Группа Czerwone Gitary (Червоне гитары) и другие исполнители из стран Восточной Европы

Осенью 1938 года Анджей поступил на юридический факультет университета Яна Казимира во Львове, где учился его старший брат, Тадеуш. 24 сентября 1939 года в Дрогобыч вошла Красная Армия. Анджей вместе с Тадеушем и еще одним приятелем решил бежать через Венгрию на Запад. В начале января 1940 года, после нескольких попыток, они на лыжах нелегально пересекли границу.

В ноябре 1941 года Анджей оказался в Тулузе, где при польском консульстве действовала польская ячейка YMCA. Там он включился в издательско-просветительскую деятельность организации, направленную прежде всего на польских воинов, разбросанных по всей Франции. Кроме того, он активно участвовал в Сопротивлении: в июле 1943 участвовал в схватке с немцами под Греноблем, был связным с французскими партизанами... Позже с центром YMCA перебрался в Лион, а после освобождения французской столицы от нацистов – в Париж.
В октябре 1951 года, в числе прочего – из-за конфликтов с польской эмиграцией в Париже, упрекающей его в контактах с французскими коммунистами-антифашистами, с которыми он познакомился в Сопротивлении, в сотрудничестве с посольством коммунистической ПНР и публикациях в прорежимных изданиях, например, в варшавской газете «Спортивное обозрение», где с 1947 года он писал о футболе, велосипедном спорте и боксе, Анджей Хцюк выехал в Австралию.

В Австралии работал на предприятии по утилизации мусора, занимался заливкой асфальта, чисткой каналов, в конце концов «с наглостью», которая его самого «удивляла, но которую благословлял», вызвался работать шефом французской кухни в ресторане «Golden Age Hotel» в горном городке Омео. В 1953 он перебрался в приморский городок Квинсклиф, где также работал шеф-поваром в ресторане. 1 апреля 1954 года Анджей Хцюк в качестве повара торгового парусника отправился в путешествие из Мельбурна в город Смиттон на острове Тасмания. Опыт этого путешествия через пару лет послужил ему материалом для рассказов «Рейс в Смиттон» и «Старый океан». В мае 1954 года Анджей Хцюк принял участие в учредительном собрании Польского культурного кружка в Мельбурне. А в 1966 году он начал преподавать французский язык и историю в одной из средних школ Мельбурна, одновременно записавшись на курс французского языка и литературы в Мельбурнском университете.
Через год пребывания в Австралии Анджей Хцюк завязал контакты с польской прессой. Печатал свои статьи в эмиграционных журналах: «Głos Polski», «Tygodnik Katolicki», «Wiadomości Polskie», «Widnokręgi» и других.

К 25-летию творческой деятельности Анджея Хцюка в Лондоне на средства Польского культурного фонда вышел сборник его дрогобычских рассказов-воспоминаний «Атлантида». 6 июня 1970 года жюри ежегодной награды лондонских «Wiadomości» признало ее самой выдающейся книгой писателя польского происхождения, изданной в эмиграции в 1969 году. По мнению издателя, Юлиуша Саковского, «"Атлантида" является спокойным и одновременно лирическим рассказом, мудрым и человечным, глубоким и трогательным воспоминанием о потерянной стране юности с ее словарем, фольклором и польско-еврейско-украинским колоритом, которого, к сожалению, уже нет». Самые доброжелательные отзывы «Атлантида» получила также от Ежи Гедройца и Казимежа Вежиньского.

Ко времени публикации «Атлантиды» Хцюк почти завершил «второй рассказ о Княжестве Балака», то есть «Лунную землю», которая была напечатана в Лондоне в 1972 году.

Как заметил сам автор, «люди нуждаются в таких книгах с печальной улыбкой, чтобы на их страницах, как в зеркале, узнать себя, чтобы увидеть свой Дрогобыч, может, немного приукрашенный тоской, но и с полной искренностью сохраненный в сердце. Этот человеческий взгляд нужнее всего в жизни, особенно когда надо упорядочить дела, свести счеты с землей, полной слез и крови, любви и обиды».

