The Rolling Stones Family: Brian Jones' Lonely Hearts Club

32

33

34

35

36

♪ Наши переводы ♫

Не так давно я выкладывал сканы этого интервью - теперь настало время и для перевода. Итак...
"Мик Джаггер откровенно о политике, кино и деньгах."
Интервью с Миком Джаггером.
Журнал "Eye", ноябрь 1968 г.
Перевод: Мария Добышева
Часть 1.

Майкл Филипп Джаггер, 24-летний солист группы Rolling Stones, недавно получил совсем нескромную порцию удовлетворения. Beggars Banquet, последний альбом Стоунз, обласканный как критиками, так и поклонниками, стал долгожданным возвратом к суровым и надежным источникам их музыки и особой магии. Летом Джаггер был занят на двух киносъемках. В первом фильме, "Один плюс Один" [так же известном как Симпатия к Дьяволу - тут и далее в квадратных скобках прим.перевод.] - творении загадочного гения "Новой волны" Жан-Люка Годара, была задействована вся рок-группа. Другое кино, с названием "Представление", стало личным дебютом Джаггера в главной роли, в тандеме с Джеймсом Фоксом.
Между съемками Мик ездил в Лос-Анджелес, чтобы закончить работу над Beggars Banquet. Там он согласился дать одно из своих редких интервью Джону Карпентеру для "EYE".

"Все твердят о проблемах в общении, но на самом деле все гораздо серьезнее. Дети совсем не похожи на своих родителей. Они не боятся быть свободными, потому что они были такими всю свою жизнь. Понимаешь, взрослые боятся молодежи, потому что боятся самой свободы".

EYE: Ранний имидж Стоунз был отражением небогатой прослойки: школьные отщепенцы, малолетние нарушители. Однако, насколько я знаю, вы все учились в колледже, вели образ жизни среднего класса.
Мик: Ага. Ну, меня и правда исключили. Вообще всех нас повыгоняли [из учебных заведений], кроме Чарли - он окончил художку. Но мы вовсе не вылезли из подвалов. Большинство групп, включая Битлз - дети обеспеченных родителей. Все эти истории про днищенскую жизнь не соответствуют действительности. Прежде, чем меня отчислили, я учился в универе два года. Да, у нас бывали, хм, как бы помягче, очень трудные времена, но это не значит что мы вышли из подвалов. Было время, когда у нас не было ни денег, ни хлеба, но мы по-прежнему были детьми среднего класса. Выбраться со дна это часть имиджа. Но по-моему, гораздо труднее выбираться, когда ты родился в семье среднего класса, ведь тем, кто реально живет на дне, терять нечего.
EYE: Так вы ворвались в мир рока как бунтари среднего класса?
Мик: Я вообще не бунтую ни против чего. Не хочу быть причастным ко всему этому и у меня нет причин чтоб бунтовать. Я никогда не говорил ничего подобного. Никогда не вставал против моих родителей. Бунтарство не имеет ко мне никакого отношения. Множество детей нашего поколения не имеют ничего общего со своими родителями. Они вообще на них не похожи. Все твердят о проблемах в общении, но на самом деле все гораздо серьезнее. Дети совсем не похожи на своих родителей. Они не боятся быть свободными, потому что они были такими всю свою жизнь. Понимаешь, взрослые боятся молодежи, потому что боятся самой свободы. Они видят в молодежи угрозу своим привычкам. Взрослые понятия не имеют что с этим всем делать и боятся того, чего не боятся их дети. Ничего общего между ними. Люди постарше ничего знать не хотят [о свободах], а дети интересуются, ищут и находят - потому им не страшно. Родители существуют внутри системы, а молодежь пытается найти свой путь чтобы жить вне системы и быть свободными.
EYE Ты скучаешь по тем старым денькам, когда вы играли в большом танцевальном зале на островке на Темзе, в Ричмонде?
Мик: Тот зал был на Темзе? Ну да, было классно, и там, и в Ричмонде. Но пути назад нет. Все изменилось. Нельзя туда вернуться.
EYE: Там, в Ричмонде, ты был в рок-тусовке? Ну, еще до того как Стоунз собрались вместе?
Мик: Я никогда не бродил по клубам и танцплощадкам до того, как начал петь. Там было не на что смотреть, мне ничего не нравилось и я не хотел туда ходить. Я много раз видел выступления Бадди Холли. Припоминаю что видел его в 1958. Но не в клубе. У меня не было такой привычки, каждую пятницу тащиться в клуб - потому что там было нечего делать - кучи утомительных групп и исполнителей баллад. Странно было всё.
EYE: Первой реакцией на Стоунз было не "ты слышал Стоунз?" Все говорили: "Ты видел Стоунз?"
Мик: Точно! Да! Визуальное впечатление Стоунз - очень важная часть. Jumpin' Jack Flash стал хитом, когда мы сделали клип для его раскрутки. Мы сняли простое выступление и больше ничего, не стали заморачиваться [со съемками] в полях и вообще куда-то ехать [судя по всему, намек на клип Child Of The Moon, снятый в одно время с JJF]. Все это поспособствовало успеху и хорошим продажам, клип показали по всему миру. Снимая видео, мы получили огромное удовольствие. Думаю, песня не стала бы такой успешной, если бы у нее не было этого визуального аспекта. Твой имидж - это половина всего дела, думаю. Это очень важно.
EYE: Jumpin' Jack Flash и Beggars Banquet стали возвратом к старому звучанию Стоунз. Это ваша реакция на слишком бурную критику Satanic Majesties?
Мик: Он только вышел. Все зависит от того, где ты мыслями находишься. Если тебя тянет на всякие странные вещи, ты их делаешь. Не может быть такого, чтобы нам нравилось что-то одно, или чтобы только один элемент был основой нашей коммерческой стратегии. Можно заниматься целым спектром направлений: от простого блюза с одной гитарой и гармоникой до весьма замороченных и странных экспериментов. И вот тебе надо выбрать, что сделать синглом, а у тебя закончено восемь записей и все они тебе нравятся - иначе ты бы их не делал. Та, которую ты выберешь, станет самой коммерческой. Мне нравится и то, и это, и все они разные. Но та, которую ты издашь синглом, станет самой популярной.
EYE: Вроде песни, который ты бы принес с собой на тусовку?
Мик: Именно. Та, которая выстрелит здесь и сейчас. Речь не о том, как сделать запись, которая будет продаваться. Речь о том чтоб [выбрать] ту, которая выстрелит среди всех остальных. А остальные так же хороши. Это странная коммерция, но это коммерция Стоунз.
EYE: Я читал старый обзор в New York Times, где Satanic Majesties сравнили с Сержантом Пеппером. Ты согласен?
Мик: Нет, [SM] не стоял и рядом с Пеппером. Полная фигня. Бред и нонсенс. Не, мне конечно приятно что есть люди, которым нравится этот альбом. Если обозревателю нравится, значит это его тема. Если бы я писал отзыв, думаю мне пришлось бы тоже влезть в эту шкуру. Ну, знаешь: "Это самый восхитительный..." Ну ладно! А так-то это просто запись и всё.

