Kiss

Этот ребенок был не единственным, что Джин сжег в ту ночь. Во время “Firehouse” Джин впервые публично продемонстрировал свое огнедышание. Он выплюнул керосин, и пламя взметнулось в темноту, но когда он попытался опустить зажженный факел, у него случайно загорелись волосы. Но Шон быстро пришел на помощь. Он выбежал на сцену, как герой, и, та-да, он драматично набросил свою кожаную куртку на голову Джина, потушив огонь. Затем Шон так же драматично сдернул куртку с волос Джина и убежал со сцены. Эта королева драмы заслужила "Оскар" за это выступление. После этого другие группы подошли к нам и сказали: “Вау, ребята, вы обжигаетесь, да? Это довольно тяжело. Ты делаешь это каждую ночь?” Нам пришлось сказать им, что на самом деле это не было частью шоу.
Каким бы замечательным ни было то первое шоу, в следующий раз, когда мы играли, мы превзошли его. 8 января 1974 года мы отыграли шоу для прессы в Филлмор-Ист. Это была моя сбывшаяся мечта. The Fillmore был закрыт некоторое время, и я не мог поверить, что Нил уговорил их позволить нам арендовать его на неделю для этого концерта.
Филлмор был собором моей юности. Я был в этой аудитории бесчисленное количество раз, наблюдая за the Doors, Хендриксом, самолетом и the Who. Теперь я собирался разделить одну сцену со всеми этими иконами.
Я определенно чувствовал призраков в том месте. Мы репетировали там около недели, и иногда я приходил пораньше, поднимался наверх, садился на балкон и закрывал глаза, и я мог чувствовать всех людей, перемены, дерьмо, которое там происходило. Сама раздевалка была раем. Стены были полностью заполнены нацарапанными автографами каждой суперзвезды, которая там играла. Мне очень хотелось отрезать кусок стены и забрать его с собой.
Наступил вечер пресс-вечеринки, и в зале собралось около трехсот приглашенных представителей прессы, друзей и семьи. Прежде чем мы продолжили, я посмотрелся в зеркало в раздевалке. На мне был совершенно новый кожаный комбинезон с серебряными заклепками по бокам. Шон заставил нас пройти невероятные этапы, и я чувствовал себя Тайсоном, выходящим на ринг. Я оглянулся на трех других парней. Мы все были смазаны, намаслены и выглядели круто.
Нашим главным трюком тогда был большой черный канделябр на сцене, в котором было тринадцать свечей. Один из сопровождающих выходил, пока в доме было еще темно, и зажигал каждую свечу, одну за другой. Когда была зажжена последняя свеча, в доме внезапно зажегся свет, и вот мы уже на сцене и взрываемся. Я выглянул со своего места за барабанами и увидел, что Лидия, моя мать, мой брат и сестры все плачут. Я просто сильнее ударил по этим шкурам, посмотрел на пустой балкон и понял, что мы направляемся прямо к вершине.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Я не знаю почему, но мы с Полом вдруг решили снять всю нашу одежду и пойти голыми. Возможно, это было не самое умное, что можно было сделать на заднем сиденье универсала, мчащегося через лесные массивы Теннесси на наш следующий концерт, но это то, что дорога сделает с вами. Мы были в нашем первом турне по Америке, и это было наше первое знакомство с Глубоким Югом.
Мне было все равно, где я нахожусь, я бы раздевался в мгновение ока — будь то в вестибюле отеля, в самолете, где угодно. Ребята называли меня Nature Boy. Я бегал голышом по коридорам отеля, размахивал людьми в вестибюле, а затем пробегал через ресторан. Я был диким. Персонал отеля Sunset Marquis в Голливуде по сей день рассказывает истории о том, как я нырял голышом с балкона нашего номера в бассейн.
Но это было по-другому. Это был Глубокий Юг. Мы только что закончили смотреть фильм "Избавление", и я до смерти испугался, что меня трахнут в задницу. Даже Джин и Эйс были встревожены и заставили нас снова одеться. Поэтому мы решили начать трахаться с Шоном. Нам нравилось сводить его с ума. Пол, Эйс и я, сидевшие на заднем сиденье, начали разрывать ватные шарики и аккуратно укладывать их в волосы Шона. К тому времени, когда он подъехал к заправочной станции, чтобы заправиться, он выглядел так, словно на нем был парик Марии-Антуанетты.
Служащий заправочной станции неторопливо подошел к машине. Я мог разглядеть огромный револьвер у него на бедре под курткой. Он бросил один взгляд на Шона, и его лицо омрачилось.
“Чего ты хочешь?” он залаял.
Затем он заглянул в машину и увидел Джина, одетого в кожу с заклепками. Мы все были одеты в нашу кожу и туфли на платформе, и у всех у нас были иссиня-черные волосы. Не особенно в его вкусе люди.
“Нам нужно немного бензина”, - сказал Шон. Мы все начали истерически смеяться. Шон уже начинал злиться, думая, что мы пытаемся разозлить этого деревенщину, но на самом деле мы смеялись над белым холмиком изорванного хлопка на его голове. Мы не подали виду, но после того, как мы заправились и он уехал, он посмотрел в зеркало заднего вида, увидел, что мы с ним сделали, и отчаянно вцепился в свои волосы, чтобы убрать их.
Мы въезжали все глубже и глубже в то, что мы считали захолустьем. Я действительно начинал становиться параноиком, и мой страх был заразителен. Шон пропустил поворот и сбросил скорость, чтобы сориентироваться.
“Не останавливайся, Шон. Продолжай ехать, ” сказал Эйс.
“Вытащи нас отсюда. Быстро, ” я ткнул Шона в затылок. Шон начал выходить из себя, потому что ему никогда не нравилось, когда мы обращались с ним как с членом команды. Он был великим певцом и автором песен, и он всегда считал себя равным нам.
Внезапно машина начала сильно трястись.
“О Боже, машина”, - сказал Шон, съезжая на обочину. Фургон, зашипев, остановился. Мы были на какой-то заброшенной проселочной дороге, как нам казалось, вдали от цивилизации.
Шон повернулся ко мне.
“У нас кончился бензин, и я не знаю, где мы находимся”, - сказал он. “Я не знаю, что тебе сказать, но, возможно, нам придется идти пешком”.
Ходить? Больше похоже на бегство, подумал я. И в семидюймовых туфлях на платформе.
“Ты, должно быть, издеваешься надо мной, да?” Я закричал. “Мы не можем выбраться из этой гребаной машины. Нас трахнут в задницу”.
К тому времени уже стемнело. Жара становилась невыносимой.
“Залезай в заднюю часть фургона и ложись”, - сказал Шон. “Я собираюсь пойти поискать какую-нибудь помощь”. Он накрыл нас одеялом, закрыл все окна и запер двери и уехал.
Под этим одеялом было адски жарко, и мы потели, как свиньи, но в то же время дрожали от страха. Позже мы узнали, что Шон подстроил все это, потому что был зол на наше отношение. Он выключил зажигание, затопил двигатель, тайком прихватил упаковку пива из шести банок, обошел поворот, сел и допил пиво. Мы даже не были в глуши. Мы проезжали через новое запланированное сообщество.
Когда Шон вернулся, казалось, целую вечность спустя, он сказал, что забавнее всего было видеть, как мы все четверо лежим в задней части фургона, укрытые одеялом, и ничего, кроме наших растрепанных волос, торчащих с одного конца, и наших ботинок на платформе с другого. Он начал истерически смеяться, и одна за другой наши головы высунулись из-под одеяла.
“Как вам это нравится, вы, гребаные ублюдки? Каково это, когда тебя трахают?” - сказал он.

