The Rolling Stones Family: Brian Jones' Lonely Hearts Club

спасибо за

2Rollover:

>4

♪ За кадром :-) ♫

Мик:- Да, мы, Билл, дружбан, считай, что уже почти знамениты! Пол с Джоном такую песню нам подогнали! (в этот момент слеза набегает на скупую мужскую губу Мика ;-) ... А вот тут...угу...конечно, здесь...соло будет...ну, и ты там.....с басом не подкачай, дружище".
7 октября 1963 года, Лондон, De Lane Lea Studios, Холборн - на записи "I Wanna Be Your Man".

2ledzep:

>спасибо за
>2Rollover:

Всегда пожалуйста. Рад видеть.

♪ Наши переводы ♫

"Мик Джаггер, я люблю тебя.
Внутри отвратительного "Роллинг Стоуна" есть милый английский мальчик, пытающийся выбраться наружу."
Esquire Magazine, июнь 1969.
Автор: Хелен Лоуренсон (Helen Lawrenson)
Фото: Кевин Лоуренсон (Kevin Lawrenson)
Перевод: Мария Добышева
Поиск сканов оригинала статьи и совсем небольшая редактура : Иван Кузьмин (Rollover) .P.S.Рекламу из текста не удалял, дабы сохранить "привкус времени".

[Хелен Лоуренсон - на тот момент 60-летняя американская журналистка, автор статей и колонок, светская дама, известная в элитных кругах Америки своими прогрессивными взглядами. Беседы с Миком проходили летом-осенью 1968 года - тут и далее в квадратных скобках прим.перевод.]

Часть 1.

"Мик Джаггер, возможно, самый потрясающий исполнитель, которого нам подарила поп-сцена. Эротичный, многоликий, нарциссичный, неистовый"
- The Observer.

Даже если вы терпеть не можете Мика Джаггера, как я поначалу, у вас не получится его игнорировать потому что он очень значимая фигура в популярной культуре и на сцене. Пожалуй, он наиболее ярко представляет собой глас и символ нового поколения молодых людей. В своем инстинктивном, демонически лучшем проявлении, он может заставить поблекнуть любого из современных исполнителей в сравнении с собой. Бесконечная вереница молодых певцов, которых не отличить друга от друга: они поют как дети в едва слышной манере, или фальцетят как кантри-кастраты, или хотят впечатлить монотонными напевами. Даже Битлз - особенно Пол Маккартни, с его чистеньким, тоненьким голосом, чирикающим подпевки, его невинным лицом с широко распахнутыми глазами, похожий на девочку-инженю - никто из них не могут сравниться со зловещим, испепеляющим накалом, который Джаггер способен привнести в песню. Его выступление напоминает фламенко: пылающее, страстное, властное, по-мужски высокомерное.
Впервые я увидела Роллинг Стоунз более трех лет назад в музыкальной передаче на британском телевидении. Мик подрывал аудиторию своим мощным "ударом ниже пояса" - I Can't Get No Satisfaction - вышагивал, скакал, метался, лицо перекошено, голос рычит в толпу. Мифологически необузданный сгусток кипящей энергии. Я была в шоке. Куда более неприятным стало то, что я вдруг ощутила гнев и злость и не могла понять такой реакции от себя, ведь в сферу волнующих меня вещей не входили такие мимолетные события, как хиты первой десятки поп-чартов, и уж тем более те, кто их исполняет. Это заставило меня задуматься, отчего во мне родился такой отклик. Я поняла, что подобное чувство шока (которое лично у меня вскоре сменится на восхищение) испытывало огромное количество взрослых людей. И если раньше поп-певцы вызывали в них скуку, раздражение, смех и досаду от пустой траты времени, Мик провоцировал в них ярость. С присущим большинству из них скрытым гневом, взрослые инстинктивно отвергали его и противились его мощному вызову их уютному мирку компромиссов, построенному на привычных правилах и общепринятых нормах.
Именно из-за этого Стоунз были преданы анафеме большинством людей старше 30. Вы никогда не увидите дамочек среднего возраста, вздыхающих по ним, в отличии от Битлз. "Битлз - просто душки!" - ворковала недавно почившая Дороти Килгаллен на передаче у Дэвида Сасскинда. Их не восхваляют в длинных подробных статьях на страницах журналов вроде Partisan Review. Никто не называет их очаровательными, милыми, веселыми и приятными. Джеки Онассис не приводит своих детей на их концерт, и невозможно себе представить, чтобы Королева наградила их своим почетным знаком MBE или чтобы британский посол представлял их публике. Вместо этого, в одной из лондонских газет Стоунз были названы не иначе как "кошмаром каждой матери". Миллионы взрослых людей ненавидели их и видели в роли социальных изгоев, чье место где-нибудь в опиумной курильне злачного квартала.
В общем, к моему первому интервью с Миком я подошла с опаской. И, хотя к тому времени я уже стала преданной, если не сказать восхищенной поклонницей его таланта, я по-прежнему была немного напугана его репутацией. Даже Village Voice написал о нем: "Он противник близкого контакта... хочется дотронуться до Мика Джаггера? Лучше даже близко не подходите" (один репортер, Ричард Голдстайн, человек одного возраста со Стоунз, который вхож в любые двери поп-тусовки, как-то сказал: "Разговаривать с ними так же приятно, как идти на прием к стоматологу. Они издеваются над репортерами и доводят их до состояния позорного заикания".