♪ Наши переводы ♫

"Мик Джаггер откровенно о политике, кино и деньгах."
Интервью с Миком Джаггером.
Журнал "Eye", ноябрь 1968 г.
Перевод: Мария Добышева
Часть 2.

EYE: Вы работали на разных студиях в Лос-Анджелесе. Зачем? Разве звук не различается?
Мик: Да, именно. Если у тебя конкретная песня с акустикой, без ударных, с чистым, ясным саундом, тебе нужна одна студия. Но она же может не подойти для записи громких и тяжелых звуков: электробасов, расстроенных гитар. Там это не сработает. Там будут подчищать звук, а тебе наоборот нужно грязное звучание, тебе не надо чтоб звук полировали, ну ты и несешь песню в другую, "грязную" студию. Такие дела.
EYE: Почему вы микшировали Beggars Banquet в Лос-Анджелесе, а не в Лондоне?
Мик: Мы микшировали тут, потому что над альбомом мы работаем с двумя инженерами, и, понимаешь, они очень важны для нас. Я не хотел микшировать тут, но они оба приехали работать сюда. Один в Нью-Йорке, другой - Глин Джонс, инженер "Маджестика" - здесь. Ну мы и решили что лучше мы приедем сюда и пусть он делает свою работу тут, чем мы попрем его в Лондон, где всё для него в новинку. Два чела, что остались в Лондоне, малоопытны и не могли сделать так, как нам было надо.
EYE: Какова роль продюсера Джимми Миллера в вашей группе? Такая же, как была у Эндрю Олдэма?
Мик: Он - "катализатор". В студии полным-полно техники разной, рычагов и кнопок, нужно время чтоб это все освоить. Ну невозможно быть занятыми еще и этим. Мы микшируем и играем - это да, но технической стороной не занимаемся.
EYE: Сам мог бы продюсировать?
Мик: Мы не могли добиться более-менее объективного понимания. Не знали, кто из нас и когда присядет в тюрьму и когда нужно бронировать студию, учитывая все это. Это длилось почти целый год! С момента, когда нас арестовали и судили, до момента когда от нас наконец отстали, прошел целый год. Адвокаты твердили, что все будет хорошо, но блин...
EYE: Вы, наверное, разорились.
Мик: Ха! Еще как. Мой банковский счет буквально выпотрошен. Стоило целое состояние. Эти люди в серой униформе, которые трахают тебе мозг. Понимаешь, всё это было типа поединка между юристами. Они всё это устроили. Не то чтобы преднамеренно, но все они - люди одного круга. Ну вроде как я, Кит и Чарли - люди одного круга, поэтому мы реагируем на все одинаково. Понимаешь? Они вроде как не специально, они не сговариваются, но говорят и делают одно и то же. Ну и вот, пришла полиция. Говорят нам: "Бла бла бла, встать тут, делать то и делать это". Следующий раунд в игре был "Идти в суд", потому что другой полицейский пришел ко мне домой и сказал: "иди". С этого момента стало так: полиция и их представители против нас и наших представителей. Но и те, и эти - люди одной системы. "Здравствуй, Чарли. Как мило! О да, чудесно! Пропустим рюмочку?"
Всё это - игра, но играют они ее до крайности, до конца: "Перед высочайшим Судом мы обязуемся..." - они разыгрывают партию, а тебе только и остается что сидеть там и наблюдать этот теннис, понимаешь. Они отправляют тебя в тюрьму. "Тюремное заключение на 4 дня". Тебя опять увозят. Супер. А потом они вдруг объявляют: "Ты свободен, можешь идти". А ты думаешь: "Но ведь за это время ничего не происходило. Бессмыслица. Вся эта возня никакого отношения ко мне не имеет. Я ничего не сделал. Ничего не произошло. Я просто сидел, и всё". (смеется). Они причинили нам столько бед и выкачали из нас столько денег. Странно всё это... Всего лишь их забавы. Нас просто закрыли, ни за что.
EYE: Один старый судья был очень суров к вам, цитируя старое стихотворение Шекспира: "Вы - чернь! Камни! Хуже чем скоты!" Каково тебе было такое услышать?
Мик: Он перегнул. Думаю, это нам помогло в какой-то мере. Все поняли что он перегнул, и его друзья, и все, кто это слышал. Его исключили потом из клуба, Гаррет Клуб, лондонский клуб для элит. Приватный клуб, короче. Они потом приглашали меня присоединиться к ним. Я бы мог. У них неплохие ланчи. Это милое местечко. Короче, исключили они его из клуба. Не знаю, в курсе ли ты что это значит в Лондоне, но у нас это значит что ты влип. Весьма серьезно. Для людей, подобных ему, быть вышвырнутым из клуба, где заседал еще его отец, его дед и далее, это очень серьезный номер. В Англии понятие "МОЙ КЛУБ" - это целый пласт социальной культуры. Как быть частью Римской католической церкви и потом быть оттуда отлученным.
EYE: В аэропортах и во время турне вас обыскивают больше чем кого-либо.
Мик: Не, нас не обыскивают. Едва ли. Не более чем остальных. За исключением Нью-Йорка, где они всегда этим занимаются. Они хамят нам, когда мы приезжаем в Америку - о да, очень. Вместе с Россией, это единственная страна в мире, в которой оспаривают твое право на передвижение и въезд. Тебе не надо подвергаться всем методам морального насилия чтобы въехать в Париж, например. Реально! Ну или в Испанию. Чтобы тебя остановили и подвергли допросу, ты должен быть не меньше чем убийца или преступник. Понимаешь о чем я? Только в США ты должен пройти через натуральный допрос: "Я никогда не был и никогда не буду, я никогда не читал Ленина, Маркса, я люблю Америку и вообще я приехал по работе". Вся эта тема просто бесит. Я считаю, что человек должен иметь право ехать куда он хочет. Это наша планета, это наше право. Когда таможенники в Англии пристают ко мне с декларациями, я отвечаю: какие блин бумаги, куда хочу туда и еду. Услышав это, они реально напрягаются и отстают, налепив наклейку на мой чемодан.
EYE: Хочешь сказать что надо дать что-то вроде клятвы чтоб тебе дали допуск в нашу страну?
Мик: О, да! Когда подаешь на получение визы, тебе надо поклясться что ты никогда не был членом какой-либо ультралевой организации - а мы, в общем-то, все ими были. Например, взять Джона Кеннеди - он учился в том же университете что и я (Лондонская Школа Экономики), и там все - левых взглядов. То есть, он просто там учился и посещал занятия, но все, кто туда ходил, уже под подозрением.