Джин, Пол и Эйс проклинали Шона, когда он раскрыл свою шутку, вернулся за руль и уехал. Но я не проклинал его. Я был так зол, что не разговаривал с ним две недели.
Но мы были в восторге от того, что отправились в путь. Мы только что закончили наш первый альбом, и пришло время собрать наше шоу воедино. Нам нравилось играть вживую и получать мгновенную обратную связь от аудитории. Так что мы были готовы отправиться туда и завоевать мир. Несколькими неделями ранее мы начали наше первое турне по Канаде. Билл подумал, что Канада была бы идеальным местом для того, чтобы разобраться с перегибами и подтянуться до того, как мы приедем в Америку. Но тогда Канада была не совсем готова к нам.
Наши первые концерты там были в основном студенческими, и аудиторией были преимущественно хиппи, которые были сбиты с толку нами. В Калгари мы дали интервью местной радиостанции и отправились в студию в полном гриме. Секретарша бросила на нас один взгляд и с криком выбежала вон. Когда мы выходили на сцену, я смотрел на лица зрителей, и казалось, что они были в шоке, что они не верили тому, что видели. Или слух. Нашей целью было быть громкими, а затем еще громче. Мы держали наши усилители на уровне десяти. В конце концов, мы заполнили бы всю заднюю часть сцены этими огромными усилителями Marshall, сложенными стопками и все освещенными. Чего аудитория не знала, так это того, что большинство этих маршаллов были просто фиктивными шкафами без динамиков внутри. Но это выглядело великолепно.
Некоторые канадские зрители поняли это и были благодарны. В другие вечера нас освистывали и кидали в нас бутылками. Но нас ничто не удерживало. Если бы мы им не нравились, мы бы сказали: “Пошли они к черту. Мы поразим их умы следующим шоу”.
Через несколько ночей после начала тура у нас появился шанс разыграть наш первый розыгрыш. Джин подцепил цыпочку, и они были в его комнате. Я тогда жил в одной комнате с Джином, поэтому пошел в комнату Пола и Эйса.
“Давай надерем Джину яйца. У него в комнате цыпочка, ” сказал я. “Я собираюсь раздеться, обвязать красную ленту вокруг шеи и члена, положить яйца в бокал для шампанского и подать им”.
К моему удивлению, Пол захотел присоединиться ко мне. И у него были яйца, как у гребаного слона. Итак, мы завязали ленточки и положили наши шарики в два бокала для шампанского, и я медленно открыл дверь в комнату. Джин быстро включил лампу, и там были мы с Полом с нашими яйцами в бокалах для шампанского.
“Не хотите ли вы или ваша девушка чего-нибудь выпить?” Я сказал.
Джин оглядел нас, а затем вытолкал вон и захлопнул за нами дверь.
Отыграв три концерта в Канаде, в феврале мы отправились в Лос-Анджелес, чтобы выступить на огромной вечеринке, которую Нил устраивал в честь запуска Casablanca Records. Он занял бальный зал отеля "Лос-Анджелес Сенчури Плаза" и превратил его в кафе Рика из фильма "Касабланка" со всеми игорными столами. Нил даже позаимствовал настоящий белый смокинг Богарта из фильма и надел его в тот вечер. Приглашение на вечеринку было оформлено в виде винилового сингла, на котором говорилось: “Ты должен помнить это, поцелуй - это просто поцелуй”.
Все, кто был кем-то в Лос-Анджелесе, вышли в ту ночь. Там были Род Стюарт, Элис Купер, все эти шишки индустрии. Опять же, мы играли так громко, что большинство людей не знали, что о нас думать. Но Элис нас раскусил. Он подошел поздравить нас после того, как мы сыграли, а затем пошутил перед прессой: “Что нужно этим ребятам, так это трюк”.
Благодаря контактам Нила мы снялись в телешоу Дика Кларка "На концерте", а затем выступили на шоу Майка Дугласа. У Дугласа было дневное ток-шоу, предназначенное для съемочной группы "домохозяйка", но мы были рады получить представление. Тогда не было ни MTV, ни видео, так что вы брали то, что могли достать. Джонни Карсон не хотел нас приглашать — он ненавидел рок-н-ролл. С самого начала KISS был очень поляризованным: вы либо любили нас фанатично, либо ненавидели до смерти. Я обожал фанатов, но бунтарь во мне не возражал, чтобы меня ненавидели. Я чувствовал, что мы, должно быть, делали что-то хорошее, чтобы нас так презирали.
Итак, мы были в гримерке, готовились, и один из продюсеров Майка вошел и спросил, кто из группы выйдет на панель с Майком и его гостями перед тем, как мы сыграем. Конечно, это был бы не я, потому что я был подопытным кроликом из Бруклина, который говорил как “дис” и “дат”. К тому же тогда я был слишком неуверен в себе, чтобы выйти и поговорить. Эйс, забудь об этом: он мало говорил, а когда говорил, то в основном издавал пронзительные звуки, которые никто не мог понять. Пол тоже не хотел этого делать. Он чувствовал, что он звезда, и он не хотел терять свою загадочность.
Так что остался Джин. Он всегда любил поучать всех, кто был рядом с ним, не говоря уже о миллионах людей, смотрящих по телевизору. Он ухватился за этот шанс. Его представили, и он вышел на съемочную площадку в полном гриме, в своем злом сатанинском крылатом костюме. Майк Дуглас был ошеломлен.
“Ты летучая мышь?” - спросил он.
“На самом деле, я - воплощенное зло”, - сказал Джин.
Одной из других участниц дискуссии была Тоти Филдс, старая еврейская комедиантка, которая смотрела на Джина и просто качала головой.
“Знаешь, Майк, твоя аудитория выглядит действительно аппетитно. Некоторые из этих щек и шей выглядят действительно хорошо, ” сказал Джин, облизывая губы.
Дуглас был просто сбит с толку. Он не знал, что его ударило.
“Разве не было бы забавно, если бы под этим он был просто милым еврейским мальчиком?” - вдруг сказала Тоти.
“Только ты должна знать”, - сказал Джин.
“Я хочу!” - возразила Тоти. “Ты не можешь спрятать крючок”.
Мы продолжили играть, и я продолжал смотреть на Майка Дугласа, который сидел там и смотрел, положив руки на голову, как будто думал: "Какая гребаная ошибка".
Оглядываясь назад, мы, возможно, создали монстра, позволив монстру говорить в тот день. Когда шоу закончилось, мы сделали Джину выговор за его интервью.
“Если ты собираешься говорить, то это не о том, чтобы быть монстром”, - сказал Пол. “Мы не гребаная группа ужасов, мы рок-н-ролльная группа. Ты должен сказать, что пластинка выходит, и мы отправляемся в турне”.
Я думаю, что Пол начал ревновать, когда Джин начал доминировать на собеседованиях. Честно говоря, иногда мне нравилось наблюдать, как Джин вешается со своей болтовней. Но Джину нравилась эта роль, потому что он думал, что она дает ему больше власти и авторитета, и это было то, что было для него самым важным.
После этого шоу мы снова отправились в путь и совершили турне по Югу. У нас была небольшая команда, впереди ехал грузовик U-Haul, и мы ехали в универсале с Шоном. Это были такие замечательные времена. Мы останавливались у Говарда Джонсона, потому что за их похлебку из моллюсков можно было умереть. Мы останавливались в мотеле 6s и крошечных Holiday Inn. Я никогда не забуду, как мы катились по шоссе, а Шон вел нас, подпевая “Девяносто девять бутылок пива на стене”.

Classic Rock Germany September 2023.

Classic Rock Italy September 2023.

Classic Rock UK September 2023.