До того, в 1970 году в Лондоне вышел роман «Товарищи из безопасности. Роман, дай Бог, исторический» («Towarzysze z bezpieczeństwa. Powieść, daj Boże, historyczna») о временах сталинизма в Польше. Критика благосклонно встретила публикацию, отмечая что писателю удалось передать атмосферу бесправия и жестокости, атмосферу апогея сталинизма.

В июле 1971-го Хцюк отправился в путешествие по Европе. Небывалым переживанием стала встреча с братом Тадеушем и его семьей в Мюнхене (последний раз они виделись в 1951 году во Франции); Тадеуш работал в польской редакции радио «Свободная Европа». Август 1971 года Анджей Хцюк с женой провел в Израиле, результатом чего стала книга «Визит в Израиль» («Wizyta w Izraelu»), изданная в 1972 году Ежи Гедройцем в парижской «Культуре». Критики замечали, что в Израиле автор прежде всего искал следы своего родного Дрогобыча. Писатель это осознавал, поэтому во вступлении писал:

«А если здесь много говорится о Дрогобыче и дрогобычанах, то Читатель должен помнить, что лучше всего писать о том, что хорошо знаешь (...). Поскольку именно через мой город, его микрокосмос и связь человеческих судеб видится мне фрагмент истории времен оккупации, войны и террора УБ, со всеми преступлениями и ужасом наших времен, с человеческим страданием, геройством и красотой моих братьев евреев, украинцев и поляков, сыновей земли, откуда все мы родом и любовь к которой у большинства евреев не угасла, несмотря на многочисленные тернии и обиды, несмотря на то, что их уже подхватило новое будущее».

В 1975 году Польский культурный фонд в Лондоне издал «Эмигрантскую повесть» («Emigrancka opowieść») Анджея Хцюка, за которую автор получил награду за лучшую книгу года от «Союза польских писателей на чужбине».
Как писал Хцюк, «эмиграция — это ужасное растворение в другой жизни, шизофрения, другое измерение, другая планета, это болезнь и возвышенное служение, протест и атрофия; в ней есть все: и скука, и пафос, и все появляется (...) одновременно, в разных пропорциях, стилях, тональностях».
В 1977 году Хцюк получил предложение от польско-австралийской фирмы «Carinia Records», журналов «Wiadomości Polskie» и «Tygodnik Polski» предпринять путешествие по Австралии, чтобы написать книгу о послевоенной польской эмиграции в Австралии и Новой Зеландии. Однако этот замысел осуществить не удалось из-за болезни писателя.
15 мая 1978 Анджей Хцюк умер. Похоронен в Мельбурне.

Текст: Наталка РЫМСКА

Piosenki dla solenizantów (CD)

Wykonawca:
Various Artists

Data premiery:2010-05-17
Rok nagrania:2010

Antykwariat Polskiej Muzyki – Piosenki dla Solenizantów. Solenizanci lubią dni imienin. Kiedyś oczekiwali na gości przychodzących bez zaproszenia. Przyjaciele zjawiali się z życzeniami, prezentami dlatego, że pamiętali. Obyczaje się zmieniają.Dzisiaj zaprasza się wybrane osoby na określony dzień i godzinę. Biesiaduje się przy obfitym stole intonując setki razy "Sto lat" zakłócając oglądanie seriali telewizyjnych pozostałym gościom. Dawno, dawno temu... bawiono się przy muzyce. Polskie Radio nadawało świetne koncerty muzyki tanecznej, a przy gramofonach z przebojowymi płytami można było tańczyć do rana. Obie płyty CD zawierają piosenki z imionami modne w latach trzydziestych XX wieku. Wiele imion używa się do dzisiaj, więc płyty mogą stać się oryginalnymi prezentami imieninowymi. Poziom tekstów bywa różny. Na teksty pełne egzaltacji trzeba patrzeć z przymrużeniem oka.Księgi imion podają, że pierwsze miejsca w Polsce zachowują imiona: Anna (od średniowiecza), Maria i Katarzyna, Jan, Stanisław i Andrzej. Aby Państwu ułatwić poznanie treści piosenek podajemy fragmenty tekstów z kilkoma imionami: Hanka, Marysia, Jadzia, Barbara, Irena, Jola, Zosia.