♪ Наши переводы ♫

"Мик Джаггер откровенно о политике, кино и деньгах."
Интервью с Миком Джаггером.
Журнал "Eye", ноябрь 1968 г.
Перевод: Мария Добышева
Часть 3.

Наркотики и наставники

EYE: Что думаешь о том, что все ваши друзья заказали рекламную колонку в London Times и опубликовали призыв к легализации марихуаны, а так же выступили в вашу защиту, а Битлз все это оплатили?
Мик: Ну конечно я очень благодарен за это! Но я не выступаю ни за прием наркотиков, ни за их запрет. Стоунз их не пропагандирует. Роллинг Стоунз никогда не делает заявлений типа, принимайте наркоту или не принимайте. Как мы можем брать такое на себя? Вот Битлз, они все время вступают в такой движ.... ну, типа всей этой темы с Махариши. Люди кто приветствует наркоту, всеми руками за, носят лозунги и печатают призывы в газетах, обычно проявляют активность не более полугода, а потом меняют свое мнение и бросают это дело. Не, ну реально.... это как бы... ну ладно.
EYE: Насколько ты был вовлечен во все эти мероприятия Махариши и его трансцендентального движения в Лондоне?
Мик: да не особо. Это конечно все очень мило, уподобиться Иисусу и вещать красивые слова. А может, он реинкарнация Будды или вроде того. Хотя мне он никогда не казался таковым. У Христа не было телевидения, но полагаю если бы и было, он бы сначала научился им пользоваться, прежде чем начинать.

Стоунз за железным занавесом.