Наша встреча была назначена на семь вечера в звукозаписывающей студии, где группа собиралась ближе к ночи, чтобы поработать над своим новым альбомом Beggars Banquet. Меня предупредили, что Мик никогда не приходит вовремя и что он настолько непредсказуем, что может появиться с опозданием в несколько часов или вообще не придти. Фотограф, я и мой друг приехали пораньше и сидели в ожидании в пустой контрольной кабинке. Ровно в семь ноль-ноль вошел Мик. На нем был удлиненный желтый жакет, фиолетовые брюки, лаймовая креповая рубашка с оборками спереди, белые носки и темно-коричневые со светлыми вставками туфли. В нем не было ничего грязного и грубого. Его длинные светло-каштановые локоны были чистыми и блестящими (трудно представить его с короткой стрижкой), а его одежда - очень опрятной. У него стройное, гибкое, подтянутое тело молодого тореадора, и, хоть некоторые и считают его некрасивым - слишком большие губы, холодный взгляд голубых глаз на бледном, холодном лице - было в нем нечто такое, что безошибочно выдавало настоящий мачизм, и сразу становилось понятно, что так притягивает к нему молодых женщин, заставляет их карабкаться по стенам и рядам, биться об пол в массовой истерии на его концертах.
Чарли Уоттс, ударник, приехал вскоре после Мика. Он спокоен, вежлив и сдержанно улыбчив. Он был одет более традиционно, чем Мик, и объяснил это тем, что был на крестинах, куда его позвали быть крестным. Похоже, он несколько беспокоился, что я могу использовать это против него, поэтому немного позже он подошел ко мне и как будто извиняясь, сказал: "Я не хотел идти на эти крестины. Я не хожу на подобные встречи и - в общем, - это ребенок моей сестры и я пошел только потому что это было очень важно для нее". "Купель была красивой?" - спросил Мик.

♪ Наши переводы ♫

"Мик Джаггер, я люблю тебя.
Внутри отвратительного "Роллинг Стоуна" есть милый английский мальчик, пытающийся выбраться наружу."
Esquire Magazine, июнь 1969.

Часть 2.

Все остальные явно опаздывали, и Мик предложил пойти в паб. Он сам сел за руль Ягуара, который принадлежал группе (у него самого есть темно-синий Астон Мартин, Кадиллак 1937 года с откидным верхом и подержанный Ситроен). В пабе он сам принял у нас заказ, сходил в бар и принес нам напитки. Он был приятен, спокоен и уверен в себе. Но мне показалось, что он хотел бы избежать, или хотя бы отсрочить любые вопросы с моей стороны. В основном он разговаривал с остальными - его ровесниками, - и все эти беседы, что в пабе, что ранее в студии, дали мне понимание, почему большинство интервьюеров Мика сдавались в изнеможении. В первый час нашего знакомства я едва ли могла разобрать хоть одно слово, произнесенное им. И не только из-за его словечек, но и потому что у него есть манера растягивать слова (впрочем, когда ему надо, он говорит предельно чисто), а так же потому что когда он разговаривает с друзьями, он использует нечто вроде "свойского" кода общения. Пока ты для него никто, ты ничего не поймешь, но как только начнешь вливаться, чего можно достичь только если перенять его манеру, то потихоньку начнешь и понимать некоторые из брошенных намеков. Например, когда я упомянула имя одного пресс-агента, он сказал: "Ага. Я видел его сегодня". Пауза. Потом он добавляет: "Он был с портфелем". И больше ни слова. Но из этой одной фразы я поняла его мысль. Нет, это не было легко, и мне часто приходилось просить его перевести для меня на нормальный язык.
Не смотря на то, что он прекрасно знает, что делает, при этом он не хочет выглядеть серьезным и важным бизнесменом. Он делает вид что особо не вникает в организационные моменты группы, но один из коллег сказал мне: "Он руководит всем. Конечно, у них есть юристы и представители, но Мик - тот, кто принимает решения. Он как председатель организации. Остальные предлагают варианты, а Мик принимает или отвергает их. Он никогда не делает большой показухи из этого, но он - мозг и организм, что он говорит, то все и делают, только без крутых и важных начальников у руля. "