1.Ada, to Nie Wypada
2.Czy Tutaj Mieszka Panna Agnieszka
3.Panna Andzia Ma Wychodne
4.Barbara
5.Bianka
6.Diana
7.Ewelina
8.Dobosz Grześ
9.Hanko
10.Irena
11.Jadzia
12.Jakubek
13.Panie Janie
14.A Czemu Jurku
15.Joanna
16.Czy Umiesz Gwizdać Joanno?
17.Jola, Jola!
18.Donna Kaśka
19.Lolita
20.Ach Ludwiko!
21.Maruszka

Dysk 2

1.Maniusiu, Ach!
2.Marianna
3.Marysia
4.Natasza
5.Nikodem
6.Ninon, Ach Uśmiechnij się
7.Rebeka
8.Robert i Bertrand
9.Rose Marie
10.Stachu!
11.Tamara
12.Violetta
13.To Jest Wacuś
14.Waleria
15.Wańka
16.Panna Weronika
17.Gdzie Idziesz Wojtuś?
18.Wanda
19.Gdy Panna Zuzanna Gra na Fortepianie
20.Co Temu Winien Zygmuś, że Jest Taki Śliczny
21.Oczy Mojej Zosi

Мне в своё время "Червоны гитары" понравились своей близостью к ранним Битлз и тем, что польский язык не мешал "фирменности". На немецком или французском такого и близко не было, а тут - славянский... Это был сигнал РУССКОЯЗЫЧНОМУ року. С Северином Краевским встречался в МГУ... А ещё был спонтанный сешн в Софии - на "встрече молодёжи братких столиц" в Софии, где спонтанно возник хэппенинг с участием групп "Мозаика" и "Но то цо", к которому присоединилась заводная чешка Петра Черноцка и даже... джазовое трио Игоря Бриля! Нон-стоп продолжался минут 40... Начальство несколько ох...ло... https://img.beatles.ru/i/postman/icon_n.gif

2кеслер:

>Мне в своё время "Червоны гитары" понравились
>своей близостью к ранним Битлз и тем, что польский
>язык не мешал "фирменности". На немецком или французском
>такого и близко не было, а тут - славянский...
>Это был сигнал РУССКОЯЗЫЧНОМУ року. С Северином
>Краевским встречался в МГУ...


День добрый, коллега!

А можно поподробнее о Вашей встрече с Северином Краевским в МГУ?...

Дворцу культуры и науки в Варшаве — 60!


«Роллинг Стоунз» в Зале конгресса (Дворец культуры и науки), 1967, фото Войцех Друшч/Репортер

Здесь выступали коммунистические сановники, Элла Фицджеральд и «Роллинг Стоунз». Именно здесь встретился с журналистами Билл Гейтс, когда посетил Польшу на заре капитализма. Варшавяне долгое время спорили, сносить его или нет. А он обманул всех, с течением лет став памятником архитектуры. 22 июля 2015 года Дворец культуры и науки в Варшаве, “подарок Сталина” и символ “польско-советской дружбы”, отпраздновал 60-летие.

Это 45-этажное – и по сей день самое высокое в Польше – здание стоит в центре Варшавы словно в пустыне: перед ним расстилается самое необустроенное городское пространство в Европе. Когда-то здесь проходили парады во славу социалистической Родины. В 90-х тут был большой базар и парк аттракционов. Сегодня здесь – стоянка для автобусов.
Дворец культуры, отделенный от остального мира гигантской площадью размером в 36 гектаров, напоминает город в городе. Внутри него располагаются театры и кинозалы, популярные кафе и клубы, Зал конгрессов, Музей техники и Музей эволюции, бассейн, вузы, резиденция Польской академии наук и органы городского управления.

Общая площадь всех его 3 288 помещений составляет 123 084 м². Длина здания со стороны улицы Маршалковской — 254 м, со стороны Иерусалимского проспекта — 212 м. Высота здания — 237 м, без шпиля —187,68 м. Кубатура — 817 м³.

Мир, дружба и сорок миллионов кирпичей

Инспекция территории, на которой будет построен Дворец, Варшава, 1948. На фото: президент Польши Болеслав Берут, министр восстановления страны Михал Качоровский и уполномоченный по строительству Дворца культуры и науки Юзеф Сигалин. Фото Sovfoto/UIG / East News

О Дворце писали исключительно в пафосном тоне. «В основе новой польской урбанистики и архитектуры лежит дружественный обмен материальными ценностями, достижениями и опытом между польским и советским народами. Фундаментом высотного строительства Варшавы является польско-советская дружба и ее материальное свидетельство – Дворец культуры и науки им. И. В. Сталина», — писал иллюстрированный журнал «Столица» в январе 1954 года.