EYE: Когда Стоунз выступали в Варшаве, припоминаю я читал о беспорядках и скандалах с билетами.
Мик: Мы были не в курсе об этом тогда.
EYE: Как они узнали о вас? Не думал что вашу музыку будут играть в Польше.
Мик: О чем ты? Так же узнали, как и вы тут. Радио, пресса, записи.
EYE: Насколько я помню, там были протесты, потому что много людей не смогли вас увидеть.
Мик: Но многие все же увидели. Но [то о чем ты говоришь], отчасти и наша вина. Мы не собирались играть десять шоу в Варшаве. Я понятия не имел, что там за публика и что им нужно. Нельзя планировать десять шоу, если не знаешь, сколько народу может собраться. Поэтому мы решили сделать два концерта.
EYE: Ну и кому удалось увидеть вас и кто были те, кто протестовал?
Мик: Протестовали люди, которые не смогли достать билеты. Самая большая проблема, которая и выбесила всех, это то, что билеты даже не поступали в продажу. Все они достались детям членов партии, высокопоставленных бюрократов. И даже это не совсем правда, потому что некоторые, кому эти билеты достались, не захотели идти и продали их на черном рынке, так что и многие простые люди смогли попасть на концерт.
EYE: А тот, кто вас представлял, исподтишка подлил масла в огонь, призвав аудиторию вести себя "культурно, не смотря на всё происходящее"?
Мик: Да, что-то такое было. Знаешь, я тогда отдал полицейским - они стояли вооруженные прямо перед нами на сцене - я отдал им все гвоздики. Все они смеялись. Отличные парни. Мы играли свою программу, и народ начал немного слетать с катушек... и тогда полиция достала оружие. Я смотрел на это и думал, что же будет дальше? Мне было страшновато. Но потом я понял, что ничего не будет дальше. Там же одни члены партии. Нет. Пальбы не будет. Они просто подняли пистолеты дулом вверх, а я ходил вдоль сцены и раздавал им гвоздики - вставлял в дуло пистолетов. Все начали смеяться, включая тех, кто только что сходил с ума, потому что, ну, это было реально смешно. Сразу стало ясно, насколько это всё глупо.
EYE: Ну и чем все закончилось?
Мик: Ну, нас пригласили на встречу. Был прекрасный ужин в компании с членами партии. Мы отправились в лучший ресторан. Там было человек двадцать, приличный стол такой, и это было им не по карману. Там недешево. Мы оплатили счет за всех, ужин встал нам в 350 долларов.
Они начали нас поучать, ну мы и ответили. Сказали им: "Что у вас тут происходит в этом городе вообще? Выглядит так, как будто немцы ушли только вчера!" А они всё твердили: "Ze var! Ze Var!" [Мик пародирует польский акцент: Война, война]. А мы им, ну конечно, у вас военных действий-то толком не было [имеет ввиду что Польша была оккупирована на протяжении всей второй мировой войны]. Там были эти молодые спикеры-интеллектуалы примерно моего возраста, студенты. И мы дали им расклад про их сообщество: серость, отстой, скукота, без просвета, провал. А они нам про капитализм втирают, про Америку. Ругают Америку, и видно что сами ничего о ней не знают. Ну а мы стали им ругать Америку, но с точки зрения наших познаний. Они и офигели. Думали что мы будем спорить и защищать. И потом перешли на Англию! Англию! "Капиталисты!" - прикинь? Ну, мы и тут дали им расклад с позиции знания. "Ну да, но вы ничего не понимаете", говорили мы им, "А как вам такое?" - и рассказываем им вещи, о которых они понятия не имели, темные стороны капитализма, которые им и не снились. "Что вы вообще знаете о капитализме и почему это плохо? Вас даже из Варшавы не выпускают. И вы полагаете что вы что-то можете знать?" Блин, они конкретно офигели.
EYE: Это всё было по-дружески или вы ругались?
Мик: Не, всё было по-дружески, они были очень дружелюбны. Милый пацанчик подошел к Киту о говорит: "Брр, ужасно, у вас там полиция с пушками наперевес, ах и ох, бьют деток по голове дубинками. Расскажите ребятам в Америке, насколько у них там всё плохо". И я ответил: Да, у вас тут всё плохо, прямо как в Лос-Анджелесе" (смеется). Везде всё одно и то же, всё одинаково плохо, понимаешь.

♪ Наши переводы ♫

"Мик Джаггер откровенно о политике, кино и деньгах."
Интервью с Миком Джаггером.
Журнал "Eye", ноябрь 1968 г.
Перевод: Мария Добышева
Часть 4.

Туры и Америка

EYE: Вы собираетесь вернуться в турне по США или не хотите?
Мик: Собираемся, и хотим. Но не хотелось бы возвращаться и снова устраивать рок-н-рольный спектакль. Мы это уже делали, и думаю что мы можем сделать гораздо больше. Сейчас работаем над кое-чем новым.
EYE: из того, что я читал, я думал вам не захочется возвращаться в Калифорнию.
Мик: Калифорния словно деревенский ночной бурлеск. Эквивалент второсортного кабаре. Регана, дочь короля Лира, вместо него бродит по пустоши. [Отсылка к трагической сцене пьесы Шекспира, но в интерпретации Мика она становится фарсом].
EYE: Вы ездили по Южным штатам во время тура?
Мик: Не по всем. Очень вежливые люди там. Не то что тут, в ЛА.
EYE : недавно я прочел что вы хотели бы поехать в турне, но не сюда, потому что вам тут очень не понравилось.
Мик: Ерунда. Не правда это. Никогда такого не говорил. Америка - одно из основных мест, где мне нравится работать.
EYE: что думаешь о Нью-Йорке?
Мик: Ненавижу Нью-Йорк. Искусственный, устаревший и нелепый. Самое ужасное, абсолютно кошмарное сообщество, которое я когда-либо видел в своей жизни. Ну, вместе с Варшавой. Хотя нельзя считать Варшаву, потому что они там с бедности пухнут, а в Нью-Йорке - нет. Ненавижу это.

