RSS:

	Статьи
	Периодика

Beatles.ru в Telegram:

John Paul Jones & King Crimson - live: Massey Hall, Toronto, 5 декабря 2001

Эти заметки предназначены для тех, кто жил рок-н-роллом в 70-х. Названия Led Zeppelin и King Crimson были знаковыми, а музыканты уже тогда – живыми легендами, даром, что им было чуть больше двадцати… Поскольку немногие фаны классик-рока видели этих людей «живьем», думаю, мои записки могут быть интересны. 

PRELUDE 

Прежде всего неоходимо уточнить – я не был в большом восторге от альбома King Crimson The ConstruKction Of Light, и не особенно следил за сольными работами Джона Пола Джонса, хотя его дуэт с Даймондой Галас куда как интересен. Последние несколько лет моя голова была занята несколько иными вещами, и я вполне обходился файлами mp3 ознакомительного качества. Тем не менее, возможность увидеть за стоимость одного билета (43 канадских доллара) сразу двух живых легенд упустить не мог. 

Торонтский Massey Hall – это концертный зал, в котором традиционно играют симфонические оркестры (буквально накануне здесь был оркестр Мариинки) и проводятся всяческие специальные мероприятия. По акустическим параметрам зал считается лучшим в Торонто, хотя по внутреннему убранству этого не скажешь – североамериканская эклектика выражается в нелепом сочетании кроваво-красных стен, грубо побеленного потолка и какой-то декадентской лепнины на стенах. Это полуамфитеатр с большим партером и двумя нависающими галереями по типу Большого театра, только без того роскошества. Те, кого угораздило получить билеты во вторую галерею, вынуждены наблюдать за происходящим сверху. Что мы со Стэном (в бытность свою питерскую Стасом), хорошим компьютерщиком и превосходным гитаристом, и имели. Общая вместимость зала – более 2000 мест, но слышимость практически одинаковая отовсюду. 

FIRST MOVEMENT: JOHN PAUL JONES

Концерт начался минута в минуту, и трое людей, вышедшие на сцену, оказались командой Джона Пола Джонса, включая его самого. Легендарный басист Лед-Зепа находится в прекрасной форме, коротко стрижен, мускулист и моложав. От ангельской физиономии (а другой я не помню) с обложки первого альбома LZ не осталось ничего (я посмотрю на вас через 33 года!). Его двое напарников – бывший гитарист Kajagoogoo Nick Beggs, в самом антироковом из всех прикидов – в шотландском кильте и белых гольфах, которые под конец концерта сползли окончательно, и ударник Terl Bryant (уже после я обнаружил его имя в составах разных нью-эйджевых и прог-бэндов, ориентированных на странную смесь кельтских мотивов и религиозных идей, в частности, Iona, которую почтил своим участием сам Роберт Фрипп – и это далеко не единственная связь между разными участниками описываемого концерта). По большей части сэт состоял из материала сольного альбома Дж. П. Джонса Zooma, который я до этого толком и не слышал.     