Строительство Дворца культуры и науки. Закладка фундамента, 1950-1955, фото Форум

Дворец строили с мая 1952 по июль 1955 года. Автор проекта Дворца, профессор Академии архитектуры СССР Лев Руднев решил украсить здание характерными польскими элементами. В поисках народных мотивов Руднев вместе с группой советских архитекторов посетил Краков, Казимеж-Дольны, Хелмно, Плоцк, Сандомеж, Замосць и Торунь. Польским уполномоченным по строительству Дворца культуры и науки был назначен главный архитектор Варшавы Юзеф Сигалин.

Строители «взбирались к варшавскому небу вместе с этажами Дворца», — писала «Столица» в ноябре 1953 года. На строительстве работало около 3500 советских специалистов. Они жили в специально для них построенном микрорайоне с кинотеатром, столовой, клубом и бассейном. «Три монтажника — Коростылев, Бачков и Гавриш — приехали в Варшаву полтора года назад; в 1952 году (...)

Целых 25 тысяч тонн стали, превращенной в несущие конструкции каркаса Дворца, прошло через их руки. Руки умелые и терпеливые, крепкие и упрямые», — торжественно писала «Столица». В результате несчастных случаев на строительстве погибло 16 советских рабочих. Их похоронили на православном кладбище в районе Воля. (Об их могилах заботится дирекция Дворца – прим. ред.)

ворец культуры и науки, 1954, фото Владислав Славный/Форум

Поляки, само собой, тоже принимали участие в строительстве. Корреспонденты «Столицы» наблюдали за работой одной из бригад: «Невиданная у нас организация труда, техника и масштабы, а также непосредственное взаимодействие с лучшими советскими специалистами значительно обогащают опыт и квалификации наших рабочих» (1953 г.).

Всего было использовано 40 млн кирпичей, 26 тысяч тонн стальных конструкций, оштукатурено 400 кв.м стен, 10 тысяч кв.м стен и колонн внутри здания отделано искусственным мрамором, положено 80 тысяч кубометров бетона и железобетона.

На фото: ключ, которым Юзеф Циранкевич 21 июля 1955 года открыл двери Дворца, фото Иоанна Боровская/Форум

Торжественное открытие состоялось 21 июля 1955 года. С тех пор многое изменилось. В новогоднюю ночь с 2000 на 2001 год на вершине Дворца появились огромные часы — вторые по величине в Европе. Диаметр каждого из их четырех циферблатов составляет 6,3 м, длина часовой стрелки — 2,7 м, а минутной — 3,4 м. В хорошую погоду «часы тысячелетия» видны с расстояния пяти километров.

Часы Дворца культуры и науки

А что из истории Дворца больше всего впечатляет тех, кто водит по нему экскурсии? На этот вопрос один из гидов Дворца ответил, что ничто не сравнится с «частной зоной отдыха болельщика», которую устроил себе миллиардер Роман Абрамович (он же выкупил Президентскую ложу на Национальном стадионе на время Чемпионата) во время Чемпионата Европы по футболу в 2012 году. Жаль, что официальные источники не делятся информацией на эту тему.

Зона болельщика на площади Парадов, фото Марек Вишневский/Форум

Замужем за Дворцом

Тадеуш Конвицкий наблюдал Дворец со своего балкона. Для писателя это здание было символом советского доминирования, «поставленной торчком общественной уборной», но при этом — литературным центром магической Варшавы.
О Дворце писали лучшие репортеры. «Каждый пятый сотрудник Дворца работает здесь уже двадцать лет. Столь продолжительный срок вырабатывает у человека многие навыки: упорство, наблюдательность, эстетический вкус и даже жизненную философию, близкую стоицизму», — писала в еженедельнике «Политика» журналистка Ханна Кралль в июле 1975 года.


Ханна Кралль
Журналист, репортер. Родилась в 1935 году в Варшаве. Автор знаменитой книги «Опередить Господа Бога».