Более того, он отодвигает от себя и вопросы о песнях. "Кит их пишет. Я просто помогаю", - говорит он. На самом деле, он пишет практически всю лирику, а так же знает, какой песня должна быть и что он хочет услышать в музыке. Характерно что атмосфера в студии в тот вечер была настолько неформальной, что непосвященный наблюдатель мог бы подумать, что никто из них понятия не имеет, что делать. Они шутковали, смеялись, листали журналы, выглядели так, словно от нечего делать просто пришли убить время в дождливое воскресенье. Если бы там присутствовал кто-либо из звукозаписывающей компании, у него мог бы случиться приступ паники. В какой-то момент они не могли найти одну из записей альбома. "Разве они не лежали в маленьких контейнерах для пленок?" - спросил Чарли. Когда поиск по студии ни к чему не привел, один из техников отправился на поиски в подвал. "Скукота", - сказал Мик, - "Дети ищут камушки: нашел тот что потерял два года назад, и тут же посеял другой". Спустя какое-то время вошел другой человек. "Потеряли Parachute Woman", - сказал Мик, - "И до кучи еще пропал чел, который пошел ее искать". Тот другой человек отправился на поиски первого, что пропал. "Ну вот, и второй сгинул", - сказал Мик, "А вахтер нашел пленку". Я не поняла, шутит он или всерьез. Он повернулся ко мне. "Долго вы еще будете тут?" - "Ну, мне бы хотелось поговорить с тобой", - ответила я. "Хорошо. Пойдемте в другую комнату, тут просто невозможно". Так и есть, на тот момент все звукоинженеры уже были на местах и взрывы звуков хаотично разносились тут и там с пронизывающей громкостью.
Он отвел меня в небольшую захламленную комнату, где мы сели на скамейку. Я переживала о том, как мне преодолеть языковой барьер, разделявший нас, но я зря беспокоилась. Он очевидно понял мою дилемму, потому что когда мы остались наедине, он стал говорить очень чисто и ясно - исключение, которое он делает для пришельцев из внешнего мира, кроме тех случаев, когда он сознательно хочет их смутить. Я стала спрашивать его про "Представление", фильм, в котором он снимался для Warner Bros. "Мне не нравится мир кино", - сказал Мик. "Все эти агенты, продюсеры и бизнесмены. Все они глупы. Пресс-конференции меня просто бесят. Прежде всего, приходится это делать, потому что ты - поп-певец, который снимается в кино. Так? Так. Зачем я даю интервью? Чтоб помочь продать этот фильм. Почему они хотят продать фильм? Чтоб заработать деньги. Деньги для кого? Для них же, для бизнесменов. Наверное это разумный довод, но я бы лучше воздержался. Это никак не скажется на мне, потому что у меня нет цели стать кинозвездой. Я постоянно спрашиваю себя, зачем мне вообще сниматься в этом фильме? Надеюсь мне понравится заниматься этим, и может быть я заставлю работать второе полушарие моего мозга, которое не задействовано и тихо дремлет. А может быть, я делаю это просто чтобы потешить свое эго. Тут смотря с какой стороны посмотреть. Именно поэтому музыка - наслаждение для меня. Я счастлив заниматься ею. Нет, я не стремлюсь создать личную коммерческую империю. Битлз открыли свой собственный магазин. О, это английская мечта. Но это не моя мечта. Вообще они тоже не хотели этим заниматься. Ну как, и хотели, и не хотели, если ты понимаешь, а чем я. Махариши? Ну, я съездил вместе с ними в Уэльс, чтоб послушать его. Он конечно сейчас популярен, но ехать в Индию у меня никакого желания нет. Вообще, если ты ищешь что-то, тебе хочется это отыскать. Тебе нужно найти. Прекрасно, если тебе это нравится и помогает. Я же чувствую, что мне это не нужно".