Первой реакцией было: «понятно, почему он открывает концерт перед Кримсонами» – примерно в таком духе орлята Фриппа молотили в середине 70-х: жестко, лихо и гитарно. Вопрос Стэна – «если бы похожие ребята играли в соседнем клубе, пошел бы ты их слушать?» прозвучал поэтому весьма сакраментально. Однако, спустя буквально несколько минут внимание обострилось. Музыка была похожей на все сразу, и тогда до меня дошло, что на сцене – та самая «темная лошадка», движущая сила великой группы, вечно скрываемая демоническим гитаристом, сумасшедшим ударником и экзальтированным вокалистом. Уже после концерта, внимательно, раз по крайней мере пять, прослушав альбом Zooma, я обнаружил огромное количество музыкальных идей, разрабатываемых Лед-Зепами начиная с их четвертого альбома. Клянусь, даже без вокала этот парень звучит более по-зеповски, чем его уцелевшие коллеги! Более того, парадокс, но, слушая бэнд Джона Пола Джонса, я лучше понял незабываемого Бонзо с его умопомрачительными ритмическими сбивками и массивным саундом. Вряд ли JPJ по прошествии стольких лет просто копировал элементы LZ – думаю, денег у него и без этого хватает. Определенно, большая часть тех музыкальных идей принадлежит ему. Знакомые «уши» торчат отовсюду – акустические шотландско-валлийские-или-какие-там-еще вирши, плотный саунд, неожиданные синкопы, мощный драйв – блин, где этот парень был последние 23 года?! А вот инструменталист он явно недооцененный. – не столько техничный или музыкально изысканный, сколько концептуально-значимый строитель и конструктор. Пальцы по грифу при этом тоже бегают вполне быстро. Точнее, по грифам – вы ведь не думаете, что весь концерт Джон Пол проиграл на одной бас-гитаре?! Он их и менял бесчисленное количество раз – от рабочей 8-струнной бас-гитары с широким грифом, освеченным электрическими лампочками, вспыхивающими в темноте (я впервые такое видел!), и сумасшедшей touch guitar, как чуть позже выяснилось, позаимствованной у Трея Ганна, до миниатюрных юкелеле и мандолин с вполне мощным, впрочем, звуком. Из всего струнно-щипкового арсенала наиболее эффектно выглядит lap steel guitar (весьма похожую модель я этим летом видел у группы Poco на фестивале ветеранов классического рока в Юте) – странный гибрид гуслей, гитары и ф-но. Играют на ней как пыльцами, так и боттл-неком, отчего звук от блюзового становится грязным, и наоборот. 

Некоторые музыкальные эпизоды, казалось, напрямую пересекаются с King Crimson 70-х, что немудрено, поскольку все они тогда варились в одной кастрюле. Джон Пол Джонс выступает одновременно как мастер всего, хотя особый интерес, естественно, вызывает его работа басистом: дуэт с барабанщиком, на альбоме Zooma называемый Bass 'n' Drums. А  B'Fingers просто будто сошла с матриц Phisical Graffiti.

По понятным причинам особо теплый прием у публики вызвали вещи классического «цеппелина» - That’s The Way и When The Levee Breaks (соответственно с третьего и четвертого альбомов). Без привычных голоса и гитары звучат они довольно необычно (вокал самого Джонса в первой из них с подпевками гитариста, ясно дело, не в счет, хотя на будущем альбоме он пообещал попеть побольше), зато восприятие более свежее. И уж совсем весело прозвучала исполненная «на бис» Black Dog (что, вообще говоря, без плантова вокала может показаться нонсенсом – ан нет! оказалась вполне адекватной). Вспомнилось ненароком даже, что во времена сессионно-былинные Джон Пол Джонс не меньше Пейджа поигрывал на соло-гитаре, сохранив сноровку и до сих пор.   

Другими словами, очень впечатляющее первое отделение. В прилагаемом буклете упомянут новый альбом JPJ Thunderthief, который должен выйти в конце декабря на лейбле Discipline Global Mobile, так что мистер Фрипп, видимо, посчитал уместным совместить приятное с полезным – выставил в качестве support band команду своего старого друга, а заодно обеспечил будущему альбому необходимую раскрутку. Вполне грамотный, точно расчитанный и убедительный ход. Лично я альбом куплю, как уже сделал это с Zooma.

 INTERMISSION

Между прочим, я видел некоторых людей, которые ушли после первого отделения, так что не Кримсоном единым… 

SECOND MOVEMENT: KING CRIMSON – PART 1

Вернувшись в зал после непродолжительного стояния на улице, где с разных сторон нас обнесли самые экзотичные ароматы (внутри самого Massey Hall курить нельзя), мы обнаружили, что батареи аппаратуры на сцене почти полностью заменены. В воздухе еле слышно витало что-то фрипповско-саундскейпное. Свет начал гаснуть постепенно, как в театре, и уже почти в полной темноте на сцене зашевелились какие-то силуэты. Когда аплодисменты стихли, музыканты уже играли, сперва тихо, словно подключая интсрументы, но разворачиваясь весьма быстро и активно. На сцене обнаружились трое – Adrian Belew с обычной гитарой, оказавшийся не таким высоким, каким я его представлял, но вполне лысым, дородный Trey Gunn со своей touch-stick-whateveritsname-guitar и мощный Pat Mastelotto, взирающий на них со своей платформы. Не в силах устоять перед естественными рефлексами, мы со Стэном попытались вытянуть шеи, чтобы найти Фриппа, но из этого ничего не вышло Только по прошествии какого-то времени, когда общий вид сцены примелькался и можно было рассмотреть детали, в левом углу сцены выявился фрагмент еще одного гитарного грифа, торчащего из-за одной из колонок. Как выяснилось, это «он» и был. Я много слышал о подчеркнутой неэпатажности Фриппа, но, увидев это своими глазами, даже как-то осерчал – люди заплатили деньги, чтобы на него посмотреть, а он, типа, наплевал и уселся себе на стульчике в дальнем углу за двумя колонками.

