Любимые стихи

ГРУСТНАЯ ИСТОРИЯ
С.Богаев


Ты с ворчаньем платишь даже членских взносов норму.
Я - комсомолец, активист.
Ты имеешь шаткую идейную платформу
А я боец - пропагандист.

Такие разные мы, но
Тобой полна душа моя.
Как ни печально, но к тебе
Любовью возгорелся я.

Пьешь вино ты вследствие опасных заблуждений
Друзей сомнительных в кругу.
В свете своевременных крутых постановлений
Мириться с этим не могу.

Такие разные мы, но
Тобой полна душа моя.
Как ни печально, но к тебе
Любовью возгорелся я.

Ты собой являешь средоточие пороков,
А я моральный эталон.
Ты приобрела богатый опыт раньше срока,
Я - воздержанья чемпион.

Ты исповедуешь в любви
Весьма сомнительную цель:
Сперва - взаимная приязнь,
Потом - совместная постель.

Мучаюсь, борюсь с собой, не сплю во вред здоровью
И начинаю увядать.
Как одновременно подойти к тебе с любовью,
А убеждений не предать?

Совокупления хочу,
Но компромисс не допустим!
Ведь ко всему, чем ты живешь,
Я абсолютно нетерпим!

НАПАДЕНИЕ МОНСТРА НА ДВУПАЛЫЙ ИНДИВИДУУМ
С.Богаев


Улыбаться перестанешь,
Когда он тебя накроет.
А когда кричать устанешь,
Аккуратно череп вскроет.
И с ногами заберется
В твои мысли и надежды.
Упадут на землю клочья
Окровавленной одежды.
Добрый рот, миролюбивый,
Изуродует когтями,
А язык твой говорливый
Он ко лбу прибьет гвоздями.
Монстр свирепый, монстр кровавый
Беспощадно наползает.
Сперва левый, потом правый
Оба пальца отгрызает.
Ты был честным, ты был чистым
И не пользовался силой.
Ты был ярым пацифистом,
А тебе отгрызли символ.

БАЛЛАДА
Мне невозможно быть собой,
Мне хочется сойти с ума,
Когда с беременной женой
Идет безрукий в синема.

Мне лиру ангел подает,
Мне мир прозрачен, как стекло,
А он сейчас разинет рот
Пред идиотствами Шарло.

За что свой незаметный век
Влачит в неравенстве таком
Беззлобный, смирный человек
С опустошенным рукавом?

Мне хочется сойти с ума,
Когда с беременной женой
Безрукий прочь из синема
Идет по улице домой.

Ремянный бич я достаю
С протяжным окриком тогда
И ангелов наотмашь бью,
И ангелы сквозь провода

Взлетают в городскую высь.
Так с венетийских площадей
Пугливо голуби неслись
От ног возлюбленной моей.

Тогда, прилично шляпу сняв,
К безрукому я подхожу,
Тихонько трогаю рукав
И речь такую завожу:

"Pardon, monsieur*, когда в аду
За жизнь надменную мою
Я казнь достойную найду,
А вы с супругою в раю

Спокойно будете витать,
Юдоль земную созерцать,
Напевы дивные внимать,
Крылами белыми сиять,-

Тогда с прохладнейших высот
Мне сбросьте перышко одно:
Пускай снежинкой упадет
На грудь спаленную оно".

Стоит безрукий предо мной,
И улыбается слегка,
И удаляется с женой,
Не приподнявши котелка.


(с) Вл.Ходасевич

Эдгар Аллан По:
Молчание.
Сонет.
Есть свойства-существа без воплощенья,
С двойною жизнью:видимый их лик-
В той сущности двоякой,чей родник-
Свет в веществе,предмет и отраженье.
Двойное есть Молчанье в наших днях,
Душа и тело-берега и море.
Одно живет в заброшенных местах,
Вчера травой поросших;в ясном взоре.
Глубоком,как прозрачная вода,
Оно хранит печаль воспоминанья,
Среди рыданий найденное знанье;
Его названье:"Больше Никогда".
Не бойся воплощенного Молчанья,
Ни для кого не скрыто в нем вреда.
Но если ты с его столкнешься тенью
(Эльф безымянный,что живет всегда
Там,где людского не было следа),
Тогда молись,ты обречен мученью!

"Корабль дураков"

введение

Душеспасительные книжки
Пекут у нас теперь в излишке
Но, несмотря на их число,
Не уменьшилось в людях зло:
Писанья эти ничему
Теперь не учат! В ночь и в тьму
Мир погружен, отвергнут богом,
Кишат глупцы по всем дорогам.
Жить дураками им не стыдно,
Но узнанными быть обидно

Мужчинам, женщинам пристало
Глядеть в дурацкое зерцало:
Оно в натуре, без личин
Представит женщин и мужчин.
Не меньше, чем глупцов, заметьте,
И дур встречается на свете.
Пусть прикрываются вуалью,
Я колпаки на них напялю
И потаскух не пощажу -
В костюм дурацкий наряжу!
Им любы шутовские моды -
Соблазн, беда мужской породы:
Игриво остронос ботинок,
Едва прикрыт молочный рынок.