Мариуш Щигел в репортаже «Каменный цветок» доказывает, что Дворец — это гораздо больше, чем просто здание. Журналист цитирует письма, адресованные Дворцу:

«Дорогой Дворец, помоги, сосед занял мою межу».

«Я профессор Польской академии наук на пенсии. Прошу предоставить мне квартиру на последнем этаже Дворца. Я хотел бы регистрировать молнии».

«Я был во Дворце раз десять. Возможно ли поселиться там на несколько лет с целью улучшения состояния здоровья?»

Дети думали, что на последнем этаже Дворца живет Санта-Клаус, и передавали ему свои письма. В одном из писем (возможно, это художественный вымысел журналиста) женщина жалуется дирекции: «шпиль Дворца так сверкает, что из-за него мне снятся эротические сны».


Панорама центра Варшавы, фото Анджей Сидор/Форум

В 1994 году Щигел устроил первоапрельский розыгрыш. Он позвонил во Дворец и представился доверенным лицом миллиардера Боба Ковальского из Чикаго, который приехал в Варшаву сорить деньгами и очень хотел бы, чтобы на Пасху фасад здания украсила огромная надпись: «Я люблю Беату Матрацкую». В ответ он услышал: «Сегодня возможно все».
На 16-м этаже – кабинет Ханны Щубелек, бессменного летописца Дворца. Она работает здесь со времен первого директора, Станислава Барщевского. С тех самых пор записывает необычные истории из жизни Дворца. «Это моя первая и последняя работа. Я замужем за Дворцом», — призналась она Дариушу Заборкову из «Приложения к «Газете Выборчей» еще двадцать лет назад.

Из хроник дворца

21 июля 1961 г. Дворец посетил первый в мире космонавт Юрий Гагарин.

19 января 1964 г. в Зале конгрессов выступила Марлен Дитрих, 1964, фото Збышко Семашко/Форум

25 сентября 1965 г. С террасы 31-го этажа (с высоты 114 м) спрыгнул гражданин Франции Жан Кеверман. После этого последовала серия самоубийств, которая продолжалась до 70-х годов, пока во Дворце не установили решетки на окнах.
21 января 1967 г. Дворец культуры занял первое место в стране и в Европе по количеству состоявшихся в здании телефонных разговоров.

14 апреля 1967 г. В Зале конгрессов выступила английская рок-группа «Роллинг Стоунз».

23 января 1981 г. Сотрудники дирекции Дворца и члены профсоюза “Солидарность”, арендующие помещения во Дворце, присоединились к забастовке, объявленной профсоюзом.
13 декабря 1981 г. В связи с введением военного положения была приостановлена деятельность профсоюзных организаций и ограничено проведение культурных мероприятий.

14 июня 1987 г. Папа Римский Иоанн Павел II провел на площади Парадов торжественную мессу в честь окончания Второго Национального Евхаристического Конгресса.

27 января 1990 г. Во Дворце прошел последний, XI съезд Польской объединенной рабочей партии. Партия прекратила свое существование.
12 декабря 1991 г. В Зале конгрессов состоялся показ модных коллекций Пьера Кардена.
9 ноября 2001 г. Во дворце выступил самый популярный в мире фокусник Дэвид Копперфилд.
16 апреля 2002 г. Дождались потомства соколы, которые гнездились на 45-м этаже Дворца.

Автор: Якуб Хальцевич-Плескачевский

это тот дом что рядом с 20-этажной гостиницей (хилтон? забыл название - какая-то сетевая), где я жил, что ли? там еще во время евро-2012, был городок для болельщиков? жаль, что не знал, что в этой сталинке ролинги вытсупали, обязательно зашел бы!!!!

Да, это тот самый дом - "подарок Сталина польскому народу". Кроме РС там ещё много кто выступал.
А, какой потрясающий вид на Варшаву со смотровой площадки !!!

Пока в поход Катынский лес деревья не пошлет...


Польский мемориал в Катынском лесу, плиты с фамилиями расстрелянных офицеров. Фото Филип Климашевский / Agencja Gazeta

Почему расстрелянные в Катыни польские офицеры до сих пор не реабилитированы, зачем нужна книга памяти, которую собирается издать «Мемориал», почему важно собрать деньги на это издание за счет частных пожертвований российских граждан и за что отвечаем мы, не виновные в преступлении НКВД, разбиралась журналист Анастасия Овсянникова.