Но я был несправедлив к шефу. На протяжении часа двадцати, сколько шел концерт, выяснилось, что ни одной лишней или случайной детали в организме под названием King Crimson не существует. Даже красные тапочки-китайки Белью, единственное цветовое пятно среди музыкантов, одетых во все черное, при определенном освещении давали необычный световой эффект, который подчеркивала его же фосфоресцирующая разными цветами гитара. Столь же подчеркнуто скупым, но необычайно органичным было и световое оформление. Скромный задник сцены вспыхивал разными цветами ровно настолько, чтобы подчеркнуть происходящее в музыке. А здесь было за чем последить. 

SECOND MOVEMENT: KING CRIMSON – PART 2

В основном сэт состоял из композиций The ConstruKction Of Light. Параллельно возникает вопрос: если каждая нота каждой пьесы тщательно прописана, то как это можно запомнить? Если же это импровизация – то такую сыгранность невозможно объяснить даже поднебесной квалификацией музыкантов. Кто слушал записи позднего Кримсона, помнит и завернутую полифонию, и сложную полиритмию, и бесконечные хроматизмы, зависающие вопросом, вроде как обрываясь, а затем продолжая жизнь уже на новом уровне… Добрые полконцерта у меня в голове крутилась тупая мысль – «а как это, черт возьми?!» Вот стоят три музыканта, четвертый, хоть и сидит «в кустах», но руки его видны, все на виду, можно проследить каждое движение, но откуда же такое количество музыкальных «событий» на единицу времени?! Стэн обнаружил, что у Мастелотто наряду с собственно исполнительской партией (Боже, что за ударник! Мельчайшие синкопы в разных руках, при этом каждая играет свою партию, а педали держат основной ритм – если о таковом вообще можно говорить применительно к Кримсону) параллельно работают несколько компьютерных программ, запускаемых ударами по тарелкам; наверняка то же самое происходило и у Трея Ганна, который играл на своей обтянутой струнами со всех сторон палке, как если бы это были клавишные. Звучало все это буквально симфонически, что в принципе невозможно при наличии всего десяти пальцев. Интересно, сколько у них получает звукорежиссер… О технической стороне говорить бессмысленно, ибо она была совершенной, звук – густой, но чистый, и совсем негромкий, Ганн, Белью и Мастелотто периодически друг с другом еще как-то переглядывались, причем видно было, что работают в основном на публику, а о том., кто сидел в углу, и думать, казалось, забыли. Он себе наигрывал чего-то, но присмотревшись, я обнаружил в движениях пальцев по грифу даже какое-то подобие вибрато. Into The Frying Pan и собственно The ConstruKction Of Light стали двумя кульминационными моментами первой части шоу.

Когда зазвучала Elephant Talk, какой-то чудик в длинной расстегнутой белой рубашке выскочил в средний проход партера и принялся танцевать что-то вполне соответствующее духу – типа пляски святого Витта, хоть я и не знаю, что это такое. Хватило его минуты на полторы, так как появился вежливый человек из секьюрити, и белой рубашки не стало. То ли они в Massey Hall’е террористов боятся, то ли таков был приказ м-ра Фриппа, но больше попытки не повторялись. Тут же обнаружилось все же некоторое визуальное взаимодействие Белью (кстати, стоит напомнить, что это самый стойкий долгожитель среди всех сайд-мэнов Фриппа),  и того, в углу, и я даже стал различать, кто из них что играет. Знаток всех технических новинок Стэн заметил, что в инструментарии присутствуют практически все самые передовые технические новации последнего времени; в самом деле, звуки гитарных гармонайзеров и синтезаторов заполняли концертный зал не хуже самого большого симфонического оркестра; аккорды, каким-то образом извлекаемые человеком в углу, буквально растекались в воздухе сложной звуковой палитрой – что-то похожее я слышал у клавишника Роджера Уотерса пару лет назад, но здесь ведь никаких клавишных на сцене не было! Дурацкий вопрос «а как это?!» не давал покоя, я продолжал шарить биноклем по рукам всех музыкантов, и все равно половины понять не мог.   