Тогда у нас не было достаточно денег, чтобы иметь собственные комнаты, поэтому сначала я жил с Джином. Но он был скучным. Все, что он делал, это приводил домой женщин, а я лежал в соседней кровати и должен был слушать их ворчание и стоны всю ночь.
Хуже того, Джин был свиньей. Мне нравилась чистая, опрятная комната — моя пижама в ящике, мои фрукты на столе, мои лекарства на тумбочке. Дерьмо Джина было повсюду. И его кожаная одежда просто чертовски воняла. Мы даже стали называть его Вонючкой, потому что он никогда не сушил свою кожу. После шоу он никогда не принимал душ. Он надевал этот вонючий наряд обратно в "Холидей Инн", и цыпочки сходили с ума, когда видели этого монстра, идущего по коридору.
Джин действительно бредил. Он всегда говорил нам, что может смотреть в зеркало и верить, что выглядит лучше, чем был на самом деле. Когда Джин и Пол впервые встретились, он не понравился Полу: он считал Джина грубым. Может быть, это высокомерие пришло от его матери, которая всегда говорила ему, что он лучше всех остальных. Это был один из способов справиться с тем фактом, что из него каждый день выбивали дерьмо на улицах Бруклина.
Я дал Джину прозвище профессор Дурман, потому что он разговаривал с тобой так, как будто ты был ребенком в его шестом классе.
“Э-э, Питер, ты знаешь, ты должен поднимать вилку левой рукой”, - поучал он меня. Все, что он знал, он знал, прочитав это в книге — у него был книжный ум, но не уличный. Я бы сказал ему, чтобы он взял эту гребаную книгу и засунул ее себе в задницу.
В конце концов я больше не мог выносить Вонючку и стал жить в одной комнате с Полом. Когда мы создавали группу, я чувствовал себя невероятно близким к Полу. Мы часами болтали по телефону, как цыпочки, делились своими мечтами и строили планы, как нам добраться до вершины. В отличие от Джина, Пол казался действительно чувствительным парнем, и я относился к этому с пониманием.
Я начал думать, что найду в Поле другого Джерри Нолана. Но казалось, что по мере того, как мы сходились ближе, он начал пятиться. Я начал понимать, что у нас не так уж много общего. Я бы хотел пойти куда-нибудь и выпить несколько коктейлей, а Пол был бы гораздо счастливее ходить по магазинам и рассматривать шторы или, позже, когда мы заработаем больше денег, восточные ковры. Между нами не произошло ничего по-настоящему травмирующего, мы просто как бы отдалились друг от друга.
Пол всегда должен был быть в центре внимания. Он мог быть невероятно самоуверенным, особенно для ребенка, который пришел в группу прямо из квартиры своих мамы и папы. Я заплатил пятнадцатилетний взнос: вероятно, это одна из причин, почему я был так неуверен в себе и стремился добиться успеха этой группы. Мне было двадцать девять лет, и я был женат. Если бы это закончилось, что, черт возьми, я бы сделал? Пол мог бы поступить в колледж и вернуться к своим родителям.
Позже Пол скажет, что я был непостоянным и неуверенным в себе. Конечно, я был таким. Назови мне хоть одну рок-звезду, которая не чувствовала бы себя неуверенно. Билл понял, как тяжело мне было расти, подвергаясь насилию со стороны монахинь в католической школе. Мы бы поговорили об этом. Но если я был неуверенным в себе, то Пол был в тысячу раз хуже. С тех пор как я его знал, он ходил к психиатру. Как только мы отправились в путь, Пол каждый вечер звонил психиатру. Он бы и шагу не сделал без этого парня.
Возможно, кое-что из того, о чем они говорили на своих сессиях, касалось гендерной ориентации Пола. Меня много раз спрашивали: ”Пол Стэнли гей или бисексуал?" Я обычно отвечал: “Нет, насколько я знаю, нет”. Но в глубине души я чувствую, что у этого человека были проблемы. Эйс и я всегда придирались к женственности Пола. Мы даже окрестили его "Он/Она". И Джин подначивал нас, когда мы смеялись над Полом, но он ничего не говорил Полу в лицо, трус. Было к чему придраться. Пол следил за тем, чтобы его ногти были безукоризненными. Он ходил в женские бутики, чтобы купить блузки с оборками, которые надевал за кулисами. Он любил наряжаться.
Но Пол был отличным фронтменом. Они с Джином всегда соперничали за сцену, но Пол обладал уникальной способностью заводить аудиторию и поддерживать ее до тех пор, пока мы не покинем сцену. Он надрывал задницу на сцене. Я не знаю, мог ли кто-нибудь представить, каково это - надеть эти семидюймовые туфли на платформе и подпрыгнуть в воздух, приземлиться на ноги и слететь вниз по тем ступенькам, которые у нас были раньше. Он был великолепен на сцене, и сегодня я вижу многих ведущих вокалистов, которые просто рабски копируют Пола.
Во время тех ранних туров я начал тяготеть к Эйсу. Джин и Пол были слишком ручными, но Эйс был проблемой. Там были выпивка, флирт и киска с Эйсом. В начале нашего тура у нас выдался редкий выходной, и мы с Эйсом отправились посмотреть Техасскую резню бензопилой. Эйс пронес контрабандой упаковку пива из шести банок, а я принес бутылку вина. Кинотеатр был пуст, и к тому времени, как пошли вступительные титры, Эйс прикончил половину упаковки из шести бутылок. Это был фильм ужасов. Эйс кричал и держался за мою руку, и мы оба были пьяны и истерически смеялись. Это был отличный опыт, и в итоге я влюбился в Эйса. Мы стали неразлучны и начали жить в одной комнате и делить девочек. Просто с ним было так весело находиться рядом.
Эйс и я также ладили в музыкальном плане. Я был беспризорником из Бруклина и взял эти улицы с собой на сцену. Был ли я груб? Абсолютно. Был ли я необразованным? Конечно, во многих отношениях. Но никто никогда не играл на этих барабанах от чистого сердца больше, чем я. В некоторые вечера я просто чувствовал такой подъем духа, я был настолько ошеломлен аудиторией, что буквально разбивал свои барабаны, разбивал тарелки и переворачивал барабаны.
Джин и Пол приходили в ужас от некоторых поступков, которые совершали мы с Эйсом, потому что они вели уединенную жизнь и никогда не сталкивались с беспризорниками, подобными нам. Но разве рок-н-ролл не сводился к тому, чтобы быть бунтарем и нарушать все правила? Разве рок-звезды не разрушали отели, не разбивали машины и вообще не вели себя воинственно?
Эйс был так же увлечен музыкой, как и я. Если его пальцы не кровоточили, если он не играл на максимальной громкости, он не играл. Мы были совершенно другим видом, чем Джин и Пол. Но Шон любил нас до смерти, и Билл тоже. Они знали, что мы, возможно, сидим в нашем гостиничном номере и пьем, а потом оглядываемся и говорим: “К черту все это”, и тогда телевизор вылетает в окно. Мы подумали, что это было забавно. Мы даже не подумали, что можем убить кого-то, выходящего за пределы отеля.
Но в Эйсе было какое-то высокомерие, которое мне не нравилось. Он кричал на официантов и называл их идиотами. Когда у нас появилась фан-база, ему не очень нравилось останавливаться и общаться с нашими фанатами в вестибюле. А еще он был свиньей. Когда я начал жить с ним в одной комнате, он сводил меня с ума. Мы не пробыли бы в комнате и пяти минут, а по всей комнате были бы разбросаны провода, гитары, книги, грязное нижнее белье и носки.

Одна из причин, по которой мы с Эйсом действительно сблизились, заключалась в том, что однажды во время шоу в Канаде у нас произошла серьезная драка на кулаках. Это было в середине лета, не было кондиционера, и мы были одеты во всю эту кожу. Я не мог достать достаточно полотенец, чтобы впитать весь свой пот. Джин бегал вокруг, Пол бегал вокруг: они были трудолюбивыми парнями и тоже потели, как свиньи. Потом внезапно Эйс решил, что ему слишком жарко, и сел на сцену, пока играл. Я был в ярости.
Мы закончили сет и пошли в гримерку ждать выхода на бис. Эйс сидел, и я столкнулся с ним лицом к лицу.
“Ты, ленивый сукин сын, как ты смеешь сидеть, пока я там ломаю себе голову с двумя маленькими поклонниками на мне? Тебе лучше выйти на бис и надрать задницу. Ты был ленив все то время, что мы были вместе. Ты так и не загрузил это гребаное оборудование —”
Внезапно моя речь была прервана большой бутылкой апельсинового сока, которая просвистела мимо моей головы и разбилась о стену.
“Ты, ублюдок!” Я закричал, ударил его кулаком в лицо и вырубил его.
Теперь у нас возникла проблема. Фанаты кричали, требуя выхода на бис. Итак, мы возродили Эйса, вышли и выступили на бис. После того, как мы смыли макияж, Эйс подошел ко мне.
“Ты хочешь прокатиться со мной в моей машине?” - сказал он.
“Да, я вернусь с тобой”, - сказал я.
Конечно, Эйс позаботился о том, чтобы промоутер загрузил машину шампанским. Он откупорил пробку.
“Давайте объявим перемирие”, - сказал Эйс. “Ты чертовски хороший человек, Питер, мне это нравится”.
“Ты тоже, Эйс”, - сказал я. “Но если бы ты ударил меня этой бутылкой, ты мог бы убить меня”.
“Ты чуть не сломал мне челюсть, но я люблю тебя, чувак”.
И он крепко обнял меня, и мы заплакали, как цыпочки. После этого мы стали неразлучны.
Вы можете себе представить, какой тяжелой была работа - буквально нянчиться с этими четырьмя эгоистичными маньяками. Вот в чем заключалась работа дорожного менеджера. Он должен был разбудить нас, убедиться, что на концерте есть еда, убедиться, что мы сядем в машину или, позже, в самолет. Он был бы твоей матерью, отцом, психиатром, доктором, любовником - все в одном лице. Раньше мы проходили через дорожных менеджеров, как через конфетку. По-моему, один парень продержался всего день. Но Шон был нашим первым дорожным менеджером, и он был крутым. Во-первых, он был таким же сумасшедшим, как и мы. Он был абсолютно гиперактивен, с тоннами и тоннами энергии. Ему не нужен был кокаин: он был от природы возбужден. Мы пытались устроить ему много нервных срывов, но у нас ничего не получилось, поэтому он был с нами долгое время.
Шон был бы совершенно одержим нами, “малышами”, как он нас называл. У меня никогда не было женщины, которая была бы от меня так без ума, как Шон. По какой-то причине Шон думал, что если мы переспим, то устроим плохое шоу, потому что это ослабит наши колени. Даже если Лидия была со мной в дороге, Шон колотил в дверь и кричал: “Помни, никто не трахается”.
“Убирайся отсюда на хрен”, - кричал я в ответ через дверь. “Ничто не ослабит мои колени, ты гребаный педик”.
Он был помешан, если думал, что сможет удержать нас четверых от секса. Когда мы приводили фанаток в комнаты, Шон врывался туда с криком: “Этим парням нужно выспаться”, хватал их за волосы и тащил вон. Мы бы предупредили цыпочек и сказали им, что если он войдет и вышвырнет их вон, они должны пойти посидеть в вестибюле час, а затем снова подняться наверх. Иногда мы пытались спрятать девочек в комнате, в душе, под кроватью, под одеялом, под нами, что угодно, но Шон включал свет и проверял каждый дюйм комнаты. Он был слабаком гестапо.
Помимо сумасшедшего дорожного менеджера, у нас была команда, которая убила бы за нас. Нашей первоначальной командой были Крис Гриффин и Питер Муз, а также Шон. По ходу дела мы добавили Мика Кампиза, Пола Чаваррию, Майка Макгерла, Рика Монро и Дж.Р. Смоллинга в качестве тур-менеджера. Дж.Р. был тем человеком. Это был чернокожий парень ростом шесть футов четыре дюйма и весом двести с чем-то фунтов из Бруклина, одетый в мотоциклетную куртку, синие джинсы, мотоциклетные ботинки и серую бейсболку бибоп, сдвинутую набок. Вы бы не захотели трахаться с Дж.Р., но под внешностью Марлона Брандо скрывался милый, нежный человек.
Когда мы прибывали на место проведения, Дж.Р. заходил в офис промоутера, и первыми словами, слетевшими с его губ, были: “Привет, чувак. Как обстоят дела с наркотиками? Как обстоят дела с женщинами?” Он любил свой горшок. Ты бы пошел в его комнату и получил бы контактную дозу. После концерта он закуривал "дуби", выпивал бутылку "Найквила" и впадал в кому. Тогда мы могли бы делать все, что захотим, потому что он отсутствовал бы двенадцать часов.
Однажды во время первого тура мы открылись для Арджента. У них был маленький пакистанский дорожный менеджер, который был тугодумом. Он не позволил нам проверить звук, а потом попытался прервать наше выступление на бис. Джей Ри просто подошел к этому крошечному парню, поднял его, запер в ящике с оборудованием, и мы закончили нашу песню. Конечно, нас также выгнали из Argent tour.
Что было замечательного в Дж.Р., так это то, что у него было такое же отношение, как и у нас. Мы были хедлайнерами, даже если выступали на разогреве. Когда Дж.Р. входил в комнату, люди подпрыгивали. Если бы возникла проблема, Дж.Р. нашел бы решение. В каждом месте, где мы играли, под рукой был местный начальник пожарной охраны из-за всех наших поджигателей. И если бы шефу нужно было подмазаться, чтобы мы могли взорвать наше дерьмо, это бы произошло.
У нас была банда байкеров из Детройта по имени Ренегаты, которые водили наши трейлеры. Парни любят горячий песок, футбол, Ондатру и Чизбургер. Они были закоренелыми байкерами, парнями с дробовиками, которые причиняли вред людям, которые переходили им дорогу. Никто не приставал к нам, когда они были рядом. Это было больше похоже на "КИСС приезжает в город, спрячь своих дочерей".
Нам никогда не приходилось беспокоиться о своих спинах, когда рядом были такие парни, как этот. Но мы действительно беспокоились об игре. Каждый из нас нервничал перед выступлением, но каждый из нас проявлял это по-разному. Джин кричал на всех подряд. Пол потягивался и бегал по раздевалке. Эйс мог бы выпить пива и рассказать пару анекдотов, но он тоже нервничал. Я расхаживал по раздевалке.
Нанесение нашего макияжа было трудоемкой задачей. Потребовался добрый час, чтобы сделать это правильно. Бывали дни, когда мы вставали в отеле, заказывали завтрак, накладывали макияж, надевали костюмы, отправлялись на фотосессию или радиоинтервью, возвращались в отель, снимали все это дерьмо, проверяли звук, возвращались в отель, старались немного отдохнуть, затем возвращались на место и снова надевали грим и костюмы. Мы делали это день за днем, день за днем.
Но я любил этот час. Нанесение макияжа было целебным действием. Никого не пускали в комнату, когда мы накладывали грим, и в комнате становилось тихо, и мы превращались в наших персонажей.

