарное.

MB: Кто был главным в студии?

JC: Джон Шэнкс полностью руководил процессом. Он много играл на гитаре, был частью команды. За пианино сидел совершенно необыкновенный музыкант Джеймс Махобирик (James Muhoberec), а на басу — Поль Бушнелл (Paul Bushnell). Эти парни привыкли играть с разными известными музыкантами,такими, как Стиви Никс (Stevie Nicks) или Крис Айсек (Chris Isaak). Поэтому я скинул все проблемы в студии на Джона, зная, что он и ребята сами прекрасно справятся с поставленной задачей. Так и получилось: мы очень быстро достигли взаимопонимания и записали песни.

MB: Заложен ли политический смысл в песне «Love Not War» ?

JC: Думаю, что определенная связь с этим есть. Ведь мы нуждаемся в любви больше, чем в войне, не правда ли?

MB: Какой была Ваша реакция на события 11 сентября?

JC: Что я могу сказать? Я прожил в Америке много лет (маэстро Кокер вместе с женой Пэм живет в Колорадо на собственной вилле) и никогда не видел людей столь угнетенными. Думаю, что мир уже не будет таким, как раньше. Меня очень беспокоит тот факт, что многие надеются решить важные проблемы, отловив Бен Ладана, Садама Хусейна или кого-то там еще. Но ведь это всего лишь фактор мести, который не разрешит ситуацию. Больше всего мне жаль молодое поколение. Когда я вижу 20-летних, мне становится страшно: только представьте себе, вы не можете свободно передвигаться и беззаботно наслаждаться жизнью.

MB: Это изменило Вашу жизнь?

JC: Определенно. Но это, отнюдь, не означает, что я остановлюсь и перестану делать то, что делаю. Считаю, все должны поступить так же. В противном случае, террористы будут считать, что достигли своей цели. Я где-то читал о подобных людях: они всегда ищут мишени, которые для народа являются некими символами или объектом поклонения. Поэтому все музыканты должны продолжать выступать и не бояться, что кто-то взорвет сцену. Таким образом мы не позволим сеять страх в нашу жизнь. Давайте будем стойкими и твердыми.

MB: Чувствуете ли Вы сейчас страх за свою жизнь?

JC: Вообще, я всегда чего-то опасаюсь. Я люблю ездить в новые для меня страны, но подчас эти поездки становятся опасными. Раньше мы часто бывали в Тунисе, Ливане, не говоря уже об Израиле. Но теперь, думаю, вряд ли кто-нибудь из нас захочет туда возвратиться. Не знаю, как долго будет продолжаться эта страшная и бессмысленная война.

MB: Давайте сменим тему и поговорим о Вас, о Вашей семье. Вы живете довольно уединенно с женой на собственном ранчо в Колорадо. Как вы проводите время?

JC: Моя жена Пэм — заядлая мотоциклистка. Сейчас она ездит на трайке. Знаете, такой мотоцикл с тремя колесами? Однажды она взяла меня с собой в одну из поездок и, несмотря на то что Пэм прекрасно водит мотоцикл, я пережил настоящий шок. Мне не нравятся два колеса, я предпочитаю — четыре. Поэтому около моего дома припаркован Jaguar, правда, пока я успел «покрыть» на нем только 20000 миль.

MB: Но зато у Вас еще есть лошади. Вы любите на них ездить?

JC: Мне нравится разводить лошадей. Думаю, что со временем я стану хорошим коневодом. Хотя, признаюсь, мне это далось нелегко. Сначала я разводил больших лошадей, на которых очень боялся ездить. Но однажды меня все-таки посадили на такую лошадь, крепко привязали и пустили галопом по холмам. Я боялся упасть и от страха вопил: «Лошадь, подожди минуточку!» После этого я начал разводить маленьких индейских лошадок. Если вы смотрели фильмы про ковбоев и индейцев, то обязательно их видели. Они низкорослые, и когда я сажусь на такую лошадь, то чувствую себя в относительной безопасности. Моего любимца зовут Команчи (Comanche), он прекрасен. Кроме него, у нас есть еще пять лошадей. Все они живут на нашем ранчо. Это прекрасное, место, где можно наслаждаться тишиной и удаленностью от цивилизации. Это лучшее, что я могу пожелать для себя.

