![< Молодёжь Эстонии № 62 (6218) 31-го марта 1976, стр. 4]( "< Молодёжь Эстонии № 62 (6218) 31-го марта 1976, стр. 4")
< Молодёжь Эстонии № 62 (6218) 31-го марта 1976, стр. 4
Два фрагмента из предварительной рекламы трёхлетней давности книги Николая Мейнерта «Советский рок-культ. Эстонская тетрадь»:
«Эстонская тетрадь» Рок-культа – зарисовки, не столько связанные непосредственно с музыкальной жизнью самой Эстонии, сколько описание того, как этот своеобразный советский оазис провоцировал остальной СССР, погружаясь в рок-жизнь. И наоборот – что и как привнесли в местные рок-эксперименты музыканты извне. Выездной дебют будущих знаменитых московских рок-музыкантов, телевизионные съемки молодых питерских рок-групп, разлившийся по всему Советскому Союзу хард-рок Magnetic Band, передачи на государственном республиканском радио о полуподпольной музыке, фестивальные акции под эгидой комсомола… И ещё многое другое. Ленинград/Санкт-Петербург, Москва, Свердловск/Екатеринбург не без основания претендуют на право считаться центрами советской «теневой» рок-жизни 1970-1980-х. Однако ещё раньше для ряда рок-музыкантов, да и многочисленной тусовки тоже, отправной точкой на пути стал Таллинн. Неужели? А если да, то как и почему? Вот, давайте и посмотрим…
...
Ари Дубин как-то пожаловался мне, что ему очень не понравилось, как Люда Соколова распространяла билеты на фестивальные концерты. Будучи истинным комсомольским работником, она, по словам Ари, использовала единственную понятную для неё модель – распределить по предприятиям по линии комсомола. Производственная молодежь и всё такое прочее… Не то, чтобы эта молодежь совсем в Эстонии противостояла рок-н-ролу, как случалось в других советских городах, но она воспринимала рок с гораздо меньшей сопричастностью, чем рафинированная публика обычных мероприятий Пихламяги в Таллиннском политехническом институте. Зал был тот же – для концертов Горком комсомола арендовал у Пихламяги то самое помещение в ТПИ, где обычно в Таллинне выступали рок-группы и где годом ранее так неудачно дебютировали питерские «Мифы» с «Колоколом». Другими оказались зрители. Аудитория выглядела смешанной. Рок-эстеты и знатоки, пришедшие по зову Ари Дубина (очень, по его словам, небольшое количество), чередовались с «непорочными» молодыми людьми, получившими приглашение или, уж не знаю, чего больше, купившими билет на очередное комсомольское мероприятие.
Таллинн, как я уже говорил, портовый, продвинутый город создавал такую обстановку, что о рок-музыке хотя бы чуть-чуть слышали почти все, но далеко не все соприкасались с ней воочию. А тут такое! Западный рок на пластинках – дело более или менее привычное, но оказывается есть ещё и некий отечественный сегмент, причем, неэстонский, способный выдать, мягко говоря, весьма незаурядный рок-продукт. Для многих фестивальные концерты стали настоящим открытием. На пользу или во вред – пусть судят сами, оглядываясь на прошедшую жизнь. Но то, что фестиваль произвел сильное впечатление и остался в памяти большинства их тех, кто на нем побывал, – с моей точки зрения, очевидный факт. Спустя сорок лет один из зрителей прислал мне скан входного билета на концерт – не случайно же он хранил его, этот билет, столько времени. Какой бы ошарашенной не оказалась часть публики, она приняла музыкантов более, чем благосклонно. Возможно, от неожиданности. А музыканты, со своей стороны, вдохновленные восторженным приемом, выдали лучшее, на что были тогда способны. Как сказали бы позднее в новомодной терминологии «химия сработала». И все, за небольшим исключением, остались довольны друг другом.
На итоговой благотворной атмосфере «Таллиннских песен молодежи 76» сказались и другие различные мелкие детали. К примеру, свет. Никакого особого «светового шоу», о котором упоминает Гребенщиков, у «Машины времени» не было – не те времена, чтобы начинающая полуподпольная рок-группа могла себе бы такое позволить. Но некая особая «освещенность» на концертах действительно имела место – для всех групп, не только для «Машины».
Награды, жюри? Да бросьте. Ари Дубин штамповал благодарности и раздавал места исключительно с целью помочь музыкантам не попасть под каток запретов и обвинений в крамоле. Чтобы группы могли прикрыться некоей грамотой от комсомола, в которой говорилось, что они что-то где-то завоевали и идеологически вполне выдержаны. «Характер стойкий, коммунистический…» Смехотворность присуждаемых премий была очевидной и для Ари, и для меня – не знаю уж что думала по этому поводу Люда Соколова и её комсомольские начальники. Но факт – грамотами некоторые из музыкантов, насколько мне известно, позднее даже воспользовались.
Единственный серьёзный приз – от публики. Во всех отношения честно было предложено зрителям, кто хотел, после каждого концерта написать на входном билете название наиболее понравившегося коллектива и на выходе положить этот билет в специально отведенное место. Потом билеты собрали и действительно добросовестно посчитали. Не помню точно, но, кажется, в лидерах оказались – вполне заслуженно – «Машина времени» и «Аквариум», о чем охотно оповестила эстонская пресса. Можно лишь гадать, насколько большой части читателей эти названия тогда хоть что-то говорили.
А вот со всесоюзной прессой имел место небольшой казус. Со слов Оли Опрятной, по возвращении в Москву, я узнал следующее. Оля, как непосредственный участник поиска музыкантов, естественно, не только была в курсе дела, но и сама пожелала и смогла приехать на фестиваль в Таллинн. Логичным итогом поездки стала статья, которую Опрятная предложила родной «Комсомольской правде». Несмотря на пробивные способности Оли, ранее опубликовавшей в газете не одну свою музыкальную статью, на сей раз работавший с ней редактор предложенный материал решительно отклонил с объяснением: «мероприятие несоветское, а “Комсомолка” о несоветском писать не намерена». На возражения, что группы вполне свои, отечественные, а значит советские, да и поют на русском языке, последовал ответ: «Русский язык ещё не признак советскости». Не знаю, насколько точно Оля поведала мне об этом эпизоде, но так или иначе, статью в итоге не опубликовали. Ни в «Комсомольской правде», ни в какой-либо другой общесоюзной «правде». Фестиваль, таким образом, остался сугубо местным, региональным эстонским делом и только спустя десяток с лишним лет получил право войти в признанную советскую историю рок-музыки.
Вот такие рок-страсти наслаивались тогда на фестивальные дела. Спустя годы, многое кажется смешным и малозначимым, многое может выглядеть непонятным. Но если мне удалось хотя бы частично передать атмосферу тех лет, обстановку и то, что волновало будущих героев рок-н-рола, некоторые из которых впоследствии стали настоящим знаменитостями – уже хорошо. Чуточку отодвинув ширму времени, взглянуть на прошлое со всеми ещё видимыми в смутном очертании памяти деталями. Виток путешествия на машине времени.