Metal Hammer UK September 2023

После того, как мы накрасились и надели костюмы, мы могли пообщаться с гостями, но у нас всегда было правило пяти минут. За пять минут до начала шоу Билл или Шон убирали гримерку, и мы проводили время вместе, только вчетвером, чтобы привести в порядок свои мысли. Будучи самым старшим, иногда я мог начать вести себя глупо, придумывать слова, вести себя судорожно, что бы это ни стоило, чтобы разрядить напряжение. Потом мы давали друг другу пять и говорили: “Давай выбьем из них все дерьмо сегодня вечером”, и мы выходили и надирали задницы.
С самого первого тура пресса всегда преследовала нас. Я обычно возвращался в свою комнату после концерта и думал: подождите минутку, мы только что отыграли аншлаговое шоу, и люди были просто без ума от нас. Так почему же я читал: “KISS, возможно, худшая группа на планете. Единственное хорошее, что вы можете сказать о них, - это то, что они громкие. Я бы никогда не купил ни одну из их пластинок”? Где упоминание о том, что зрители ни разу не сели, они стояли с самого начала и до дикого, оргазмического конца шоу?
Мы бы стонали и жаловались на прессу, а Билл пытался бы нас успокоить. “Любая статья хороша”, - говорил он нам. “Кого волнует, что говорит критик? Твое имя есть в газете.” Нам также пришлось смириться с тем, что мы не получили никакого радиоэфира. Так что это означало просто отправиться в путь и создать базу поклонников.
Большую часть времени мы поражали хедлайнеров, и иногда реакция была настолько сильной, что нас выгоняли из тура. Aerosmith выгнали нас после двух шоу. Арджент избавился от нас. Мы открылись для Foghat, ZZ Top и REO Speedwagon, и все они были напуганы тем приемом, который мы получили от толпы. Помогло то, что у нас четверых была такая развязность. Когда вы так сильно верите в себя, вы не можете проиграть.
Также помогло то, что у нас был отличный фронтмен, парень, плюющийся огнем и пускающий слюни кровью, гитарист, стреляющий ракетами, барабанщик, который левитировал, и тонны, тонны флешмобов. Постарайся превзойти это.
14 июня 1974 года мы играли с the New York Dolls, и это было переломное шоу для меня. Джин сказал мне, что мы собираемся открыться для них.
“Мы собираемся вышвырнуть их с гребаной сцены, мне похуй, твой это друг или нет”, - предупредил он.
Я согласился. И мы были еще более мотивированы, когда Dolls обращались с нами как с дерьмом и заставляли переодеваться в туалете. Мы появились, как летучая мышь из ада, и толпа сошла с ума.
Я планировал потусоваться с Джерри позже тем вечером. Я не видел его долгое время, потому что мы оба работали круглосуточно, чтобы стать знаменитыми. Мы собрались в номере отеля, и у меня был грамм кока, и я подумал, что мы могли бы поделиться.
“Э-э, кола мне больше не по вкусу”, - сказал Джерри. “Как насчет того, чтобы я взял это и обменял на немного героина для нас?”
Мне не понравилась эта идея. Я пробовал героин, но это казалось мне слишком низким и грязным для того времени в моей жизни. И все же я не хотел портить наше воссоединение.
“Хорошо, если это сделает тебя счастливым, я сделаю с тобой несколько дорожек”.
Джерри вышел забивать, а я ждал и ждал, а он так и не вернулся. На следующий день я увидел его в самолете.
“Что случилось, чувак?”
“Ах, я встретил кое-кого и...” он замолчал.
Мне казалось, что я снова на улицах Бруклина и снова слышу эту наркоманскую ложь.
Я хотел вызвать его на это, но мне было слишком больно. Парень, сидевший рядом со мной, был не тем Джерри Ноланом, с которым я вырос и которого любил. Он полностью изменился, благодаря джанку. Я просто сидел там и ждал, когда сойду с этого самолета. Наконец мы приземлились и попрощались, и я больше никогда не разговаривал с Джерри. Восемнадцать лет спустя я получил известие, что Джерри подхватил менингит и умер. Я не ходил на его похороны. Это убило бы меня, но по сей день он все еще в моих молитвах.
Шоу были великолепными, но мы просто не могли попасть в радиоэфир, поэтому у нас не было другого выбора, кроме как продолжать планировать даты и играть вживую. Дорога была изнурительной, особенно с шоу, которое мы делали. Было страшно находиться вдали от дома в Бруклине, поэтому каждый вечер я писал открытки Лидии, моей матери и моему дяде Джорджу. Что-то вроде “Привет, ма, я в Дулуте, штат Миннесота. Святая макрель! Здесь несколько странных людей, но я отлично провожу время”, или “Дядя, играл прошлой ночью, и я исполнил соло на барабанах, и все сошли с ума. Мы все еще испытываем трудности, и завтра будем в другом отеле "Холидей Инн". Люблю тебя”. Моя семья хранила эти открытки в специальной коробке все эти годы.
Мы выступали на разогреве у Рори Галлахера на Среднем Западе, и Касабланка отправила нескольких исполнителей посмотреть наше шоу. Они были в зале с Нилом и Джойс, и после того, как мы покинули сцену, толпа обезумела, требуя выхода на бис. Но мы не вышли. Нил отправил Джойс обратно посмотреть, что происходит, и она зашла за кулисы и увидела, что задние двери зала были открыты, а я лежал на земле, а Дж.Р. стоял надо мной, пытаясь привести меня в чувство. В клубе был низкий потолок, и когда они левитировали меня во время “Черного алмаза”, я начал вдыхать весь дым от флешмобов, который поднимался к потолку, и я потерял сознание и упал назад на десять футов. К счастью для меня, Дж.Р. был там, чтобы поймать меня.
22 июня мы играли заключительный вечер четырехдневного концерта в клубе в Атланте, когда Пол потерял сознание, и нам пришлось срочно вывести его из зала и закончить шоу. Что ж, вот как это выглядело для зрителей. Правда заключалась в том, что мы выходили на третий бис, и у нас закончились песни для исполнения. Мы были в гримерке, ломали голову, чтобы придумать другую песню, но не смогли.
“Я понял — я упаду в обморок”, - предположил Пол.
Мы посмотрели на него как на сумасшедшего.
“Ты можешь это провернуть?” сказал я.
“Без проблем”, - сказал Пол.
Мы даже не сказали нашим роуди, потому что, какими бы замечательными они ни были, у всех у них были большие рты, и они бы сказали всему заведению: “Поли сейчас упадет в обморок”. Поэтому мы держали это в секрете.
Мы вышли еще раз на бис, и я сел за барабаны. Мы вошли в “Двойку” во второй раз, и я просто ждал, когда Пол упадет в обморок. И действительно, он потерял сознание и упал на сцену. Через несколько секунд Дж.Р. уже расталкивал людей с дороги, устремляясь к сцене.
Тем временем Пол лежал там, схватившись за голову в исполнении, достойном Оскара. Джей Ри и Мик Кампиз унесли Пола в гримерку, и шоу закончилось. После этого мы смеялись несколько часов.