♪ Наши переводы ♫

"Мик Джаггер, я люблю тебя.
Внутри отвратительного "Роллинг Стоуна" есть милый английский мальчик, пытающийся выбраться наружу."
Esquire Magazine, июнь 1969.

Часть 3.

"Расскажи про свою поездку в Бразилию?" - "Сначала мы остановились в Рио, жили у всех на виду в Копакабане. Я вышел прогуляться по пляжу и встретил местного, у которого была лачуга в тысяче миль севернее Рио и он пригласил нас пожить там. Домик прилегал к деревне, но когда мы там были, жилых было только два дома. Там обитали семьи с тринадцатью детьми. Мы оставались там на целый месяц. Отлично провели время, просто валялись на пляже, играли с детьми, наслаждались. Много играли на ударных. Ну, на национальных барабанах, вместе с бразильскими неграми. Еще у них были всякие вуду штуки, черные святые и алтари. Смешение католицизма и африканского вуду культа. Очень необычно. И вообще, их взгляды на всё, совершенно фантастический взгляд на мир, который не имеет никакого отношения к крайне ограниченному миру экономики, в котором мы живем. Если спросить у политика, каковы его взгляды, он начнет рассказывать про импорт-экспорт, или же втирать весь этот бред про помощь людям, но всё что он будет иметь ввиду, это материальные поощрения, а не гуманитарные ценности. Не о том, чтобы помочь людям обрести себя, как личностям, как человеческим существам. Мы травим воздух и воду ради экономической выгоды, мы вырубаем лес ради того чтоб печатать газеты. Я не сторонник капитализма, однако и марксизм явно не источник счастья. Жизнь в коммунистических странах серее серого. Везде бардак. Мы выступали в Варшаве и там везде была полиция. Когда один американский репортер спросил меня, что я думаю об этом, я ответил: "Ужас, прям как в Лос-Анджелесе. Да, уровень жизни там лучше, но вооруженных полицейских так же полно." Большинство людей об этом не думают. Большинство мыслят теми клише, которые они читают в прессе, что само по себе бред. Ты понимаешь что они даже не могут быть честны сами с собой, чего удивляться если они лгут тебе. Они придерживаются отвратительной этики судить о людях по их умению делать деньги. Они не признаются себе в том что несчастливы, не умеют насладиться мгновением, всё время работа, планы на будущее. Скопить деньги на покупку дома, вкалывать тридцать лет и купить себе золотые часы. Времени на саморазвитие совершенно нет. Наше сообщество идет не туда. Вокруг атмосфера страха. Правы студенты: менять нужно не только законы и тех кто их принимает, но всю концепцию сверху донизу. Нужно научиться, как ценить момент, наслаждаться жизнью. Я не имею ввиду жить беззаботно. Не хочу чтобы это прозвучало мистически, но я верю в жизнь в каждом бессмертном мгновении".
Я рассказала ему, как нервничала перед нашей встречей, и он улыбнулся. У него удивительно обаятельная улыбка, которая освещает всё его лицо. "Мне было сказано, - сказала я, - что Стоунз сознательно выстроили имидж злых и жестких парней, чтобы отличаться от Битлз, которые считаются милашками". "О боже, хотелось бы мне быть настолько расчетливым! - сказал Мик. "Битлз говорили очень грубые, саркастичные слова прессе, но никто не писал об этом, потому что это не соответствовало бы имиджу. Мы конечно могли вести себя ужасно, но только в ответ на ужасное отношение к нам. Мы не любили разговаривать с ними - интервью и прочее дерьмо, потому что они вели себя как тупые ублюдки. Они совершенно не вникали в то что мы говорим, ну мы и раздражались. Мы думали что знаем обо всем - в какой-то мере так и было. Но люди боялись нас до параноидального состояния. Они очень грубо обсуждали наши прически, нашу одежду. Мы чистые, мы не грязные, и наши волосы вообще не должны никого волновать. Волновать должно то, какие мы люди. Например когда мы были в Уэльсе, мы проголодались и захотели зайти в одно место поесть. Это не был Ритц, это была простая забегаловка, но парень на дверях даже не удосужился нам ничего объяснять, не сказал, например, "к нам нельзя без пиджака и галстука", - он же просто уставился на нас и сказал: НЕТ. Сквозь двери мы увидели еще одного человека внутри, пожилого мужчину, и спросили его: "Вы согласны с ним"? Он покраснел и заорал: "Я мать вашу согласен с ним. Хрена лысого вы сюда зайдете, или я пропишу вам в табло". Это был номер.
Если бы со мной был Кит, он бы кинулся на него, он легко выходит из себя. Я спокойнее, не люблю шум. Конечно, когда мы были младше, лет в 19, мы сразу же вспыхивали и орали в ответ. Все неприятности исходят от других людей. Это они грубят, оскорбляют нас. Мы же не пялимся на них и не отпускаем комментарии про то какие они жирные, как ужасно они выглядят. Но то, как выглядим мы, выводит их из себя. У людей настолько промыты мозги правилами и нормами, что они уже не понимают, что действительно имеет значение. Они боятся всего подряд: учителей, родителей, начальство, скандалов, военнослужащих. В Риме мы встретили американцев, которые направлялись во Вьетнам. Они не хотели туда ехать, но все равно ехали. Они боялись того, что о них скажут их друзья и окружающие - что они струсили, или испугались тюрьмы, что по-моему гораздо лучше, чем быть застреленным. Про Вьетнам я вообще говорить не могу, настолько это безумие аморально. Это непростительно, что я могу еще сказать? "Это моя страна, права или нет" [фраза времен Гражданской войны в США, известный слоган патриотов] - глупейший лозунг, придуманный когда-либо. Всего-то надо вникнуть в смысл слов и поймешь, насколько они дебильные.

♪ Наши переводы ♫

"Мик Джаггер, я люблю тебя.
Внутри отвратительного "Роллинг Стоуна" есть милый английский мальчик, пытающийся выбраться наружу."
Esquire Magazine, июнь 1969.

Часть 4.