MB: Расскажите о детском фонде, который Вы создали?

JC: Это была идея моей жены. Край, в котором мы живем, не очень богатый. Здесь много ферм и деревушек. Поэтому мы решили организовать «Cocker Kids Foundation». Мы обзвонили все школы и спросили, в чем они нуждаются. Потом стали спрашивать людей, могут ли они пожертвовать в наш фонд какие-то деньги. Так был создан комитет из местных жителей, который решает, кому необходимо выделить средства на разные нужды.

MB: Дети знают, что Вы знаменитый певец?

JC: Конечно. Хотя мне не нравится отношение многих к моему статусу. Ведь люди думают: раз он имеет кучу денег, пусть пойдет и купит нам пару компьютеров. Я же хочу помогать только тем, кто в этом действительно нуждается. Поэтому когда я дома, то всегда заседаю в комитете и внимательно слежу за тем, как распределяются деньги.

MB: Что Вы думаете о будущем современных детей?

JC: Что же я могу думать о будущем? Ведь я не очень понимаю современную жизнь. Я даже ни разу не сидел за компьютером, хотя надеюсь, что когда-нибудь мне подарят старый (смеется). Ну, а если серьезно, то когда я смотрю на 3-ех летних детей, то думаю: как сделать так, чтобы им не пришлось расхлебывать наши ошибки. Честно говоря, сейчас я не хотел бы быть молодым, так как мне пришлось бы столкнуться с колоссальными проблемами: техногенной катастрофой, глобальным потеплением и другими вещами, о которых еще недавно писали фантасты. Хотя, возможно, такие изменения в мире вполне естественны, и это часть процесса. Не знаю.

MB: Вы женаты 15 лет. Какой след оставила Пэм на Вашей творческой карьере?

JC: Она очень сильная женщина. Когда Пэм и я впервые встретились, мы не влюбились друг в друга с первого взгляда, а только после двухлетнего знакомства решили быть вместе. Она для меня подобна якорю. Я, подобно усталому кораблю, каждый раз возвращаясь с этих безумных гастролей, отдыхаю в тихой гавани. Она берегла меня, восстанавливала мое равновесие, напоминала мне, что я только плоть и кровь.

MB: Кстати, Ваш последний тур был очень удачным. Его поддерживала одна пивная марка. Как же так, ведь Вы непьющий человек?

JC: Действительно, одна известная марка пива поддерживала мой тур. Хотя я и бросил пить, но, тем не менее, считаю, что пиво является одной из связующих нитей в человеческом общении. По-моему, это хорошо. Что касается тура, то я до сих пор с необыкновенной теплотой вспоминаю это время. Мне нравится общаться со своими поклонниками, я уважаю их, потому что они приходят на концерт ради меня. Я не ожидал полных залов, зная, что молодые группы во многом изменили современную сцену. Но, в любом случае, я бесконечно признателен людям, которые приходят на мои выступления. Знаете, каждые гастроли я прощаюсь со своей публикой, думая, что это мой последний концерт.

MB: Хотелось бы задать вопрос о Ваших сайд-проектах? Ходят слухи, что Вы начали сотрудничество с Дэвидом Ли Ротом (David Lee Roth)?.

JC: Это очень странные слухи. Я записывался в Лос-Анджелесе. Не помню, как называется студия. Кажется, Muppets Studio. Там я действительно встретил Дэвида, который работал в соседней студии. Он просто сказал мне «Привет!» и все.

MB: Вы будете скучать по музыкальному бизнесу, когда покинете его?

JC: Я буду скучать. Но факт, что сцена изменилась, и у меня больше нет грандиозных идей, успокаивает. Одно время я собирался изменить мир, тогда я был блюзовым певцом, сейчас моя профессия — конферансье. Я давно занял свою нишу в музыкальном бизнесе, но чтобы удержаться на высоте надо постоянно расталкивать всех локтями, заключать выгодные контракты с лэйблами, а меня это тяготит. Когда я слышу, что должен оставаться великим и постоянно выпускать гениальные пластинки, я не отношусь к этому серьезно. Конечно, я рад, что еще в строю, но если ситуация изменится, это не разобьет мне сердце, я просто скажу: «OK, я сделал свое дело».