Гастролировать без остановки было опасно для меня, потому что Человек-кошка жил очень дикой жизнью. Он употреблял много наркотиков, пил много выпивки, получал много пизд. На самом деле я хотел время от времени избавляться от него и снова быть просто Питером Крискуолой. Человек-кошка убивал меня.
Но Джин и Пол любили дорогу. Они были бы счастливы находиться там 365 дней в году. Однажды Эйс сказал: “Вам, ребята, все равно, потому что никому нет дела до вас двоих. У тебя нет друзей, так что ты на самом деле не хочешь оставаться дома, потому что ты не будешь знать, что, черт возьми, с собой делать”.
Эйс был прав. Джин и Пол были трудоголиками. Я этого не отрицаю. Но Питер Крискуола верил, что есть время для семьи, есть время для Бога и время дать гребаному мозгу отдохнуть от этого фальшивого мира, в котором мы жили.
Итак, в тот первый год мы заключили сделку с Джином и Полом. Мы всегда были бы дома на Рождество. Мы бы играли в День благодарения, мы бы играли в канун Нового года. Но не Рождество. Мне нужно было увидеть рождественскую елку. Я хотел пойти домой и понюхать падуб, напиться с друзьями в местном баре. Мы хотели одну неделю в году проводить с нашими семьями.
Мы многому научились в том первом туре, многому о себе и многому о нашей аудитории. Сначала наша аудитория была почти на 100 процентов мужской. Мы обычно шутили: “Где, черт возьми, девчонки?”
Но мы получили очень интересную часть мужского населения. Мы рисовали металлистов, ренегатов, толстого парня, который сидел в конце класса, вместе с тощим парнем, которого дразнили. Наши фанаты были аутсайдерами, теми, кому не место.
Все они были, по-своему, изгоями. Но когда они приходили домой, накладывали наш грим, записывали альбом KISS и отрабатывали свои сценические движения перед зеркалом, они становились Джином Симмонсом, Полом Стэнли, Эйсом Фрели или Питером Криссом. Они убегали в Мир KISS, и это было для них очень священным местом.
Конечно же, они начали надевать грим и костюмы на шоу, и в зале можно было увидеть многих Питеров Криссов, многих Джинов Симмонсов, Полов Стэнли и Эйсов Фрели.
Мы приняли этих неудачников и дали им дом. Я никогда не забуду, как впервые увидел фаната, пришедшего за кулисы в полном костюме Человека-кошки и гриме. Он подошел ко мне, попросил автограф, а потом сказал: “Привет, Питер, как я выгляжу?”
“Ты выглядишь чертовски круто, чувак”, - ответил я.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Когда я пришел в себя после того, как потерял сознание, я несколько секунд не понимал, где нахожусь. Все, что я знал, это то, что обнаженная женщина, на которой была голова барана, давала мне пощечину, пока я развалился в огромном кресле, достойном короля. Я посмотрел в угол комнаты и увидел, что парень трахает цыпочку раком, а ее сиськи подпрыгивают в радостном унисоне. Рядом с ними два парня отсасывали друг у друга. Я что, подействовал на кислоту? Я чувствовал себя так, словно попал в странный фильм, нечто среднее между "Сном в летнюю ночь" и "Сатириконом". Когда я посмотрел в другую сторону, я почувствовал некоторое облегчение, узнав Эйса, который трахал какую-то цыпочку в углу. Потом я вспомнил. Мы снимали обложку для нашего второго альбома с великим фотографом Норманом Сиффом. Сифф нанял двадцать женщин и двадцать мужчин, чтобы они окружили нас какой-то сложной средневековой готической картиной. Чтобы смазать сцену, на съемочной площадке было много шампанского, скотча, виски, рома, называйте как хотите. Возможно, это из-за виски у меня была временная амнезия. Конечно, все это спиртное подпитывало то, что стало больше похоже на оргию, чем на фотосессию.
Но как бы я ни был пьян, Пол был еще более пьян, что было редкостью для парня, который был так озабочен потерей хладнокровия. Он лежал полуголый на бархатной кровати, не оказывая никакого сопротивления полудюжине девушек и парней, которые жужжали вокруг него, как пчелы, привлеченные медом. Вот почему Джин сделал свой ход. Если бы один член вошел в беззащитный рот Пола или в его задницу, там было бы еще семь членов, кишащих вокруг. Итак, Джин ворвался, схватил Пола и вынес его из Ада Данте. Он посадил его на заднее сиденье нашей арендованной машины и запер двери. Добро пожаловать в Лос-Анджелес.
Мы приехали на Запад, чтобы записать наш второй альбом, всего в двух шагах от офиса Casablanca Records. Мы были в восторге от того, что оказались в Голливуде. Что могло не понравиться? Мы привыкли к асфальтовым джунглям с высокими зданиями. Здесь мы увидели красиво озелененные дома, в которых жили кинозвезды. Погода была хорошей каждый день. О, и там были девушки, бесконечное, нескончаемое множество красивых девушек.
Мы снова работали с Кенни Кернером и Ричи Уайз, и студия была прекрасной, и атмосфера казалась великолепной, но Джин особенно просто не мог смириться с непринужденным отношением Лос-Анджелеса. Если нам нужно было что-то починить в студии, мы хотели, чтобы это было исправлено немедленно. Джин считал всех в Лос-Анджелесе идиотами. “Они слишком долго остаются на солнце”, - обычно насмехался он. Мы были группой гипертрофированных нью-йоркских трудоголиков, которые просто хотели запечатлеть наше звучание, а затем вернуться в турне. Кроме того, в Лос-Анджелесе для нас с Эйсом было слишком много соблазнов.
Я думал, что у нас есть куча действительно хороших песен, но опять же звук просто не улавливался. Сеансы казались несвежими. С этими парнями все было по-старому, только в другой комнате, на другом побережье.
На самом деле я не настаивал на том, чтобы какая-либо из моих песен вошла в альбом. Я знал, что они не собирались исполнять ни одну из них: это просто были не те песни, которые мы делали. Но я действительно настаивал на том, чтобы спеть на пластинке. Пол написал песню “Mainline”, которая идеально подходила мне, но записывать ее было мучительно. Пол буквально стоял перед моим гребаным лицом, заставляя меня петь это слово в слово и ноту в ноту так, как он хотел, что немного сдерживает ваш творческий потенциал. В свои лучшие дни он не мог превзойти меня. У него не было души.
Эйс написал две песни для альбома, но у него не хватило уверенности спеть ни одну из них. Джин и Пол могли быть довольно пугающими, и Эйс много раз говорил мне, что они заставляли его чувствовать себя неадекватным. Но Эйс всегда настаивал на том, чтобы я пел его песни, чтобы я мог хоть немного оказаться в центре внимания. Поэтому я спел “Странные пути”. Я также подумал, что расширенное соло на ударных как раз подходит для этой песни. Конечно, Джин и Пол этого не услышали.
“Почему вы, ребята, всегда правы, а я всегда неправ?” Я запротестовал. “Почему я не могу выступить там соло?”
”Ну, совершенно очевидно, что мы..." “ бормотали они.
“Да, ты, но фанатам это может понравиться”, - сказал я.
Я был парнем-одиночкой. Мне нравилось их делать, и “Странные пути” были идеальным средством для одного из них. Поэтому я сопротивлялся единственным известным мне способом.
“Если соло пройдет, я уйду из группы”, - пригрозил я. Конечно, я плакал волком: я просто хотел внести какой-то вклад в этот процесс.

Очень спорная градация.

Musikexpress October 2023

Далеко не полный перечень лучших альбомов. И не следовало бы, имхо, мешать концертники со студийниками.
Также я не согласен с распространенной точкой зрения на то, что Elder - плохой альбом, поддерживаемой
высказываниями самих участников группы и низкими продажами. Это просто очень нехарактерная для КИСС
пластинка, такая же, как Eye II Eye у Scorpions или Host у Paradise Lost, противоречащая духу группы,
можно сказать. Вероятно, Симмонс в детстве насмотрелся много американских фильмов 40-х и 50-х,
поэтому старомодная музыка в симфоническом звучании внутри у него долго сидела и искала выход,
пока провал Elder всех не отрезвил.