В следующий раз я встретилась с Миком в офисе Стоунз на Нью-Бондс стрит. Он был в Америке по делам альбома Beggars Banquet и у них были трения по поводу дизайна обложки, которую Мик помогал разработать. Он показал мне картинку. На ней был изображен сортир на бензоколонке в Лос-Анджелесе, стены покрыты граффити и видна часть унитаза. Цвет обложки был красивым: жёлтая охра, и это притягивало взгляд. Определенно, выглядело очень оригинально. "Они сказали, что мы не можем использовать это изображение потому что оно оскорбительно", - сказал Мик. Я решила что наверное надписи на стене могут вызывать неприятие и стала их читать. Они были безобидные: никаких слов на букву Ф, просто фразы "Линдон любит Мао", "Клубничный Боб в президенты" и отсылки к песням на альбоме [на самом деле "клубничный боб" - уличный сленг, означающий мужской детородный орган]. "Декка выпустила альбом с атомным взрывом на обложке", - сказал Мик. "Я нахожу это куда более оскорбительным, чем сортир. Я буду настаивать чтобы это приняли". В последствии ему пришлось сдаться. Выпуск альбома задержали на два месяца, пока Мик был непреклонен. Однако прибыль от выпуска ожидалась на уровне 2 миллионов 500 тысяч долларов только в первые недели, и задержка сводила с ума всех, но только не Мика. В какой-то момент он даже подумывал издать альбом на студии Битлз, но ему указали на то, что согласно действующему контракту, Декка засудит Стоунз. Наконец они его дожали и ему пришлось согласиться с заменой обложки на более "безобидную".
Я рассказала ему, что слышала о том, что у него были проблемы с иммиграционным контролем в Америке. "Не в этот раз, но в предыдущий визит были. После всей этой истории с наркотиками меня допрашивали 2 часа. Даже в Польше со мной такого не вытворяли. Уверен, такого не было бы и в России. Только в Америке. Они никак не могли понять, что такое "условное освобождение", и мне было трудно объяснить им".
Как все знают, Мик и Кит Ричардс были арестованы в 1967 году в результате полицейского рейда в загородном доме Кита, и им были предъявлены обвинения согласно закону об опасных наркотиках. Судья Суссекса приговорил Кита к годичному заключению за то, что предоставил свой дом для употребления наркотиков (курение травы), а Мика - к трем месяцам за хранение четырех таблеток, которые он легально приобрел в Италии [на самом деле таблетки были Марианны Фейтфулл и Джаггер всё взял на себя]. Eго лондонский доктор дал показания, что Мик принес ему эти таблетки, спросил, можно ли их использовать и получил его разрешение. Однако судья счел устное разрешение несостоятельным и не являющимся заменой выписанному рецепту. Абсурдные и жестокие приговоры моментально вызвали споры. Согласно опросу среди британцев, половина населения сочла приговоры недостаточно жесткими, но тут вышла колонка редактора Times с протестом против жестокости наказания. Были опубликованы статьи в защиту двоих осужденных Стоунз, особенно Мика. В одной из них автор Times написал: "Безо всякого сомнения, если среди людей старше сорока провести опрос на самого ненавистного человека в Великобритании, мистер Джаггер занимал бы верхние строчки. В таком же опросе среди молодых людей вы бы увидели особое уважение и любовь к нему. "
Двое Стоунз подали апелляцию в высший суд, и результатом стало полное оправдание Кита. Реальный срок Мика была заменен условным освобождением, что является схожим решением, который выносят в американских судах об "испытательном сроке [обе процедуры подразумевают что приговор не снимается, но заключение заменяется свободой с испытательным сроком. Если во время испытательного срока осужденный не нарушает закон, судимость снимается. Однако у Мика был следующий привод в мае 1969 года, поэтому в последствии он имел большие проблемы с въездом в некоторые страны, вплоть до отказа в выдаче визы].
После решения высшего суда была организована пресс-конференция, которую легко можно было назвать самой выдающейся в истории - телевизионное противостояние Мика Джаггера с теми, кого The Observer назвал "демонстрацией силы всевозможных рангов истеблишмента", которую представляли: лейборист лорд Стоу Хилл (бывший министр внутренних дел и генеральный прокурор), епископ Вулвичский доктор Джон Робинсон, отец Томас Корбишли (иезуитский священник), Уильям Риз-Могг, главный редактор The Times. Мик попросил, чтобы беседа с ним проходила на свежем воздухе, а не в студии, поэтому телекомпания обратилась к сэру Джону Рагглз-Брайсу, вице-губернатору Эссекса, чтобы провести съемки в его поместье. Туда направилось 30 технических сотрудников, пригнали два фургона техники и четыре огромные телекамеры.
Мик, в сопровождении Марианны Фейтфулл, были доставлены на место теле-рандеву на вертолете, пилоту были даны инструкции вскрыть конверт с данным геолокации места только по поднятии в воздух. Водители, нанятые доставить остальных участников дискуссии к месту назначения так же получили инструкции в запечатанных конвертах. Американские воздушные силы, базировавшиеся неподалеку, приостановили полеты над территорией на три с половиной часа, чтобы не нарушать тишины, необходимой для съемок на открытом воздухе. По словам телекритика Джорджа Мелли, программа получилось "похожей на потерянную сцену из Льюиса Кэрролла".
Беседуя об этом с Миком, я сказала что больше всего зрителей впечатлило то, с каким патрицианским спокойствием и уравновешенностью он вел беседу, что было ярким контрастом на фоне его собеседников. "Я был по уши под траквилизаторами, - ответил он. "Я просто глотал и глотал их, и, когда я туда приехал, аж самому тошно стало. Но потом я подумал, как это мило, сидеть там в этом прекрасном саду с епископом и лордом Как-его и остальными. Они так ужасно нервничали, отстаивая интересы своего поколения."
"Говоря о разнице поколений, как ты ладишь со своими родителями?" - спросила я. Мик бросил на меня взгляд, который говорил "лучше не лезь", но потом решил пошутить. "Не буду повторять все эти теории хиппи, но преодолеть эту разницу нельзя. Невозможно. Думаю, мы с ними ладим хорошо, но не могу сказать что мы очень близки. Я нечасто их вижу. " "Они гордятся твоими успехами?" - не унималась я. "Хм. Наверное. Хотя сомневаюсь что они слушают нашу музыку. Им она не нравится, они ее не понимают. Они и меня не понимают, мои мысли и мою жизнь. И это не их вина. Просто для людей их поколения понять это невозможно. Вообще. Мы не такие, какими были они в нашем возрасте. Мы - нечто новое, и это напрягает их. Может некоторые из них и способны проявить проблески понимания, но большинство просто озлоблено."

♪ Наши переводы ♫

"Мик Джаггер, я люблю тебя.
Внутри отвратительного "Роллинг Стоуна" есть милый английский мальчик, пытающийся выбраться наружу."
Esquire Magazine, июнь 1969.

Часть 5.