Кино: Годдар и "Представление".

EYE: Как вы поладили с Жан-Люком Годаром?
Мик: Меня Годар заинтересовал, он подошел ко мне и сказал: Слушай, я собираюсь снимать кино, называется One Past One. Весь фильм будет полу-игровым, полу-документальным. Репортаж, очень странный репортаж. Репортаж - созидание, игровая часть - разрушение. Надо соединить эти две части вместе. Ну, так он сказал. Но что из этого получится, мы можем только гадать, потому что знает он один. Я смотрел "Уикенд"(1) (новый фильм Годара). Вообще, я смотрел его фильмы с тех самых пор, когда был Маленьким Европейским мальчиком в Париже. Это было очень важно, словно часть твоего внутреннего мира. Он очень приятный человек, с ним легко работать, он ненавязчивый (смеется). Могу о нем только хорошее сказать. Я пока не видел фильма. Он очень быстро снимает. Мы просто писали песни и пели. У нас не было никакого текста, просто играем нашу музыку и угораем. Он снимал репортаж о том, как мы записываем альбом.
EYE: Каким будет твой фильм "Представление"? Комедия, или что? Там о музыканте будет?
Мик: Нет, по идее это не комедия, но я и Джеймс Фокс собираемся сделать из этого комедию. Парень, которого я играю, на самом деле не совсем поп-музыкант. Вообще он такой же фрик, как и я, просто я забываю об этом порой. Ты делаешь что-то три месяца, но у тебя ничего не выходит, или тебе не хочется это заканчивать, в общем ты просто застреваешь, стоишь на месте. Он как я, только гораздо умнее. Вот такой вот он парень, яркий, талантливый. Мне нелегко играть его.
EYE: Ты заинтересован в электронной музыке, Штокхаузен(2) и тд?
Мик: Нет, не заинтересован. Ничего не знаю ни о самом Штокхаузене, ни об электронной музыке. Вообще, мне понравилось - я слушал - но ничего не знаю про них. Ну может чуток, но я точно не авторитет чтобы рассуждать. 2001 [Космическая Одиссея] это Штокхаузен... в ритме.

Примечания:
(1)«Week End» — сюрреалистическая, чёрная комедия режиссёра Жана-Люка Годара, вышедшая на экраны в 1967 году и поставленная по мотивам новеллы Хулио Кортасара «Южное шоссе».
(2) Карлхайнц Штокхаузен - немецкий композитор, дирижёр, музыкальный теоретик. Один из крупнейших новаторов музыки второй половины XX века и лидеров музыкального авангарда.

30 августа 1970 г., Мальмё, Швеция, Baltiska Hallen.
Сет-лист: Jumpin' Jack Flash/Roll Over Beethoven/Sympathy For The Devil/Stray Cat Blues/Love In Vain/Prodigal Son/You Gotta Move/Dead Flowers/ Midnight Rambler/Gimme Shelter/Live With Me/Let It Rock/Little Queenie/Brown Sugar/Honky Tonk Women/Street Fighting Man

2

3

4

5

"Старость — это когда все говорят про твоё прошлое, а не будущее. Прошлое — это чудесное место, и я не хочу жалеть о нём или стирать его, но я также не хочу быть его узником."
- Мик Джаггер
Фото - Bob Gruen

♪ На посошок... ♫

"Some Girls"