Я записал действительно хорошее соло. Но после того, как мои барабанные треки были закончены, я никогда не оставался в студии, так что, конечно, они просто вырезали соло. И я не уволился.
На самом деле, я был относительно счастлив. Мы остановились в Sunset Marquis, настоящем рок-н-ролльном отеле в Западном Голливуде. Когда запись была закончена, мы с Полом прыгнули с балкона нашего второго этажа в бассейн. Даже Джин запрыгнул внутрь, одетый в свои огромные ботинки монстра и тяжелую кожу. Эйс не принимал участия. Он приходил в себя после того, как однажды ночью напился и ехал по одному и тому же кварталу на Голливудских холмах, все быстрее и быстрее, пока не завернул на взятой напрокат машине за телефонный столб.
Я помню, как сидел на своем балконе в отеле и снова и снова прокручивал кассету с "Горячее ада". Было так здорово иметь за плечами два альбома. И, несмотря на наши случайные разногласия, нам все равно было весело находиться рядом друг с другом. Мы заставляли бы друг друга смеяться часами. Мы все были такими разными людьми, но нас объединяла одна цель.
Мы гастролировали в поддержку альбома с октября 1974 по февраль 1975 года. Мы все еще работали над нашим живым шоу, и иногда на дороге возникали ухабы. Тогда одним из наших фирменных приемов было заставить мои барабанные палочки взорваться. Нил был большим поклонником магии, и ему нравилась бумага-вспышка, поэтому мы разработали специальные палочки, которые были полыми и сделаны из белой меди. Мы упаковали палочки в бумагу для вспышки и вставили переключатель зажигания, чтобы в конце шоу у меня был приятный финал, когда я выпускал огненные шары над аудиторией.
Однако, если не считать взрывающихся барабанных палочек, на тот момент в нашей карьере у нас не было большой огневой мощи. Шон соорудил пару флэш-кастрюль, но на этом все. В конце концов, у нас было достаточно дерьма, чтобы взорвать стадион. Если ты ступил не в то место на этой сцене не в ту ночь, ты был мертв. Я никогда не доверял этому дерьму. Все эти поджигатели были чокнутыми. Они бы держали в руках динамит, и изо рта у них свисала бы зажженная сигарета.
Мне было достаточно трудно контролировать свои маленькие барабанные палочки. Иногда один срабатывал, а другой - нет. Иногда они просто выходили из себя и выходили на переднюю часть сцены. В других случаях они давали осечку и возвращались назад.
Несколько недель спустя у нас произошел гораздо худший несчастный случай. Мы были в Спринг-Филде, штат Иллинойс, играли в арсенал Национальной гвардии из всех мест. Наш роуди Муси, действительно милый, крупный итальянский парень, был ответственен за загрузку моих взрывающихся палочек. Мы были в гримерке, накладывали макияж, когда внезапно услышали громкое “БУМ!”
“Что, черт возьми, это было?” Я сказал.
Внезапно Муси вбежал в комнату с оторванной половиной руки. Повсюду была кровь, и оттуда вытекала белая, соленая жидкость. Это было похоже на фильм Квентина Тарантино. Позже мы узнали, что в одной из палочек скопился неиспользованный порох, и он использовал отвертку, чтобы соскрести его, когда он воспламенился и взорвал его руку. Я схватил полотенце и обернул его вокруг его руки.
“Мы должны отменить шоу. Мне нужно ехать в больницу с Муси, - сказал я.
Остальные ребята отговорили меня от этого. Они были правы. Это было аншлаговое шоу, и мы не могли подвести этих фанатов. Я не мог дождаться окончания шоу, чтобы проверить, как там Муси. Он перенес срочную операцию, и они смогли спасти его руку, но она больше никогда не функционировала должным образом. Мы оплатили его счета, и Билл бросил ему несколько баксов и заставил подписать отказ, чтобы на нас не подали в суд.
В том туре мы закончили тем, что играли в Детройте в мой день рождения. После шоу они устроили мне приятную вечеринку, которая, казалось, была посвящена наркотикам. У меня есть вся эта наркотическая атрибутика вроде ложек для кока-колы, флаконов и трубочек для гашиша. И наша отличная дорожная команда, байкеры-ренегаты, приготовили немного Элис Б. Пирожные "Токлас", приготовленные с гашишем и травой. Дорожная команда знала это, Пол, Эйс и я знали это, но Джин понятия не имел. Это был человек, который ни разу в жизни не накуривался. Но он любил сладости! Итак, Джин проглотил около шести пирожных и ушел с вечеринки с женщиной-рок-журналистом.
Позже той ночью в моей комнате зазвонил телефон.
“Питер, это Джин. Я не знаю, что со мной происходит. Мои руки сжимаются, и мое лицо не помещается в зеркале”.
Джин был вне себя, поэтому позвонил мне. Я был тем парнем, который знал все о наркотиках, верно? Мне пришлось сдержаться, чтобы не рассмеяться.
“Джин, ты ел что-нибудь из тех пирожных на вечеринке?”
“Да, у меня их было около шести”, - сказал он.
“Ну, они были накачаны травкой”, - сказал я ему. “Ты просто под кайфом. С тобой эта девушка. Займись с ней сексом, и ты совсем забудешь о размере своей головы”.
Через несколько минут телефон зазвонил снова.
“Это не проходит. Становится все хуже, ” забеспокоился Джин.
У меня не хватило духу сказать ему, что кайф от употребления марихуаны длится намного дольше, чем от ее курения.
“Ты борешься с этим. Перестань бороться и просто наслаждайся кайфом”, - сказал я.
“О Боже, у меня сейчас будет передозировка”.
“У тебя не будет передозировки. Ты не собираешься умирать. Просто повеселись с этой цыпочкой”.
“Но ее лицо начинает таять”.
Я думаю, это прошло, потому что в ту ночь он больше не звонил. Я увидел его в вестибюле на следующее утро, и он выглядел дрожащим.
“Я никогда в жизни больше не съем брауни”, - сказал он.
Тем временем был выпущен "Горячее ада", но он провалился. Наши живые выступления были динамичными, но мы все еще не придумали, как запечатлеть этот звук на виниле. И я все еще не понимал, почему мы использовали таких отстойных продюсеров, как Кернер и Уайз, когда мы могли бы использовать Эдди Крамера. Но вскоре это стало спорным вопросом. Касабланка вообще не платила нам никаких гонораров, и Билл в основном финансировал наши гастроли с помощью своей карты American Express.
После того, как Hotter Than Hell исчезли, у нас была встреча с Кернером и Вайзом, группой, а также Биллом и Джойс. Кернер и Уайз сказали нам, что у них есть серьезное предложение от другого лейбла взять группу с собой в качестве продюсеров для записи нашего следующего альбома. Вероятно, они не знали, что Джойс встречается с Нилом, поэтому на следующий день Нил узнал об этом, уволил Кернера и Уайза и решил, что собирается продюсировать следующий альбом. Никто не смог запечатлеть наш звук, но великий Богарт смог бы.
Так вот, я люблю Нила, но он никогда в своей жизни ничего не производил. В молодости у него был один незначительный хит в качестве певца, но это не делает тебя продюсером. Тем не менее, он был главой звукозаписывающей компании и решил, что нам нужно вернуться к нашим корням и записываться не только в Нью-Йорке, но и в Electric Lady, так что я был в полном восторге.