Майкл Филипп Джаггер родился в июле 1944 года [в 1943] в Дартфорде, графство Кент, где его отец работал инструктором по физической культуре. (сам Мик не любит спорт и говорит что ненавидел рэгби). Кита он знал еще в дартфордской средней школе, но в 15 лет тот перевелся в арт-колледж в Лондоне. Отметки Мика были настолько хороши, что он получил государственный грант на учебу в Лондонской школе Экономики. Он приехал в Лондон в 18 лет, в 1962 году, в тот самый год, когда Битлз записали свой первый хит Love Me Do. Уже тогда Мик и Кит носили длинные волосы. Они никогда не копировали стиль или что-либо еще от Битлз и оба с ума сходили от записей ритм-энд-блюза. Название группы - Rolling Stones они взяли из песни Мадди Уотерса Rolling Stone Blues. В то время кумиром всех подростков был Клифф Ричардс, певец в стиле Пэта Буна (недавно на ТВ я услышала, как он сказал что хочет сделать песню, в которой будет христианская мудрость). Конечно, Мик и Кит терпеть его не могли.
Однажды ребята пришли в паб в Сохо, где встретили Брайана Джонса. Втроем они слушали блюзовые пластинки и репетировали. Втроем они снимали загаженную комнату в Челси: ободранные стены, на потолке одинокая лампочка, треснутые чашки без ручек, темный туалет по лестнице наверх. "Мы были практически нищими и сидели на одной вареной картошке". Каждый день Мик ходил в университет, а в свободное время рассылал пленки группы и писал письма промоутерам, клубным менеджерам, людям в звукозаписывающие компании. Практически никто не отвечал им. Пару раз Мик и Кит, набираясь опыта, выступали в маленьких барах вместе с ритм-энд-блюзовым гитаристом Алексисом Корнером, пианистом [ударником] у которого был Чарли Уоттс.
Стоунз, как группа, совершили свое первое публичное выступление летом 1962 года в маленьком джаз клубе. Им не заплатили. Потом было несколько разовых приглашений, за которые им платили менее доллара на каждого. В один день вскоре после Рождества, все так же в 1962, они заработали 20 долларов на всю группу за выступление в маленьком клубе. Им никто не аплодировал и это было полным кошмаром. С самого начала они были более прямолинейными, более приземленными, чем Битлз, и никогда не шли на компромиссы. Они отказывались играть традиционный джаз, они отвергали любые уловки, которые могли бы заманить к ним публику, они никогда не носили макияж на сцене, выступали в том, в чем ходили по улице. Они не улыбались в тридцать три зуба и не пытались перенять стиль шоубизнеса. Они настолько отличались от того, какими были традиционные исполнители, что все смотрели на них и не понимали, что с ними делать. Фанаты классического джаза ненавидели их, диск-жокеи отказывались ставить их музыку, промоутер, который нанял их, признавался: "Я не знал что делать, смеяться над ними или отправить к дрессировщику". И все же, менее чем через год, в ноябре 1963 года, они уже вытесняли Битлз с пьедестала первой группы Великобритании.
Что же случилось? А случился невероятный, электрический эффект, который они производили на молодежную аудиторию. О них стали говорить. Они получили работу в клубе в десяти милях от Лондона, напротив железнодорожной станции. На их первом выступлении было всего 50 человек. Тремя месяцами позднее на каждое выступление собиралось не менее четырех сотен. Не попавшие внутрь ждали снаружи. Джордж Харрисон пришел посмотреть на них и рассказал всем. Они познакомились с Ленноном и Маккартни, которые подарили им песню "I Wanna Be Your Man". Они начали записывать песни, и, хотя их первая запись оказалась в хит-параде пятидесятой из пятидесяти, в тот же год он выиграли два опроса на звание самой популярной английской группы. Когда они появились на ТВ, музыканты, играющие классический джаз, стали писать гневные письма, родители в ужасе выключали телевизоры и запрещали своим чадам покупать пластинки группы. Один разгневанный гражданин написал в газету: "Сегодня я увидел самое мерзкое зрелище, которое я могу припомнить за все годы просмотра ТВ". Melody Maker вышел с заголовком "Вы отпустите свою сестру на свидание с Роллинг Стоунз?"

♪ Наши переводы ♫

"Мик Джаггер, я люблю тебя.
Внутри отвратительного "Роллинг Стоуна" есть милый английский мальчик, пытающийся выбраться наружу."
Esquire Magazine, июнь 1969.

Часть 6.