* * *

Что было встарь недопустимо,
Теперь терпимо, даже чтимо.
Считалось ведь не без причин,
Что борода – краса мужчин.
А ныне – кроме деревенщин,
Не отличишь мужчин от женщин:
На всех помада и румяна
(Раб Моды – та же обезьяна!),
И шея вся обнажена,
В цепях и в обручах она.
О, пленник Моды, до чего ж
Он на невольника похож!
Корзиной – волосы, кудряшки –
Как на овечке иль барашке.
Кто сушит голову в окне
На солнышке, кто при огне.
А вши – они не пропадут, –
Напротив, обретут приют
В несчетных складках сокровенных
Одежд моднейших, современных!
В кафтанах легких и в тяжелых,
Широкофалдных, долгополых,
В штанах, фуфайках и жилетах,
В пантуфлях, сапогах, штиблетах
Еврейский вкус царит опять!
Да, Мода то вперед, то вспять
Толкает нас неугомонно,
Свидетельствуя, что мы склонны
Всегда бродить туда сюда
Путем порока и стыда.
Всесильна Мода, говорят.
И вот на ней другой наряд –
Кургузый, чуть не до пупа!
...

"Корабль дураков" Себастиана Бранта ("Narrenschiff oder das Schiff von Narragonia") впервые был напечатан в Базеле в 1494 году.

картинка

Кое-что из японской поэзии:
***
Средь гор осенних-клен такой прекрасный,
Густа листва ветвей-дороги не найти!
Где ты блуждаешь там?
Ищу тебя напрасно:
Мне неизвестны горные пути...(Какиномото Хитомаро)
***
Ужели рукава
Лишь оттого окроплены росою,
Что слушают цикад?
Какая странность!Это я...
Я сам тоскую отчего-то....(Сайге)
***
Иней его укрыл,
Стелет постель ему ветер...
Брошенное дитя.
***
Ива склонилась и спит.
И кажется мне,что соловей на ветке-
Это ее душа.(Мацуо Басе)

* * *

Жизнь — без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай.
Над нами — сумрак неминучий,
Иль ясность божьего лица.
Но ты, художник, твердо веруй
В начала и концы. Ты знай,
Где стерегут нас ад и рай.
Тебе дано бесстрастной мерой
Измерить все, что видишь ты.
Твой взгляд — да будет тверд и ясен.
Сотри случайные черты —
И ты увидишь: мир прекрасен.
Познай, где свет, — поймешь, где тьма.
Пускай же все пройдет неспешно,
Что в мире свято, что в нем грешно,
Сквозь жар души, сквозь хлад ума.
...

Александр Блок "Возмездие"
любимое давно

ГОРОДА И ГОДЫ

Старый Лондон пахнет ромом,
Жестью, дымом и туманом.
Но и этот запах может
Стать единственно желанным.
Ослепительный Неаполь,
Весь пронизанный закатом,
Пахнет мулями и слизью,
Тухлой рыбой и канатом.
Город Гамбург пахнет снедью,
Лесом, бочками и жиром,
И гнетущим, вездесущим,
Знаменитым добрым сыром.
А Севилья пахнет кожей,
Кипарисом и вервеной,
И прекрасной чайной розой,
Несравнимой, несравненной.
Вечных запахов Парижа
Только два. Они всё те же:
Запах жареных каштанов
И фиалок запах свежий.
Есть чем вспомнить в поздний вечер,
Когда мало жить осталось,
То, чем в жизни этой бренной
Сердце жадно надышалось!..
Но один есть в мире запах
И одна есть в мире нега:
Это русский зимний полдень,
Это русский запах снега.
Лишь его не может вспомнить
Сердце, помнящее много.
И уже толпятся тени
У последнего порога.
Дон Аминадо, 1927

2beatloko:

Из "Горной хижины" Сайге, пер.В. Марковой

Разве подумать я мог,
Что вновь через эти горы
Пойду на старости лет?
Вершины жизни моей -
Сая-но Накаяма.

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но не важно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить уже, не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях.
Я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя, чем от них обоих.
Далеко, поздно ночью, в долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне,
как не сказано ниже, по крайней мере,
я взбиваю подушку мычащим "ты",
за горами, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты
как безумное зеркало повторяя.

Бродский из цикла стихов к М.Б.

***

Город сгинул, последнего дома
Как живое взглянуло окно...
Это место совсем незнакомо,
Пахнет гарью, и в поле темно.

Но когда грозовую завесу
Нерешительный месяц рассек,
Мы увидели: на гору, к лесу
Пробирался хромой человек.

Было страшно, что он обгоняет
Тройку сытых, веселых коней,
Постоит и опять ковыляет
Под тяжелою ношей своей.