Тадеушу Могильницкому было 60 лет. Детский врач, автор книг по педиатрии, директор детской больницы в Лодзи – более мирную профессию трудно вообразить. Но после вторжения в Польшу германских и советских войск Могильницкий, офицер запаса, был призван в армию, вскоре попал в плен и содержался в Козельском лагере. Из дневника другого польского военнопленного, Яна Зенкевича, известно, что 4 декабря 1939 года Могильницкий прочитал товарищам по лагерю лекцию, которая называлась «Улыбка ребенка».

Хорошо известно, что было дальше. 3 марта 1940 года Лаврентий Берия направляет в Политбюро ЦК ВКП(б)записку о польских военнопленных. «Все они являются заклятыми врагами советской власти, преисполненными ненависти к советскому строю», – пишет он и предлагает всех расстрелять. Два дня спустя Политбюро принимает соответствующее решение: «Дела <…> рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела. Рассмотрение дела провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения».

Военнопленных расстреливали с начала апреля и до конца мая. Было убито около 22 тысяч польских граждан, в том числе непосредственно в Катынском лесу, по разным данным, от 4143 до 4421 человек. Все они были пленными офицерами, прежде содержавшимися в Козельском лагере. В их числе был и Тадеуш Могильницкий, расстрелянный между 20 и 22 апреля 1940 года.
Его имя станет одним из 4415, которые войдут в книгу памяти «Убиты в Катыни».

Книга не для чтения

Издание готовит «Международный Мемориал», где под руководством историка Александра Гурьянова уже много лет работает Польская программа, то есть исследовательская группа, по крупицам восстанавливающая сведения о репрессированных в СССР поляках. Книга памяти будет издана за счет частных пожертвований граждан, сбор которых ведется на краудфандинговой платформе Planeta.ru и продлится до 23 августа – годовщины подписания пакта Молотова-Риббентропа.

Зачем нужна книга, которую вряд ли кто-то будет читать, как читают романы или мемуары? На этот вопрос отвечает Александра Поливанова, куратор культурных программ «Мемориала»: «Издавать книги памяти начали еще в начале 90-х, если не в конце 80-х, задолго до интернета. Свои книги памяти издавали и страны бывшего СССР, и регионы, и даже городские районы. Региональные «Мемориалы» получали из тогда еще вполне открытых архивов ФСБ данные о расстрелянных в виде выписок из архивно-следственных дел, примерно в следующем формате: фамилия, имя и отчество, дата и место рождения, место работы и должность (или род занятий), дата ареста, дата расстрела, статья, дата вынесения приговора и название органа, принявшего решение о расстреле, и место захоронения, если оно известно. С расстрелянными в Катыни ситуация несколько иная. На них не было архивно-следственных дел, и суда, если это слово вообще применительно к сталинскому террору, над ними тоже не было. Есть учетные карточки военнопленных. Точнее, были – а потом их уничтожили».

Непредвиденная случайность

В записке Хрущеву, датированной 3 марта 1959 года (по странному совпадению, тоже 3 марта, как и дата записки Берии в Политбюро), председатель КГБ Шелепин пишет: «Для Советских органов все эти дела не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности. Вряд ли они могут представлять действительный интерес для наших польских друзей. Наоборот, какая-либо непредвиденная случайность может привести к расконспирации проведенной операции, со всеми нежелательными для нашего государства последствиями».

Шелепин оказался прав: советский режим, долго казавшийся незыблемым, в конце концов рассыпался в прах. Эта «непредвиденная случайность» похоронила официальную советскую версию катынского расстрела, в котором руководство СССР обвиняло гитлеровскую Германию, то есть тех самых немцев, которые, в действительности, в 1943 году в период оккупации Смоленской области первыми обнаружили захоронения в Катынском лесу, провели эксгумацию и тщательнейшую инвентаризацию трупов, одежды и личных вещей, имевшихся у убитых. На Нюрнбергском процессе ответственность за Катынский расстрел возложили на немцев, и, по словам Поливановой, «это проглотили союзники, которые, конечно, тоже все прекрасно знали: пару лет назад опубликованы подтверждающие это американские документы».