"...С самого начала сессий для Some Girls этому альбому всегда дул попутный ветер — с того самого момента, когда мы приехали репетировать в помещение странной формы — студию Pathe Marconi в Париже. У нас случилось какое-то омоложение организма. Что удивительно на фоне такого мрачного момента истории — меня же совершенно реально могли посадить, и Stones могли распасться. А может, наоборот, это и подействовало. Типа, зарядим по-мощному, пока все не кончилось. Ситуация чем-то напоминала Beggars Banquet — долгий период молчания, а потом громкое возвращение, да еще с новым звуком. В любом случае, когда у тебя продано семь миллионов дисков и два сингла в верхней девятке — Miss You и Beast of Burden, — с этим не поспоришь.
Никаких заготовок перед тем, как писаться, у нас не было, все сочинялось в студии, день за днем. Как в древние времена, когда мы просиживали в студии RCA в Лос-Анджелесе в середине 1960-х, — песни рождались сами. Еще одно большое отличие от последних альбомов — с нами не было никаких Других музыкантов, ни духовых, ни Билли Престона. Все что сверху, накладывалось потом. С начала 1970-х мы раздули свои сайдменские штаты, и нас это увело немного в другую сторону, в сторону от наших правильных инстинктов. В общем, сессии теперь строились на том, что мы можем сами. а поскольку это был первый альбом с Ронни Вудом в команде, то и на нашем с ним гитарном плетении в вещах типа Beast of Burden. Мы работали сосредоточенней, и теперь приходилось больше напрягаться.
Новый звук много в чем был заслугой Криса Кимси - звукорежиссёра и продюсера, с которым мы работали в первый раз. Мы его помнили еще стажером по Olympic Studios, так что материал он знал как свои пять пальцев. И после такого опыта он потом отработал у нас в качестве звуковика или сопродюсера на восьми альбомах. Итак, мы должны были выдать что-то свежее, вместо того чтобы делать очередной альбом под девизом «у Stones опять все не слава богу». И Крис захотел вернуть живой звук, уйти от той хирургической стерильности, в которую у нас все съехало. А с Pathe Marconi мы связались потому, что фирма принадлежала EMI, а мы как раз подписали с ними большой контракт. Студия находилась далеко на краю Парижа, в Булонь-Бийанкур, рядом с заводом «Рено», и никаких тебе ресторанов или баров. Добираться надо было на машине, и помню, как я каждый день в дороге слушал "Running on Empty" Джексона Брауни. Поначалу мы сняли огромную студию, такой звукоизолированный концертный зал, с крохотной аппаратной, где помещались дай бог два человека и где был установлен простенький, еще шестидесятнический пульт и базовый 16-канальный магнитофон. Форма помещения была странная, потому что пульт был развернут к окну в студию и к стене, где висели динамики, но стена шла под углом, поэтому, когда проигрывали запись, один динамик всегда был дальше другого. В соседней студии пульт был гораздо больше, да и вообще оборудование там стояло поновее, но пока что мы начали писаться в этом ангаре — садились полукругом, огораживали себя экранами. В аппаратную первые несколько дней мы практически не заходили — было слишком тесно.
Кимси сразу сориентировался, что у нашего зала просто великолепная акустика. Поскольку это была репетиционная точка, мы сняли её задешево, и слава богу, потому что альбом занял много времени, а в нормальную студию по соседству мы так и не перебрались. Старый микшерный пульт оказался той же модели, которую EMI когда-то разработала для своей студии на Эбби-роуд, — очень скромно и просто, почти ничего, кроме кнопок для баса и высоких частот, но с таким феноменальным звучанием на выходе, что Кимси в него влюбился. Их отправили в отставку, эти громадные столы, повыносили из студий на помойку, а теперь за ними гоняются музыкальные коллекционеры, насколько я знаю. Звук у них был ясный, но грязный — с такой цепляющей клубной пропиткой, которая нам была в самый раз.
Играть там было одно удовольствие. Так что, хоть Мик и затянул свое обычное «пойдем в настоящую студию», мы остались. Потому что во время записи, особенно если музыка как у нас, от всего должно быть правильное чувство. Не нужно плыть против течения — ты не лосось. Нужно, чтобы все шло плавно, а если со студией тебе неуютно, то начинаешь терять уверенность в том, что попадает в микрофон, начинаешь заниматься перестановками. Когда студия правильная, это всегда видно по группе: люди улыбаются. Много что на "Some Girls" вышло из моей зеленой коробочки — эм-экс-аровской педальной примочки с реверб-эхом. Я там её использовал в большинстве вещей, и от этого звучание бэнда поменялось, перешло в другую плоскость В каком-то смысле все завязалось на одну техническую фишку. Вроде как было с Satisfaction — вся тема в примочке. На "Some Girls" я просто нашел, как добиться от нее чего-то путного, по крайней мере на всех быстрых вещах. И Чарли ничего не имел против этого, кстати говоря, и Билл Уаймен тоже. Присутствовало какое-то чувство, что все по-новому. В основном из-за панков: мы должны были переплюнуть эту шпану. Потому что мы можем играть, а они нет, и все что они могут, — это быть шпаной. Да-да, какая-то заноза в нас, наверное, сидела: все эти Джонни Роттены — «лезут как дети, мать их». Причем я ведь люблю каждый новый бэнд. Я потому этим и занимаюсь — заводить народ, чтобы они собирались и играли вместе. Но когда они ничего не играют, - а только плюются в кого-нибудь? Ну и что, стоило для этого собираться? Потом еще подстегивала другая вещь — мрачные перспективы с моим судом. Ведь после всей трепотни, ареста, шумихи, после ухода в завязку мне нужно было доказать, что за всем этим что-то есть — какой-то смысл во всех этих моих злосчастьях. И выходило все совсем неплохо.
Из-за того что мы много времени провели врозь, нужно было вернуться к нашему старому методу совместного производства: делать все в один день, не сходя с места, сочинял с нуля или почти с нуля. И мы сразу в это включились, заработали по накатанной, причем с впечатляющими результатами. "Before They Make Me Run" и "Beast of Burden" — эти две в принципе были коллективным творчеством. "When the Whip Comes Down" — здесь я придумал рифф. Когда Мик её закончил писать, я тогда подумал про себя: блин, чувак наконец написал рок-н-ролльную вещь. Сам! "Some Girls" — это Мик. "Lies" — тоже он. В основном было так, что он говорил: у меня готовая песня, а дальше я говорил: что если мы её сделаем так-то или так-то?"

- Кит Ричардс "Life" (2010)

Фото - Michael Putland, 1978

Сегодня мне хотелось бы поговорить вот о чём...

15 сентября 2022 сего года вышла “авторизованная” биография покойного барабанщика Rolling Stones Чарли Уоттса "Charlie's Good Tonight", одобренная как группой, так и членами его семьи.

Книга включает предисловия Мика Джаггера и Кита Ричардса, а также вступление от бывшего менеджера/продюсера группы Эндрю Луга Олдхэма.