Мы заметить почти не успели,
Как он возле кибитки возник.
Словно звезды глаза голубели,
Освещая измученный лик.

Я к нему протянула ребенка,
Поднял руку со следами оков
И промолвил мне благостно-звонко
"Будет сын твой и жив и здоров!"


(с) А.Ахматова

самый мощный стих

*

Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой....
Что делать нам? и чем помочь?
*

Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы!
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.
*

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
*

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
*

Итак, — хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьем дыханье, —
Быть может... полное Чумы!

Александр Пушкин

* * *
визуализация в конце. Хорошо
http://film.arjlover.net/film/malenkie.tragedii.3.avi

Ищи меня в сквозном весеннем свете.
Я весь – как взмах неощутимых крыл,
Я звук, я вздох, я зайчик на паркете,
Я легче зайчика: он – вот, он есть, я был.

Но, вечный друг, меж нами нет разлуки!
Услышь, я здесь. Касаются меня
Твои живые, трепетные руки,
Простертые в текучий пламень дня.

Помедли так. Закрой, как бы случайно,
Глаза. Еще одно усилье для меня –
И на концах дрожащих пальцев, тайно,
Быть может, вспыхну кисточкой огня.


(c) Вл. Ходасевич

Ты-рядом, и всё прекрасно:
И дождь, и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный.
За то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы,
Спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, Мой любый,
За то, что ты есть на свете.
Мы-рядом,а ведь могли бы
Друг друга совсем не встретить...
Единственный мой, спасибо
За то, что ты есть на свете.
(Ю.Друнина)
уж очень нежно и просто, а мы порой не знаем, что сказать

Мы на земле живем нелепо!
И суетливо...
Потому
Я отлучаюсь часто в небо,
Чтобы остаться одному.

Чтоб вспомнить то,
Что позабылось,
Уйти от мелочных обид,
И небо мне окажет милость —
Покоем душу напоит.

А я смотрю на землю сверху
Сквозь синеву,
Сквозь высоту —
И обретаю снова веру
В земную нашу доброту.

И обретаю веру в счастье,
Хотя так призрачно оно.
Как хорошо по небу мчаться,
Когда вернуться суждено.

Окончен рейс...
Прощаюсь с небом.
Оно печалится во мне.
А все вокруг покрыто снегом,
И пахнет небом на земле.

И жизнь не так уж и нелепа.
И мир вокруг неповторим.
То ль от недавней встречи с небом,
То ль снова от разлуки с ним.
(Андрей Дементьев)

Сегодня осень...
Я не знал...
Я только что её заметил...
Мне подсказала листьев этих
Хохочущая желтизна.
Она умыла каждый куст пригоршнею последних вспышек...
Сначала я едва расслышал
Её ажурный грустный хруст.
Потом прозрел и одурев
Глотнул голодными глазами
Взметнувшееся к небу пламя
Заженных осенью дерев...
Они парили над травой
И опускался на колени...
И полоса успокоенья сменяла полосу тревог...
И золотые гроздья крон
Горели словно шкуры лисьи...
А это были просто листья,
Которые неся урон,
Шепча что мир благословен
Смиренно зябнули и висли...
Дымок сменяющихся мыслей
Тепло курился в голове...
И ветер пел...
И на душе щемило...
/Вадим Егоров/

Ноябрьская песня

Четвертый день чертовски пасмурно,
И небо, словно лист фольги.
Лохмотья желтые, лохмотья красные
Сдирает ветер с деревьев нагих.

Они стоят, молчат, сутулятся,
Устало сучья опустив,
Глядят на мокрые пустые улицы
И просят окна погреться пустить.

Ведь им, продрогшим, тоже хочется
Туда, где ласковый уют.
Но окна желтые закрыли форточки,
Протиснуть ветви сквозь них не дают.

А дождь стучит, стучит отчаянно
Сквозь бесконечный листопад.
И осень тощая с землей прощается,
Губами листьев к асфальту припав.
(С)Вадим Егоров

ДЕТСТВО
Огромные глаза, как у нарядной куклы,
Раскрыты широко. Под стрелами ресниц,
Доверчиво-ясны и правильно округлы,
Мерцают ободки младенческих зениц.
На что она глядит? И чем необычаен
И сельский этот дом, и сад, и огород,
Где, наклонясь к кустам, хлопочет их хозяин,
И что-то вяжет там, и режет, и поет?
Два тощих петуха дерутся на заборе,
Шершавый хмель ползет по столбику крыльца.
А девочка глядит. И в этом чистом взоре
Отображен весь мир до самого конца.
Он, этот дивный мир, поистине впервые
Очаровал ее, как чудо из чудес,
И в глубь души ее, как спутники живые,
Вошли и этот дом, и этот сад, и лес.
И много минет дней. И боль сердечной смуты,
И счастье к ней придет. Но и жена и мать,
Она блаженный смысл короткой той минуты
Вплоть до седых волос все будет вспоминать.
(С)Николай Заболоцкий