Первым Катынский расстрел был вынужден признать Горбачев, затем подтвердил Ельцин. А в 2010 году, после того, как разбился самолет президента Польши Леха Качиньского, на котором польская делегация летела в Смоленск, чтобы принять участие в мероприятиях, приуроченных к 70-летию Катынского расстрела, Госдума приняла заявление «О Катынской трагедии и ее жертвах». Этот документ однозначно возлагает вину за расстрел поляков на НКВД, осуждает террор и выражает сочувствие жертвам репрессий. К слову, «Катынскими расстрелами» или «Катынской трагедией» уже довольно давно называют всю операцию НКВД по уничтожению польских военнопленных в 1940 году, хотя в самой Катыни была убита примерно пятая часть из общего числа. Остальных расстреляли в других лагерях и тюрьмах.

В заявлении Госдумы, в частности, сказано: «Депутаты Государственной Думы от имени российского народа протягивают руку дружбы польскому народу и выражают надежду на начало нового этапа в отношениях между нашими странами, которые будут развиваться на основе демократических ценностей. Достижение такого результата будет лучшим памятником жертвам Катынской трагедии, которых уже с исчерпывающей очевидностью реабилитировала сама история». По горькой иронии судьбы – поскольку и по сей день попытки реабилитации убитых в Катыни не завершились успехом – этот пассаж пока что приходится читать лишь в том смысле, что «история реабилитировала, а мы пока погодим».

Деревьев за лесом не видать

Эксгумация останков польских офицеров в Катыни, 1943. Репродукция Ежи Дудек / Forum

Общее число убитых польских военнопленных – 22 тысячи человек – признано официально. Но это абстрактные 22 тысячи, за ними не стоит списка из 22 тысяч имен, и ни один из погибших не был реабилитирован. Александра Поливанова поясняет, как вообще может идти речь о реабилитации людей, в отношении которых не было судебного приговора (или даже «суда»-фикции).

«Юридическое понятие реабилитации применяется у нас и в отношении репрессированных народов, которые тоже никто не судил и не «судил» и которые тоже «наказали» по коллективным признакам. Действует такой механизм: есть решение о реабилитации народа, и история любого человека, могущего подтвердить, что он родился в депортации или работал на спецпоселениях, получает индивидуальное рассмотрение, потомки получают компенсацию за утраченную собственность или выплаты за отработанные месяцы или годы. С поляками так не получается: когда родственники убитых, «Мемориал» или кто угодно обращаются в Верховный суд или в прокуратуру с запросом о реабилитации расстрелянного в Катынском лесу, им отвечают: «Принесите архивно-следственное дело – и дадим справку, никаких вопросов». Но архивно-следственных дел нет и никогда не было, а карточки военнопленных уничтожены. Они и отвечают, что на нет и суда нет: нет документа – не будет и реабилитации».

Польская программа «Мемориала» уже девять лет собирает информацию о расстрелянных по крупицам, по косвенным источникам: эшелонные списки, лагерные списки, письма. Именно совокупность косвенных источников, включая польские и немецкие, позволяет воссоздать поименные списки довольно точно. То есть, что бы ни утверждала прокуратура, по мнению правозащитников, документальные основания для реабилитации по меньшей мере 4415 человек есть уже сейчас. Их имена войдут в книгу памяти «Убиты в Катыни», с подробнейшими ссылками ко всем архивным документам, дающим органам власти все официальные основания для реабилитации. Дневник Яна Зенкевича, в котором упомянута прочитанная Тадеушем Могильницким лекция «Улыбка ребенка», – тоже документ, хранящийся в государственном архиве, и будет процитирован в книге именно в статусе документа.

Эта книга станет не только масштабным историческим свидетельством, но и рабочим инструментом, с помощью которого можно добиваться реабилитации. Однако Александр Гурьянов, руководитель Польской программы «Мемориала», предостерегает от излишнего оптимизма: «Наивно рассчитывать, что книга повлияет на прокуратуру. Одна из задач книги действительно связана с проблемой реабилитации, но адресатом в первую очередь являются российские читатели, и важен именно просветительский аспект. Позиция властей, которые отдают распоряжения прокуратуре, может измениться только под влиянием общественного мнения. Вопрос реабилитации катынских жертв (...) нуждается в общественной поддержке. (...) Это вопрос не ближней перспективы».