Мик на это сказал так: "Мне все равно, любят нас все эти родители или ненавидят. Они вообще не понимают, о чем говорят". Критикуя их альбом Aftermath, один едкий репортер спросил, а почему такое название? - "А почему нет?" - ответил Мик. "Надо было что-то написать на обложке. Не оставлять же ее пустой".
Когда они приехали в Монтро на телефестиваль, их попросили покинуть отель. Менеджер сказал: "Вы выглядите иначе чем наши гости". Пит Гудман, работая над биографией группы, связался с директором школы в Дартфорде, где учились Мик и Кит. "Без комментариев. Мы не хотим чтоб наша школа хоть как-то ассоциировалась с ними", - и трубку бросили.
Летом 1964 годы Стоунз отправились в их первое турне по Америке. Один британский политик заявил на это: "Наши отношения с Америкой обречены. Американцы увидят это и сочтут, что британская молодежь достигла низшего уровня деградации". Когда они выступали перед аудиторией преимущественно средних лет, это обернулось провалом. Люди орали им: "Иди подстригись!", и когда в другом месте они выступали на одном концерте с цирковой лошадью, лошадь получила больше аплодисментов, чем Стоунз. Их никто не любил, за исключением целого поколения молодых людей и девушек. В Сан-Бернадино они выступали перед пятью тысячами тинэйджеров и девчонки попытались стащить Мика со сцены. Физическая активность фанатов стала рядовым действием: в Цюрихе Мика стянули с платформы высотой в 20 футов и почти разорвали на куски. В Марселе один неуемный поклонник швырнул стул и попал Мику в голову, нанеся ему рану, которую пришлось зашивать в больнице. На следующий день он выступал на двух шоу в Лионе с перевязанной головой.
В 1965 году они возглавили американский хит-парад на шесть недель, и последовавший тур, длившийся 27 дней и охвативший 29 городов, принес им около миллиона долларов. И даже при этом 14 отелей отказались размещать их у себя, не смотря на предоплаченную бронь. Они пригрозили иском, и отели подчинились. Их предыдущий альбом, "Their Satanic Majesties", вышедший перед Рождеством 1967 года, был продан в количестве 600 тысяч копий за первую неделю. Прошлым летом альбом был хитом номер один в Японии и по-прежнему имеет фантастические продажи по всей Южной Америке. Джек Кролл из Newsweek так написал об этом альбоме: "Революционное совершенство последних работ Стоунз и Битлз стали восхитительным культурным феноменом нашего времени". В один год Стоунз продали десять миллионов синглов и пять миллионов пластинок. Поклонники заплатили 4 миллиона 800 тысяч долларов чтобы сходить на их концерт. Суммарно, на момент прошлого лета, выручки Стоунз составляли 72 миллиона долларов.
Отношения Мика к этому остается ровным. "Я никогда целенаправленно не хотел быть богатым. Деньги очень меняют людей. " Так же деньги делают жизнь комфортной. Сейчас Мик владеет таун-хаусом с видом на Темзу в Челси за 120 тысяч долларов. Так же он недавно приобрел у сэра Генри Кардена старинный загородный особняк с 20 комнатами. Он живет с Марианной Фэйтфулл, 21-летней дочерью австрийской баронессы. Марианна, сама в прошлом поп-певица, совершила свой театральный дебют в 1967 году в Королевском придворном театре в роли Ирины в "Трех сестрах" Чехова. Она заслужила хвалебные отзывы от критиков, которых впечатлила ее белоснежная прохладная красота. Так же Марианна сыграла в Королевском театре роль Флоренс Найтингейл в пьесе Эдварда Бонда "Ранее утро", где были показаны воображаемые лесбийские отношения между Флоренс и Королевой Викторией. Скотланд Ярд заинтересовался постановкой и после внимательного изучения пригрозил преследованием за распространение непристойности. Пьесу закрыли всего после одного клубного показа. За этот год (1968) Марианна снялась в фильме "Девушка на мотоцикле".
Объявление о том, что Мик и Марианна ожидают ребенка (после этого у нее случился выкидыш), но не планируют жениться, вызвало возмущение и даже архиепископ Кентерберийский отреагировал комментарием: "Это очень грустный пример того, насколько развращено наше общество", на что Марианна ответила: "Мы оба счастливы по поводу малыша, и нам все равно, что говорят люди". На шоу Дэвида Фроста, где Мика тщательно допрашивали по этому поводу, он сказал: "Вся эта тема с замужеством уже осточертела. Эта инициатива лично мне не нужна. Мне не важен подписанный клочок бумаги. Если двое понимают и любят друг друга, им не нужна эта бумага. Вот и все, что я пытаюсь объяснить. Ну, или я просто промолчу - и наверное, надо бы. "

♪ Наши переводы ♫

"Мик Джаггер, я люблю тебя.
Внутри отвратительного "Роллинг Стоуна" есть милый английский мальчик, пытающийся выбраться наружу."
Esquire Magazine, июнь 1969.

Часть 7.