Автор биографии - писатель и телеведущий Пол Секстон, который следит за творчеством The Stones более 30 лет. "Charlie's Good Tonight" включает новые интервью с Джаггером, Ричардсом и Ронни Вудом, а также с членами семьи, друзьями и коллегами, раскрывающие новые черты в портрете этого самого "скрытного" Стоуна. Чарли Уоттс умер 24 августа 2021 года в возрасте 80 лет.

“Наш дорогой друг Чарли Уоттс был не просто фантастическим барабанщиком, но и замечательным человеком”, - говорится в заявлении The Rolling Stones. “Он был забавным, щедрым и человеком с отличным вкусом, и мы ужасно по нему скучаем. Замечательно, что его семья одобрила эту официальную биографию Пола Секстона, который много лет пишет и рассказывает о Чарли и группе”.

Секстон добавил в своем заявлении: «Один из хороших друзей Чарли сказал мне, что его было очень легко полюбить. Имев удовольствие находиться в его обществе так много раз на протяжении более чем четверти века, я всем сердцем разделяю это чувство. Иметь возможность, с помощью и поддержкой тех, кто знал его лучше всех, использовать время, проведенное с этим уникальным человеком и его коллегами по Rolling Stones, для написания его авторизованной биографии, — это волнение и большая честь».

«Мой отец был очень скромным и закрытым человеком вне сцены, который защищал свою личную жизнь от посторонних наслаждался ей, когда проводил время дома вместе с нами», — сказала в своем заявлении дочь Уоттса Серафина. «Мы были чрезвычайно тронуты тем излиянием любви и поддержки со стороны всех его поклонников, когда он умер. Мы очень счастливы и благодарны за то, что Пол, который много раз брал интервью у моего отца на протяжении многих лет, и которого мой отец любил и уважал, написал эту особенную книгу об этом очень особенном человеке».

Предлагаю вашему вниманию пару критических обзоров биографии и несколько отрывков из самой книги.

Не грузится(((

Честолюбивый, любящий джаз Rolling Stone Чарли Уоттс был самым мягким человеком в роке.

Новая трогательная биография Пола Секстона показывает, что Уоттс «ненавидел» свою славу в «Роллинг Стоунз», но ему очень нравилось мыть посуду.

Автор обзора - Мик Браун, The Daily Telegraph, 7 сентября 2022.


Чарли Уоттс всегда хотел быть чернокожим барабанщиком, игравшим в джаз-клубах на 52-й улице Нью-Йорка в 1940-1950-х годах.

Уоттс был поклонником джаза, который в детстве не обращал внимания на рок-н-ролл. Тот факт, что он играл на барабанах в The Rolling Stones почти 60 лет, вплоть до своей смерти в прошлом году, казался почти невероятной случайностью и, возможно, объясняет его слегка озадаченное выражение лица, с которым он обычно выступал с группой на сцене. А как же слава, лесть и мировые турне?
«Я всегда ненавидел это», — сказал он Полу Секстону в одном из многочисленных интервью, которые уважаемый музыкальный журналист и телеведущий брал у него на протяжении многих лет. «Я работаю так: встаю и иду через дорогу к Ронни Скотту, играю до трех утра, прихожу домой и ложусь спать». Но опять же, добавил он, чувство игры перед 70 000 человек на «Уэмбли» было «прекрасным».

Сын водителя грузовика, Уоттс вырос в сборном доме на Уэмбли, где в первые дни Стоунз часто ночевали, возвращаясь с концертов за пределами Лондона, а мама Чарли приносила завтрак из бутербродов с беконом. Он учился в художественной школе и имел многообещающую карьеру в дизайне, которую он бросил, чтобы присоединиться к Stones, но только после того, как ему дали заверение, что они будут давать два регулярных концерта в неделю.

С самого начала Уоттс был важной частью группы, но в то же время странным образом обособлялся от нее. Он описал игру в группе не как призвание, а как «работу», ради которой он добросовестно приходил на работу, блестяще играл на барабанах и в основном держался особняком, культивируя заученную отстраненность от оргиастических эксцессов, которые происходили вокруг остальных участников «Стоунз». .

Он встретил свою жену Ширли в 1962 году, когда он играл с Alexis Korner’s Blues Incorporated, группой, которую он покинул, потому что не думал, что достаточно хорош, чтобы играть с ними, и они поженились в 1964 году.

Как это было принято в поп-группах того времени, брак держался в секрете, чтобы не оттолкнуть фанатов, пока эта история не просочилась в прессу. «Первые пару дней он все еще отрицал это, — вспоминает басист Stones Билл Уайман, — а потом признался, но всё было в порядке».
Уоттс был верным и преданным мужем. В первые дни существования группы, когда они почти ничего не зарабатывали, вспоминает Уайман, он уединялся в своем гостиничном номере, тратя все свои деньги на телефонные звонки домой к Ширли (хотя Секстон описывает Уаймана, который однажды признался, что переспал с 350 женщинами за два с половиной года, играя в Стоунз, как “в равной степени воспитанного товарища по группе”, что звучит, по меньшей мере, иронично).