Вполне понятной кульминацией сэта стала Larks' Tongues In Aspic Part IV практически в том виде, в котором она была записана на The ConstruKction of Light. Кто слышал, помнит, что в этой композиции для всех есть свой простор. Публика, ведшая себя в целом очень интеллигентно, воодушевилась от явно знакомого вступления, и эта симфония стала венцом всего вечера. Интересные момент – когда-то, еще до появления видео, я считал группу King Crimson сборищем одержимых параноиков, находящихся на грани нервного коллапса. Когда лет 20 назад я впервые увидел запись состава Three Of A Perfect Pair, помнится, поразился, что, играя такую музыку, они улыбаются и вообще ведут себя очень легко. На DVD Deja Vroom повторилась такая же история, но там шла срежиссированная смена поколений и передача эстафеты от ветеранов к молодежи, что само по себе уже драматургия. Но здесь, в живом рядовом концерте, я окончательно понял, что это не внешний имидж, и что при всей сложности и навороченности музыка KC отнюдь не депрессивна и даже не лишена приятности. 

SECOND MOVEMENT: KING CRIMSON – PART 3

Larks’ Tongues… отзвучала, и троица музыкантов, вышла на авансцену раскланиваться. Особо в этом они не усердствовали (в отличие от бэнда John Paul Jones Band, который, обнявшись, низко в пояс несколько раз поклонился публике), а просто проявили некоторое движение телами в ответ на шквал оваций. Тот, что сидел в углу, наконец сполз с высокого стула без спинки и оказался уютным седым стариканом обычной внешности, которого легче всего представить сидящим перед телевизором в домашних тапочках с газетой в руке, прихлебывающим чай… Он демонстративно отошел в самый дальний угол и только тогда повернулся к публике лицом, вообще никак не реагируя на овации. А потом, спустя минуту, просто пошел за сцену. Увидев такое, остальная троица сделала то же самое. А мы остались хлопать дальше. 

Первый номер «на бис» был полноценным соло Фриппа при активном участии остальных. Для этого процесс покидания сцены принял ракоходное движение: сперва у задника сцены спокойно прошел к своему стульчику седой старикан, взял в руки гитару и начал что-то наигрывать, а к этому времени подтянулись и остальные. Вторая «бисовка» была ничем иным, как Red (Белью прошелестел по этому поводу что-то вроде «мы сейчас сыграем вещь, которую до нас записали другие… к сожалению…», но то ли он не очень старался говорить внятно, то ли внимание было настроено на музыку, так что большую часть его реплик всего концерта я вообще пропустил). King Crimson at the best. Многие считают нынешний состав сильнейшим за всю историю существования группы. Не знаю; скажу только, что если остальные были хотя бы вполовину так же хороши… а окончание фразы придумайте сами, пусть повиснет вопросом, как почти все композиции KC, сыгранные в тот вечер.

GRAND FINALE AND CODA

                                            Занятно, что в заключение, как бы окончательно ставя точку, откланявшись (если это можно так назвать), трое фронтмэнов ушли туда же, вправо, откуда весь вечер и появлялись все музыканты, а мистер Роберт Фрипп демонстративно удалился в прямо противоположную сторону. Конечно, вполне возможно, что там просто работал телевизор, и ему нетерпелось узнать, чем кончился очередной хоккейный матч, но, зная его не первый год, можно полагать, что и в этом незначительном нюансе скорее всего лежит какой-то глубинный и простым смертным непонятный его, фрипповский, смысл.

«Маэстро, человек-звук, вещь в себе», сказал Стэн, и отказался ставить в машине CD Starless And Bible Black, посчитав, что это будет уже overdose. Так и не послушали мы в тот вечер Starless… 

Love

Евгений Бычков

Торонто, декабрь 2001