Выяснилось, что Марианна на самом деле замужем - за бывшим студентом Кембриджа и нынешним продавцом предметов искусств, Джоном Данбаром. От него у нее есть трехлетний сын, Николас. Бракоразводный процесс уже запущен, и, хотя Мик по-прежнему не является сторонником брака, он все же косвенно смирился с самой идеей, сказав: "Если бы женщина, с которой я живу, верила в институт брака и чувствовала что ей нужна такая защита, я бы дал ей это. Но женщине, с которой я живу, это не надо".
Когда Мик снимался в фильме "Представление" в Лондоне, я пришла на площадку чтобы посмотреть на него. Это была его первая игровая роль. (Стоунз появлялись всей группой в фильме Жана Люка Годара "Один плюс один", но там велись съемки реальной работы над альбомом Beggars Banquet в студии). Так же фильм стал первым опытом для режиссера, первой работой для помощника режиссера, первой попыткой продюсера в продюсировании и первый фильм для ассистента продюсера, младшего брата режиссера. Так что трения в первые дни съемок не были чем-то неожиданным. И, хоть Мик и сказал мне, что я могу приходить навестить его в любое время, каждый раз, когда я приходила, нервный пресс-агент проявлял признаки стресса и пытался выдавить меня из одного помещения в другое, чтобы не попадаться на глаза режиссеру, который так же был и сценаристом. Тогда я увидела Мика мельком и не узнала его. Его волосы были выкрашены в черный цвет, на нем был густой макияж и одет он был в туго обтягивающие черные трико и топ. Мне показалось что он чувствует себя неловко, и в общем, было почему. На телеэкране его лицо имеет черты грубоватой мужественности, но тут, в этом наряде, с помадой и макияжем, он выглядел так, словно играл средневекового мальчика-педераста. На самом деле в фильме он играет бывшего поп-певца, который живет затворником и экспериментирует с разными формами электронной музыки. В его неприкосновенное жилище проникает гангстер в бегах, которого играет Джеймс Фокс, и противостояние между этими двумя отчужденцами и является основной темой фильма. Первые сцены, на которые меня допустили, не предвещали ничего хорошего. Мик был на площадке каждое утро с восьми часов - беспрецедентно рано для человека, который привык быть на ногах до четырех утра. Он выглядел уставшим и ему было скучно. К тому же он привык руководить делами самостоятельно, а теперь каждую секунду ему говорили что делать: где встать, как наклонить голову, каким тембром голоса произнести фразу, какое движение сделать. Да, он не Пол Скоффилд, но такой дотошный надзор начисто отобрал у Мика его естественную спонтанность. В конце концов, он играет поп-певца, а не Уинстона Черчилля, так что мне кажется что его собственные идеи о том, как его герой должен двигаться и реагировать были бы так же ценны и правильны, как и чьи-то еще. Но режиссер был непреклонен. Мик должен был пройти вперед и взять цветной шарик из большой вазы. Сначала он сделал это слишком медленно, потом слишком быстро, потом снова слишком медленно и это не устраивало режиссера. Его текст был следующим: "14 шаров. 14 шаров! Взлетают, падают, раздуваются в мошне у Господа". Ни один человек на свете не заслужил того чтоб повторять подобное больше чем один раз, но Мика заставляли говорить это снова, снова и снова. После 16 дубля я поняла что не смогу выдержать это больше. Когда я уходила, я все еще слышала его голос: "14 шаров". Это было ужасно.
Однако все изменилось в позитивную сторону когда я пришла вновь двумя неделями позже. Мик был в отличном настроении и похоже стал философски относиться ко всем трудностям киносъемок. На нем уже было меньше макияжа и он стал больше похож на себя. Он пил вино с Анитой Палленберг, которая так же снималась в фильме. "Было ужасно скучно, но потом появилась Анита", - сказал Мик. И теперь все просто отлично. Я прихожу на площадку, произношу несколько слов, потом иду на улицу и жду целый час". "Тебе бы хотелось еще сняться в другом фильме?"-"Есть планы съемок в Марокко следующей весной. Кит и Брайан, Марианна и Анита, Донйел Луна, Джон Филип Лоу - я надеюсь все они там будут со мной. Мы будем делать фильм сами и сделаем его так, как мы хотим".
Мы говорили с ним о его последних песнях, особенно о "Street Fighting Man" - "Настало время сражаться на улицах", он рассказал мне что участвовал в большой манифестации против войны во Вьетнаме, а так же на демонстрации возле Американского посольства в прошлом году. "Я не видела твоих фотографий" - "Я делал это не ради публичности", - сухо ответил он. Я показала ему новости, в которых говорилось о том, что министерство обороны начало расследование на основании отчета, сделанного научным бюро о том, что нервно-паралитический газ в армейских хранилищах расположенных под Денвером, является угрозой здоровью людей, проживающих в той местности. Ученые обнаружили что количество складированного газа равно приблизительно сотне миллиардов летальных доз и что всего три процента от этого количества достаточно чтобы убить все население земного шара. Мик покачал головой и начал смеяться. "Это значит что у них есть на 97 процентов больше чем требуется для того чтоб убить вокруг все живое на земле. Блин, это безумие! И они нам говорят об ответственности. Ну, как тот судья, который говорил мне что я должен отвечать за то, какой пример я подаю. Если у меня и есть ответственность, то только за то, чтобы верно донести мои мысли о том, что правильно и хорошо для человека. Наши мысли не совпадают, как я погляжу. "
Прежде чем я познакомилась с Миком, я сказала своему другу что боюсь этой встречи, что он может оказаться эгоистичным, фривольным грубияном. "Он вовсе не такой, - ответил мне друг. Он хороший, умный парень". И он оказался прав. Чем больше я наблюдала за Миком, тем больше уважения он во мне вызывал. И это не только то, что он говорит. На самом деле, понять его только по разговорам нельзя. Понимание приходит через его музыку. Музыкой он выражает свои мысли и чувства. Он считает что объясняться через устные беседы вовсе не обязательно. Однако, находясь рядом с ним, можно понять его мироощущение. Он очень честен и не станет изображать послушание чтобы подходить под стандарты, которые считает лицемерными и глупыми. Люди, которые его не любят, это те самые, чьи предубеждения против мятежной молодежи и чьи рушащиеся ортодоксальные устои Мик безошибочно кристаллизует. И вот что делает его совершенно невыносимым для них: он знает, что прав, а они - нет. И что бы они ни думали о нем, не играет никакой роли ни для него, ни для них самих. Он - настоящее и будущее. Они - прошлое.

+++ The конец +++

Обложка журнала с вышеприведённым интервью.
Esquire Magazine, июнь 1969.

29-30.06 -1.07.1982 - Франкфурт, Западная Германия, Фестхалле.
Фотограф - Филипп Камин (Philip Kamin).

2

3

4

5

6

7

8

9