Ширли, сказал Уоттс, “была разумной женщиной. Она всегда держалась подальше от Стоунз". Единственное, о чем он сожалел за всё то время, что провёл с группой, по его словам, были долгие разлуки с женой и то, что он так мало был дома. “Но Ширли всегда говорит, когда я возвращаюсь с гастролей, что я - кошмар, и велит мне возвращаться”.
Тони Кинг, близкий друг Чарли, описывает его как “полностью одомашненного” и вспоминает, как Ширли однажды рассказала ему, как Уоттс вернулся домой в конце одного тура, “полный самомнения от того, что он член Rolling Stones. Поэтому я заставила его почистить духовку. Никаких особых трудностей. Ему также нравилось мыть посуду."

Несмотря на череду изменений в костюмах, которые претерпевали Камни на протяжении многих лет – атлас, меховые пояса и, в случае Кита Ричардса, повязки цвета Раста и больше ожерелий, чем у вдовствующей герцогини, - Уоттс оставался образцом изысканной элегантности. Его костюмы – с широкими лацканами и расклешенными брюками – были сшиты в Huntsman на Сэвил-Роу, а туфли с острыми носками - в G J Cleverley по 4000 фунтов стерлингов за пару (Уоттс заказал там в общей сложности 80 пар). Сапожник вспоминает о его “стройных, элегантных ногах. Нога, о которой все мечтают”. Футболки, которые Чарли носил на сцене, также были сшиты на заказ.

Он коллекционировал старинные сборники выкроек "Tailor & Cutter"(1), чемоданы, шляпы, оружие времен гражданской войны в США, первые издания с автографами Грэма Грина, П. Г. Вудхауза и Эвелин Во, а также автомобили, в том числе несколько Rolls-Royce-ов, Lagonda 1937 года, Bugatti Atlantic и Lamborghini Miura, хотя он так и не научился водить –, старинные ударные установки и памятные вещи Горацио Нельсона. Продюсер звукозаписи Крис Кимси описывает его как “человека с простыми, старомодными вкусами”, что звучит несколько неправдоподобно.

В последующие годы Уоттс и его жена жили на переоборудованной козьей ферме в регионе Севенны на юге Франции и являлись собственниками конезавода площадью 600 акров в Девоне, где Ширли разводила арабских лошадей. Когда-то в стаде было 300 голов. «Изначально планировалось, что их будет 20», — сказала Ширли в интервью Arabian Horse Times. «Но не сильна в математике».

Неизбежно, учитывая роль Уоттса как стержня группы, большая часть этой книги посвящена привычному изложению истории Роллинг Стоунз, их альбомов и туров – во всех из которых Секстон обращается к своему тезаурусу(2) в поисках превосходных степеней – наряду с рассказами о многочисленных побочных проектах Уоттса в качестве джазового барабанщика. Но книга буквально напичкана и полезной, хотя и случайной информацией.

Уоттс повсюду носил с собой блокнот для рисования и зарисовывал каждый гостиничный номер, в котором он останавливался, его оборудование и фурнитуру. Подобно Биллу Уайману, который сохранял билет и чек с каждого концерта, сыгранного Стоунз, и который, похоже, был его самым близким другом в группе до ухода басиста в 1993 году, Уоттс был на грани ОКР(3): он всегда раскладывал свои барабанные палочки в аккуратный ряд перед тем, как встать со стула, брезгливо убирал кожуру с стол, если кто-нибудь ел апельсин. Его внучка Шарлотта вспоминает:“чтобы открыть подарок, ты должен был следить, чтобы обёртка ни в коем случае не упала на пол”. На загородной прогулке он “приводил в порядок обочину дороги, скидывая веточки и мелкие камешки в подлесок."

Многие люди также могут быть удивлены, узнав, что Ленни Питерс из Peters and Lee(4) (чей хит 1973 года "Welcome Home" стал № 1 в чартах синглов на той же неделе, что и "Angie" Роллинг Стоунз), был дядей Чарли Уоттса. Питерс, Как вспоминает сестра Уоттса Линда “Питерс был единственным слепым, которого я когда-либо знала, который мог поклеить обои или поменять лампочку”.

Секстон — фанат, и это книга фаната, тщательно проработанная и вызывающая полное восхищение, а временами даже непритворное обожание. После её прочтения мы нисколько не сомневаемся, что Чарли всегда был скромным, вежливым, чрезмерно щедрым, верным мужем и любящим отцом и дедушкой. В книге много рассказывается о его увлечении наркотиками в 1970-х и 1980-х годах (тактично избегая слова «героин»), которое Уоттс с типичным невозмутимым юмором приписывал «мужской менопаузе». Никто не может сказать плохого слова о Чарли - да никто и не должен.

Примечания:
(1) "Tailor & Cutter" («Портной и закройщик») - специализированный отраслевой журнал, выходящий в Лондоне с 1866 года.
(2) - в современной лингвистике — особая разновидность словарей, в которых указаны семантические отношения (синонимы, антонимы, паронимы, гипонимы, гиперонимы и т. п.) между лексическими единицами.
(3) - Обсессивно-компульсивное расстройство (невроз навязчивых состояний) — психическое расстройство. Может иметь хронический, прогрессирующий или эпизодический характер.
(4) - успешным британский поп/фолк дуэт 70-х. Его участники: Ленни Петерс (1931-1992) и Дайан Ли (1950). Lennie Peters (Leonard George Sargent) ослеп на один глаз после ДТП в 5-летнем возрасте. В 16 лет ему камнем выбили второй глаз. Слепой музыкант начинал как пианист в лондонских пабах.