Мы пришли в студию в первую неделю февраля 1975 года. Первым исполнительным решением, которое Нил принял как продюсер, было взять с собой фунт травки. Вы не могли бы войти в эту комнату, не получив контактного кайфа. Во время этих сеансов у меня кружилась голова 24/7. Джин и Пол даже не осознавали, что они были под кайфом. Джин заказывал четыре дюжины пончиков и постоянно поглощал их.
На самом деле вы же не хотите записывать целый альбом, накачанный травкой. Все мы, особенно Нил, слышали вещи, которых просто, блядь, не было на пленке. Я отчетливо помню, как играл на нескольких нарезках и думал про себя: “Господи, я облажался”. Но мы ничего не могли с этим поделать. Что мы собирались сделать, сказать президенту нашей звукозаписывающей компании, чтобы он перестал курить косяки?
В очередной раз я подумал, что песни были хорошими. Я полагал, что пока материал на должном уровне, все будет хорошо, но этого не произошло. Это вышло дерьмово. Но мнения о музыке очень субъективны. Многие наши фанаты позже говорили мне, что Dressed to Kill был нашим лучшим альбомом. На нем, безусловно, была одна из наших лучших песен за всю историю. Нил убеждал нас написать гимн, и Пол придумал “Рок-н-ролл всю ночь”. Вы можете услышать это сегодня практически на любом спортивном мероприятии в мире. Мне пришлось спеть песню Эйса “Getaway”, потому что Эйс все еще был слишком застенчив, чтобы петь. И я все еще немного стеснялся навязывать свои песни другим парням.
Несмотря на то, что мы, казалось, привлекали очень преданных фанатов, мы все еще дрались на разогреве. В мае мы играли в кампусе Северного университета Огайо, и после шоу один из преподавателей увидел, как мы прогуливаемся по кампусу. Она решила, что мы, как правило, студенты колледжа на мели, поэтому выдала всем нам талоны на обед. У студенческого совета даже не было денег на то, чтобы снять нам номер в гостинице, поэтому в ту ночь мы спали в общежитии. Я остался с двумя сумасшедшими учеными, которые синтезировали свой собственный ЛСД. Они хотели, чтобы я отключился, но довольствовались тем, что не спали всю ночь и курили со мной травку.
В середине мая мы решили записать наше живое шоу. Мы выбрали Cobo Hall, место проведения в Детройте. Мы уже играли в Кобо раньше, и это был отличный зал, плюс промоутер был очень щедр на взрывы. В каком-то смысле Детройт был очень похож на Нью-Йорк. Они либо любили тебя, либо полностью ненавидели. Если они тебя ненавидели, ты был трупом. Они бы забросали тебя листьями салата, помидорами, яйцами, чем угодно. Но Детройту понравился KISS, и они взяли нас под свое крыло, особенно женщин. Это было идеальное место для записи вживую, и мы распродали заведение, и толпа сошла с ума. Во многих отношениях Детройт превратил кучку зеленых ребят в мужчин, и мы всегда будем в долгу перед этим городом.
К июню мы вернулись на Западное побережье. После того, как мы отыграли одно шоу с Билли Престоном и забрызгали его сцену кровью и мусором, нас выгнали из его тура. Проблема была в том, что Билл почти исчерпал свою кредитную карту, поэтому он не мог позволить себе отвезти нас обратно в Нью-Йорк. Итак, план состоял в том, чтобы мы зарегистрировались в дешевом отеле в районе залива и перегруппировались, а затем отправились в другой тур. Мы оказались в гостинице "Бродяга", которая находилась прямо в центре самого веселого района Сан-Франциско.
Мы были совершенно подавлены. Мы действительно начали думать, что этот цирк закончился, и мы просто будем болтаться там, пока не сможем вернуться в Нью-Йорк, поджав хвосты. Я решил, что сейчас самое время стать сильным. Я переключился в режим выживания. Если все должно было закончиться, тогда давайте уйдем с улыбкой. По иронии судьбы, именно я, тот, кто обычно был самым подавленным из депрессивных, взял на себя смелость подбодрить группу.
У Эйса и Джина была комната на втором этаже, а мы с Полом делили комнату внизу. В каждой комнате была кухня. В тот первый вечер я сказал Полу: “Давай сделаем что-нибудь классное. Давайте откроем ресторан. Мы можем назвать это Гей-кухней, и мы будем шеф-поварами-геями, приготовим еду и пригласим парней на ужин”.
“Это здорово, чувак”, - сказал Пол. “Я составлю меню”.
И он составил это прекрасное меню, полное веселых двусмысленностей, где каждый пункт меню соответствует другому парню в группе или в команде. Там было:
Гребешки большого шарика высокого Пола
Особенный большой член Слика Мика
Омлеты-спойлеры
А в качестве козыря в рукаве, почему бы не попробовать бургер в шкафу?
Кто-нибудь ест для души? Попробуйте Джуниорс Блэк Оук в банке — вам понравится.
Итальянская кухня? Возьми кровавую, но сытную пиццу Джино. Невелико, но сытно.
Вышеперечисленные блюда входят в меню "Повар дня": С этим вам не справиться, дети. Цены в зависимости от размера.
Я должен был отдать его Полу. Мы всегда подшучивали над ним по поводу его женственности, но здесь он был со мной и создавал этот маленький театр.
Мы были на мели, но мой дедушка Джордж, петушиный мастер, жил неподалеку и очень хотел нам помочь. Он и его седьмая жена принесли нам пакеты с хот-догами, яйцами, фасолью, рисом-а-Рони и макаронами с сыром. Итак, мы приготовили это на скорую руку, а потом я поднялся в комнату Эйса и Джина.
“Ужин будет подан ровно в шесть вечера внизу, в веселой кухне”, - прошепелявил я.
Им это нравилось. Они вдвоем причесались, надели красивые рубашки на пуговицах и спустились вниз. Я поприветствовал их у двери, усадил за стол, который мы накрыли клетчатой скатертью, и дал им нарисованные от руки меню.
Когда мы подавали еду и садились есть вместе с ними, мы никогда не ломали характер. Джин и Эйс хохотали до упаду. Мы держали Гей-кухню открытой в течение шести дней, пока мы там застряли, и к тому времени Билл забронировал нам место для другого хедлайнера, и мы снова отправились в путь.
Но мы все еще были в стиле совершенного нищенства. Джин украл покрывало из искусственной кожи из нашего отеля в Вегасе и использовал его в каждом отеле, в котором мы регистрировались. Полу было хуже. Он регулярно воровал и запасал туалетную бумагу и приносил ее домой, когда тур заканчивался. Он даже взял с собой свою грязную одежду в начале тура, чтобы мы заплатили за его стирку. Я тоже не был невинным. Я позаботился о том, чтобы в рюкзаке группы было побольше скотча, и к концу тура у меня оставалось около семи бутылок Johnnie Walker, которые я мог взять с собой домой. У меня тоже были свои маленькие странности, когда дело касалось сна. У меня должны были быть свои подушки, поэтому Лидия сделала специальную спортивную сумку, чтобы носить их в ней. А моя мама вышила Микки и Минни Маус на наволочках.

Globe 9 October 2023.

Но у меня не было ничего общего с Эйсом, когда дело доходило до эксцентричности. В какой-то момент Эйс начал декламировать анекдоты на маленький магнитофон. Затем он подходил ко мне, говорил: “Эй, Кэт, послушай это”, воспроизводил шутку, подпевая ей губами, а затем разражался смехом. Он перешел от этого к маленькой коробке для смеха. Мы были в самолете или в машине, и вдруг вы слышали этот истерический смех, доносящийся из ложи, и Эйс тут же присоединялся к нему.
Прежде чем он что-нибудь съест, Эйс должен был понюхать это, чтобы убедиться, что он не получит пищевого отравления. Генерал даже прозвал его шеф-поваром. Я помню, как однажды Лидия спросила его об этом и отметила, что мы никогда не нюхали нашу еду перед едой и у нас никогда не было пищевого отравления.
“Вини во всем босса-нову”, - Эйс просто пожал плечами.
Он всегда придумывал такие нелогичные фразы, как “тринадцать за дюжину”. Половину времени ты понятия не имел, о чем, черт возьми, говорил Эйс. Позже, когда мы заработали гораздо больше денег, Эйс начал снимать домашние фильмы. К этому времени мы наняли юриста и бизнес-менеджеров, которые все были евреями. Эйс приглашал всех нас к себе домой на вечеринку, а затем показывал эти домашние видео, которые он и его приятель Бобби сделали. Мы сидели вокруг телевизора, и вдруг в комнату входил Эйс, одетый в полную форму СС с красной свастикой, шляпой и "Люгером".
“Вы посмотрите мой фильм”, - говорил он, а затем показывал эти фильмы с Эйсом и его друзьями в нацистской форме, пытающими других друзей, которые были одеты как евреи в концентрационном лагере.
Я наблюдал, а потом посмотрел на наших менеджеров и Пола Маршалла, нашего адвоката, и они просто выглядели потрясенными.
И все с этим мирились. К тому времени он зарабатывал для них столько денег, что они собирались сказать?
В сентябре 1975 года наша жизнь изменилась навсегда. Именно тогда наконец-то был выпущен наш концертный альбом Alive. Это было сумасшедшее время для нас. Мы трижды безуспешно пытались передать живость и непосредственность группы на записи. На гастролях мы были громко звучащей хэви-метал-группой, но на альбомах мы звучали такими маленькими. Поэтому, когда Эдди Крамер согласился поехать в тур с двумя грузовиками, чтобы записать нас, мы были в восторге.
Были и финансовые соображения. Записать концертный альбом было намного дешевле, чем новый студийный. Мы все еще ждали заявления о выплате роялти из Касабланки. Нил заложил свой дом, чтобы удержать свою компанию на плаву, потому что он разорвал свои дистрибьюторские связи с Warner Bros. Записи. Наши юристы подали в суд на Нила из-за невыплаченных гонораров, и это становилось невыносимым. Дело дошло до того, что, вернувшись в Нью-Йорк, Билл полагался на друзей, которые по очереди приглашали его куда-нибудь поужинать.
Alive изменил все это. Хотя это звучало так, как будто было записано за один вечер в Cobo Hall в Детройте, на самом деле мы записали кучу концертов. Затем Крамер вернулся в Нью-Йорк и начал отбирать лучшие выступления. Выбор лучших барабанных треков был первым шагом. Как только у вас будет барабанная дорожка, вы сможете подсластить все остальное. Если бы вам пришлось бросить новую зацепку, вы могли бы. Добавьте немного баса, добавьте немного ритм-гитары, все возможно. В конце концов, мы оставили только мои барабанные треки, мой вокал и рэп Пола в перерывах между песнями. Все остальное было воссоздано в студии.
Перезапись была необходимостью, а не какой-то уловкой. Каждая группа, которая когда-либо выпускала концертный альбом, делает это. Когда вы записываетесь вживую, всегда есть утечка, если только вам не повезет. Иногда гитары выходили из строя, или вы пели не в той тональности. Я всегда поднимался на октаву выше, когда пел “Black Diamond” вживую, потому что был так взволнован.
Наконец-то мне удалось услышать одно из моих барабанных соло на пластинке. Мое соло на “100 000 Years” было пугающим, если я сам так скажу. Это, наверное, лучшее соло на ударных, которое я когда-либо исполнял. Я использовал молотки и отбойные молотки, чтобы придать ему более прохладное, необычное, глубокое, почти космическое звучание.
Мы отправились в путь, как только вышел Alive. Примерно через месяц после начала тура мы добились одного из величайших рекламных переворотов всех времен. Все это произошло на год назад. В 1974 году "Кадиллак Викингс", футбольная команда средней школы Кадиллака в Кадиллаке, штат Мичиган, проиграла свои первые две игры в сезоне. Главный тренер решил включить рок-музыку перед игрой, чтобы подкачать игроков. Помощник тренера, Джим Нефф, решил воспроизвести наши альбомы. Естественно, команда выиграла семь матчей подряд. Нефф связался с Аланом Миллером, который работал на Билла, и после года переговоров мы договорились сделать остановку в нашем туре и сыграть концерт по случаю возвращения домой в школьном спортзале.
Мы не могли поверить своим глазам, когда в тот день добрались до Кадиллака. Это было похоже на жизнь в мире КИСС. В нашем составе были все — даже политики и люди, которые работали за прилавками в местном "Макдоналдсе". Мы катались на большой платформе во время парада возвращения домой по улице, которая была переименована в бульвар КИСС. Мэр дал нам ключ от города. Мы сфотографировались с футбольной командой. В перерыве я вышел на футбольное поле и сыграл вместе с барабанным корпусом “Рок-н-ролл всю ночь”. У нас был бал. И мы взяли с собой значительное количество представителей прессы, которые превратили это в международную историю.
Поскольку Билл знал, что у этой истории есть серьезные основания, он прочитал нам лекцию перед тем, как мы ушли. У меня было такое чувство, что он в основном разговаривал с Джином.
“Будь по-настоящему крут, когда будешь там”, - посоветовал он. “Не спи с женой мэра, не спи с его дочерью. Держись подальше от дочери начальника полиции.” Я все еще думаю, что Джин кого-то трахнул, но он был очень сдержан.
Через два дня мы вылетели со стадиона на армейском вертолете и сбросили на футбольное поле тысячи листовок с надписью "КИСС ЛЮБИТ ТЕБЯ". Конечно, викинги выиграли ту игру возвращения домой.