MB: Вам нравится, когда критики называют Вас «динозавром рока»?

JC: Да, я старый динозавр (смеется). Нас таких много. 6 июня на 50-летней годовщине правления Елизаветы II собрались все музыкальные динозавры, старая гвардия. Я с удовольствием пообщался с Полом Маккартни (Paul McCartney), Элтоном (Elton John). Мне нравятся подобные шоу, особенно когда в них участвуют молодые группы — их выступления делают концерт более ярким.

MB: Опираясь на свой богатый творческий опыт, расскажите, что Вы думаете по поводу доминирования компьютеров в музыке и о современном шоу-бизнесе?

JC: Когда мне в руки попадают альбомы современных групп, я всегда готов услышать нечто классное. Но каждый раз наступает разочарование, так как их музыка звучит нереально. Используя компьютер, молодые музыканты записывают вещи, которые «вживую» на концерте (например, барабанщики) сыграть никогда не смогут. Для меня это игра без правил, творческий тупик. Огорчает, что слишком мало появляется новых по-настоящему талантливых авторов, как это было раньше. К сожалению, таланту не дают достаточно времени, чтобы вырасти. Его, как цветок, срывают и ставят в воду, и он быстро вянет. Современный музыкальный бизнес убивает талант прежде, чем он достигнет своего расцвета. Это очень большая ошибка.

MB: Хотелось бы задать вопрос о Ваших сайд-проектах? Ходят слухи, что Вы начали сотрудничество с Дэвидом Ли Ротом (David Lee Roth)?.

JC: Это очень странные слухи. Я записывался в Лос-Анджелесе. Не помню, как называется студия. Кажется, Muppets Studio. Там я действительно встретил Дэвида, который работал в соседней студии. Он просто сказал мне «Привет!» и все.

MB: Вы будете скучать по музыкальному бизнесу, когда покинете его?

JC: Я буду скучать. Но факт, что сцена изменилась, и у меня больше нет грандиозных идей, успокаивает. Одно время я собирался изменить мир, тогда я был блюзовым певцом, сейчас моя профессия — конферансье. Я давно занял свою нишу в музыкальном бизнесе, но чтобы удержаться на высоте надо постоянно расталкивать всех локтями, заключать выгодные контракты с лэйблами, а меня это тяготит. Когда я слышу, что должен оставаться великим и постоянно выпускать гениальные пластинки, я не отношусь к этому серьезно. Конечно, я рад, что еще в строю, но если ситуация изменится, это не разобьет мне сердце, я просто скажу: «OK, я сделал свое дело».

MB: Вам нравится, когда критики называют Вас «динозавром рока»?

JC: Да, я старый динозавр (смеется). Нас таких много. 6 июня на 50-летней годовщине правления Елизаветы II собрались все музыкальные динозавры, старая гвардия. Я с удовольствием пообщался с Полом Маккартни (Paul McCartney), Элтоном (Elton John). Мне нравятся подобные шоу, особенно когда в них участвуют молодые группы — их выступления делают концерт более ярким.

MB: Опираясь на свой богатый творческий опыт, расскажите, что Вы думаете по поводу доминирования компьютеров в музыке и о современном шоу-бизнесе?

JC: Когда мне в руки попадают альбомы современных групп, я всегда готов услышать нечто классное. Но каждый раз наступает разочарование, так как их музыка звучит нереально. Используя компьютер, молодые музыканты записывают вещи, которые «вживую» на концерте (например, барабанщики) сыграть никогда не смогут. Для меня это игра без правил, творческий тупик. Огорчает, что слишком мало появляется новых по-настоящему талантливых авторов, как это было раньше. К сожалению, таланту не дают достаточно времени, чтобы вырасти. Его, как цветок, срывают и ставят в воду, и он быстро вянет. Современный музыкальный бизнес убивает талант прежде, чем он достигнет своего расцвета. Это очень большая ошибка.

А сегодня Джо Кокеру 60!

Значит этого парня надо ПОЗДРАВИТЬ !!!