Примерно через месяц после Cadillac мы председательствовали на официальном открытии KISS Army, которая стала величайшим фан-клубом в истории рок-н-ролла. Вся концепция KISS Army была сформирована в начале 1975 года, когда два подростка из Терре-Хот, штат Индиана, Билл Старки и Джей Эванс, начали убеждать программного директора местной радиостанции WVTS включить музыку KISS. Программный директор снова и снова отшивал их, говоря, что KISS - это “группа педиков”, пока двое ребят не начали рассылать письма с угрозами взорвать станцию и фактически пикетировали станцию, утверждая, что представляют армию KISS. К июлю WVTS добавила KISS в свой плейлист и продолжала ссылаться на KISS Army за запрос об этом. Каким-то образом Алан Миллер, которого мы прозвали “Маленький Билл”, потому что он одевался идентично Биллу Аукойну, пронюхал об этом и с его гениальным талантом к рекламе решил, что мы должны пойти в Terre Haute и вручить Старки, который был самопровозглашенным генералом Армии KISS, мемориальную доску на сцене. Он также координировал рекламу перед шоу, и Старки со своим приятелем Эвансом каждую ночь звонили в WVTS, чтобы раскрутить шоу. И благодаря этим двум ребятам нам удалось распродать новую арену на двадцать одну тысячу мест, чего не смогли сделать даже Aerosmith.
Поэтому, когда мы добрались до Терре-Хот, с нами обращались как с высокопоставленными гостями. Местная армейская база предоставила нам джип для сопровождения из аэропорта в центр города, где они устроили грандиозный парад: армия ПОЦЕЛУЕВ встречает армию США. Опять же, Аукойн намного опередил нас в этом. “Вы генералы, и ваша армия нуждается в вас”, - поучал он нас. “Ты должен пойти туда и показать детям, что ты действительно любишь их, что ты веришь в то, во что верят они”.
Из-за этого скромного происхождения армия КИСС распространилась как лесной пожар. Что просто свидетельствует о преданности наших фанатов. Армия КИСС. Кто когда-нибудь слышал об армии Led Zeppelin или армии Rolling Stones? Это было какое-то серьезное преклонение. И время было выбрано правильно. Мы только что исполнили им национальный гимн с песней “Рок-н-ролл всю ночь”. Мы начали заканчивать с этой песней и разбрасывать тысячи фунтов конфетти и воздушных шаров по всей аудитории. Мы превратили наше шоу в великолепно хаотичную вечеринку.
Вскоре мы уже не могли остановиться в отеле без того, чтобы туда не вторглась армия КИСС. Они массово штурмовали отель в своих самодельных костюмах и гриме, сидели в вестибюле и снова и снова скандировали названия песен: “Пожарная часть! Пожарная часть!” “Черный бриллиант! Черный бриллиант!” Затем они начинали скандировать наши индивидуальные имена. Конечно, администрация отеля отнеслась к этому не слишком благосклонно, и полицию вызывали каждую ночь. Через несколько минут копы разгоняли толпу, и персонал предъявлял нам счет за уборку.
Я чувствовал, как меняется течение. Я помню, как однажды вечером мы открывались для доктора Джона. Мы ждали продолжения, когда Мак — это его настоящее имя — вошел в нашу гримерную. Он только что пережил кучу дерьма: один из его автобусов попал в аварию, и кое-что из его гардероба было испорчено.
“Эй, смотри”, - сказал он на своем глубоком новоорлеанском наречии. “Вы, ребята, не обязаны открывать для меня. Я начну первым, потому что вот что я тебе скажу: я не идиот. Эти люди здесь не для того, чтобы увидеть меня. Это не блюзовая публика, у них на лицах боевая раскраска. Так что позвольте мне сейчас привести туда своих парней, и мы сделаем свое дело. Удачи”.
И он изменил порядок и сначала пошел дальше, а потом ушел. Он был действительно классным котом.
Джин стал фактическим лидером группы, потому что он давал большинство интервью. Благодаря тому, что он плевался кровью и пожирал огонь, он стал визуальным центром группы и был самым фотографируемым. Все мы, особенно Пол, начинали возмущаться доминированием Джина. Они даже встретились по этому поводу с Биллом, и Джин спокойно сказал Полу, что Пол должен быть более напористым, а не то, что Джин должен что-то смягчать. Джин был прав, но затем Пол начал регулярно выступать перед Джином на сцене. Как только он это сделает, Джин исчезнет. Пол мог бы таким образом лишить его внимания.
По мере того как мы становились все более популярными, был создан новый монстр. У Пола всегда были проблемы с формированием собственной личности. Что бы ни было у кого-то другого, будь то машина или, в конечном счете, дом, Пол купил бы то же самое для себя. Но теперь, когда мы привлекали большую аудиторию, а Пол больше выступал на публике, он стал центром внимания. Он получал больше писем от цыпочек. Все больше людей начали пользоваться его косметикой. И это дошло до того, что он просто влюбился в себя.
Но Пол никогда бы не стал открыто заявлять о своей власти. Он был крупным игроком в игре, кукловодом. Он позволил бы Джину выразить словами свои чувства и желания. Внезапно это стало тем, чего Пол хотел, Пол получал. Он был мастером интеллектуальных игр. Я думаю, это то, что для вас сделают четыре часа в день разговоров с вашим психоаналитиком.
Хуже всего, однако, было, когда Джин и Пол работали в тандеме, чтобы утвердить свою власть надо мной и Эйсом. Они всегда утверждают, что поощряли нас с Эйсом вносить свой вклад в песни или петь, но они ясно дали понять, что в группе существовала настоящая иерархическая структура: Пол был ведущим вокалистом, Джин - вторым, и они напишут большую часть материала. Через некоторое время они бросили нам кость, и каждый из нас получил по песне на альбоме. Но Джин по сей день утверждает, что двери всегда были открыты для нас с Эйсом, но мы просто не справлялись. Мы доставили — они просто не приняли. Я все еще писал со Стэном Пенриджем, но независимо от того, что я им предлагал, это не подходило для той конкретной записи.
Даже их сотрудничество в конце концов подошло к концу. Я всегда считал, что писать с партнером - это лучший способ писать. И ранний материал КИСС Джина и Пола был фантастическим. Но потом взыграло эго, и они расстались как писатели, и песни просто не были так хороши. Пол начал сотрудничать с другими писателями, такими как Десмонд Чайлд, и он написал песни лучше, чем Джин. Как барабанщику, мне было гораздо веселее играть песни Пола, чем Джина.
Написание песен и их выбор были лишь одним из проявлений силы, которой Джин и Пол, казалось, всегда хотели обладать. По мере того как росла их власть, соответственно росло и их эго. Их эго заставляло их быть уверенными, что они полностью контролируют себя. Вот почему они вдвоем по-настоящему никогда не накуривались. Джин испугался, что он потеряет контроль и сделает что-нибудь неловкое. Пол рано выкурил немного марихуаны и взял несколько белых кроссов, которые он использовал, чтобы тайком пронести на дорогу, но он также не хотел терять самообладание.